Наутро следующего дня, как Тора и обещала, мы выехали на крупный торговый тракт. Ну, то есть как… Это, может, по здешним меркам он считался крупным… Для меня же, городского жителя, привыкшего к асфальту, это была простая проселочная грунтовка. Да, широкая – полосы в три, если измерять привычными мне мерками, да, хорошо накатанная – совсем не пылящая и отдающая глухим уханьем в копыта на каждом шаге, – да, явно накатанная не просто так, а поверх невысокой, но все же вручную сделанной насыпи, съедающей неровности местного рельефа там, где надо…
Но все равно это была обычная проселочная грунтовка. Чуть изгибаясь на всем видимом протяжении, она рассекала лесную чащу, вся рябая от лучиков света, местами пробивающихся через плотную листву нависших над дорогой деревьев, чьи ветви за малым не переплетались друг с другом, формируя настоящий коридор. Казалось бы – попробуй дотянись через десять метров дороги друг до друга, а на тебе – дотянулись. И явно не собирались на этом останавливаться. Пройдет еще десяток лет, и придется по тракту ехать с факелами и фонарями – так плотно затянется полог листьев, отрезая путь солнечным лучам.
Да и сейчас постоянное мелькание солнечных лучей по лицу не доставляло особой радости. Приходилось жмуриться и постоянно хотелось протереть глаза – настолько раздражала постоянная перемена освещения, порою до пяти раз за два метра пути. Не знаю, с какой там скоростью движутся торговые караваны по этому тракту, но если хотя бы вдвое быстрее, чем мы – шагом, то возницам должны двойной оклад платить за то, что они терпят этот природный рейв.
Едва мы выбрались на тракт, Тора меня «обрадовала» новостью о том, что впереди у нас примерно месяц пути.
Месяц. Пути. В седле.
Я даже сперва не понял, как она вообще совместила в одном предложении эти три слова. Потом долго пытался понять, почему она с таким спокойствием об этом говорит.
– Я не могу для нас открыть портал. – в ответ на мое недовольство ответила волшебница. – То есть, могу, но тебе это ничего не даст. Не забывай, внутри тебя все еще сидит демон.
Один из тех моментов, когда я пожалел о том, что во мне поселился магический паразит.
В смысле, помимо моего обычного недовольства этим фактом.
Лошади привычно топали пешком, примерно раз в час мы пускали их в рысь на пятнадцать минут, чтобы и самим не залипнуть, и им дать небольшую нагрузку. На обед останавливаться не стали, снова перекусили вяленым мясом и каким-то остро пахнущим, как камень твердым, сыром в обсыпке из молотого черного перца, и нормально остановились только под вечер, когда солнце уже наполовину село за горизонт. Расседлав лошадей и наказав мне их почистить, благо, этому она меня научила еще по пути в храм ордена, волшебница скрылась в лесу – отправились на поиски чего-то, что можно поймать, освежевать и подать на ужин в качестве свежатины.
Когда я заканчивал с чисткой, она вернулась, держа за ноги какую-то тучную серую птицу с болтающейся, явно свернутой, шеей, а в другой руке зажимая углы большого платка, из которого торчали какие-то растения.
– Там вода. – она кивнула куда-то справа от меня. – Возьми ведра, напои лошадей, сегодня можно из фляг не лить.
– Ведра? – не понял я. – У нас что, и ведра есть?
Вздохнув, Тора опустила на землю свою добычу, и принялась копаться по седельным сумкам, пока не извлекла какой-то комок кожи, перемотанный кожаным же ремнем. Что-то дернула, встряхнула – комок развернулся в кожаное мягкое ведро с двумя ручками – теми самыми ремешками. Следом Тора вытащила лист тонкого металла, который я сначала принял за элемент каркаса седельной сумки, согнула его в кольцо вокруг окружности ведра, придав ему жесткости.
– Охренеть. – только и выдал я. – Таки мадам знает толк в извращениях.
Тора довольно улыбнулась моей реакции, и, покопавшись во второй сумке, кинула мне свернутое второе ведро.
– А почему мы таким не пользовались, когда ехали в храм? – поинтересовался я, ковыряясь со свертком.
– У сопротивленцев не было такого оборудования. – вздохнула Тора. – У них же почти все сидели в тюрьме, в том числе и люди, которые владели бы подобным, а когда ты их освободил – они не могли вернуться обратно к своему имуществу. То, что предоставила нам… Как ее там, леди… В общем, она-то явно не из путешественников, ее максимум – на охоту в соседний лес выбраться и к закату вернуться. Откуда у нее такие вещи?
– Звучит логично. – вздохнул я и встряхнул ведро, разворачивая его полностью. – Ну, я пошел.
– Прежде чем дать лошадям ведра, не забудь немного нам на ужин отлить! – напомнила в спину Тора. – И себе на зелье не забудь!
– Да, мамочка… – тихо прошептал я, уходя в кусты.
Метрах в двухстах от лагеря нашелся ручей – маленький и меленький. Он бежал по руслу из камней, почти половина которых торчала над поверхностью воды – настолько он был мелким. Я несколько раз примерялся ведром, чтобы зачерпнуть побольше воды разом, но получалось зацепить буквально пару кружек. Сначала я раз за разом сливал зачерпнутое во второе ведро, пока оно не наполнилось, целиком, и тут пришла пора задуматься, как наполнить второе. Идею разлить пополам и нести, сколько есть, я отмел – ходить за водой второй раз очень не хотелось. Я еще раз посмотрел на перекошенное из-за неровной сборки ведро, с наклоненного бортика которого тонкой струйкой текла вода, и мне пришла в голову идея.
Вытащив металлический лист с боковины пустого ведра, я сплющил его, так, чтобы дно осталось плоским и ровным, нашел в ручье место поглубже прочих, и притопил в нем ведро до самого дна, после чего взялся за полощущиеся в быстро потоке ручке и поднял.
Так получилось набрать больше половины ведра разом. Намного лучше, чем пытаться начерпать из мелкого ручья. Присев и кое-как надев ручки на коленку, чтобы не сложилось обратно, я доукомплектовал ведро металлической боковиной, подхватил второе, и пошел в лагерь.
Тора там уже закончил разделывать и ощипывать предназначенную над на ужин птицу, и даже успела развести огонь – прямо на ровном месте, без всяких каменных очагов и прочего. В костре виднелись стебли травы, которую она принесла в платке, а возле самой волшебницы лежало несколько грязных неровных клубней, чем-то напоминающих картошку, но с острыми кончиками.
– Наконец-то. – проворчала Тора, недовольно косясь на меня. – Ты там как будто из облаков воду добывал.
– Ну извините. – в тон ей ответил я. – Не все такие крутые путешественники-выживальщики, как ты. Мой самый длинный поход в жизни длился три дня, и то у нас вся еда в консервах да сублиматах была.
– В чем-чем? – заинтересовалась Тора, выуживая из седельной сумки небольшой плоский котелок, очень похожий как раз на те, что мы брали с собой в поход.
– Консервы это когда готовая еда упакована в… железные банки. – объяснил я, отливая из того ведра, что пополнее, в котелок воды. Тора кивнула и достала из второй сумки второй такой же. – Герметично упакована, то есть, туда нет доступа воздуха. Может храниться веками.
– Так уж и веками. – не поверила Тора, жестом показывая, что хватит воды.
– Еще как. – кивнул я. – Говорят, в армии кормят консервами, произведенными семьдесят, а то и больше лет назад!
– Сказки какие-то. – усмехнулась Тора, вешая один котелок на огонь, а из второго отливая немного в деревянную плошку и кидая туда клубни. – Но ладно… А второе, как ты сказал? Суб…
– Сублиматы. – я подхватил ведра и поставил их перед лошадями. – Это когда готовая еда полностью лишена воды, остается только сухая часть.
Тора, не отрываясь от мытья клубней, подняла свои красивые бровки домиком:
– То есть это просто высушенная еда?
– Она не просто высушенная. – я похлопал шумно пьющих лошадей по шеям и вернулся к костру. – Там какая-то хитрая схема, в итоге у тебя еда лишается вообще всей влаги, что в ней есть. Ну, скажем, один целый помидор превратится в… Ах да, у вас же тут другие единицы измерения. Ну, скажем, сублимированный помидор будет размером с твой ноготь.
Тора подняла перед собой испачканную в земле руку и, нахмурившись, уставились на ноготь на указательном пальце.
– И это… вкусно? – все так же хмурясь, спросила она.
– Ну, в походе о вкусе думают в последнюю очередь. – улыбнулся я, садясь рядом. – Если только ты не бывалый турист-походник, у которого тысячи километров за спиной. Такие, говорят, настоящие кулинарные шедевры способны творить в диких условиях… Собственно, как и ты.
Тора опустила руку и зарделась при этих словах. На ее красноватой коже это было очень хорошо заметно, особенно в свете костра – по щекам будто две ягоды брусники размазали.
– Но так как мы были начинающими туристами, нам достаточно было, чтобы это было съедобно. – продолжил я, глядя как Тора прямо с рук нарезает в котелок корнеплоды крупными ломтями. – Но, на самом деле, это действительно было вкусно.
– А как жевать-то? – Тора развела руками. – Он же, наверное, твердый, как камень!
– Кто?
– Помидор же!
– Ах, ты об этом! – я засмеялся. – Не переживай, в кипятке он быстро набирает воду обратно.
– И становится таким же, как и был?
– В общих чертах, да. Если ты просто намочишь сублимированный продукт, то он будет очень страшным на вид, поэтому никто целиком те же овощи или там мясо не сублимирует. Обычно делают в виде очень маленьких кусочков или вообще порошка. Тут главное сохранить и передать вкус, а какое оно будет на вид – второе дело. Главное же это компактность, чтобы места немного занимало.
– Это действительно проще, чем охотиться? – усмехнулась Тора. – Столько условий, столько труда просто для того, чтобы нести еду с собой? А консерки твои? Считай, не только еду несешь, но еще и железа кучу.
– У нас не то, чтобы много мест для охоты. – вздохнул я, глядя, как ловко Тора разделывает птицу. – Здесь у вас проще с этим – выходи в лес да промышляй, сколько влезет. У вас и леса-то в пешей доступности от городов. В моем мире леса вокруг города это, в основному, чуть более зеленые, по сравнению, с обычными, свалки.
Тора при этих словах дернулась, зашипела и сунула в рот царапнутый большой палец. Подняла на меня большие удивленные глаза:
– Ф шмышле швалки?!
– Ну вот в прямом. – я указал глазами на остатки травы в костре. – Вот у тебя остался мусор, ты его сожгла. А часть мусора не горит, те же например железные банки от консервов. Но они еще ладно, они металлические, они в конце концов ржавеют и разлагаются. В моем мире есть такие материалы, как резина и пластик. Резина-то у вас тут тоже есть, я видел, а вот до пластика вы еще не дошли.
– Пуахие машириаы? – промычала Тора, вытащила палец, осмотрела его и снова сунула в рот.
– Материалы прекрасные, просто великолепные. Люди плохие. – усмехнулся я. – У нас в городах совсем не такая жизнь, как тут у вас, там все проще – в домах людей есть все удобства. Газ, на котором можно готовить, вода, которую не надо носить, она сама льется по твоему желанию, отопление без печей и дров. Куча техники для готовки, да и саму еду можно купить не просто готовой, а тебе ее еще и привезут прямо домой!
– Факое и у вас ефь. – кивнула Тора, снова достала палец, осмотрела его – вроде кровь перестала идти.
– Но у вас-то надо придти заранее и договориться об этом, верно? А у нас можно заказать еду прямо не вставая с дивана. Причем какую хочешь – хоть сразу на весь день себе, завтрак, обед и ужин. У нас есть целые сервисы… Ах, как бы тебе… Короче, целые артели, которые зарабатывают тем, что сводят воедино людей, которые желают заказать еду, и людей, которые желают продать им эту еду.
– И как они на этом зарабатывают? Или это на добровольных началах?
– В моем мире почти ничего не осталось на добровольных началах. – невесело усмехнулся я. – Они на этом зарабатывают, конечно. Огромные деньги причем зарабатывают.
– На чем? – все не понимала Тора. – Что мешает людям избавиться от посредника и брать то, что они хотят напрямую?
– Зачастую люди не знают, чего они хотят. – я пожал плечами, глядя на коней, которые закончили с питьем и теперь пощипывали траву. – А такие службы показывают им все доступные варианты, и люди такие «О, хочу вот это!».
– Выбира-а-ают. – понимающе протянула Тора. – Я бы тоже хотела иметь возможность выбирать, что мне поесть. Я имею в виду, каждый день. Принеси, пожалуйста, одно ведро сюда.
Я кивнул:
– На постоянной основе, я понял. В этом-то нет ничего плохого, плохое начинается, когда люди из-за всего этого изобилия начинают… Мы это называем «с жиру беситься».
Сходив за ведром, вода в котором плескалась на самом донышке, я продолжил:
– С одной стороны, у людей моего мира есть все, что нужно для того, чтобы комфортно жить, не прикладывая практически никаких усилий к этому. Я, конечно, не говорю сейчас о тех, кто по долгу службы работает в тяжелых условиях, о геологах, кто месяцами в тайге, о нефтяниках, которые неделями на буровых посреди океана, и прочих людях… Я про обычных городских обитателей, к которым я и сам отношусь. Дом в городе, может быть, маши… Ну, самобеглая повозка, возможно, дача за городом, но это сейчас не модно.
– Модно? – переспросила Тора, вытащившая из ведра металлическую боковину и раскладывающая на ней куски птицы.
– Мода это отдельный разговор. – я махнул рукой. – Скажем, вот у вас в мире мода на трости.
– У нас просто улицы неровные. – улыбнулась Тора. – Из камней. За пределами города почти никто не использует ни трости, ни посохи.
– Да неважно. – улыбнулся я в ответ. – Самое главное, что у людей есть все, что им нужно. Люди создали города и создали их именно такими, для того, чтобы в них можно было жить, никуда не уезжая и ни в чем не нуждаясь. И вот как для тебя зайти в какой-нибудь город это целое событие, так же для наших городских событие это выбраться на природу с куском мяса и ящиком бухла.
– Кого?
– Алкоголя. Хм, ну эля!
– Ага, поняла. – Тора сунулась в котелок, куда кидала корнеплоды, пошуршала там клинком ножа, вытащила один кусочек, нацепленный на острие, и принялась на него дуть.
– Ну а так как в городе люди привыкли, что делать ничего не надо, в лесу они поступают так же. – я пожал плечами. – Мусор в кусты, бутылки вокруг, костер не затоптали, и вообще оставили после себя свалку. А теперь представь, что средний город это… ну скажем, пятьсот тысяч человек.
– Ого! – выпучила глаза Тора. – У нас таких городов, наверное, штук шесть на весь мир наберется!
– А я вот родом из города, где в два раза человек, представь себе. – я многозначительно поднял брови. – Вот и подумай, что будет если хотя бы один из тысячи человек хотя бы раз в год вот так вот выберется в лес. А теперь представь, что у нас есть такие дни, в которые люди считают себя просто обязанными вот именно так выбраться в лес. Они называют это «на шашлыки».
– Грустно как-то. – совсем не грустно сказала Тора и закинула остывший кусок себе в рот. Пожевала немного, нахмурилась и выплюнула в сторону. – Еще сыро.
– Грустно не то слово. Есть среди них и ответственные, которые аккуратно собирают мусор, если он не горит, в мешок, и увозят с собой, есть даже такие, которые целенаправленно приезжают в лес, чтобы собрать мусор, а не разбросать его. Но все равно – идешь вот так вот по лесу… И у вас под ногами хрустят ветки, а в вышине шелестят листья, а у нас – хрустят осколки стекла, а шелестит – пластиковая пленка на ближайших кустах.
Птица на металлическом листе начала шкворчать, Тора без опаски потянулась с ножом к ней прямо через огонь и принялась переворачивать кусочки.
– Все это звучит так, будто тебе здесь нравится больше, чем там, на родине. – сказала она, закончив с делом.
– У вас тут… – я поднял взгляд к небу. – Проще. Особенно для меня.
– Что именно тебе проще? И почему «особенно»?
Я пожал плечами:
– Потому что я вообще не вписываюсь в привычные рамки вашего мира, как я понял. Никто не знает, куда меня сунуть, к чему припрячь, куда поселить. Когда люди узнают, кто я, а, вернее, с чем я – у всех сразу ступор. В моем родном мире если бы я сказал, что я из какого-то другого мира, да еще с демоном внутри, меня ждала бы одна дорога – в психушку. Ну, дом для умалишенных. А у вас тут как будто никто не знает таких слов как «другой мир» и «демон» и поэтому просто не понимают, кто я и откуда.
– Как раз понимают. – вздохнула Тора. – Понимают и знают. Поэтому и не могут определиться, что с тобой делать и куда деть. Именно потому в мыслях все это допустимо, но в реальности подобных случаев не было. Поэтому магистр и не пытался изгнать из тебя демона – потому что он тоже толком не знал, что с тобой делать. Потому что методы, которые приемлемы для нас, могут оказаться смертельными для тебя. А, может, еще хуже – ускорят процесс слияния тебя с демоном. Никто не знает, как проявит себя магия такого высокого уровня при контакте с человеком из другого мира.
– А что, люди из других миров сильно отличаются?
– Откуда нам знать, ты первый на моей памяти. – улыбнулась Тора. – Но, если подумать, то да – сильно различаются. Представь, что все миры это как кусочки батата в этом котелке.
Ага, батат, так вот что это такое!
– А вода, которая их окружает – это магия. Магический фон, который держит их все вместе, который не дает им потерять друг друга. По мнению наших ученых, именно так это и выглядит, по мнению нашего магистра именно это и позволяет нам воздействовать на демонов при помощи магии – потому что именно магия и является основой всего сущего. Но, продолжая эту теорию, если бы вся магия была одинакова, то и миры были бы одинаковы, поэтому появилось предположение, что различные мутации магических потоков могли образовывать разные миры, в которых магия немного, а, может, и очень сильно отличается от первоначальной!
– Мутации? У вас знают такое слово?
– Ты еще удивишься нашему миру. – самодовольно улыбнулась Тора. – И именно поэтому демоны так сложны в понимании и, тем более, сложны в уничтожении – что они несут в себе частицы того мира, из которого явились, и нужно подбирать для них те заклинания, которые будут сравнимы по своей структуре с теми, что их породили.
Я вспомнил вчерашнюю речь своего собственного демона, но решил пока не рассказывать Торе насколько близко, или наоборот – далеко, они в своих суждениях от истины.
Вдруг когда-то они решат применить эти сведения против меня же?