Стены этой сторожевой башни были стары, но ее фундамент и вовсе был возведен тысячи лет назад. Возможно, Древние также держали здесь наблюдательный пост – уж больно удобное место. Имперцы залезли на Белую гору еще до Шериханского договора, уже тогда оценив все выгоды этой плоской вершины. Инженеры-фортификаторы, обнаружив здесь остатки древнего сооружения, были приятно удивлены – вышла неплохая экономия на строительстве.
В высокой башне смысла не было – вершина горы и без того господствовала над местностью. Отсюда легко просматривался перевал почти на всем протяжении, отлично можно было разглядеть парочку селений Южной Нурии, имперскую заставу внизу и несколько пастушьих троп, охотно используемых контрабандистами и разбойниками для темных дел. Двухъярусное круглое укрепление из небрежно отесанного камня вышло некрасивым, приземисто-приплюснутым, издалека похожим на старый барабан. Мачта с разноцветными сигнальными флагами смотрелась здесь так же гармонично, как седло на корове.
В обычное время постоянный гарнизон поста насчитывал шесть пограничных стражников, сменяемых каждую неделю. В их обязанности входил надзор за перевалом и тропами, патрулирование склонов горы, наблюдение за прилегающей территорией Северной Нурии. Оттуда частенько появлялись банды, и необходимо было заранее засекать подозрительную активность.
Этой ночью в башне находилось девять стражей. Все посты были усилены сразу после известия о нападении Хабрии на Северную Нурию. Разумеется, имперским землям это ничем не угрожало, но лишь временно. Даже последний дурак понимал – имперцы глаза на подобное закрывать не станут, и на носу война с обнаглевшим Фокой. Значит, надо заранее позаботиться об укреплении границы. Правда, заставу пришлось совсем уж оголить, но это тоже временно – скоро подойдет подкрепление с юга, и тогда мимо стражи и мышь не проскочит.
Ночка выдалась та еще – ветер задувал чуть ли не со всех сторон одновременно. Часовые, расхаживая по верхней площадке, кутались в овчины, надвигая на лбы косматые шапки. Хорошо, хоть дождя нет. Тьма кромешная – слишком низкая облачность, лунный свет такую не пробивает. Хорошее время для контрабандистов и бандитов – разглядеть их теперь невозможно. Правда, бродить в такую погоду по горам даже разбойному люду непросто: или шею свернешь, или заблудишься.
Откуда-то снизу, издалека, донесся резкий звук – будто ветка сухая переломилась. По горам загуляло эхо, следом послышалась уже целая серия подобных звуков. Часовые молча кинулись к краю площадки, уставились вниз. Зоркие глаза стражников различили, как где-то в районе заставы загораются желтоватые светлячки, чтобы через миг затухнуть. И странные звуки доносились тоже оттуда.
Один из часовых, многое повидавший за время службы, сориентировался быстро:
– Боги! Там, у заставы, стреляют! Из пороховых трубок стреляют! Быстрее зови десятника!
Десятника позвать не успели. Увы, сегодня часовые допустили промашку – не уберегли свой пост от злоумышленников. Парочка темных фигур подкралась к башне незаметно, и кромешная тьма им ничуть не помешала совершить коварное злодеяние. Фонарей и факелов стража не держала, чтобы не слепить своих наблюдателей, и это сегодня сыграло на руку врагу.
Мрачная парочка свое дело знала хорошо. Обойдя башню по периметру, диверсанты заложили удлиненные цилиндрические предметы в широкие щели меж грубо отесанных блоков. Имперские строители сэкономили на растворе, и камни кое-где уже держались на честном слове. Между собой все эти цилиндры соединили толстенным шнуром. Короткий свободный конец этого шнура оставили под стеной. При этом один из злоумышленников сноровисто присоединил к нему короткую трубочку и, убедившись, что она закреплена надежно, проколол ее запаянный конец кончиком ножа. После этого парочка поспешила удалиться от опасного места. Химический взрыватель, используемый воинами Корпуса Тьмы, не отличался пунктуальностью и мог сработать как через полчаса, так и через пару минут.
На этот раз им повезло – кислота проела пластинку предохранителя вовремя, позволив им удалиться на безопасное расстояние. Неистовое пламя, рванув по нити детонирующего шнура, вмиг домчалось до заложенных зарядов, высвободив сконцентрированную в них мощь. Стены не выдержали, башня превратилась в груду мусора, засыпавшего древний фундамент.
Фундамент, кстати, ничуть не пострадал. Будь взрывчатки даже в сто раз больше, ему бы и это не повредило – Древние умели строить получше имперцев.
Стражники, оказавшиеся под обломками, не увидели, как на другой стороне перевала вспыхивает оранжевое пламя нового взрыва – там располагалась вторая башня. Фока приказал уничтожить все пограничные укрепления.
Логичный ход – если уж собрался объединять Нурию под своей властью, нечего оставлять пограничные сооружения посреди своей новой провинции.
Общинная стража – это не армия и не пограничная стража. Это пародия на вояк. Она как бы состоит на государственной службе, вот только кормит их община. Империя дает им немного: скромную пенсию по старости, убогое оружие и полномочия по несению охранной службы на общинной земле. Требует, правда, тоже не слишком многого – элементарных мер по соблюдению порядка на вверенной территории.
Бутчиз был общинным стражником, а Нкор – слугой местного аристократишки. Земли общины протягивались по левому берегу реки, баронские земли – по правому. Вопрос: кому охранять мост? По закону, община или аристократ, на чьих землях имеется мост, пригодный для телег, обязаны день и ночь держать на нем стражу. Местная община уже не первый год воевала с бароном, пытаясь доказать, что заниматься этим должен именно он. Барона их доводы не убеждали – он считал, что все должно быть как раз наоборот. В данный момент был установлен некий шаткий паритет – взбешенный префект, до которого докатились слухи об этих глупых дрязгах, приказал выставлять охрану с обеих сторон. Разумеется, долго это не просуществует – обе стороны остались недовольны и просто так ситуацию не оставят. Но пока что приходится держать двух стражей там, где вполне достаточно одного.
Пока не темнело, Нкор исправно торчал на своем правом берегу, делая вид, что на нем здесь все держится. При этом он не уставал бросать завистливые взгляды в сторону левого берега. Там, у Бутчиза, обстановка была несравнимо удобнее: маленькая уютная караулка из тонкомера, крытая тесом, и легкий деревянный шлагбаум, запирающийся на замок, вместо тяжеленной рогатки. Ни одна телега без разрешения не проскочит, а чтобы открыть, много силы не понадобится. Община о своем стражнике заботилась гораздо лучше, чем барон. Тот на караулку поскупился, и Нкору приходилось укрываться от дождя под скромным тростниковым навесом. А уж если при этом ветер дул, то вовсе жить не хотелось, глядя, как Бутчиз грызет орешки у окошка своей уютной караулки.
Честные люди по ночам в Империи не шастают, и вечером всякое движение по дороге прекращалось. Барон тоже в поздний час не горел желанием проверять, чем занимается его стражник, и Нкор без опаски переходил на чужой берег – коротать ночь в общинной караулке, проклиная скупость аристократов. Бутчиз, в свою очередь, тоже завидовал коллеге, но уже по другому поводу – из-за имущественного положения. Бутчиз ведь общинник, денег почти не получает, живет, как и все, со своего надела, с той лишь разницей, что надел его обрабатывают общинники. Человек – такое подлое создание, что на совесть работает редко и только лично для себя. Для Бутчиза на совесть никто работать не желал, и урожаем он был хронически недоволен. Доля от мясозаготовки его тоже не радовала – вечно кости и жилы норовили подсунуть, да и в семенном зерне больше сорняков, чем ржи. А если вспомнить о размере пенсии, которую ему по старости скоро назначит префектура, то и вовсе обидно – не хватит пару раз в кабак заглянуть.
У Нкора все не так (если смотреть со стороны завистливыми глазами). Земли у него нет вообще – продуктами его снабжает управляющий барона, и кормят его на совесть. Вчера вот приносил голубей, фаршированных гусиной печенкой с овощами. Бутчиз жизнь прожил – и подобного деликатеса не пробовал. И пусть это всего лишь объедки с барского стола, но питаться подобными блюдами несравнимо приятнее, чем опротивевшей гречкой и мучной похлебкой. Пенсия Нкору не положена, но никого из слуг барона по старости на улицу не выгоняют – все доживают свой век при замке, в тепле и сытости. А еще Нкор может зашибить пару монет, просто не открывая свой шлагбаум и делая вид, что дремлет, не обращая внимания на шум возничих. Зачастую это заканчивается тем, что ему кидают пару медяков, и он, как по волшебству, мгновенно просыпается от этого звона. Жаловаться на него бесполезно – барону нет никакого дела до мелких приработков его слуг. А попробуй такое устроить Бутчиз – под общинный суд может попасть. Позору потом не оберешься.
Нкор, заявившись в караулку, первым делом достал из сумки пару кусков мясного пирога – в один впился сам, другой протянул Бутчизу:
– На-ка отведай. С тертым чесноком и виноградным соусом. Ты небось и не пробовал такого ни разу.
Бутчиз, осмотрев свой кусок со всех сторон, суетливо стряхнул приставший мусор, осторожно задвигал гнилыми зубами, не обращая внимания на то, что над этим куском уже успели с краю поработать чьи-то челюсти.
– Хорошая у тебя жизнь, Нкор. Жрешь как барон, и не надо над этой проклятой землей трястись.
– Барон своих слуг не забывает, – важно заметил стражник.
– А чего же он тебе караулку до сих пор тогда не поставил? – с насмешкой уточнил Бутчиз.
– А зачем? Он через неделю на балу будет, у наместника. Они друзья старые. Тот префекта поставит на место, и потом ты один тут будешь ночами зад морозить. Мост общинный – вот сами за ним и следите, у нас и без него дел невпроворот.
– Это какие такие у вас важные дела?! – вскипел Бутчиз. – Лягушек в пруду гонять?! Да мы до Столицы дойдем, до Совета! Виданое ли дело, чтобы разные баронишки так нагло общину ущемляли! Не по закону это!
– Вы еще императору пожалуйтесь, – хмыкнул Нкор. – Да кому вы нужны в Столице, с этим старым деревянным мостом?
Бутчиз не успел ответить коллеге – с улицы донесся знакомый шум.
– Никак телега подъезжает? – удивился Нкор. – И кого это в такую темень понесло в дорогу?
– Может, опять солдаты? – предположил Бутчиз. – Пару дней назад тоже в потемках отряд прошел.
– Непохоже – с общинного берега идут, северного, а солдаты все время с нашего приходят, южного. День за днем идут в последнее время, будто их там, на севере, телятиной кормить пообещали. Пойду-ка я выгляну.
Бутчиз решению баронского стражника был только рад – не хотелось подниматься самому. Впрочем, Нкор выйти из караулки не успел – открыв скрипучую дверь, он резко запнулся на пороге, попятился назад, уперся спиной в стену, неловко присел, захрипел, завалился набок. Разглядев в груди Нкора короткую арбалетную стрелу, Бутчиз понял – дело плохо. Это не бродяги и не подвыпившие крестьяне – этих ребят не разогнать с помощью ругательств и размахивания тупой алебардой.
И на кой он вообще пошел служить в стражу?!
Бутчиз не стал хвататься за алебарду. Плюхнувшись на пол, он забился под лавку, надеясь, что здесь его не заметят. Если убийца (убийцы) не знает, что стражников сейчас двое, то все может обойтись.
Тройка мрачных мужчин четко выполнила свою работу. Один, заглянув в караулку, подсветил фонарем на тело Нкора и, убедившись, что тот мертв, вышел, захлопнув дверь ударом ноги. Арбалетчик его страховал, стоя у телеги, а третий злодей, не теряя времени, уже полез под мост минировать опоры.
С телеги выкатили бочку, затащив ее на середину моста, выбили крышку. Вонючая густая жидкость растеклась по настилу, пропитывая сухие плахи и бревна. Сапер, работавший внизу, тихо выругался, когда просочившиеся капли начали барабанить по голове. Выбравшись, он кивнул товарищам – все, можно ехать дальше, сегодня надо успеть уничтожить еще два моста.
Убийца Нкора на ходу открыл фонарь, поднес к огню кусок пенькового фитиля, дождался, когда волокна, пропитанные селитрой, жадно затлеют, бросил за спину, в лужу зловонной жидкости.
Бутчиз рискнул покинуть свое убежище, когда шум удаляющейся телеги затих. К тому времени настил моста полыхал вовсю, а от деревни к реке двигалась вереница огней – народ, прихватив факелы и фонари, спешил к пожару. Стражник, не мешкая, схватил деревянное ведро, кинулся к реке. Сомнительно, что даже тысяча таких ведер поможет справиться с пожаром, но не сидеть же сложа руки? На бегу он утешал себя тем, что настил скоро прогорит, рухнет в реку, а массивные опоры из мореного дуба огонь повредить не сможет. На них быстро уложат новый мост – работы на несколько дней. И Бутчиза вряд ли будут сильно ругать – что он мог поделать против банды таких головорезов со своей жалкой алебардой?
Приступить к тушению Бутчиз не успел. Фитиль, вспыхнув от пламени пожара, донес огонек до медной трубочки, закрепленной на детонирующем шнуре, и через миг сработали все заряды. Опоры, простоявшие около века, переломились, будто сухие лучинки, – бойцы Корпуса Тьмы разрушать умели. А как иначе, если их этому учили годами?
Подбежавшие крестьяне увидели жалкие огрызки сокрушенных опор, разбросанные по округе горящие клочья настила, непригодные теперь к использованию, и обезображенный труп Бутчиза. Стражу размозжило голову бревном.
Двадцать шесть телег сейчас колесило по имперским землям, примыкавшим к Тарибели, или, как называли эту провинцию хабрийцы, Южной Нурии. Все они занимались одним и тем же – уничтожением мостов. Смехотворная стража помешать им не могла. Маршруты были продуманы заранее – ни одна из групп не пересекалась с другой, у каждой были свои цели. Если ничто не помешает, к утру они уничтожат более полусотни мостов. А если имперцы не хватятся, то и на следующую ночь продолжат заниматься тем же.
Группа подгулявших в придорожном трактире офицеров, догоняя свой полк, попала в засаду – нетрезвых вояк перестреляли из кустов, положив в один арбалетный залп. Немыслимая сноровка нападавших не оставила воякам ни единого шанса.
Полк, спешно перекидываемый в Тарибель, остановился на ночевку в чистом поле. Стреноженных коней оставили под присмотром часовых, утром они их погонят к пруду, на водопой. И конечно, никто не догадается, что в темноте к берегу пруда подкралась некая темная личность и что-то туда вылила из пузатой бутылки.
Гонец не щадил лошадей, меняя их на каждой станции. Приказ, который он вез, не терпел задержки. Спешка его и подвела – на полном скаку бедняга налетел шеей на тонкую веревку, растянутую над дорогой. Запечатанный конверт попал в руки тех, к кому попадать был не должен.
Другой гонец привез в лагерь саперов странный приказ. Им предписывалось немедленно двигаться на восток, прямо в горы, по единственной узенькой дороге – и где-то там, на другой стороне пологого хребта, заняться ремонтом моста. Гонец выглядел как настоящий, печати на конверте и подписи тоже были не хуже настоящих. Ворчащие саперы вынуждены были прервать ночевку и начать движение к проклятому мосту. Добраться до него они не успели – в одном узеньком месте их накрыло камнепадом, вызванным серией взрывов. Немногих выживших добили из арбалетов или просто перекололи. Вояки, не ожидавшие такого приключения на собственной территории, были полностью деморализованы и серьезного сопротивления не оказали.
Боевые маги – замкнутая каста, даже в суете военных сборов ухитряются оставаться в сторонке. Вот и сейчас они не соблазнились городскими квартирами и остановились в загородном особняке, выделенном наместником. Их уединению не мешали грязная солдатня и вечно нетрезвые офицеры-аристократы.
Увы, недолго они наслаждались отдыхом после долгой дороги. Заряды, заложенные в дымоходах, превратили дом в груду мусора, а бочки с зажигательной смесью, установленные в подвале, сделали из этой груды огромный костер.
Трактир был не из дешевых. Прежний хозяин вел дела очень плохо, да и с виноградной водкой крепко дружил, что не способствовало процветанию заведения. В прошлом году, напившись вдрызг, ухитрился разбить себе череп о край крыльца. Вдова с радостью продала малоценную недвижимость заезжему молодцу с юга, решившему открыть свое дело в Тарибели.
Новый владелец за полгода превратил трактир в бриллиант столицы провинции. Чисто, уютно, клопов нет, стряпня выше всяких похвал, прислуга вышколена и сплошь состоит из милых девушек и молодых красивых парней. Высшие офицеры прибывающих армий быстро оценили плюсы этого заведения и расхватали все комнаты на втором этаже. Они прямо там повадились устраивать военные советы, не подозревая о хитроумной системе прослушивания, устроенной хозяином. Внизу, в общем зале, они нередко позволяли обсуждать дела, не предназначенные для посторонних ушей. При этом они не обращали внимания на слуг, а зря – память у этих девочек и парней была отменная, а уши торчали тоже не для красоты.
А еще из подвала трактира под городскую стену был прорыт подземный ход, выводящий на обрыв рва. При желании через него можно было незаметно покинуть город, минуя заставы, или, наоборот, пробраться внутрь. И труп при необходимости можно вынести без лишних свидетелей – сегодня это было полезно.
На балкон борделя вышел бригадный генерал. Первоначально он хотел просто наполнить легкие настоящим воздухом, а не той смесью винных паров, испаряющегося пота, наркотического дыма и коктейля из ароматов духов, что клубилась внутри. Однако, оценив красоту звездного неба и пение сверчков, решил, что будет просто замечательно, если он справит малую нужду посреди всего этого великолепия. В тот момент, когда военачальник возился с завязками, за спиной его показалась мрачная фигура с удавкой в руках. Удавка уже не нуждалась в намыливании – ее владелец сегодня щедро натер оружие о жирные шеи трех офицеров. Генерал стал четвертым.
Город наводнили войска – не протолкнуться от солдат. Подвыпившего офицера оставили товарищи, но мир не без добрых людей – парочка проезжих купцов любезно помогла ему добраться до постоялого двора. Вот только немного не довели – утопили в уборной, встреченной по дороге. После чего в темном переулке прирезали двоих солдат, оставив в теле одного нурийский нож, чтобы стражникам было о чем подумать.
Хабрия уже воевала с Империей, но Империя об этом еще не догадывалась. В этом мире к такой войне не привыкли. Война – это бой барабанов и полки, марширующие под развевающимися знаменами. В этом мире никто не знал, что противнику еще до битвы можно нанести колоссальный урон, попросту мешая в эту битву вступать. Разрушенные мосты не позволят снабжать армию, а потери среди саперов замедлят ремонт. Перехватываемые гонцы затруднят передачу приказов, убивая офицеров, разрушаешь систему командования. Лошади, уничтожаемые самыми изощренными способами, обездвиживают войска. Диверсии порождают панику и атмосферу всеобщего недоверия.
Несколько сотен воинов Корпуса Тьмы за одну ночь нанесли армии Империи колоссальный ущерб. Как будто грандиозная битва произошла. Вот только в нормальной битве потери более-менее сопоставимы, а сейчас этого и близко не было – хабрийцы и десятка своих диверсантов не потеряли, а имперцев полегло более тысячи. В придачу – разрушенные мосты, отравленные колодцы и водопои, перехваченные донесения и приказы, умершие лошади, сгоревшие склады и взорванные укрепления.
Имперцы не ожидали, что в мирное время у них может загореться под ногами своя же земля, и вели себя на диво беспечно. За что платили кровью.
Приказ наместника об усилении мер по охране границы ничем не помог – темные воины занимались своими делами даже в таких тыловых местах, где не все знали, с какой стороны находится ближайшая граница.
А еще воины Корпуса Тьмы искусно распространяли панические слухи или откровенно провокационные россказни. Они били по самому уязвимому – информационному полю будущей битвы. Армия сражается не в вакууме, а среди населения. Если крестьяне будут хотя бы частично уверены, что вояки заявились сюда воровать общинное добро и насиловать их женщин, то могут возникнуть проблемы. До такой тактики в этом мире тоже никто не додумался.
Новые друзья Фоки оказались весьма полезны – подсказали немало интересного.
Ничего этого в Империи не знали – столь подлая тактика оказалась полным сюрпризом. Первая ночь выдалась для Корпуса Тьмы воистину благодатной – они успели очень многое. И самое смешное – никто сперва даже ничего не заподозрил. Жирные, обленившиеся, тупые имперцы… Давненько им не приходилось сталкиваться с НАСТОЯЩИМ врагом.
Отряд егерей пограничной стражи, перед рассветом выехавший из ворот Тиона, возглавлял Сеул. Хотя, если откровенно, он не собирался злоупотреблять своими полномочиями – командовать должен полусотник Тиамат. А Сеул – так… просто будет его направлять… иногда. Сведения, полученные от захваченных бандитов, требовали немедленных действий. Даже наместник, оценив информацию, не стал возражать против этой операции. Если логово похитителей удастся накрыть и захватить хотя бы мелких главарей…
Это будет половина победы над их организацией.
Ни столичные гости, ни местные стражи, ни даже люди семьи Ртчи, выступившие на тропу мести совместно с людьми префекта, не подозревали, что война уже началась и они теперь находятся в зоне военных действий. И разумеется, не догадывались о том, что Тарибель стараниями многочисленных сторон готовится превратиться в филиал ада.
Сорок четыре егеря с Тиаматом, два столичных стражника, Сеул, Дербитто и Пулио, Одон с тройкой мрачных мужчин, которых он представил как своих дальних родственников, знакомых с горцами. В отряде всего набралось пятьдесят четыре человека, и двигался он в те края, где вскоре гибель тысяч солдат и мирных жителей станет не более чем мелким эпизодом в мясорубке начавшейся войны.