В первый вечер на месте, то есть у просторной голубой палатки на расстеленном лежаке, Юля позвонила родителям по скайпу.
– У нас всё в порядке, – доложила она. Её, улыбаясь, слушали Алексей Петрович в футболке с надписью «Лёха д’Артаньян, а вы все мушкетёры»[5] и Ольга Павловна с оранжевым полотенцем на голове.
– Мама Оля! Папа Лёша! – подхватила Вика. Она бессовестно потеснила Юлю у телефона, прижавшись, впрочем, ласково к ней щекой. – Не волнуйтесь! Я за всеми слежу. Родители ведут себя хорошо. Рустэм Ильясович тоже. Ася почти тоже.
– Девки! – крикнула Ася на фоне. – Я всё слышу!
– Ася, оказывается, как и Вика, в покер играет, – продолжала Юля. – Говорит, когда-то научил шестиклассник, ещё на заре её педагогического гения. На конфеты играли.
Папа Лёша нахмурился. Юля надула щёки, передразнивая его. Папа не выдержал и засмеялся.
– Ох уж эта Ася, – тоже засмеялась Ольга Павловна.
– Ася очень классная, – вмешалась Вика. – Она даже…
Юля наступила ей пяткой на большой палец ноги.
– …даже тексты песен нам распечатала, – быстро закончила она Викину фразу. – Чтобы мы, школота, не позорились, говорит.
Родители всё улыбались.
– Ладно, – сказала Ольга Павловна. – Интернеты не трать. Пюрешки ешьте, не только всякую ерунду. Позвони ещё завтра вечером.
Когда Юля нажала «отбой», Вика молча протянула ей свой телефон. Там у неё в почте висел черновик письма. В интернетных делах её бабушка с дедушкой были консервативнее Юлиных родителей.
Юля стала читать.
Здравствуйте, бабуля, дедуля! Здесь хорошо. Добрались мы нормально. По дороге на аэродром (где это всё происходит) к нам прицепились скины…
Тут Вика, которая за компанию с Юлей перечитывала текст, отобрала у неё свой телефон и заменила последнее слово.
…к нам прицепились националисты. Оказывается, тут они есть и их много. А первые охранники начинаются только уже ближе к территории. А там, где лес, их пока нет.
Ну так вот. Мы немного разделились на группки: впереди шли Ася, Рустэм Ильясович, Жека (Юлин друган) и его папа. Прицепились, конечно, главным образом к Рустэму Ильясовичу. Но всё закончилось хорошо. Одному в челюсть дал Рустэм Ильясович лично, второго скрутили Жека с папой, а третий хотел Рустэма Ильясовича добить. Ну, просто Асю они галантно не заметили (идиоты). Так вот Ася подошла к третьему со спины, достала из кармана ярко-розовую помаду, произнесла ряд каких-то там слов и вдруг этой помадой ткнула ему куда-то в ногу. Короче – в ляжку. И тут он скорчился и упал…
Оказывается, помада была секретным мини-электрошокером. Ася ещё рассказала, что основной свой электрошокер пришлось оставить дома, потому что на фестивале у входа шмонают.
Вика снова внесла корректировки в написанное и отдала Юле дочитывать.
…потому что на фестивале у входа проводят контрольный досмотр. Такие вещи там отбирают, и удастся ли обратно забрать – не факт. А если шокер маленький и хитро сделан, то детектор его и не распознаёт. Вот и приходится ей с розовой как бы помадой, как она любит говорить, позориться. Но ведь зато пригодилось! После этого я к Асе прониклась всяческим участием и симпатией. Подонкам бой! Обнимаю, целую. Кушаем хорошо. Ваша Вика.
P. S. О националистах и помаде не рассказывайте, пожалуйста, маме Оле и папе Лёше.
Юля дочитала письмо до конца и посмотрела на Вику.
– Что? – спросила та. – Я специально сделала позитивные начало и конец. Бабуля заценит.
Юля пригладила глиняно-рыжие волосы.
– Юль, – попросила Вика, – давай без этих твоих девичьих выкрутасов. Говори, что не так?
– Ты прекрасно знаешь, – ответила Юля. – Допустим, твои моим не расскажут. Но ты ставишь их в трудное положение: они вынуждены юлить.
Вика засмеялась в голос.
– Да, ю-лить, – с расстановкой повторила Юля. – Отсмеялась? По-моему, если уж не рассказывать, то сразу всем.
Вика махнула рукой.
– Не парься. Они сами париться не будут. Нет так нет. Моё слово для них закон.
– А то, другое, ты им не скажешь? – уточнила Юля. – Когда, кстати, Асю будешь просить?
Вика оглянулась на Асю. Та как раз заплетала афрокосичку одной из Юлиных одноклассниц.
– Отвечаю, – объявила она, – по порядку: нет, им не скажу; Асю просить буду завтра. И вот об этом, пожалуйста, ни слова. Ни моим, ни кому-либо ещё.
– Ну ты!.. – сказала Юля.
– Я восхитительна, знаю. Я тебя тоже очень люблю, – ответила Вика и отправила бабушке с дедушкой написанное письмо.
Солнце вальяжно, как и полагается в такой ситуации, поднималось к макушке неба.
Из жёлтой палатки высунулась длинная нога в скейтерских штанах, из-за своей мешковатости получивших в народе крайне неприличное обозначение. Вслед за ногой показалась вторая. Юля, Вика, Тэм и Асина казанская подруга Марина – они давно проснулись и завтракали подле палаток – со смешком наблюдали за этим пришествием.
А когда к карманистым ногам пригнулась голова в шляпе и всё вместе вывалилось из палатки и оказалось заспанной Асей Тумановой – прямо перед ней стояли ноги точь-в-точь в таких же штанах. Помимо ног, там были светлая футболка, причёска «одуван», серые глаза и сияющая улыбка. Такая сияющая и такая родная.
– Федька!! – Сон мигом вылетел из Аси и остался там, где ему и надлежит быть, – в пустой жёлтой палатке.
– А я, собственно, за штанами приехал, – сказал Федя, ловя её на лету и сохраняя серьёзный вид. – А то тырят их, понимаешь, среди бела дня…
– Да заткнись уже, – ответила Ася и сделала всё, что для этого требовалось.
– Давайте, что ли, знакомиться, – решила она, оторвавшись от Феди. – Или опять не нужно?
– Перезнакомились давно, – вставил Тэм, – пока кто-то там храпел.
– …До полудня, – подхватила Вика.
– Да сами вы храпите, – отмахнулась Ася. – Тем лучше, пойдёмте скорей к сцене.