Уэльстер. Кардин и его окрестности.
Робер принимал доклады.
Приятно осознавать свою гениальность. Столица буквально легла под него, как он и рассчитывал. Арсенал, мост, казначейство…
Все, все теперь подчинялось ему, везде были его люди. Да и людей-то много не понадобилось. Все он правильно рассчитал, вот что значит гениальность! Вот они, многолетние планы, кровью выпоенные, у сердца выношенные. Вот он – результат!
Молчала пока крепость Шедар. Удалось ли справиться с Лазурными, Робер не знал. Ладно, пришлют голубя. Скорее всего, там пока еще идет битва, времени не так много прошло.
Пока зачистят крепость, пока разберутся… к обеду бы прорезались, а то и к вечеру. Робберу хотелось уже праздновать победу, но… в жизни никогда все не идет идеально гладко.
А вот что действительно тревожило душу герцога – пропавшая королева.
Где эта сука!?
Если бы сейчас он мог показать людям не только мертвого Гардвейга, но и его супругу, и щенков – никто бы ничего не возразил. Династия пресеклась, король Гардвейг умер, да здравствует король Генрих. А эта тварь куда-то удрала, вместо того, чтобы лечь и помереть.
Что она могла сделать?
Как она могла вообще сбежать?
Робер уже понял, что во дворце королевы нет. Барон Фремонт обыскал дворец сверху донизу, и не нашел ни королеву, ни детей, ни принцессу Марию, ни графа и графиню Иртон. И куда они могли деться?
Вместе или порознь?
Чего теперь ждать прикажете?
Робер знал, что бы стал делать он. Любыми усилиями пробился бы к своим, поднял бы народ на борьбу с узурпатором, блокировал столицу…
Много чего можно сделать. А вот что сделает Милия?
Он видел королеву, он собирал о ней информацию… максимум, на что способна эта клуша – с рыданиями сдохнуть на трупе короля. Она безвольная, аморфная, глупая…
Но вместо этого она бежит, и щенков своих забирает, и ведь никого не нашли!
Нет, это не Милия.
А кто?
Кто посмел нарушить его планы?
Вариант у Робера был один. Граф Иртон, больше некому.
Графиня Иртон? Да что может великосветская шлюха? И вообще, это женщина! А женщины не способны думать головой, у них другой орган работает, нижний…
А вот граф Иртон…
Который, кстати, тоже пропал, да еще вместе с королевой.
Что с ним можно сделать?
– Мы можем блокировать и взять посольство Ативерны, – предложил Эдвин Фремонт. – Если виконтесса Иртон там…
– Мы получим отличную заложницу, – кивнул Робер. – Действуй, граф меня беспокоит.
Барон не спешил уходить, мялся как-то, смотрел непонятно.
– НУ?!
– А графиня?
– Графиня? – искренне удивился Робер Альсин. – А что с графиней? Найдется, небось, где-то спряталась…
Эдвин покачал головой.
– Ваша светлость, она умная гадина. Опасная… будь она здесь, я бы ее первой придавил.
Робер хмыкнул.
Историю отношений барона и графини он знал, и чего удивляться? Мало того, что не дала, еще и дураком выставила. И кому это понравится?
Кто такое проглотит, мужчиной называться перестанет. А что Эдвин решил под шумок свести личные счеты… дело житейское.
– Найдешь – удави.
– Она с королевой была, я расспросил людей. Теперь с ней же и ушла.
– Тем лучше. Дочь она любит?
Эдвин кивнул. Тут никаких сомнений не было. Любит до безумия.
– Рысью в посольство за девчонкой.
***
Отдав приказания, Робер вернулся к ативернцам. Их он приказал схватить в первую очередь. Всех, кто оказался во дворце, общим числом четырнадцать человек. Правда, потом их рассортировали.
Чету Ройвелей, Элонтов и маркиза Эрандо оставили для беседы, а молодняк (что с него пользы?) отвели в тюрьму. Пусть посидят пока.
Знать они ничего не знают, полезны не будут, чего ими дворец загромождать?
А вот со старшими имеет смысл поговорить. Пусть знают, что их ожидает.
Робер вошел в комнату, в которой его со страхом ждали пять человек, светски улыбнулся и даже чуть поклонился.
– Дамы, господа, рад вас видеть у себя в гостях.
Маркиз Эрандо без особой приязни посмотрел на герцога. Намек не прошел мимо опытного дипломата, и маркиз, понимая, что живыми и целыми их отсюда не выпустят, решил прощупать почву.
– Ваша светлость? А что ж без короны?
Робер кивнул ближайшему наемнику, тот шагнул вперед и врезал маркизу. От души, древком копья под ребра. Эрандо Лосан согнулся вдвое и осел на пол.
– Не смейте!!! – Присцилла Элонт бросилась к упавшему. – Вы зверь!
Робер усмехнулся.
– Язык придерживай, маркиз, а то с головой оторву.
– Что вам надо? – мрачно спросил Ройвель. Он тоже все понимал, но людям свойственно надеяться до конца.
Робер мило улыбнулся.
– Что мне надо? То, что ценнее денег, дамы и господа. Знания.
– Здесь книжников нет, – огрызнулся с пола Лосан. Мало ему, что ли, одного раза? Ладно, пусть тявкает, укусить ему все равно нечем.
– К моим услугам и так все книжники Уэльстера. Но они не знают ничего про графа и графиню Иртон.
И это было чистой правдой.
Про графа Иртон ему рассказывал барон Фремонт. А вот про графиню…
Да, они путешествовали вместе. Но графиня с ним общаться решительно отказалась. А «умная сука» – это не характеристика, это общие слова. Даже собака может лаять, кусать, прятаться, подавать лапу, носить тапочки… что именно может графиня Иртон? Этого Эдвин не знал.
Но сомнения все равно посеял, вот и собирался его светлость выяснить подробнее про своего возможного врага.
Эрмина Ройвель кашлянула.
– Думаю, ваше сиятельство, вам надо спросить меня.
– Спрашиваю, графиня, – охотно согласился Робер. – Что вы знаете об Иртонах?
– Вас ведь интересует не их состояние, а их отношения. Они сами, как люди. Верно?
Робер кивнул еще раз. Догадливая дама. И что приятно – готова сотрудничать. Хорошо, когда информацию тебе предоставляют по первому требованию, а то палач, пытки… это так долго!
А ему время – сейчас ценнее всего остального. Можно бы всех разделить и расспросить каждого в отдельности. Но на это у Робера не было времени. Побыстрее бы разобраться.
Опять же, супруги Иртон – не бог весть какой секрет Короны. Чего тут скрывать?
Робер прекрасно плел интриги, подкупал людей, отлично торговал оружием, и соответственно, разбирался в людях. А еще герцогу была свойственна легкая самонадеянность, и он полагал, что увидит ложь. Уж понять, где ему врут он всяко сможет, до сих пор удавалось, и сейчас удастся.
Так что разберемся побыстрее – и вернемся к своим делам.
– Граф… я начну с него, с вашего позволения. Неглуп, отчаен, самолюбив. Любит рисковать и не боится последствий, – Эрмина словно рассуждала сама с собой. – Джерисон Иртон командует гвардией его величества, но лично я всегда считала, что это из-за его родства с королем. Племянник, все-таки. Лучше на такой должности иметь своего надежного человека. Вот его величество поставил Джерисона, натаскали его тоже неплохо, но у него такие ляпы бывают…
Что-что, а сплетен Эрмина знала более, чем достаточно. Чего не услышала, то додумала. На Робера вылился просто поток сведений, из которого он понял, что Джерисон, в принципе, блатной мальчик-мажор, которому при дворе все простительно из-за его происхождения. Племянник короля – не жук начхал?
А так граф бабник, которому все сходит с рук.
Бретер, дуэлянт, задира, за которого всю работу делают заместители.
Да и вообще, человек не слишком надежный. Но его величество любит сопляка, вот и терпит. А Эрмина бы его… уххх!
Ативернцы слушали с каменными лицами, особенно маркиз Лосан. Эрмина разливалась соловушкой.
От графа она плавно перешла к его жене, и теперь икалось Лилиан Иртон.
Что можно сказать?
Деревенщина, дочка корабела, простонародье… с ним ей удаётся общий язык находить, а вот с благородными людьми – нет. Да и откуда там благородство?
Бедный граф, как женился, так спихнул жену в Иртон, и сидела она там тихо… почему выписал?
Мало кто знает, так что тссссс! Но Эрмине все известно, просто она умненькая и молчать умеет. Август Брокленд серьезно болен. Вот его и обхаживает старая гадюка… кто это?
Да мамаша Джерисона же, ее так при дворе прозвали, потому как гадюка редкостная!
И сынок весь в нее, тоже такой же гад подлизливый… в общем, Август сказал, что не хочет умирать, не увидев внуков. Король грохнул кулаком по столу, и пришлось бедному графу забирать жену из деревни. Не по доброй воле, понятное дело, он же у вас был со своей любовницей. Леди Вельс, знаете такую?
Видели и слышали?
Ну и поставьте их рядом! Леди Вельс, и эту деревенщину Иртон! Небо и земля!
Утонченная, красивая, благородная… и вот это! Которое о правилах приличия знает только то, что они где-то есть!
Никакого сравнения! Сами понимаете, это просто смешно!
Слуг распустила, отец ей вирман в телохранители нанял, так у этих отродий никакого понятия о манерах, везде лезут…
– Да-да! – подхватила Присцилла Элонт. – Эти вирмане! Это просто ужасно! Вы же понимаете, у меня дочь…
Спустя час Робер Альсин был твердо уверен в одной вещи.
Если при дворе Ативерны и есть кто-то более бесполезный, тупой и наглый, чем супруги Иртон, то его собеседникам таких не встречалось. Жаловались все. Даже мужчины соизволили по паре слов вставить.
Что ж. От этих опасности не будет. Значит, надо искать, и скорее всего, в посольстве.
А как найдем…
Этих – пока придержать, пусть полный комплект будет.
Что ж, радует, что ему противостоят одни идиоты.
Робер не видел, как после его ухода Эрандо Лосан с трудом поднялся с пола – отбитые ребра болели невыносимо, может, даже сломалась парочка. Но маркиз подошел к графине Ройвель, склонился перед ней и поцеловал даме руку.
– Вы чудо, Эрмина.
Графиня Ройвель улыбнулась.
Она была стервой, гадиной, заразой, но не дурой. И отлично поняла, что Иртонам удалось сбежать.
Что она может для них сделать?
Только одно. Пусть их недооценивают. Как можно больше и как можно дольше.
Она успела оценить графа и графиню за время путешествия, и не сомневалась – эти не станут тихо сидеть в убежище. Не сбегут и не бросят своих.
А раз так?
Надо дать им время и возможность для удара. Если сейчас ей удалось выиграть хоть какое-то время – ура! Глядишь, и их убить не успеют, выручат!
Иллюзий насчет своей участи Эрмина не питала. Пытки, казнь… вряд ли можно дождаться чего-то еще от Альсина. Но… пока еще есть шанс. И она будет бороться. Хотя бы так… интересно, где сейчас граф Иртон?
***
Граф Иртон в данный момент участвовал в походно-полевом допросе.
Часть наемников осталась жива, даже два командира, и церемониться с ними никто не стал. Притащили из кузницы жаровню с углями, щипцы, клещи, еще кое-какие приятно поблескивающие инструменты, и приступили к допросу.
Лэйр Ольсен церемониться не собирался.
Мигель пока поехал за девушками, а Джесу было не до того. Чем скорее они узнают о заговоре….
Ивернейскому – что? У него все рядом, а вот у него в городе жена, дочь… ему надо знать, какими силами располагают подонки! Их ведь еще давить предстоит!
– Говорить будем, или для начала ухо откусить? – мягко поинтересовался лэйр Ольсен у одного из наемников.
Героев здесь не было. Им платят – они дерутся. Но сейчас они драться уже не могут, да и заплатят им вряд ли. А раз так… чего из себя мученика делать?
Ведь не помилуют, и настроены люди более, чем серьёзно. И уши откусят, и пальцы, и ремни из спины нарежут, это как минимум. Про максимум лучше не думать.
А потому…
– Если я все расскажу, меня отпустят?
Лэйр Ольсен прищурился.
– Может, тебе еще и вина с девками? Расскажешь – просто повешу. Промолчишь – умолять будешь, чтобы повесили, понял?
Джерисон покачал головой.
– Лэйр, зачем же так сурово?
– А что вы предлагаете, граф? Отпустить эту тварь, чтобы он тут же донес обо всем своим хозяевам?
– К чему же сразу отпускать? Наверняка, в крепости есть пара мест, где можно подержать пленников? А уж позднее…
– Вот еще, отпускать!
– Если нас победят, его все равно освободят. А если мы победим, пинка ему и на все четыре стороны. Если он что-то знает, конечно…
Практика «злой следователь – добрый следователь» была прекрасно известна еще в средние века. И как любая хорошая вещь, совершенно не протухла с той поры.
Наемник сглотнул – и заговорил.
***
Судьба наемника – штука сложная.
Есть найм – есть деньги.
Есть деньги – можно жить.
А ведь жить-то хочется не просто так, жить хочется хорошо. И на старость что-то да скопить… век наемника короток, к тридцати годам большинство из них уже наживают кучу ранений, шрамов, проблем, болячек… больная спина и «блудливые» болезни – это только вершина айсберга, на деле там еще много чего бывает.
Поэтому когда клиент предлагает хорошие деньги, наемники обычно соглашаются.
На что?
На все.
Удрать никогда не поздно, а денег много не бывает.
Такая узкая грань профессионализма – не браться за провальные дела, не соглашаться на подставы… и в то же время не быть слишком переборчивым.
Десятник отряда «Рыжие псы», Райан Бек, дураком не был. И когда командир сказал, что им предстоит, пришел в тихий ужас.
Но…
Во дворец им было не идти, даже рядом не стоять, они были в резерве, а захватить крепость Шедар…
Вот уж не проблема!
Не окажись здесь сегодня этот караван, все бы прошло, как по маслу.
Лэйр Ольсен вспыхнул и хотел дать в челюсть наёмнику, но перехватил взгляд Джерисона и остыл. Ни к чему.
Птичка запела, не стоит ее дергать за хвост.
Хотя Джерисон с наемником был согласен полностью. Крепость можно было взять, были все шансы. Просто – не повезло. А так…
Вот в жизни он не поверит, что ни на одних воротах не было предателя, что не было своего человека среди «Лазурных»… были! Обязательно были! И об этом тоже стоит спросить, но чуть позднее. Если человек начал говорить, пусть сначала выскажет, все, что на душе накопилось. А уж потом будем уточнять.
Да и выглядело все достаточно пристойно. Командир отряда (тоже не дурак) прекрасно понимал, что это авантюра. Жуткая.
И не стремился сложить свою голову за Альсина.
Хотя тут было чуток сложнее. Герцога они знали давно, он подбрасывал отряду выгодный наймы и договора, и ни разу не подставлял. А еще… у Бека было такое ощущение, что командир чем-то с ним завязан.
Личным.
Чем именно, он не знал, да масса вариантов.
Начиная от того, что они одну бабу… гхм! И до того, что у командира на землях герцога кто-то живет. Распространяться о своей жизни командир не любил, излишне любопытным мог ответить прямым в челюсть, так что дураков не находилось.
Одним словом, отказать Альсину не получилось. Оставалось только плыть по течению.
А в остальном – да, Альсин.
Около тысячи человек, может, чуть больше – чуть меньше.
Что захватывали?
Арсенал, это он точно знает, туда его знакомый отправился. И казначейство.
Вроде как еще канцелярию иностранных дел, но это вопрос, сам Бек просто не знал и десятой части.
План?
Командир намекал несколько раз, ну и так… имеющий уши, да услышит. Хотя и не сразу, по крупицам, но все же, все же.
Убить короля, и вроде как у Альсина есть королева и принц. Но это так вилами на воде, он за эти слова не отвечает.
Кто-то сказал, что-то трепанул…
Нет, точнее он не знает.
Лэйр Ольсен только рукой махнул, и стражники поволокли наемника куда-то в темноту.
– Куда его? – озаботился Джерисон.
– Да есть у нас тут сарай. Посидят пока…
– Поговорим с остальными?
– Именно.
***
Томас Конкор искренне не хотел верить в написанное.
Но…
За Лилиан Иртон не было привычки к дурацким шуточкам или розыгрышам. А потому Томас поспешил отыскать Джека Вильсона – доверенного слугу маркиза Лосана.
Джек уже не первый год жил со своим хозяином в Уэльстере, знал местную кухню вдоль и поперек, да и человек он умный… одна голова хорошо, две – лучше.
Джек нашелся в покоях маркиза, и Томас, недолго думая, показал ему записку.
– Почерк – ее?
– Да.
– Печать?
– Тоже.
– Откуда ты так точно знаешь?
Между собой слуги общались на равных. Были определенные трения, были свои тонкости, но в целом, Томас и Джек были примерно равны по статусу. Один водил караваны, второй заправлял хозяйством, но и первое, и второе – дело сложное и неблагодарное. Особенно когда приходится иметь дело с благородными. Лучше уж по куриным яйцам ходить, да так, чтоб те не раскалывались. Оно вернее будет…
– Знаю. Не раз видел. Хочешь, Альдонаем поклянусь?
Джек покачал головой.
– Не стоит. Я бы до утра подождал, а там попробовал разузнать, что и как.
– А если до утра сюда придут?
– Да кому мы, слуги, нужны?
– Слуги – никому. А господа? Думают ведь, что они здесь…
– Господа все на балу.
– А дети? Виконтесса Иртон, к примеру?
В глазах Джека блеснуло понимание.
– Что ты хочешь сделать?
– Вывезти, что смогу, и бежать.
– Куда?
Том пожал плечами.
– Есть у меня мысль…
Он думал о трактирщиках.
Для начала – можно рассредоточиться по нескольким постоялым дворам, по одной-две телеги. А золотые монеты быстро обеспечат лояльность хозяев. Выгодного клиента обычно не сдают.
Да и не живут стукачи в трактирном бизнесе, не получается у них выжить. Это в уличных комедиях трактирщики недалекие и болтливые.
В жизни они разговорчивые, да. Но исключительно в свою пользу. К примеру, о погоде, о природе, ор бойцовых петухах. Но уж точно не о политике.
И не со стражниками.
И не с осведомителями… для трактирщиков есть лишь одна священная корова – та, которая платит. Вот ее интересы и надо отстаивать. А Томас заплатит не скупясь, золотом. Сейчас монеты для него ничего не значили. А вот жизни людей…
Надолго, конечно, этой уловки не хватит, но пара дней у Томаса была. А там, как говорила графиня Иртон, кто-то да помрет. То ли ишак, то ли падишах, то ли я сам – и поди, разберись, кто лучше знал богословие.1
Это он и изложил Джеку.
Верный слуга думал пару минут, потом кивнул.
– Да, это правильно. Но я бы посоветовал еще один ход.
– Какой?
– Тут неподалеку дом графа Дишан.
Конкор пожал плечами.
Граф – и граф, он-то здесь при чем?
– Надо бы его оповестить. Его близких так точно…
– А кто он, этот граф?
– Правая рука короля. Начальник его тайной службы. Раньше там граф Лорт был, но его величество графа или в отставку отправил, или…
Конкор махнул рукой.
– Джек, ты что-то не то говоришь! Ты подумай сам, я приду в дом высокородного графа, ночью, покажу записку невесть от кого и буду уверять, что это чистая правда. Да меня плетьми погонят!
– Я с их слугой знаком. И проведет Реми, и выслушают нас, уж будь уверен.
Том покачал головой.
– Хочешь – сам этим занимайся, а мне людей собирать надо. Организовать все…
– Записку дашь?
Том молча протянул клочок пергамента.
– Не потеряй.
– Обещаю. Если что – еще пару мест прибереги?
Том кивнул и заспешил к своим людям.
Джек не поднял его на смех, не сказал, что все это бред… ох, беречься надо, от греха подальше…
Знаете, что самое страшное для слуг?
Да именно это! Попасть в господские игры! Там, где знать свою голову сохранит , рыбешка помельче и головы лишится, и хвоста. И самой жизни.
Кто там с ними церемониться будет?
Так что медлить нельзя!
Томас добрым словом помянул графиню Иртон, которая подумала-таки о слугах, и принялся организовывать Исход.
Кому что грузить, кому куда идти, кому договариваться по трактирам… рук и людей решительно не хватало. А и пусть.
Лучше десять раз покрыться потом, чем один раз – могильным саваном.
Работаем, ребята, поспешаем! Нас ждать никто не будет!
***
Джек Вильсон подходил к воротам особняка Дишанов не без внутреннего трепета.
Это Томас был абсолютно уверен в Лилиан Иртон.
А он сам?
Сейчас он ставил свою жизнь на клочок пергамента. И не только жизнь.
Если окажется, что это дурацкий розыгрыш благородных… Джек еще раз достал записку, перечитал…
Нет, такими вещами не шутят.
За такое и герцоги могут голову на плаху положить, уж вы поверьте.
Буквы неровные, писали явно в страшной спешке или в волнении. И пахнет от пергамента…
Чем-то затхлым, он долго лежал у кого-то в сундуке или шкафу, а еще дорогими духами. Такими же пахнет в комнатах Лилиан Иртон.
Духи, кофе…
Джек не колелясь больше, почтучал в калитку. Не ломиться же в главные ворота?
На его счастье, Реми еще не спал. Объяснить ситуацию было делом минуты.
Так и так, записка, мы удираем, вы смотрите сами. Но граф Дишан, вроде бы… того? С ним-то все в порядке?
Реми только затылок зачесал от таких новостей.
И то сказать, в голове не укладывалось. Только-только все было в порядке, и вдруг! Здрасте-нате!
– Джек… с таким лучше к хозяину.
– Затем и пришел.
Как слуга маркиза, Джек был посвящен в некоторые секреты уэльстерского королевского двора. И всерьез рассчитывал на графа Дишан.
– Пошли. Доложу, а там уж молодой хозяин решит…
– Молодой?
– Граф во дворце. А его сын дома…
– Сегодня ведь помолвка?
– Да у него жена в тягости, – выдал страшную тайну Реми. – Ей в тесноте и духоте мигом поплохело, виконт ее и привез.
– Вот оно что… ладно, ты докладывай, я подожду.
***
Выслушивать слугу дворянину не по чину, это так.
Но если речь идет о жизни и смерти?
Более того – о жизни и смерти короля?
Тут не то, что слугу, кого угодно выслушаешь. Виконт Дишан принял Джека, прочитал записку и задумался.
С одной стороны… с другой стороны…
Как ни крути, надо разбираться.
Джек помог.
– Ваше сиятельство, ежели Томас прав, то в посольство скоро придут. Вы бы кого понаблюдать отрядили. Да к вам бежать, коли что не так?
В этом было разумное зерно.
Виконт согласился, отправил в посольство того же Реми, а сам пошел к матери. Графиня сегодня тоже была дома. И не любила она торжества, и невестке плохо стало, и вообще…
Виконт попросил мать потихоньку собрать деньги и драгоценности, и быть готовой ко всему.
Мало ли что?
Мало ли кто?
Когда Джек и Реми заявились в посольство Ативерны, Томас уже заканчивал сборы. Джек вернул ему записку и пожелал удачи.
Сам-то он в любом случае останется. Посольство строили так, что в нем всегда найдется пара укромных уголков. Пересидит что угодно, кроме пожара, но кто ж будет поджигать дом в центре Кардина? Тут полыхнет,, так полстолицы выгорит!
Только Том, скажи, где тебя найти можно будет. Так, на всякий случай?
Том не стал таиться и назвал трактир, в который отправлялся сам.
Мужчины пожали друг другу руки и распрощались.
***
Допрос остальных наемников больше не дал.
Кто-то что-то услышал, кто-то узнал…
Сволочь Альсин, что тут скажешь? И противопоставить ему пока что нечего.
Разве что…
Спустя два часа Джерисон, граф Иртон, лэйр Ольсен и Мигель Ивернейский держали совет.
– У меня другого пути нет, – просто сказал лэйр. – Я королю присягал, я до конца пойду. Так что буду рассылать птиц. Вам, господа, лучше уехать.
Джерисон махнул рукой.
– Лэйр… без чинов, хорошо?
– Хорошо…
– Джес.
– Эрт.
Мужчины пожали друг другу руки под пристальным взглядом Мигеля. Как-то раньше поговорить времени не было, пока отбивались, да пока допрос вели…
А сейчас самое время все прояснить.
– Я никуда не уеду. У меня жена и дочь в городе. Так что – я с вами. От одного человека толку немного, но у меня есть отряд сопровождения, если что…
– В городе? – кротко поинтересовался Мигель.
Джес хмыкнул.
– Вы и сами это знаете. Мне некогда было ехать в посольство, мне надо было вытащить ее высочество.
– С этим разберемся, – махнул рукой Эрт Ольсен. – Заварушка будет – ничьи руки лишними не окажутся. Да вы, Джес, и не из робких и слабеньких.
Джес коротко кивнул.
– Я не останусь, – просто сказал Мигель. – Я предлагаю сопроводить мою сестру и ее высочество Марию к границе. Мало ли что…
Джерисон воззрился на него с искренним удивлением.
– Вашу сестру – понятно. А ее высочество зачем?
– Она – единственная оставшаяся у нас наследница трона. Случись с ней что… вы сами понимаете, что Уэльстер без законной власти – это хаос. У вас, кстати, под боком.
– Можно подумать, вас не зацепит, – огрызнулся Джерисон. – Ваше высочество, вы полагаете, если принцесса уедет с вами, потом кто-то поверит в ее подлинность? Да ее никто не признает, скажут, нашли где-то куклу…
– Королевскому слову поверят.
– Да, в Ивернее. Но не здесь.
Лэйр Ольсен молчал. Он пока не собирался спорить с принцем, подождем, до чего граф договорится.
Старый вояка понимал, что Джес прав. И ему тоже не хотелось отпускать принцессу, но тут могло быть только одно определяющее мнение.
Самой Марии.
А вот его-то пока и не прозвучало. Лэйр видел только бледную усталую девушку, которую сняли с лошади и препроводили в покои коменданта, подав туда же горячую воду и поесть.
Поэтому есть ли смысл встревать?
Помолчим, подождем.
А спор накалялся.
– Ее высочество обручена с моим кузеном.
– Ей никто не помешает выйти за него замуж. Но позднее, когда она уедет от всего этого ужаса.
– И помолвка была заключена, а я полномочный представитель Ричарда. То есть решать мне. И я не желаю отпускать принцессу с вами.
– Вы ей не отец. А помолвка… у вас все бумаги на руках?
Бумаги были в канцелярии иностранных дел. А там сейчас хозяйничал Робер Альсин, мать его об стену. Джерисон сдвинул брови.
– Бумаги вторичны. А королевское слово дороже золота.
– Так его никто и не нарушает, – Мигель уже праздновал победу.
– А меня спросить никто не желает, господа?
Мария появилась тихо-тихо. Ну да, покои коменданта – соседние, говорят они громко, а окно открыто. Или дымоход.
Или еще как-то услышала, дело житейское.
Принцесса успела умыться и переодеться в выданную ей одежду. Дамской в крепости не нашлось, но брюки и рубашка ей были очень к лицу, даже несмотря на повернутые рукава и штанины.
Темные волосы были распущены и расчесаны, карие глаза сверкали злостью.
Мужчины промолчали.
Тут что ни скажи… дураков среди них не было, и они понимали, что женщине в таком состоянии лучше не прекословить. Голова целее будет.
– Ваше высочество, – наконец решился Мигель, как самый молодой и знатный, – Мы решали, как не подвергнуть вас опасности.
– Да, я слышала.
Яда в голосе Марии хватило бы на троих Гардвейгов и еще на одного Лорта осталось бы. Именно в эту минуту стало ясно, насколько она дочь своих родителей. Королевская кровь, разбавленная змеиной.
– Тогда мы можем попросить вас высказать ваше мнение, ваше высочество.
Ее высочество и не подумала смущаться.
– Мария, граф. После всего пережитого, вы заслужили право называть меня по имени.
– Благодарю… Мария.
– А теперь надеюсь, что меня услышат. Я высказывалась вполне определенно, и с той поры мое мнение не поменялось. Я вообще не понимаю, господа, откуда столько наглости – решать за принцессу? У вас, Джерисон, в городе жена и дочь. А у меня там – мертвый отец. А еще моя мачеха и братья. Мои сестры. И вы полагаете, что я оставлю их в руках врага – и благородно отправлюсь в Ивернею, трястись под кустом от страха?
– Почему же под кустом, ваше высочество, – Мигель попробовал перевести все в шутку, но куда там. На него так сверкнули глазами, что Джерисон невольно вспомнил Альбиту.
Лишь бы не укусила, отравится же.
– В вашей постели, ваше высочество? Или кто там попытается меня скомпрометировать, чтобы разорвать помолвку с Ричардом Ативернским?
Онемели все. Мария усмехнулась.
Единственный человек, которого она боялась, ее отец, умер. А остальные… остальные ей такого страха не внушали.
– Господа, я не дура. И прекрасно понимаю, какие у кого планы. Давайте расставим все по местам. Вы, Мигель, можете отправляться на все четыре стороны, не задерживаю. На отношениях между нашими странами это никак не скажется. Во всяком случае, пока я жива и это зависит от меня. Джерисон, я надеюсь, вы будете меня сопровождать – везде. Моя честь перед моим супругом должна остаться незапятнанной. Лэйр Ольсен, что вы собираетесь делать, чтобы отбить столицу у самозванки и ее пособника?
Рты закрылись.
Джес кашлянул.
– Я к вашим услугам… моя королева.
Мария склонила голову, пряча злые искры в карих глазах. Злилась она не на Джерисона, тут не за что злиться. Человек отстаивал и ее, и свои интересы. Вытащил ее из дворца, помог, чем мог…
Конечно, Ативерна ему дороже Уэльстера, это понятно. И семья…
Лэйр Ольсен – тоже понятно. Все же спорить с принцем он не привык.
А вот ивернейцы…
Нет, что вы! Никакого дурного отношения, никаких гримасок. Но… запомню. Ох как я это запомню. А пока – о деле.
– Я помню о ваших близких, Джес. Мы все сделаем, чтобы их освободить.
– Или отомстить.
– Мне тоже есть, за кого мстить. Но я буду молить Альдоная, чтобы наши близкие остались живы.
Лэйр Ольсен улыбнулся.
Королевская кровь, что тут скажешь? Никогда не побежит от опасности, вся в отца.
– Примите мою жизнь, ваше высочество. И распоряжайтесь.
– Мне не нужна ваша жизнь, лэйр, но она нужна Уэльстеру. Итак?
– Я рассылаю голубей. Не знаю, сколько соберется войск за сутки, но дольше мы ждать не сможем. Напишу Шантену, он сейчас должен быть неподалеку, есть еще пара отрядов по замкам… попробуем отбить столицу. Выбора у нас все равно нет. Чем дольше эти в столице, тем нам будет сложнее.
Мария благосклонно кивнула.
– Вы правы, лэйр. Сделайте это, и я обещаю вам титул графа.
– Я не ради награды, ваше высочество.
– А я и не награждаю. Во всяком случае, пока. От меня еще слишком мало зависит.
Мигель быстро размышлял.
Если сейчас они с Лидией уедут, можно забыть об Уэльстере. Если они проиграют… есть шанс урвать свое и спасти принцессу. Да, и отцу надо срочно написать. Если выиграют…
Если он уедет, а уэльстерцы справятся с этим кошмаром, ему потом все припомнят. Если оставляешь человека в беде, не удивляйся, что он тебе потом руки не подаст.
Так и тут будет.
А потому….
– Мы с сестрой остаемся. Лэйр Ольсен, располагайте моим отрядом, как своим.
Дареному коню в зубы не смотрят. А потому никто не стал уточнять, с чего такие радости. Покивали – и порадовались. Сейчас ни один человек лишним не окажется, а уж пара десятков вояк – тем более.
– Тогда предлагаю наметить план действий, – лэйр Ольсен склонился на карте. – Вот смотрите, здесь наша крепость. Тут Летний дворец, где сейчас Шантен. Голубя я пошлю, даже не одного, пусть только рассветет. И напишите хоть пару строчек, ваше высочество?
Мария улыбнулась, снимая с пальца кольцо с королевским гербом.
Бриллиант, на нем лев с розой в лапах. Сделано так искусно, что кажется – золотой лев выгравирован на камне. Потом становятся видны «лапки», которые придерживают и камень, и фигурку.
– Отец как чуял… сегодня приказал мне надеть его.
– Это…
– Малая печать королевы. Не короля, нет, но королевы. На один вечер мне ее отдали. Произвести впечатление.
– Знает ли о ней Шантен? – первым сообразил Мигель.
– Никто другой не посмел бы даже дотронуться. Смертная казнь.
– Что ж. Поторопимся. Я отправлю голубей, и пошлю гонцов к Шантену. Это раз. Здесь – замок Долан. Там есть гарнизон, целых пятьдесят человек. Ваше высочество…
– Скажете, что написать, я напишу.
– И вот здесь у нас поместья Ирсон и Калон. Они вечно цапаются, и по паре десятков наемников у них точно есть.
Мария кивнула.
Ну да, Ирсон и Калон были притчей во языцех всего Уэльстера. Из-за чего поссорились соседи, кто уж теперь разберет. Но с некоторых пор (лет пятнадцать как), они тщательно охраняли друг от друга свои поместья и границы.
– Я им напишу. Пусть являются, авось и помирятся заодно.
– Я могу съездить, – вызвался Мигель. – И к одному, и к другому. Думаю, мне поверят.
Лэйр Ольсен прищурился.
– Ваше высочество, а коли что случится?
– От всех смертей не уберечься.
Вот тут лэйр был с ним полностью согласен. Да и про Ирсона и Калона был наслышан. Два упрямых идиота.
С другой стороны, к ним никто не явится, не должен, судя по словам наемников, у Альсина просто сил не хватит на все про все, так что оно и безопаснее будет – отправить к ним принца? Хоть под ногами крутиться не будет.
Еще б сестру с собой забрал, но такого счастья старому лэйру точно не будет. А ладно, двое королевских чад – это всяко меньше, чем трое. Хотя лучше б ни одного.
И за что ты меня так испытываешь, Альдонай?
***
Герцог Альсин вертел в пальцах перстень, снятый с Гардвейга.
Надо написать в Летний дворец.
К чему драться с Шантеном? Намного проще заманить его в ловушку. И поверит, потому что никаких вестей у него из столицы пока нет, а убийство короля… нет, сразу в такое точно не поверишь. Хотя бы пара дней у него есть, он справится.
Обязан.
В дверь скользнула Альбита.
– Его перстень?
– Теперь твой, как регента. Потом Генри.
– Ты так и не нашел моего сына?
– Ищем, дорогая. Приляг пока, отдохни, ты выглядишь усталой.
Робер знал, на что бить. О своей внешности Альбита заботилась так, как о детях в свое время не думала. Да и что те дети?
Их-то нарожать всегда можно, а вот внешность не вернешь, если сейчас упустишь.
Ее величество озабоченно коснулась пальцами щеки, гладкость которой поддерживала всеми силами.
– Да, я бы прилегла.
– Идите, моя королева, и предоставьте вашему слуге сделать всю работу за вас, – улыбнулся Робер Альсин.
Потребовалось еще пять минут славословий, но Альбиту он из кабинета выпроводил и вздохнул с облегчением.
Все, что мог, он сделал. Оставалось ждать вестей. А пока…
Минута торжества. Хотя бы минута…
Гардвейг ему не достался, но замена будет вполне… приятной.
***
Граф Дишан открыл глаза.
Болело все.
И еще бы оно не болело!
Когда приходишь в себя, растянутый на дыбе, неудивительно. Но… что случилось?
Граф напрягся, вспоминая и пережидая черную волну боли, плеснувшуюся между висками. И – вспомнил.
Альсин.
Солдаты.
Предательство…
Темнота.
Видимо, его ударили по голове. А что король?
Дишан попробовал повести глазами и аж застонал от боли. Даже это движение отозвалось таким спазмом, что ему показалось на миг – голова разламывается надвое.
О-ох…
– Очнулся, ваша светлость.
– Это хорошо.
И в круг света перед Дишаном вступил тот, кого граф возненавидел в эту секунду больше всех на свете.
Герцог Робер Альсин.
Изящный, надушенный, в безукоризненно чистой одежде, глядящий с презрением и превосходством.
– Вот мы и свиделись, Дишан.
– Век бы тебя не видеть.
Граф попробовал плюнуть на предателя, но в горле пересохло, какие там плевки!
– И не увидишь.
Ах, с каким бы удовольствием Дишан замолчал, гордо и презрительно. Но…
– Что с королем?
Альсин молча вытянул вперед руку. Блеснул на пальце королевский перстень с бриллиантом, и Дишан понял, что – все. С этим кольцом Гардвейг не расстался бы никогда.
– Мразь!
На большее просто сил не хватило.
– Победитель, – легко рассмеялся Альсин. – Победитель.
– Ублюдок.
– И до Лорта я тоже доберусь. Рядом с тобой повиснет…
– Ненавижу! Чтоб ты сдох!
– О, с этим придется подождать. Долго ждать…
Дишан скрипнул зубами, но сказать ничего не успел. Альсин улыбался так же светло и безумно.
– Это ты в моей власти, Дишан. Ты… и жалеть об этом ты будешь долго.
Граф обвис в своих путах, понимая, что говорить бесполезно. Какой смысл разговаривать с безумцем? У него своя логика, свои мысли, свои законы…
– Ты будешь жить. А я буду навещать тебя, время от времени. Посмотреть, порадоваться… как ты думаешь, сколько костей можно сломать человеку так, чтобы он не сдох?
– Будь ты проклят!
– Давно. Уже очень давно.
И – кивок палачу.
– Думаю, сегодня мы начнем с ног. Только смотри, чтобы гангрена не началась, мне его смерть не нужна, мне нужно, чтобы он пару лет прожил.
Дишан застонал.
Да, это было не слишком мужественно,, но сейчас, когда он знал о своей участи, служить игрушкой для взбесившегося безумца….
Потом, потом он обдумает, как лучше поступить, как умереть чтобы не доставлять ему этого удовольствия.
А пока…
Палач шагнул ближе – и пришла ОНА.
БОЛЬ.
Громадная, непредставимая…
Она заслонила весь мир, взорвавшийся и рассыпавшийся осколками. И граф кричал, понимая, что это уже ни на что не влияет…
Кричать он перестал, только когда его бросили на пол в камере, и ледяные камни хоть немного утишили боль в переломанных ногах.
Альдонай, смилуйся надо мной.
Альдонай, помилуй Уэльстер…
***
Альбита лежала в кровати и смотрела в потолок.
Разумеется, потолка она не видела, над ней нависал балдахин.
Роскошный, расшитый золотом, с шикарнымии кистями и отделкой, за которую можно было бы корабль построить.
Гардвейг баловал свою последнюю подстилку…
Альбита зло усмехнулась.
Сон не шел.
Слишком много всего свалилось сразу, слишком…
Выпить вина? Или приказать глинтвейна? Этот вариант Альбита отвергла сразу. Ее вино в сон не клонило, наоборот, хотелось петь, танцевать, что-то делать…
А еще… в чашке может оказаться яд. Днем ее пищу проверяют на заключенных, проверят ли ее сейчас? Робер уверял, что опасаться нечего, но стоит быть осторожной.
Слуги…
Когда Альбита о них думала?
Да никогда. Пока была знатной дамой, потом королевой… нет, ей и в голову не приходило, что это – тоже люди. Со своими чувствами, мыслями, желаниями… слуга – это ведь такой полезный инструмент, чтобы ей было удобно. Разве что ходящий и говорящий. А вот потом…
Потом оказалось, что это такие же люди, что у них есть свои интересы, свое мнение… да много чего есть. И с ними лучше считаться.
Пока Альсин не заменил дворцовую прислугу… ладно, заменить их всех нереально, тут ведь несколько сотен человек, но хотя бы убрать тех, кто был приближен к Гардвейгу, к Милии…
Мало ли?
Вот так, от доброты душевной и сожаления о старых хозяевах сыпанет какая-нибудь тварь горсть крысиного яда в котел, и прощайте, ваше величество.
Бывали случаи.
Раньше она об этом не думала, а вот сейчас… даже кинжал под подушку положила, хотя и не сильно надеялась им воспользоваться. Она не воин, она знатная дама. Это ЕЕ должны защищать, а не она – обороняться от врага.
Но с кинжалом было как-то спокойнее.
Вино не подойдет. А что?
Неплохо было бы мужчину.
В поместье Альбита так и развлекалась, не сильно оглядываясь на Альсина, но здесь… Здесь – не надо. И не ко времени, и не с кем… наемники – это наемники, кто их знает, сколько борделей они прошли? Лечиться от дурной болезни Альбите не хотелось. Придворные тут тоже не ко времени.
Мало ли кто, мало ли что…
Пусть и лебезят, и смотрят угодливыми глазами, но на дне зрачков, как ил на дне болота, плещется страх. Темный, гадкий…
Они не уважают, а боятся. За себя, за свои семьи… вот и пресмыкаются. А что будет потом?
Все то же.
Если вы заводите дома пресмыкающееся, не удивляйтесь, когда вас ужалят. Природа у этих тварей такая.
Змею видели? Вот, и где там благодарность? Где признательность, где любовь? Будет ползать и шипеть, а в один прекрасный для нее день цапнет так, что едва ли повезет выжить.
Пока никому доверять нельзя.
Альбита вздохнула.
Ни своим людям, ни чужим… никому.
Робер говорил – год. Если усидят, тогда можно будет говорить о чем-то всерьез. За год многое изменится, их признают соседи, они будут заключать союзы…
Да, союз.
С Ативерной он невозможен. Это понятно, кто-то должен выступить в роли злодея. Почему бы и не ативернцы? Очень уж удобно…
И король туда съездил, и со свадьбой темная история, и как посольство приехало, так все и началось…
Возможно, удастся заключить союз с Ивернеей… но посольство ивернейцев оказалось пустым, словно орех. Как и ативернское.
М-да…
Авестер?
Обязательно…
К счастью, у нее четыре дочери. Ни одна из них не станет соперницей сыну, но замуж их выдавать нужно. В подходящие страны, вот.
Четыре дочери… а старшую пока еще не нашли. Где она может быть? Что с ней?
Нет, не так.
Кто сейчас с ней?
О жизни или здоровье Марии Альбита вообще не волновалась. Никак.
Подумаешь – дочь? Она ее больше десяти лет не видела, может, и еще столько же не увидит, было б о чем горевать и печалиться! А вот остальное…
Именно Мария должна была стать залогом дружбы с Ативерной. И если ей удастся туда добраться…
Это – война.
И Мария станет ее живым знаменем. А воевать Альбите не хотелось. Хотелось двух вещей – мести и власти.
Первую она почти получила, осталось увидеть голову Милии. Альбита даже пощадила бы ее детей, честно говоря. Отдать их на воспитание в бедные семьи, а там уж пусть Альдонай решает, прибрать или оставить. Это только в сказках ребенка оставляют на воспитание крестьянам, он решает найти своих родителей, сбегает, становится рыцарем или спасает короля, всего добивается, женится на принцессе…
В реальности такие дети не уезжают дальше своей деревни и счастливы там. Живут, растят брюкву, или что там выращивают эти навозные черви?
А, неважно… Не о том речь.
А вот о власти…
Если будет война, Альсин вообще всю власть загребет в свои руки. Альбита этого не хотела.
Она хотела балов, развлечений, блеска, шика, всего того, чего была так долго лишена по милости бывшего супруга… и она это получит!
Уже получает!
В свете звезд блеснули бриллианты в перстнях. Альбита полюбовалась их сверканием и довольно улыбнулась.
Да, это она. Она наконец-то взяла реванш за все свои страдания!
Блеск бриллиантов успокаивал, завораживал… Альбита перевернулась набок. Полюбовалась кольцами еще раз, потом взяла с туалетного столика браслет, повертела в пальцах…
Так, с браслетом, она и уснула. Крепко и сладко, как человек с полностью чистой совестью и душой.
***
Эдвин Фремонт ураганом ворвался в здание посольства Ативерны.
А мог бы и не врываться, все равно там никого не было. Томас Конкор, получив весточку, не собирался оставаться на заклание, и народ собирал в ускоренном темпе.
Так что остался барон Фремонт у разбитого корыта, причем обидно разбитого. Томас вывез все, до чего руки дотянулись. Ценного, конечно.
Мебель не забрал, а ковры вполне успел. И гобелены, и подсвечники из серебра, и столовые приборы, и даже личные вещи всех господ.
А что?
Между прочим, обозники – это такие специальные люди, которые за полчаса слона упаковать могут. Тот и не дернется, у них работа такая.
Сейчас у Томаса было больше, чем полчаса, и он воспользовался ими от всей души.
Так что барону оставалось носиться по посольству, пинать любезно оставленные ему табуретки и ругаться в три этажа с чердачком.
Увы – не помогало.
Альдонай не слышал, Мальдоная не отзывалась.
Придется идти, отчитываться герцогу, что птичка улетела. Более того, дураком Эдвин не был, и соображал быстро. Но сейчас мысли не доставляли ему никакого удовольствия.
Кто мог предупредить посольство?
Да только кто-то из сбежавших. Либо Джерисон, либо Лилиан Иртоны.
Вот сволочи!
Эх, надо было тогда не соблазнять графиню, а шею ей свернуть. Но кто ж знал?
***
Барон еще не знал, что стоило ему уйти, как из потайных закутков выбрались Джек и Реми,
Переглянулись.
Ну и какие вам еще доказательства надобны?
– Я к хозяевам. Со мной сходишь? – попросил Реми.
Джек кивнул.
Сходит. И расскажет о том, что видел и слышал. Барон Фремонт был несдержан и давал волю языку. И дохлого (помилуй, Альдонай!) короля поминал, и много чего еще…
Подумать – и то страшно.
А уж оказаться в этом кошмаре…
Остается только Альдонаю молиться. Авось, спасет и сбережет.
***
Виконт слушал и мрачнел.
А потом принялся распоряжаться.
Если такое происходит… лучше всего пока оказаться подальше от столицы.
Кто там, как, кому мстить, что делать…
Успеем, разберемся! Для начала надо, чтобы тебя не убили. И…
– Я могу вас нанять?
Джек подумал пару минут.
– Я поговорю с Томом. Нам все равно надо выбираться из города, думаю, мы сможем быть полезны друг другу, ваше сиятельство.
– Я буду ждать вас через два часа. Одного или с Томом.
Джек поклонился – и улетучился.
Через два часа он вернулся с хорошими для виконта вестями. А еще через четыре часа в Кардине стало на несколько беглецов больше.
Довольны были все.
Доволен был виконт Дишан – он узнал, что происходит и обезопасил себя и своих близких. Кстати – послав весточки кое-кому из знакомых. Пусть дальше сами думают, а он предупредил. Не внемлете?
Ваши проблемы.
Доволен был Джек, получив очень хорошую сумму от Дишана.
Доволен был Реми, так же получив благодарность от господина. Пока – в денежном эквиваленте, но и другие милости ему обещаны были.
Доволен был Том. Он оказал услугу одному из знатных уэльстерских сановников, если все образуется, этого не забудут. А если нет…
Тогда ему и так все припомнят, спасай кого, не спасай.
Виконт Дишан не собирался полагаться на милость Альдоная. Он сам позаботится и о себе, и о своих близких, а дальше видно будет.
Если не объявился отец, если не прислал весточки, если… можно смело предполагать худшее и считать себя главой семьи. Виконт искренне надеялся, что отец жив, но…
Ему-то с того не легче! Надо спасать мать, жену, детей, да, и фамильное достояние в виде драгоценностей тоже неплохо бы вывезти. Так что распоряжаемся, а дальше будет видно. Как показало будущее, виконт рассудил совершенно правильно.
Альсин не сразу подумал об остальных Дишанах, но когда к обеду следующего дня за ними пришли, оказалось, что птичка упорхнула. И даже гнездо за собой вычистила.
Дишан последовал примеру ативернцев и выгреб с собой все мелкое и ценное, а крупное припрятал получше. Поживиться в этом особняке наемники могли только мебелью, но что с нее прибыли?
Ничего.
Ни людей, ни денег.
***
– Вылезайте, ваше сиятельство.
Лилиан с трудом выбралась из-под навеса, потирая отбитые бока.
Милию вытащили на руках, она настолько ослабела, что сложно было даже двигаться. Такие нагрузки да после родов! Да до родов…
Ей бы полежать пару суток в уютном месте, а вместо этого…
Песец!
И нет другого слова. И мнения тоже нет.
Ее величество уложили на несколько плащей, и занялись остальными.
Один за другим вылезали эввиры, Рута кинулась Лиле на шею с плачем.
– Я так боялась! Я ТАК БОЯЛАСЬ!!! ВЫ ЖИВЫ!!!
Больше у нее и слов-то не было. Лиля принялась гладить девушку по темным косам, думая, что Гэл с ее утешением справился бы лучше. Ну да ладно, не все сразу. Зато он теперь спаситель, герой и рыцарь, а остальное приложится.
Впрочем, долго Руте рыдать не дали. На шее у Лили повисла дочь, налетели собаки, и хохочущая графиня оказалась лежащей на траве, причем ее активно нацеловывали и вылизывали аж с трех сторон. Прошло минуты три, прежде, чем Лиля смогла подняться. И то, Миранду от нее отодрать не удалось, прижалась, повисла на шее, и утихла. И становилось ясно, что от мамы она отцепится не скоро.
Мастер Сальси поклонился Лилиан первым.
– И вновь вы спасаете нас, ваше сиятельство.
Лиля махнула свободной рукой.
– Оставьте, мастер. Вы спасли мою дочь, а если я смогла помочь вам… будем считать взаимозачетом. Вас не затруднит обращаться ко мне по имени? Сэкономим время.
Мастер открыл рот, потом подумал, закрыл его и поклонился.
– Корт Сальси, к вашим услугам, Лилиан.
– Мы все здесь в одной лодке. – Лиля не стала тянуть время и решила провести короткое производственное совещание. Пока дамы занимаются слезоразливом и проверкой детей, а мужчины разминаются после отлежки в телегах. – С вашего позволения, Корт, я проясню ситуацию, а потом мы вместе будем принимать решения.
Мастер Сальси кивнул.
Кое-что он уже понял по обрывкам объяснений, но этого было совершенно недостаточно для принятия решений. Подробности бы.
Как известно – Мальдоная прячется в деталях, как змеиный хвост в траве. Не наступишь – не увидишь. А наступать-то и не хочется, цена – жизнь. И ладно бы своя, а то детей, внуков, да и вообще, его народа. Того, который в Уэльстере.
Так вот исторически сложилось, что эввиров всегда бьют.
За что?
А было б за что, вообще б перерезали под корень.
За свою веру, за отличие от других людей, за благосостояние, за… да перечислять долго. Просто если все такие, а кто-то не такой, то его и надо за все бить, чего тут сложного?
Вот и достается эввирам.
Он, конечно, клич кинул, и знал, что сейчас происходит в эввирском квартале.
Кто-то прячется в убежища.
Кардин – старый город. А где старый город, там и старые дома, и подвалы, и катакомбы. И в них отлично можно спрятаться, хоть на месяц, если есть запасы. А запасы есть.
Почему сам мастер там не прячется?
А вы пробовали из подвала контролировать ситуацию и отслеживать окружающую вас обстановку? Нет получится, необходима свобода передвижения, маневра, сбор информации, ее анализ… да много чего надо. Это сидя на месте не провернешь.
Часть эввиров расползлась по друзьям и знакомым, по одному-два человека.
А кто-то, как и он, собрав скарб и понадежнее спрятав самое ценное, потихоньку покидает город. Дело совершенно житейское.
Когда начнут бить, прятаться будет поздно, так что…
Послушаем, что расскажет ее сиятельство.
– Ваше величество, вы позволите?
– Да, – донеслось с плащей.
Мастер Сальси присвистнул. Правда, мысленно.
Ее величество Милия?
Ох ты ж ёж! Твою же Мальдонаю!
А тут что ни скажи… видел он королеву, по праздникам, и в лицо знал, работа такая. Просто поди, признай ее сейчас, в таком-то виде! Так что же случилось?
Лиля не стала тянуть кота за хвост.
– Прошу всех присесть и не отвлекаться. Этим вечером был убит его величество Гардвейг.
Хорошо, что мастер Сальси послушался графиню и заблаговременно сел. А то бы и шлепнулся, где стоял. А Лиля рассказывала, спокойно и методично, о том, как негодяи напали на короля, как пытались прорваться к королеве и ее детям, как король ценой своей жизни заслонил дорогу убийцам, выгадав детям и жене немного времени, как они бежали через потайной ход. Как у Милии начались роды, и ей пришлось принимать малыша. Как она дала весточку вирманам.
Спокойное лицо, сухие глаза, только рука движется, поглаживая дочь по спине, успокаивая малышку. И Корт это оценил.
Ни криков, ни слез, ни истерики, спокойное изложение фактов и видение ситуации. Именно с точки зрения Лилиан Иртон, что она и обговаривает.
Это вызывало уважение.
– Теперь мы здесь и все вместе. Выход у нас только один, добраться до Летнего дворца, там стоит полк графа Шантена. Если справимся, будем под защитой, а там можно и обратно в столицу. Разбираться с заговорщиками с применением военной силы.
– Вы думаете, это заговор? – мастер Сальси пристально смотрел на графиню.
Та рассказывала об ужасных вещах, но абсолютно спокойно. Словно… словно и похуже видела.
Но откуда?
Ей лет-то… она же вдвое моложе, а может, и побольше, чем вдвое! И это не шок, это Корт отлично видел! Это просто такое отношение к жизни.
Невероятно!
Лиля улыбнулась мастеру краешком губ, глаза в этой гримасе не участвовали.
– Глупо убивать короля, если не хочешь посадить на трон кого-то своего. Не сомневаюсь, что нас уже ищут. Но… если поторопимся – не найдут. Беда в другом. Быстро передвигаться мы можем только верхом, а вот ее величеству Милии нельзя даже думать о подобном.
– Я смогу, – попыталась сказать что-то королева, но Лиля так сверкнула глазами, что мастеру даже страшно стало.
– Троих детей сиротами оставить? Сможешь. Давай я тебе сразу ножик дам, так оно быстрее будет! Я еще не знаю, каким богам молиться, чтобы у тебя воспаление не началось, чтобы заразу никакую не занесли…
Мастеру стало страшно вторично.
Даже не так…
Лилиан говорила… иначе.
С королевами так не разговаривают. С ними люди обычно почтительны, они понимают, что король властен в жизни и смерти каждого, ну и королева тоже. Сейчас особенно, если Гардвейг мертв. Но Лиля искренне считала, что главная здесь она. Или даже не так…
Она считала, что равна королеве.
Мастер даже и не сомневался, что и рявкнет, и отчитает, и… да разве можно так? Кошмар какой! Так-то Лилиан спокойна и вежлива, но в какой-то миг она напрочь забывает о… обо всем забывает.
Лиля поймала взгляд мастера Сальси, и вздохнула. Да, не получается у вас в роли сидеть, ваше сиятельство. Стоит оказаться в критической ситуации, и прет из вас Аля Скороленок. То есть – медик двадцать первого века. Совершенно другая модель поведения.
– Прошу простить меня за резкость, – извинилась Лиля. – Ваше величество, я не затем вас спасала, чтобы сейчас вы померли.
– Все в порядке, – шелестнуло с плащей. – Графиня, вы правы, я не подумала о последствиях.
– Разберемся, – Олав махнул рукой. – По старому способу попробуем, носилки приладим.
– Это как? – прищурилась Лиля.
– Мы так делали. Два коня, между ними носилки…
Лиля почесала нос, припомнила Карла Двенадцатого, которого вроде так под Полтавой и носили, подумала пару минут.
– А не окажется в итоге королева на земле?
– Не первый раз, ваш-сиясь, – ухмыльнулся Олав. – дерево есть, веревок взяли, сейчас спроворим. Качать будет, это да, но мы привычные.
– Вы-то привычные, но ее величество так еще хуже растрясет, – вздохнула Лиля. – Нет уж. Давайте хоть одну телегу, но оставим. Для самых слабеньких. Да и младенца так перевозить, и малышню… телега должна оставаться. Максимально ее облегчить, соломы напихать, или еще чего, что в деревне найдется… сможем?
– Чего тут сложного? – пожал плечами вирманин. – Сделаем. Оно и быстрее будет.
Лиля улыбнулась Олаву. Золото, а не люди! Таких на вес бриллиантов ценить надо, и то мало будет!
– Гав, – вежливо сказали рядом, подсовывая под руку мокрый нос и пушистую голову. Нанук требовал еще раз подтвердить, что любимая хозяйка здесь и рядом.
Лиля потрепала любимого барбоса.
Ляля, Нанук, Мири…
А, в любом порядке. Они спаслись, они здесь…
Берта в это время утешала принцев. Старших, младшего подсунули матери, чтобы не орал. Смотрела и думала, что им повезло. Недостатки своей любимой Милли она прекрасно знала. Замечательная она женщина, но нерешительная до слез. Так бы и сидели они сейчас в потайном ходе.
А так, Альдонай поможет, и до своих доберутся.
Да уж, что бы они делали без Лилиан Иртон?
Мастер Сальси кашлянул.
– При всем уважении… у нас лошадей не хватит.
Олав фыркнул.
– У нас есть деньги. А рядом пригород. Сходим сейчас, да купим, дел-то!
Блеснуло золото, рядом лег здоровущий вирманский топор. Мастер Сальси кивнул, понимая, что тут – да, не поспоришь. И продадут, и еще поблагодарят за честную торговлю.
Кажется, Лиля подумала о чем-то таком, потому что вздохнула и потянула с руки остатки колец.
– Мастер Сальси, я подозреваю, что денег у моих людей не слишком много. Можете ли вы ссудить нам некоторую сумму под залог украшений?
– Ваше сиятельство!!! Лилиан!!!
Мастер даже слов сразу не нашел. А потом просто снял с пояса кошель и протянул графине.
– Я и так… жизнью…
Лиля вздохнула.
Потом встала, подошла к мастеру, вложила в его ладонь свои кольца и крепко сжала кулак мужчины.
– Не спорьте со мной, мастер. Мы сейчас ввязались в жуткую авантюру, которая может кончиться для меня лично плахой. Ну, или чем похуже, плаха – это чистенький вариант. Что с нами сделают, с королевой, с принцами, со мной… давайте о кошмарах не думать. Может, я и смогу отплатить вам добром за добро, а если нет? Примите эти украшения как свою… страховку.
– Страховку?
– Я вам потом объясню суть явления, – усмехнулась Лиля. – И давайте без красивых поз, деньги нам еще пригодятся.
– Я тоже так думаю, – поддержал Гэл. – Мы тут захватили кое-чего перекусить, может, пока мы за конями прогуляемся, дамы перекусить приготовят?
– Замечательная идея, – обрадовалась Лиля, понимая, что голодна. – Где там припасы?
***
Следующие два часа прошли весело.
Заняты были все. Женщины – готовкой.
Мужчины делали носилки для королевы, благо, вирмане объяснили, как это должно выглядеть. Обихаживали коней, разбирали телеги и убирали мусор, чтобы никто не связал их остановку с выездом из города. Мастер Сальси прибился к той группе, в которой была Лилиан, получил разъяснения насчет страховки, и задумался.
Идея-то богатая.
Но как ее реализовать? Вот вопрос? Крыша нужна…
Мастер покосился в сторону королевы.
Можно подумать. А пока…
Были кое-какие копчености, была крупа, были овощи…
Из всего этого кое-как сварили суп, первой накормили Милию, потом поели все остальные и стали ждать. Вирмане надолго не задержались.
Кони были далеко не строевые, этакие крестьянские лошадки, низенькие и лохматые, непритязательные, но крепенькие и выносливые. К сожалению, на всех их не хватило бы. Чай, не пять человек, а почти тридцать. Пришлось-таки оставить две телеги, но в каждую запрячь по паре лошадей. Так оно быстрее будет.
Мужчин по седлам – и вперед.
Милию с младенцем и детей пристроили по телегам, а эввиры вполне прилично ездили верхом, кстати говоря. Даже дамы, без малейших споров сели в мужские грубые седла, а что ноги до колен видны…
Ничего. Пусть кто хочет, тот и смотрит, сейчас не до приличий, в живых бы остаться.
Задерживаться рядом со столицей, пусть даже в паре часов пути от нее, просто нельзя, это все понимали. Единственное их спасение – в скорости.
Ну и молиться Альдонаю. Авось да поможет.
***
Лиля тряслась в седле, думала о Лидархе, и мысленно желала заговорщикам опаршиветь и оплешиветь. А потом еще попасться ей в руки… ненадолго, на полчасика.
Она ж не садистка, да и грамотно препарировать человека не умеет…
А надо бы.
Привязать – и наживую.
Говорят, так в некоторых странах сейчас с преступниками поступают. Приговорили тебя к смертной казни? Ну и чего свинец тратить? Наоборот, каждый казненный – это склад ценных органов. Печень, почки, роговица…
Анестезия?
А ты как убивал-то, милок? С анестезией, али без? Без? Тогда и сам потерпи уж, болезный, недолго мучиться будешь. И поделом.
Привязали – и в дорогу.
Здесь до трансплантации еще не дошли, но ей-ей, паразиты, из-за которых она уже часов двенадцать чувствует себя, как кошка с подожженным хвостом, стоят трепанации или препарирования без наркоза. Как раз и потренироваться.
От медицинских процедур на заговорщиках мысли Лилиан перескочили к королеве.
Милия ей не нравилась.
Чутье врача звенело и гремело. Можно сказать, она печенкой чуяла неладное.
Вроде бы и температура не намного выше нормы, и кровотечение… ну кто сказал, что оно прекращается сразу после родов? Да вот ни разу, потом еще пару недель маешься, а то и побольше.
Вроде бы пока неприятностей нет.
Но Лиля бы левое ухо отдала за возможность устроить женщину в нормальную кровать, положить ей лед на пузо, понаблюдать за состоянием…
Так до Летнего дворца Милия ехала пару дней.
Но это двор, кареты, остановки….
Полцарства за коня?
Карту мне, черт побери!
Карту и компас!!!
Вот где полцарства-то отдашь! И карту с масштабом… ну почему она не изучала топографию? Остается лишь ждать и молиться. Молиться и ждать…
И ехать.
Больше всего на свете Лиля не любила ситуации, в которых от нее ничего не зависело. И Джерисон…
Так!
Молчать, сердце! Слушать печенку! И думать о Милии. Так оно спокойнее на душе. Точка!
***
Альтрес Лорт готовился выступать.
И напряженно размышлял об одном обстоятельстве.
Куда выступать-то?
Приезжает он, такой красивый, во главе пятисот солдат, в столицу, и Гардвейгу с порога: «братец, у тебя тут заговор. Кажется…».
Первый вопрос будет – и кто тут заговаривается?
Если вообще будет. Если брат его с порога табуретом в лоб не встретит за такое появление. А может. И стоило бы.
Приказ нарушил, в столице появился, пока посольство не уехало, войска с собой привел…
Да, сначала Гард ему оторвет голову, а уж потом говорить будет.
И что делать?
Остановиться где-нибудь под столицей и послать брату письмо с надежным человеком. Вот и все.
А где?
Альтрес напряженно размышлял. Вариантов было не так много, к примеру, крепость Шедар. Да, остановиться там можно, и удобно, и дороги там сходятся.
Есть один минус.
Если заговор и правда есть, козе понятно, заговорщики мигом узнают о приезде Лорта. И что они сделают?
Либо нанесут удар тут же, если готовы, либо спрячутся так, что их не найдешь.
Это невыгодно.
А куда еще можно податься?
Альтрес вспомнил, что ему говорил маркиз. А ведь…
Летний дворец?
Есть плюсы, есть минусы.
Плюс – там уже стоит Панцирный полк, который можно взять под начало. Шантен королю предан, и знает Лорта давным-давно. Знает, что Альтрес ничего плохого Гардвейгу не сделает.
Минус?
Если заговор есть, удар будет направлен именно на Шантена. И наверняка, в Панцирном полку есть люди заговорщиков.
Но…
Сразу они своих не оповестят, время у Альтреса будет. А то и вычислить их получится…
Можно бы и еще к кому заявиться, но знать бы, кто в заговоре? А то так постучишься с порога, и вляпаешься с него же.
Да, пожалуй – Летний дворец. Глядишь, завтра там и будем, к вечеру, если повезет.
Альдонай, помоги мне не опоздать? А?
Сам знаю, что гад, что неверующий, и все остальное я тоже знаю, но ты все равно помоги. Не ради меня, а ради Милии и детей. Они-то уж точно ни в чем не виноваты, даже если нам с Гардвейгом и поделом будет!