Глава 2 Горькая обида
– Марсинька, не сердись на Лючию, – попросила Агата, выходя во двор, – ты прекрасно причесала мою дочь.
– Ей не понравилось, – грустно сказала Марсия, – цветы из атласа и ободок из мира людей никакого впечатления на невесту не произвели.
Мать принялась оправдывать дочь:
– Лючия очень нервничает, она хочет, чтобы ее свадьба была самой лучшей, прекрасной. Девочка всегда мечтала о необыкновенном платье.
Черная собачка показала на пруд, в котором плавал подвенечный наряд, любовно сшитый Зефиркой.
– И она его получила, но не оценила. Так часто случается. Собаке дарят серебряную ложку, а она ноет: «Хотела золотую».
– Все невесты очень волнуются, – твердила Агата, – я понятия не имела, что она в каком-то конкурсе участвовала. Про Рауля впервые слышу. Очень перед тобой неудобно.
– Ерунда, – дрожащим голосом ответила Марсия, – извините, мне пора. В нашей деревне меня ждет кошка Маркиза, у нее сегодня юбилей.
Марсия повернулась и пошла к калитке. По дороге буря в душе мопсихи улеглась. В ее голове закрутились иные мысли: «Не стоит злиться на Рауля, Бетти и хозяев. Я отличный парикмахер. Лючия просто устроила истерику, как многие невесты. И еще лабрадориха мечтала, чтобы ее готовил к бракосочетанию Рауль, специально в конкурсе участвовала, но маме не сказала. Боялась, что Агата не позволит ей к этому стилисту обратиться. Ну и не надеялась победить, желающих, наверное, много было. Моя работа не пришлась по душе невесте, потому что она мечтала о прическе от Рауля. Я в этом не виновата». Марсия улыбнулась, сделала вдох и ощутила, как ей в горло попало что-то маленькое, колючее, острое… Марсия начала кашлять. В конце дорожки показалась черная собачка, она бежала к ней, громко говоря:
– Пожалуйста, не расстраивайся, ты…
Незнакомка замерла и схватилась лапками за шею.
А на Марсию неожиданно навалилась такая злость, такое сильное огорчение… Эти чувства придавили мопсиху, как огромные ледяные глыбы.
Марсия повернулась и со всех лап кинулась бежать по тропинке, которая вела в сторону родного села. Мопсиха неслась не разбирая дороги, ее душила горькая колючая обида. Судорожно всхлипывая, Марсия добежала до дома, влезла через окно в свою комнату, упала на кровать и горько разрыдалась.
Через некоторое время дверь спальни скрипнула, послышалось шлепанье лап по полу, кто-то сел на кровать. Матрас сразу провис, нос Марсии уловил аромат шоколада, корицы, ванили, на затылок легла нежная лапка лучшей портнихи Прекрасной Долины, потом раздался голос Зефирки:
– Марсенька, почему ты разводишь сырость?
Марсия села и протянула сестре замшевый мешочек.
– Смотри, Зефирка.
Сестра аккуратно развязала шнурок, стягивающий горловину.
– Ты уронила ободок и он сломался? Неприятно, но убиваться из-за него не стоит.
– Лючия, – начала Марсия и кашлянула, – она…
– Она, наверное, сказала тебе те же слова, – улыбнулась Зефирка, – перестань заливать слезами подушку. Вот. Держи.
Зефирка запустила лапку в карман платья и вынула большую конфету в красной обертке.
– У меня горе, а ты шоколадку суешь, – обиделась Марсия. – Чем она мне поможет?
– Сладкое самое лучшее лекарство от дурного самочувствия, – мечтательно протянула Зефирка, – надо только знать, какое и когда принимать. Кексы убивают головную боль, карамельки легко справляются с бессонницей, зефир…
Черная мопсиха облизнулась.
– Ах! Он вообще от всего панацея. Только съешь одну штучку, и тоску-печаль, тошноту, головную боль, желудочные колики, насморк, ангину – ну все-все снимет. А еще от зефира уходит лишний вес!
– Не верь ей, – засмеялась Куки, влезая в спальню через окно.
– Вот чего мне не хватает в Прекрасной Долине, так это зефира, который есть в мире людей, – продолжала черная мопсиха.
– Тебе почтовый жаб Густав коробки с ним мешками притаскивает из каждой командировки, – развеселилась Куки, – ты скоро не влезешь в автобус, и доктор бурундук Паша велит тебе питаться сеном. Марсия, почему ты зареванная?
– Если вы перестанете болтать ерунду, то я смогу рассказать, что случилось у Лючии, – всхлипнула Марсия.
Зефирка показала Куки мешочек.
– Она разбила ободок.
– Ерунда, – махнула лапой Куки, – другой можно купить. В лавке у Люси таких горы.
Обида Марсии стала еще горше.
– А вот и нет. Этот Густав по моему заказу из мира людей принес. И его разбила…
– Ничего я не разбивала, – закричала Мафи, вбегая в спальню. – А что сломалось?
– Ободок, – сказала Куки.
Мафи засунула нос в мешочек.
– А-а-а-а! Пустяки!
Росток обиды в душе Марсии выпустил новые ветки.
– Вы меня не слушаете!
– Дайте Марсии сообщить, что произошло, – велела Феня, вплывая в комнату.
– Украшение разбилось, – запрыгала Мафи.
– О! Неприятно! – заметила Феня. – Но радостно.
Все посмотрели на старшую сестру.
– Неприятно, но радостно? – повторила Куки. – Непонятно, что ты имеешь в виду.
Жена Черчиля села в кресло.
– Основное правило неприятностей звучит так: напасти никогда не приходят поодиночке, они каждый день появляются группами по три штуки в каждой.
– Фу! – подпрыгнула Мафи. – Как их много.
Феня подняла лапу.
– Всегда надо дослушать до конца то, что тебе говорят. Не следует делать поспешных выводов. Это одно из правил Черчиля. Вы же все читали его книгу.
– Зачем до конца слушать, когда вся соль в начале? – фыркнула Мафи. – И так ясно. Всегда с утра до вечера стрясется три беды. Мне это не нравится.
Фенечка улыбнулась.
– Аптекарь еж Тихон вчера сказал мне: «Дорогая, лекарство, которое прописал тебе доктор бурундук Паша, такое гадкое, что выпить его нет сил».
– Бедняжка! – пожалела сестру Мафи.
Феня улыбнулась.
– Но я, в отличие от тебя, дослушала его до конца. Еж произнес: «Дорогая, лекарство, которое прописал тебе доктор бурундук Паша, такое гадкое, что выпить его нет сил. Но если сначала ты проглотишь ложечку сиропа из ежемалинки, то не ощутишь никакого дискомфорта». Иногда продолжение фразы полностью меняет смысл ее начала. Об этом Черчиль написал в своей замечательной книге «Сорок семь советов».
– Точно! – обрадовалась Куки. – Недавно я услышала от кролика Бори: «Куки, я всегда рад, когда ты ко мне в гости без приглашения вваливаешься. Но я ликую, когда ты у меня вообще не появляешься!»
– Сироп из ежемалинки, – облизнулась Зефирка, – его хорошо налить в блюдечко, а вечером сесть у камина, взять булочку с корицей, порезать ее на ломтики, опускать каждый кусочек в сиропчик…
Мафи протянула Зефирке носовой платок.
– У тебя слюни по подбородку текут.
– Вернемся к неприятностям, – откашлялась Феня. – Я как раз сейчас пишу о них большую научную книгу. Итак! Неприятности делятся на мелкие, средние, большие и бомбовые. Мелкие: разбитая чашка, царапина на лапе, разорванное платье. Средние…
– Когда несешь в гостиную блюдо с кексами и падаешь, – завершила Куки, – а маффины в разные стороны разлетаются!
– Подходящий пример, – согласилась Фенюша. – Большая напасть это огорчить того, кого очень любишь. Позавчера Мафи раскокала стекло в оранжерее Куки, и погиб лунный огурец.
– Я его полгода выращивала, – вздохнула мопсишка.
– Когда кто-то из-за причиненной тобой неприятности плачет, это большая неприятность и для тебя, – сказала Феня. – Опять я книгу Черчиля цитирую.
– А бомбовые? – полюбопытствовала Зефирка.
– По счастью, это крайне редкая вещь, – нахмурилась Феня, – она взрывается, справиться с ней тяжело. Например, пропажа Амулета Добра[1].
– Такого нам больше не надо, – испугалась Куки.
Феня подняла правую лапу.
– Так вот, каждый день случаются три беды. Но никто не знает, какими они будут. Сейчас полдень. Мафичка, ты мастер художественных неприятностей. Что с тобой сегодня уже случилось?
Мафи почесала лапой ухо.
– Утром уронила тарелку с кашей.
– Маленькая беда, – кивнула Феня.
– Потом споткнулась на дороге о камень и шлепнулась, – продолжала Мафи. – Все. Еще одна впереди. И чему тут радоваться?
– Случились две маленькие бедки, – растолковала Феня, – но они могли быть большими. Представь, что ты разбила тарелку, а в кухню в этот момент вбежала Куки, наступила на осколок и сильно порезалась.
– Ой! – попятилась Мафи.
– И если две маленькие ерундовины произошли, то, даже если большая стрясется, она одна будет, – добавила Зефирка.
– Верно, дорогая, – кивнула старшая сестра, – во всем плохом надо искать хорошее. Это опять цитата из книги Черчиля «Сорок семь советов».
Росток обиды в душе Марсии из тоненького стал толстым.
– Может, выслушаете меня?
– Конечно, милая, говори, – кивнула Феня.
– А вот теперь мне уже не хочется, – надулась Марсия.
Фенюша встала.
– Ладно, вернусь, когда ты надумаешь побеседовать.
– Сядь! Сейчас начну, – поменяла свое решение Марсия и, стараясь не заплакать, выложила историю про ободок, платье и стилиста Рауля.