Все началось резко. Донецк менялся на глазах, он словно стал живым организмом – беспокойным, дышащим, огромным. Что-то в городе росло, копилось, а потом почти зримо повисло в воздухе. Это был и страх, и надежда, и растерянность, и обида, и беспечность, и беспомощность, и какая-то необъяснимая, но уже исполинская сила. И у каждого человека внутри росло и поднималось что-то свое, и город бурлил, бурлил, закипал…
…К марту Донецк взорвался. Люди выходили на улицы с российскими флагами и советскими знаменами, по выходным они заполняли собой площади и улицы, они кричали, они возмущались, и где-то среди этого шумного весеннего моря был Олег Ковалев. Он вдруг помолодел и повеселел, в нем появилась какая-то детская, чистая, звенящая радость.
Мама стала совсем мрачной. Они с мужем либо ругались, либо молчали, особенно когда дети возвращались из школы. Катя с Ромкой это чувствовали, и находиться в квартире стало так тяжело, что они все чаще пропадали во дворе до самого позднего вечера.
А там все говорили, говорили, говорили.
Лидия Александровна из второго подъезда – похожая на канарейку, маленькая и шумная учительница музыки – говорила, что Украина теперь станет федерацией, разделится на две части, и от них в конце концов отстанут. Тетя Дина – соседка Ковалевых по площадке, муж которой несколько лет назад погиб на шахте – убеждала, что раз Крым теперь в России, значит, и Донецк тоже скоро будет в России, а иначе – как? Смешной старик с пятого этажа обещал, что неблагодарные рагули теперь одни будут плавать и наконец-то поймут, что значит вкалывать. А кудрявая тетка из дома напротив, которая часто гуляла у них во дворе со своим красивым коричневым сеттером, говорила, что в Донецке будут русские военные и всех ограбят и убьют. Старик ответил, что ее зять, который живет в Песках, уже всех ограбил. И они почти подрались: тетка пыталась в него плюнуть, но не попадала, старик был не по годам ловкий, он уворачивался от ее плевков и озорно махал на нее клюкой. Красивый коричневый сеттер заливался лаем, а Катины одноклассники сидели напротив на скамейке и заливались смехом.
Не смеялся только Витя Сергеенко. Он стал еще более серьезным и задумчивым.
А Катя смотрела и слушала все это чуть отстраненно – жизнь впервые вышла из привычной колеи, и ей казалось, что все это происходит невзаправду. Какой-то необычный, очень странный сон, который скоро кончится со звонком будильника, и она по весеннему зеленому городу снова пойдет в школу, предвкушая очередной май, где сначала Ромин день рождения, потом ее, а между ними День Победы.