– Очень вы грубо, Андрей Владимирович, – проник в мое сознание высокий женский голос.
– Старался как мог, – бубнил мужской.
Я распахнула глаза и увидела две фигуры: одну в костюме, другую в белом халате.
– Вам лучше? – спросила дама и поднесла мне под нос вонючую вату.
– Не надо, у меня аллергия на нашатырь.
Вата исчезла.
– Что с Полей?
– Она жива, в 305-й палате лежит.
– Но как же так… Ведь сообщили о ее смерти, позавчера…
– Да, – закивал Королев, – ее и впрямь посчитали умершей, спустили в морг, а она в себя пришла, напугала санитара до жути. Встала и вышла в коридор, наш парень чуть не умер.
На меня накатила дикая злоба.
– Мне ни на минуту не жаль вашего санитара! У вас в клинике что, нет необходимой аппаратуры? Вы каким образом определяете смерть? А если бы мы отвезли ее живую в крематорий?
В полном негодовании я вскочила на ноги:
– Где Поля?
– В 305-й палате, – повторила женщина, – в лучшую положили, абсолютно бесплатно…
– Я ее немедленно забираю…
– Но за ней требуется уход…
– Не беспокойтесь, отвезу ее в платную клинику.
– Но мы для вас все сделали абсолютно даром, – лебезил доктор.
– Спасибо, не надо.
– Но…
– Отвяжитесь, – рявкнула я, – и отведите меня в палату, урод кретинский!
Андрей Владимирович молча пошел по коридору. Главврач не обманул, палата и впрямь оказалась просторной. На кровати полусидела Поля. Увидев меня, она сначала разрыдалась, потом спросила:
– Маме сказала?
– Нет, она уехала отдыхать.
– Слава богу, – всхлипывала Поля, – вот был бы ужас.
– Зато сейчас какая радость! – некстати влез главврач.
– Сделай милость, – попросила я его, – ис-чезни, а?
Королев мигом испарился. Я плюхнула на кровать чемоданчик, открыла крышку и приказала:
– Быстро одевайся, и уедем отсюда. Сначала к нам в Ложкино, а затем в другую клинику, где пройдешь полное обследование. Что у тебя болит?
– Ничего, – пожала плечами Поля, – только голова слегка кружится.
Меня тоже подташнивало, поэтому, вытряхнув шмотки, я велела:
– Ну, действуй, и бежим отсюда.
Поля покорно влезла в платье, колготки и уставилась на туфли.
– Эти откуда? У меня никогда таких не было!
Я вздохнула. Черные лодочки без каблука, напоминающие балетки, я купила в похоронной конторе. Сотрудник агентства, где я заказывала гроб, посоветовал:
– Возьмите у нас специальную обувь, а то обычные ботинки могут не влезть на ногу, она у покойных распухает.
– Надевай, не бойся.
– Странные какие, – произнесла Поля, – подметка словно из картона.
Я опять вздохнула, она и есть из прессованной бумаги, никто же не предполагал, что труп пойдет к катафалку на собственных ногах!
– Ничего, дошлепаешь до выхода, а там прямо в машину.
– А где пальто?
– Извини, не прихватила.
– Почему? – возмутилась Поля. – Зима же, хо-лодно.
– Вообще-то я собиралась тебя хоронить, – раз-веселилась я, – а в гроб несподручно в пальтишке укладывать.
Поля захохотала. В палату всунулся главврач:
– За документиками зайдите.
– Какими?
– Ну, выписка…
– Вы там написали фразу «после того как тело ожило, оно было отправлено в палату»? – ехидно поинтересовалась я.
– Нет, – растерялся Королев.
– Тогда нам ваша филькина грамота не нужна!
Первые, кого я увидела, спустившись вниз, были Аркадий, Зайка и Маня, одетые во все черное. О, черт! Я совсем забыла, что договорилась о встрече с ними в ритуальном зале. Я должна была приехать раньше, отдать вещи и ждать домашних.
– Это безобразие! – выкрикнула Зайка.
– Ну, мать, – качал головой Аркадий, – я знал, что ты безответственная, но чтобы до такой степени! Автобус ждет, куда гроб нести? И почему ты тут, а не в морге?
– Да, почему? – повторила за мужем Ольга.
– Мусечка, тебе плохо? – спросила Маня. – Хочешь валокординчику?
– У меня сюрприз, – весело сообщила я.
– Какой? – изумился Кеша.
– Здоровский. Встретила тут одну особу, думаю, вам будет страшно приятно ее увидеть!
– Дарья, – ледяным голосом заявила Зайка, – немедленно прекрати, у нас горе, похороны Полины, а ты…
– Ну погребение можно и отложить, – хихикнула я, соображая, как бы поделикатней сообщить домашним новость.
– Отложить? – протянул Аркаша и повернулся к Мане: – Ну, сестрица, это, похоже, по твоей части.
Маняша у нас собирается стать ветеринаром, и родственники иногда доверяют ей бинтовать свои порезанные пальцы.
– Ну, – продолжал Кеша, – что с ней? Реактивный психоз?
– Не знаю, – растерянно пробормотала Маня, – мы еще этого в кружке не проходили.
– Зачем мы вообще за тебя деньги платим, – обозлился брат, – что ты там учишь?
– Сейчас изучали кожных паразитов, блох всяких, власоедов, клещей, – принялась старательно перечислять Маруся, – и потом, я же еще не студентка, только в кружок при Ветеринарной академии хожу.
– Блохи, даже если они у нее есть, тут ни при чем, – парировала Зайка и повернулась ко мне: – Ты головой не ударилась?
Но мне надоела идиотская ситуация, и я крикнула:
– Поля, давай, выходи.
Полина выскользнула из-за колонны. Дети разинули рты и разом выронили на пол мобильные телефоны. Первой опомнилась Маня:
– Это кто?
– Я, – спокойно ответила Поля.
– Живая? – глупо спросил Кеша.
– Нет, надувная, – фыркнула девушка и вытянула вперед руку. – Хочешь, пощупай.
– Даша! – завопила Зайка. – Ты с ума сошла, придумала шутку! Ничего себе! Похороны, гроб, поминки!
– Мусечка, – подпрыгивала Маня, – ты решила нас разыграть? Ну супер! А Оксана-то с Деником на кладбище приедут! Во прикол! И Костя там!
Костя, жених Поли, отчего-то не захотел ехать в морг…
– Мать, – завелся Аркадий, синея от злости, – я даже от тебя подобного не ждал! Дегтярев специально отпросился и поехал за венком! Да вот он!
Я хотела было сказать, что сама только-только узнала новость, но язык прилип к гортани, потому что сквозь стеклянные двери протиснулся наш лучший друг полковник Дегтярев с роскошным венком в руках.
– Я думал, в морге встреча, – пробормотал Александр Михайлович, – почему вы в холле стоите?
Мы молчали. Полковник глянул на нас, увидел Полю, секунду смотрел на нее, потом выронил сооружение из роз и сказал:
– …!!!
Поля преспокойно подняла венок из живых цветов, расправила красную шелковую ленту и с чувством прочитала:
– Любимой Полине от безутешного друга.
Потом она повернулась к Дегтяреву и хмыкнула:
– Ну, дядя Саша, прямо слезу вышиб. Между прочим, еще недавно ты говорил, что я невероятная балбеска и меня следует драть, как сидорову козу.
– Кто-нибудь объяснит, что тут происходит? – взвыл полковник, плюхаясь на колченогий стул.
– Мусечка нас разыграла, – подпрыгивала Машка. – Во прикол, даже круче пукательной подушки… Ну клево! Думали, Полька умерла, так переживали, плакали, а она живехонька…
– Разыграла? – протянул Александр Михайлович, вытаскивая сигареты. – Разыграла?
– Вовсе нет, – быстро сообщила я, видя, как в глазах приятеля загорается нехороший огонек, – мне бы и в голову подобная глупость не пришла, в больнице напутали…
– Твою голову могла посетить любая мысль, – сообщила Зайка.
– Совершенно согласен, – подхватил Кеша.
Я подавила тяжелый вздох. Аркашка и Ольга постоянно спорят. Если Зайке хочется сладкого, то Кешка моментально требует кислого, скандалы возникают у них мгновенно, они даже не могли договориться о том, какие шапочки нужно купить близнецам на зиму. Муженек хотел мутоновые, а женушка лисьи, в результате они так поругались, что пришлось мне нестись в меховой салон и приобретать капоры из песца. Встать на сторону кого-нибудь одного чревато для здоровья, потому что вторая сторона обозлится насмерть. И так у них всегда. Трогательное единение они проявляют только в одном случае: когда начинают меня пинать.
– Что делать будем? – поинтересовалась Маня.
– Домой поедем, – пожала плечами Поля, – к вам.
– А кремация? – невпопад спросил вконец обалдевший полковник.
– Ты хочешь меня сжечь живьем, чтобы не пропали денежки, заплаченные за урну? – развеселилась Полина.
– Тьфу, дура! – вскипел всегда вежливый Дег-тярев.
Мы пошли к машинам, и тут только я увидела Аню, маявшуюся около катафалка. Лицо девушки было бледным, нос распух, а глаза превратились в две щелочки, прикрытые красными веками. Да уж, бедная Анечка, лучшая подруга Поли, переживала ужасно.
– Чего гроб не берете?! – крикнул водитель. – Ехать уж пора, а то на кремацию опоздаем!
Аня дернулась и сиплым голосом сказала:
– Можно до крематория я поеду с кем-нибудь в машине, а то в катафалке…
И тут она увидела Полину. Секунду девушка смотрела на ожившую подругу, потом, пробормотав: «Чур меня, господи спаси», – бросилась бежать со всех ног в сторону ворот.
– Эй, Анька, погоди! – заорала Полина и кинулась за ней.
– Гроб надо вынести! – надрывался ничего не понимающий шофер.
– Не надо, – буркнул Аркадий, – езжай назад в контору.
– Как это? – оторопел водитель.
– Просто езжай, и все, похороны отменяются…
– Почему? – надсаживался мужик, явно впервые оказавшийся в подобной ситуации.
– Потому что вот она, покойница, за приятельницей несется, – спокойно пояснила Зайка.
Шофер разинул рот.
В Ложкино мы вернулись около полудня, вошли в холл, где было задрапировано черной тканью огромное зеркало.
– Ира! – завопил Аркадий.
Домработница выглянула из гостиной.
– Неси шампанское, – велел хозяин, – да возьми в подвале, слева, на стойках, не «Вдову Клико», а «Мюет». По такому случаю следует на радостях распить вино высшего класса.
Ирка, обожающая Кешу и беспрекословно выполняющая все его идиотские указания, на этот раз возмутилась:
– Ничего себе радость! Бедная Полечка! Такая…
В этот момент Поля вошла в холл и гневно заявила:
– Ну и туфли! Жуткое дерьмо, подметки отлетели, иду босиком!
Ирка дико завизжала и кинулась опрометью на второй этаж, за ней понеслись все наши собаки, лая на разные голоса.
– Чистый дурдом, – вздохнула Зайка. – В нашей семейке даже похороны в цирк превращаются.