– Первое. Купание с катамаранов запрещено! – Ирка вышагивала по центру маленькой кают-компании, заложив руки за спину, отчего больше походила на циркуль, чем на человека.
– Второе. Подходить к воде без разрешения командиров категорически запрещено.
За ней, прислонившись к стене, стоял взъерошенный Антон, он нервно кусал губы и, не отрываясь, следил за передвижениями своей напарницы.
– Третье. После обеда каждый сдает мне зачет – проплывает сто метров, чтобы я убедилась, что все умеют плавать.
Вовка сидел, не поднимая головы, теребя распушившийся кончик пояса шорт.
– И четвертое! – Ирка остановилась напротив Спиридонова.
Колька хлопал красными от воды глазами, нервно взбивал все еще мокрые волосы и все время поглядывал на сидящего рядом Серегу, как будто от Пашковича зависела его дальнейшая жизнь.
– Еще одна попытка подводного плавания, и все отправляются домой. Это ясно?
Винокурова суровым взглядом обвела притихшую команду. Возражать ей никто не стал.
Как только собрание закончилось, Спирю окружили ребята. Колька довольно ухмыльнулся. На его бледном лице улыбка выглядела хиловато.
Злосчастное столкновение с катамараном отбросило его назад, и он стал тонуть. Что было потом, Колька помнил смутно. Когда открыл глаза, перед ним маячило суровое лицо Ирки Винокуровой, откуда-то сбоку слышались вздохи и причитания девчонок. Антон держал его за руку, непослушными пальцами пытаясь нащупать пульс.
– Да жив он! – из ватной дали послышался голос Макса.
Из-за облаков показалось солнце.
Теперь Колька был несомненным героем дня, пострадавшим ни за что ни про что. По рукам ходила его находка – истертая монета со стесанными краями. Одна сторона была почти что гладкой, а с другой виднелся чей-то портрет, от которого осталась только лысая черепушка и впалые глаза.
– Класс! – восхищенно произнес Серега. – Ее надо какому-нибудь оценщику показать. Наверняка она бешеных бабок стоит.
– Интересно, как ее к нам занесло? – Находка была в руках у Пашки. – Она точно нерусская.
– Я место запомнил, – сверкая красными глазами, зашептал склонившимся к нему приятелям Спиря. – Если что, можно еще попробовать нырнуть.
– Как ты это сделаешь? – нахмурился всегда рассудительный Макс. – После твоего купания нас вообще никуда не пустят.
– А, ерунда, – отмахнулся Колька. – Дня два последят, а потом им самим надоест. Вот тогда-то мы и совершим вылазку. Тут всего делов-то на час, не больше. Я когда нырял, точно видел – там еще есть. Мы после этой поездочки богачами станем. Каждый себе по катамарану купит! А ты чего, Килограмм, молчишь? Или закладывать нас побежишь?
В ответ Вовка только тяжело вздохнул. Ну вот, еще одно расстройство – за его невысокий рост и худобу противный Спиря как-то обозвал его Килограммом. Теперь же эта кличка норовит прирасти к нему навсегда.
Во всей этой истории с потоплением Наковальников тоже успел отличиться. Когда Спиридонова общими усилиями вытащили на палубу и откачали, Колька первым делом полез проверять, на месте ли его добыча. Как следует разглядев монету, Вовка накинулся на Спирю, пытаясь вырвать ее из рук приятеля.
– Выброси ее! Слышишь? – вопил он в красные Колькины глаза. – Выкинь прямо сейчас!
Он стал выкручивать Спире руку, но Колька быстро опомнился и оттолкнул взбесившегося Наковальникова.
– Завидно, да? – зло спросил он, пряча монету в карман шорт. – А раз завидно, ныряй – там этого добра много.
Вовка хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой – чтобы его поняли, пришлось бы все объяснять. На такой подвиг он сам был пока не готов.
Этот разговор состоялся еще на воде. Сейчас, вспомнив его, Вовка мгновенно покраснел, подобрал ноги, рывком поднялся.
– Никуда я не побегу, – пробурчал он. – Не стоит ваша монета ничего. Так, пустышка. А будете за ними нырять, перетонете все, поняли?
– С чего это вдруг? – нехорошо сощурившись, спросил Спиря. – Или ты будешь под водой сидеть и всех за ноги на дно тащить?
– Не я, – замотал головой Наковальников. – Вы сами… Я сказать не могу – не знаю как. Только выброси ты ее! Правда! Выброси!
– Псих, – хихикнул Пашка, вертя пальцем у виска. – Ты когда голову последний раз проверял, Наковальня?
– Не верите – и не надо, – сжал кулаки Вовка.
Грозный вид у него опять не получился. Приятели засмеялись, и разобиженный Наковальников бросился к выходу.
Кают-компания – так они назвали просторную комнату на первом этаже, где обедали, обсуждали планы на следующий день и пытались хоть как-то настроить маленький черно-белый телевизор, чтобы знать, что происходит вокруг, – осталась позади. Чтобы попасть в свою комнату, нужно было подняться на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Лампочки здесь не было, поэтому ночью она была еще и темной. Днем свет падал сквозь небольшое пыльное окно.
Поднимаясь, Вовка не сразу обратил внимание, что на верхней ступеньке лестницы кто-то сидит. Маленький, светленький, в пышном голубом платье.
– Девчонки, вы чего тут? – на всякий случай спросил Вовка, боясь помешать какой-нибудь игре. Вырулишь неожиданно из-за угла, а они там переодеваются. Вот визгу будет!
Но уже договаривая вопрос, Наковальников понял, что никакие это не девчонки. На ступеньке сидела кукла. Льняные кудрявые волосы, круглое глупое лицо с огромными глазами.
Черными глазами.
Кукла два раза махнула длинными ресницами и потянула вперед пухлую руку.
Игрушка была та самая, из сна.
Вовка застыл. По его телу пробежала дрожь. Он уже готов был закричать, но тут кукла дернулась в сторону – чья-то рука схватила ее.
По коридору простучали шаги.
Ошарашенный Вовка бросился следом, но в темном коридоре никого уже не было.
За спиной скрипнула лестница. От неожиданности Наковальников качнулся вперед. Но перед ним был неосвещенный коридор, в котором таился кто-то неизвестный, стащивший куклу. Поэтому Вовка вжался в стенку и перестал дышать.
Хрипя и откашливаясь, по лестнице поднимался Андрей Геннадиевич.
– Ох-ох-ох! – выдохнул он, добравшись до второго этажа. – Ну что, молодежь, еще не все потопли? – спросил хозяин, с трудом распрямляясь. – Чего молчишь-то?
Вовка не сразу понял, что обращаются к нему. Показалось, что в этот момент рядом находится еще кто-то. Но старик стоял, ожидая ответа, и Наковальникову пришлось шагнуть из полутьмы на свет.
– Чего это мы должны тонуть? – буркнул он, собираясь пройти мимо.
– Хилые вы все какие-то, как я погляжу, – усмехнулся хозяин. – Не то что раньше – богатыри! Вас же одной темнотой напугать можно. Чуть от берега отплыли – и уже на дне.
– Чего это мы на дне? – как заведенный повторил Вовка. – Мы все умеем. Вон – Колька монету со дна достал.
– Какую монету? – В глазах старика появилось любопытство.
– Восьмигранную. – Наковальников стал вспоминать Спирину находку. И зачем-то добавил: – Там еще череп с костями на одной стороне.
– Да ты что! – Брови Андрея Геннадиевича полезли вверх, белесые с красными прожилками глаза округлились. – Никогда не слышал о таких монетах. Из новомодных?
– Нет, – замотал головой Вовка. – Старая, вся проржавевшая.
Неожиданно хозяин шагнул вперед, встал на цыпочки и заглянул Наковальникову в глаза. На Вовку пахнуло прокисшим запахом старости.
– А где Колька-то твой? Внизу?
– Внизу, – кивнул Вовка, бочком, по стеночке отползая от странного собеседника.
– Ну-ну, – фыркнул старик. – Молодежь! Эх, молодежь!
И он медленно пошел вниз, вздыхая чуть ли не на каждой ступеньке. Вовка удивленно посмотрел ему вслед.
Неужели старик поднимался только за тем, чтобы поговорить с ним? Или он шел за чем-то другим, а потом передумал?
Странно все это.
Совершенно забыв о кукле и о ком-то страшном, что притаился в темном коридоре, Вовка пошел к своей комнате.
Спиридонов был героем дня недолго. После обеда все вновь вышли на берег. Колька многозначительно переглядывался с Пашкой и Серегой, напоминая о том, что им еще предстоит небольшая парусная прогулка к условленному месту.
Первыми зачет по плаванию сдавали девчонки. Выходя на мостики, Ленка с Майкой стеснительно хихикали, неуверенно трогали ногами воду, как бы проверяя, сильно ли она остыла за последние несколько часов.
Глядя, как они не спеша плывут отмеренные сто метров до застывшего неподалеку катамарана с Иркой на борту, мальчишки ехидно подтрунивали над ними. И только Колька неожиданно побледнел и отвернулся от воды.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Антон вернувшимся девочкам. – Следующая пара.
На мостки лихо взбежали Серега с Пашкой, дурачась, поклонились во все стороны, демонстративно поразмахивали руками и одновременно спрыгнули с мост-ков. Они уже возвращались обратно, когда Серега странно дернулся. За его спиной возникла какая-то темная фигура и исчезла. Взметнулись над водой две серые руки.
Наковальников усиленно заморгал глазами. В заливе бултыхались только два неразлучных друга. Никаких фигур видно не было.
Последние несколько метров Серега проплыл на боку.
– Что? – наклонился к нему Антон, чтобы помочь вылезти на берег.
– Ногу свело, – виновато пробормотал Пашкович. – Накатило вдруг… Никогда такого не было.
– Давай руку! – Лицо Виноградова стало серьезным. Как только Серега встал на мостки, капитан повернулся к остальным: – Колян! Сейчас ты с Максом. – Он глянул на замершего Вовку и тише добавил: – С Наковальниковым я сам поплыву.
Галкин кивнул и резвой трусцой побежал к мосткам. Колька брел за ним. С каждым шагом голова его опускалась все ниже и ниже.
– Поехали! – дал отмашку капитан.
Макс коротко размахнулся и головой вперед ушел под воду. Спиря с тоской проследил за движением приятеля и, вместо того чтобы прыгнуть, пошел обратно.
– Колян, ты чего? – удивился Антон. За его спиной замолчали до этого возбужденно переговаривавшиеся ребята.
– Я не могу, – посиневшими губами прошептал Спиридонов, сходя с мостков.
– Что не можешь? – Виноградов заглянул ему в глаза. – Тут плыть всего ничего…
Колька поглядел на притихших приятелей, на бодро работавшего руками Макса. В лице его появилась жесткость, резко обозначились скулы, в глазах мелькнуло что-то нехорошее. Он решительно крутанулся на пятках и вновь ступил на мостки. Со спины это выглядело так, будто ему предстояло пройти сквозь толпу и влезть по лестнице на эшафот.
«Не надо!» – хотел закричать Вовка, но промолчал. Его могли неправильно понять.
Мостки кончились, Спиря сделал последний шаг и плашмя ухнулся в воду. Долгую секунду ничего не происходило. Прокатывались туда-сюда волны.
Макс поплыл обратно.
Пронзительно завизжала Майка.
Антон первым промчался по мосткам, на ходу срывая с себя рубашку и сбрасывая сандалии, за ним бежали Серега с Пашкой. Три фигуры одновременно мелькнули в воздухе. На поверхности тут же появилась безвольно откинутая темная Колькина голова. Ленка лежала пузом на досках, руками пытаясь ухватиться за подталкиваемого снизу Спиридонова. Общими усилиями его вытащили на берег.
– Ну вы, ребята, даете, – только и смог пробормотать Антон, когда Колька наконец открыл глаза. – Что же вы сразу не сказали, что никто из вас плавать не умеет?
– Чего это не умеем? – обидчиво выпятил грудь Серега. – Умеем… – Но вспомнив сегодняшнюю неудачу со сведенной ногой, он замолчал и поник.
Спиря глядел вокруг себя бессмысленным взглядом. Наконец его глаза остановились на Наковальникове.
– А! – завопил он, вскакивая. – Это ты!
Не ожидавшие столь бурной реакции ребята отпрянули в сторону. Колька мертвой хваткой уцепился за Вовкину рубашку.
– Это ты, – быстро зашептал он. – Я тебя видел. Там. Ты стоял и звал меня. Я запомнил! – Он отпрыгнул от Наковальникова и каким-то нехорошим взглядом посмотрел на Ленку. – И кукла! Там была кукла!
Руками вперед он полетел на Снежкину, но его успел перехватить Антон. Виноградов несколько раз встряхнул сразу же обмякшего Спиридонова.
– Прекрати истерику! – прямо ему в лицо гаркнул капитан. Потом он обвел взглядом притихшую команду. – Плавание на сегодня отменяется. Гуляем, дышим свежим воздухом, думаем о хорошем. Увижу кого около воды, тут же отправлю на паром и домой. Поняли? – Застывшие в немом оцепенении ребята молчали. – Все! Отбой воздушной тревоги! Разбежались.
Они расступились, пропуская Антона с Колькой. Капитан, осторожно поддерживая Спирю, увел его в дом.
На крыльцо вышел Андрей Геннадиевич, с осуждением покачал головой и скрылся за углом.
– Ничего! Это пройдет! – как можно жизнерадостней сообщила Ирка. – Сегодня только четвертый день, впереди у нас еще три недели – как-нибудь со всем этим справимся.
Серега с Пашкой, перемигнувшись, отошли в сторону.
– Чего это он про какую-то куклу орал? – задумчиво спросил Макс. – В «Детский мир» на дне сходил? Наковальня, чего молчишь?
Задумавшийся Вовка вздрогнул.
– Не знаю я ничего, – буркнул он, засовывая руки в карманы шорт. – Мало ли что ему там привиделось?
Но упоминание о кукле и о том, что его, Вовку Наковальникова, видели на дне, не давало покоя его голове. Одно дело сон. Мало ли какой глюк ночью привидится? Но чтобы твой сон приснился другому, да еще днем – это уже слишком.
– Что-то вы тут все темните, – нахмурилась Винокурова. – Что у вас там произошло? Или кто подрался? Наковальников, чего молчишь?
– А чего сразу я? – Вовка решил пока ничего не рассказывать, потому что вся эта история могла сойти за бред сумасшедшего.
– Кукла… – почесала нос Ленка. – У меня нет никакой куклы.
– Точно! Я видела куклу! – вскрикнула Майка. – На втором этаже, в углу валялась! Большая такая… – Она развела руки, чтобы показать. – В голубом платье. Я еще подумала, откуда здесь может быть кукла? В доме нет маленьких девочек… Мальчишки, или это кто из вас притащил? – хихикнула она, глядя на притихших парней.
– Еще чего! – протянул Серега, чтобы хоть что-то сказать.
– Ну, тогда все объяснимо, – облегченно вздохнула Ирка. – Колян тоже видел эту куклу. В воде она ему и померещилась. Ладно, не забивайте себе этим голову. Завтра все забудется.
Она потрепала по голове сникшего Вовку и тоже пошла в дом.
– Братцы-кролики! – крикнула она уже у крыльца. – Оттащите катамаран подальше от воды и опустите парус. На сегодня плавание закончилось.
Серега с Пашкой тут же побежали к берегу. Но вместо того чтобы поднять катамаран и отнести его подальше к кустам, ребята потоптались около него, побросали на палубу спасательные жилеты и стали дружно спихивать «Лихой» в воду.
– Без Коляна они то место не найдут, – пробормотал Макс, глядя, как приятели спешно разбирают шкоты и опускают руль. – А с Коляном и подавно – Спиря теперь не пловец. Вообще вся эта затея с парусной практикой может скоро провалиться.
– Почему? – Вовка не отрывал взгляда от катамарана. Он ничего не понимал в том, что происходит. Одно только знал: в воду сейчас лучше не соваться.
– Плохо началось, плохо закончится, – как дурной вещун, закончил свою мысль Галкин.
Белый парус проплыл мимо мостков и скрылся за деревьями.
– Не закончится, – пробормотал Наковальников.
Сам от себя не ожидавший таких слов, он снова покраснел, засмущался и побежал к насыпи, отделявшей водохранилище от канала.
Отсюда много что было видно. Паром был как на ладони. Сейчас лебедки его были опущены, потому что по каналу шли кораблики. Как послушные дети в детском саду, они двигались друг за другом, не сбивая строй и не забегая вперед. «Окский-6», «Окский-66». Проходя мимо будки паромщика, они сигналили и, не задерживаясь, шли дальше. На другом берегу стояли несколько человек, негромко тарахтела машина – все ждали, когда возобновится переправа.
С другой стороны шумело водохранилище. Солнце скрылось, вместе с облаками появился сильный ветер, побежала волна.
«Лихой» шел вдоль берега. Ребята, нарядившись в разноцветные спасжилеты, старательно гребли, пытаясь как можно дальше уйти от залива, где стоял домик рыбака. Они все еще боялись, что глазастая Ирка заметит их и вернет обратно. Но вот катамаран дернулся – ребята, видимо, решили, что теперь их никто не остановит. Парус развернулся и бойко пошел к «большой воде», туда, где еле виднелись домики далекой деревни.
За Вовкиной спиной послышался долгий протяжный гудок. Последний маленький теплоходик, догоняя остальных, пробежал мимо станции. Люди на том берегу оживились, подхватывая сумки, стали выстраиваться в очередь, машина затарахтела громче.
«Интересно, куда они все собираются потом идти?» – подумал Вовка. После нескольких дней на берегу у него сложилось четкое представление, что они совершенно отрезаны от «большой земли», со всех сторон окружены водой и что больше ни одного человека на много-много километров нет. Оказывается, есть. Причем не так далеко. Где-то совсем рядом от их пристанища.
Паром неспешно преодолел небольшой канал, стукнулся о причал. Здесь у перил темнела одинокая фигура. Вовка ожидал, что человек, пропустив сходящих, отправится на тот берег. Но человек стоял, движением головы провожая каждого спускающегося.
Словно почувствовав к себе интерес, он повернулся. Это был Малахов, хозяин рыбацкого домика. Никого не заметив, Андрей Геннадиевич отвернулся и сразу же шагнул к последнему пассажиру. Им оказался кто-то невысокий с большим туристическим рюкзаком за плечами. Вовку удивило, что к темному рюкзаку был приделан ярко-оранжевый клапан – верхняя защитная ткань. Пассажир с хозяином о чем-то поговорили, старик кивнул и первым сошел на берег. Владелец рюкзака потопал следом. Вскоре оба скрылись за кустами.
Как только они ушли, Вовка вспомнил о «Лихом». Парус виднелся вдалеке, как белое пятнышко. Ветер крепчал, но пятнышко четко стояло на месте, как пришпиленное.
Шквал прокатился по воде, подняв рябь. За ней пришла небольшая волна. Небо недовольно заурчало. Но облака еще не превратились в тучи – дождь если и пойдет, то не скоро. Парус все так же стоял на одном месте. Наковальников сейчас много бы дал, чтобы оказаться там, на «Лихом», и узнать, что творится у приятелей. А в том, что там не все гладко, он не сомневался.
По-хорошему нужно было идти к Антону и обо всем рассказывать. И не только о том, что ребята ушли одни, но и про сон, про странную монету, которую нашел Спиря, и про сидящую на лестнице куклу с черными глазами. Про таинственного жильца, что бродит в темноте и предпочитает не выходить на свет. Потом вместе с командиром помчаться к другому берегу, всех спасти и, скрываясь от надвигающейся грозы, полететь обратно.
Но ничего этого Вовка делать не стал. Во-первых, засмеют – здоровый тринадцатилетний парень, а боится каких-то глупых снов и темноты. Во-вторых, обидятся – пошел и всех заложил. В-третьих, ничего там с Пашкой и Серегой не случится – промокнут, замерзнут, намучаются с рулем и парусом, но до дома доберутся. Не через час, так через три.
О том, что может случиться что-то страшное, Вовка даже думать не стал.
Он посмотрел на притихший за его спиной дом. Старое двухэтажное здание тусклыми стеклами настороженно смотрело на залив. Вовке в какой-то момент показалось, что оно живое. Затаилось в ожидании чего-то нехорошего.
Ладно, хватит здесь торчать.
Он спустился обратно во двор. В окно кают-компании были видны головы ребят. Среди всех мелькнуло незнакомое лицо.
Посередине комнаты стояла невысокая девчонка в темно-зеленых штанах и такого же цвета футболке. Светлые кудрявые волосы, круглое розовощекое лицо, большие светлые глаза, пухлые губы. У ее ног, обутых в походные бахилы, лежал туристический рюкзак с оранжевым клапаном. Среди ребят, одетых в шорты и рубашки, и девчонок в сарафанах смотрелась она странно.
Новенькая приветливо улыбалась, переводя взгляд с одного лица на другое. Перед ней на столе сидел Антон.
– У вас здесь хорошо, – высоким нежным голоском пропела новенькая. – Влад мне все так и рассказывал.
– А чего он сам не приехал? – как можно равнодушней спрашивал Виноградов. Хотя и так было заметно, что ему о многом хочется расспросить девчонку. Но время расспросов еще не настало.
– У него сессия. – Широко распахнутые глаза доверчиво смотрели на капитана. – Он обещал появиться после первого экзамена.
– Ну что ж, – с какой-то обреченностью вздохнул Антон и оглянулся на застывшую у него за спиной Ирку, – располагайся в комнате у девочек. Майя, Лена, проводите Алину.
Новенькую звали Алина Бабкина. Она тоже ходила в клуб «Бригантина», только в другой отряд, он назывался «Ветер», их капитана звали Влад. И была у него смешная фамилия Король. В отряде ребята занимались пешими походами. Из-за каких-то семейных проблем Алина не смогла вместе со всеми уйти покорять Крым. Поэтому ее и отправили к ним, сюда, в домик рыбака.
В сопровождении всех Бабкина поднялась на второй этаж. От нечего делать мальчишки торчали в дверях, наблюдая, как из необъятного рюкзака появляются все новые и новые вещи. Первой на подушку была любовно усажена кукла. Самая обыкновенная, со светлыми льняными волосами, круглыми бессмысленными глазами и пухлыми розовыми ручками. На кукле были синий комбинезончик и белая футболочка. На вид ей было лет сто, щеки и глаза оказались старательно подкрашенными, костюмчик недавно подновлен.
– Смотри, – хихикнул уже порядком оправившийся Спиря. – Она сюда приехала в куклы играть! Малявка!
В ответ он получил такой суровый взгляд светлых глаз куклиной хозяйки, что отшатнулся. Быстро подскочившая Майка захлопнула перед носами любопытных мальчишек дверь.
– Ее хозяин привел, – зачем-то сказал Вовка.
– Он всегда к парому бегает, – протянул Колька. – Все ждет кого-то. Это я еще в первый день заметил.
Ребята бессмысленно потоптались в полутемном коридоре.
– Ну что? – хлопнул в ладоши Спиря. – Полезли на чердак?
– Здесь есть чердак? – удивился Вовка.
– Темнота ты, Килограмм! – хохотнул Колька. – Чем ты занимался несколько дней? По мамочке скучал? Это же интереснейший дом. Ему тыща лет! Странно, что он еще не развалился. – Спиридонов уверенно пошел по коридору. – Я там, на лестнице, даже водоросли нашел.
– Как водоросли? – спросил Макс, спеша следом. – Этот дом тонул, что ли?
– Тонул – не тонул, но под водой, видимо, побывал, – многозначительно бросил через плечо Спиря и, как заправский спелеолог, нырнул в темноту.
Там оказалась дверь, за нею – лестница наверх. Колька пошарил под притолокой, достал огарок, чиркнул спичкой.
– Я здесь уже пару раз был, – загадочно прошептал он. – Только дед этот все время мешается – шастает туда-сюда. Однажды я полчаса за дверью проторчал на цыпочках, ждал, когда он уберется наконец. Ладно, пошли, одну вещь покажу, – поманил он за собой приятелей и ступил на лестницу.
На ступеньках действительно висели высохшие водоросли. В одном месте Вовке показалось, что он видит скелет рыбки. Он хотел рассмотреть получше, но Колька спешил наверх, унося вместе с собой единственный источник света.
Пять ступенек привели их к маленькой площадке. Вбок шло еще пять ступенек, упирающихся в чердачную дверь.
Первым в нее толкнулся Макс.
– Закрыто, – разочарованно прошептал он.
– А ты ждал фейерверк и туш в свою честь? – зло спросил Спиря, отталкивая застывшего на его пути Галкина. – Все делается гораздо проще. Наковальня, иди, встань на стрёме.
Вовка послушно спустился вниз, выглянул за дверь. В коридоре никого не было, да и весь дом казался вымершим. Он поднялся на площадку. Что происходило наверху, видно было плохо. Кажется, Спиря выкручивал из петель, держащих дверь, винтики. Вовке стало любопытно, он поднялся наверх.
– Ты куда приперся? – остановил его Колька. – За коридором следи, балбес. Когда надо будет, мы тебя позовем.
Обиженно засопев, Вовка спустился обратно. Но далеко не пошел, остался на площадке. Здесь он облокотился о стенку и, стараясь не смотреть на ребят, уперся взглядом в доски под лестницей. Постепенно глаза привыкли к прыгающему свету свечи. При этом неверном освещении он вдруг увидел, что доски напротив него не сплошные. Вовка пригляделся.
Там была дверь, замаскированная под стену. Маленькая деревянная ручка была похожа на сучок. Ни замка, ни запора…
Наковальников пошарил рукой. От простых толчков дверь не открывалась ни внутрь, ни наружу. Он даже не смог найти петли, чтобы, как Спиря, вытащить штыри. Казалось, что дверь не просто заперта, а намертво прибита гвоздями.
Вовка как следует изучил ручку – небольшая, затертая до гладкости. Ею пользовались! И довольно часто.
«Кнопка! Здесь должна быть какая-нибудь кнопка!» – догадался Наковальников, шаря руками вокруг. Но ни кнопки, ни рычажка не нашлось.
Оставалось предположить, что дверь открывается с помощью пульта или другого хитроумного приспособления. Отчаявшийся что-либо сделать, Вовка навалился на загадочную дверь плечом и по косой стал сползать на пол.
Вместе с ним дверь поехала в сторону.
Не ожидавший такого поворота событий, Вовка вскочил, испугавшись, что какой-то скрытый механизм все-таки заработал.
Но все оказалось гораздо проще – дверь по металлическим пазам откатывалась вбок.
Если бы здесь был свет, Вовка успел бы рассмотреть гораздо больше. Но в полной темноте он долгую минуту стоял, переминаясь с ноги на ногу.
Внизу распахнулась дверь. Лестница осветилась. Прежде чем что-либо сообразить, Наковальников успел заметить, что комната завалена барахлом, в глаза бросился продолговатый ящик, покрашенный в желтый цвет. Потом он машинально шагнул вперед, задвигая за собой дверь. Наверху тоже что-то грохнуло, скрипнуло и замерло – Спиря с Максом успели забраться на чердак и спрятаться там, прежде чем вошедший человек заметил их.
Мысли лихорадочно скакали в Вовкиной голове. Почему стало светлее, он сообразил не сразу и, только ступив в каморку, понял, что кто-то решил подняться на чердак. И этот кто-то, скорее всего, был Андрей Геннадиевич, встреча с которым не обещала ничего хорошего.
Дверь внизу со скрипом закрылась, стукнув о косяк, заныли под тяжелыми шагами ступеньки. Первая жалобно тренькнула, прогибаясь. Вторая обиженно ухнула. Третья издала легкий испуганный стон. Четвертая басовито прогудела. Пятая несколько раз вздохнула.
Подошва чьего-то ботинка шваркнула о площадку. В дверь каморки негромко поскреблись.
Вовке показалось, что перед ним взорвался фейерверк – от испуга в глазах скакали разноцветные искры, кровь бешено пульсировала в голове. Он припал к стене, надеясь, что вошедший пойдет обратно или поднимется выше.
Но стоящий на площадке не спешил.
Вовкины ладони шарили по доскам, но двери не находили. Она как будто растворилась. Найди он сейчас дверь, и он был бы спасен – ее достаточно заклинить, чтобы в каморку никто не зашел.
С внешней стороны снова чем-то провели по стене.
Даже если сюда войдут, у Вовки еще был шанс остаться незамеченным.
Вытянув руки, он шагнул в сторону. Дрожащие пальцы коснулись прохладной шершавой поверхности, потом под рукой оказалось что-то мягкое. Дальше он нащупал нечто, похожее на сложенную ткань.
За стеной все еще продолжали шуршать. В Вовкиной голове всплыло совершенно неуместное воспоминание – встреча Нового года в школе. Тогда девчонки их класса устроили разные аттракционы. Среди них была «Комната мертвеца». Человека с завязанными глазами вводили в темный класс. Чей-то завывающий голос произносил:
– Неделю назад здесь умер один человек. Тело обнаружили только что. От него до сих пор идет трупный запах. – В лицо брызгали ядовитой жидкостью, от которой хотелось чихать и кашлять. – Вот останки его одежды. – Под руку подсовывали рваные тряпки. – Вот его обнажившиеся кости. – Пальцы касались чего-то жесткого. – Вот волосы. – Какая-то шерсть, разваливающаяся на клочки. – Вот зубы. – То, что это обыкновенная зубная щетка, догадаться можно было сразу. – А вот его глаз!
Палец быстро опускался во что-то густое и холодное, действительно похожее на глаз.
Это уже потом, выбежав на свет, можно было спокойно рассмотреть, что твой палец испачкан в зубной пасте. Но до этого ты успевал представить много всяких гадостей.
Вспомнив все это, Вовка замер, боясь нащупать что-нибудь похожее. Мало ли какие ошибки прошлого хранил здесь хозяин! Мог и пару трупов запрятать.
По площадке продолжали ходить. Но двигались теперь не только снаружи. Легкий ветерок коснулся Вовкиного лица. С правой стороны вздохнули. Еле слышно тренькнуло.
В глазах Наковальникова вновь взорвался фейерверк. В свете радужных искорок Вовка заметил, как с еле слышным стуком с желтого ящика отодвинулась крышка. На уровне его колена шевельнулась невысокая светлая фигура. По голой ноге задели чем-то жестко-шершавым. Рядом с тряпичным шелестом вздохнуло большое темное полотно. Оно надвинулось, собираясь прикрыть собой Наковальникова. Но у него еще хватило сил выставить вперед руку, и ткань замерла в миллиметре от его пальцев.
– Мальчик! – произнес механический голос.
В ту же секунду дверь отъехала в сторону, вместе со свежим воздухом впуская свет.
У Вовкиных ног стояла небольшая черноглазая кукла в голубом платье и внимательно смотрела Наковальникову в лицо. Ее пухлые ярко-красные губы улыбались, обнажая окровавленные зубы.
Ноге стало щекотно. Вовка чуть наклонился, чтобы увидеть, что там такое происходит.
В следующее мгновение он уже кувырком летел вниз.
Именно летел!
Потому что споткнулся на пороге комнаты, и, вместо того чтобы упасть, встать и спокойно спуститься вниз собственными ногами, он сгруппировался, сделав кувырок на площадке. Дальше Вовка шел без задержки, спиной и затылком пересчитывая ступеньки. В наружную дверь он ударился пятками. По инерции пролетел полкоридора и растянулся у ног Пашки с Серегой, только что поднявшихся на второй этаж.
Оба были бледны, исцарапаны и мокрые с головы до ног. В широко распахнутых глазах ясно читался испуг.