Не знаю, как на самом деле чувствовали себя жертвы средневековых пыток, но в тот момент мне казалось, что мне их ощущения хорошо знакомы. Очнувшись, я с заметным трудом приняла относительно вертикальное положение, кряхтя и стеная, усевшись на попу.
– Твою мать. – Я мутным взглядом окинула окрестный «пейзаж», заметно изменившийся с того момента, как сознание меня покинуло. В глазах двоилось, очертания предметов выглядели размытыми, но все равно было ясно, что это не холл. – О нет, – вновь застонала я, берясь рукой за голову. – Неужели опять? Что ж за дебилы-то такие. Неужто не набегались?
Вот ведь черт, кто бы мог подумать, что Арамова такая сильная! Спасибо, череп не проломила, но голову, судя по всему, пробила – волосы пропитались кровью, да и одежда тоже в ней.
Я с заметным трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, подошла к огромному платяному шкафу из цельного дерева. В другое время его непревзойденная красота и качество наверняка были бы оценены мною по достоинству, но сейчас меня интересовало огромное зеркало, которым неизвестные мастера украсили дверцы гардероба. Сфокусировав все еще нетрезвый взгляд на собственном отражении, я пришла к выводу, что одним ударом по голове дело не обошлось. Судя по количеству крови, у меня как минимум сонная артерия перерезана. Правда, тщательный осмотр результатов не принес – никаких ран на теле.
Несмотря на плохое самочувствие, движение за спиной мне уловить удалось. На этот раз застать меня врасплох нападавшему не удалось.
– Пусти, – буркнул Володька сквозь зубы, предпринимая слабые попытки освободиться. Не тут-то было! Оседлав парня и зажав его голову коленями, отпускать его так просто я не собиралась. Напротив – посильнее скрутила сзади руки, прижав их своими ладонями к пояснице противника.
Конечно, ослабленный ударом по голове организм откликался на любое мое движение резкой болью в области висков, из-за чего казалось, что сознание в любой момент покинет меня снова.
– Обещаешь не дергаться? – процедила я сквозь зубы.
– Нет. – Антонов попытался отрицательно дернуть головой, из-за чего мне пришлось усилить напор. Стены комнаты закружились, и в какой-то момент показалось, что потолок вот-вот обрушится прямо на нас.
– Слушай, а вы не обнаглели, нет? Мало вам одного удара? Добить решили? Ты посмотри, сколько крови! Хоть выжимай. Тетушка же я не молодая – тридцатник стукнул два месяца назад, а тут такие испытания для здоровья. – Мои губы тронула горькая усмешка.
– Иди ты к черту, – задыхаясь, пробормотал Володька, едва-едва дышавший в моих стальных объятиях. Надо бы осторожнее – неровен час, задушу парня. Тот, почувствовав мою слабину, изловчившись, перевернулся на спину и, захватив мою шею ногой, перекрутился и оказался сверху. Отличный борцовский прием – пожалуй, зря я недооценивала мальчишку.
– Ну что, довольна? – поинтересовался Антонов, обжигая меня полным ненависти взглядом. – Добились своего, да? – Он стиснул мои запястья. – Больно? – с ненавистью спросил он и надавил коленом на мой живот. – А вот так?
– Твою мать! С ума, что ли, сошел? – Мой крик огласил комнату. – Молодец, сильный мальчик! Доказал, что хотел. Справились детки с тетей. Теперь, может, отпустишь, а то пристрелю. – Пистолет, который мне удалось незаметно достать во время борьбы, уперся Володьке в бок. Достойный противник, но я однозначно круче.
– Кстати, – поднимаясь на ноги, поинтересовалась я, – где Анна?
– И ты еще спрашиваешь! – В глазах парня блеснули слезы. – Сволочь! Убийца, – завопил он, – ненавижу тебя! – Антонов как-то обмяк и разрыдался, уткнувшись лицом в ладони.
Осознание происходящего пронзило меня стрелой. Уверена, я и раньше бы догадалась, если б не контузия. Огромное количество крови, странное Володькино поведение – кусочки пазла сошлись быстро. Резко вскочив на ноги с намерением покинуть комнату, я тут же снова рухнула на пол. Поэтому в следующий раз действовала осторожнее – сначала встала на четвереньки и только потом с заметным трудом заняла вертикальное положение. Пошатываясь и не обращая внимания на корчащегося в рыданиях Володьку, покинула спальню, держась за стену, даже не задумываясь об оставляемых повсюду кровавых отпечатках – не сомневаюсь, моих следов в этом доме и так предостаточно. Кое-как добредя до лестницы, аккуратно, все еще борясь с головокружением, посмотрела вниз, перегнувшись через перила. Открывшаяся взору картина заставила мозговые шестеренки крутиться с утроенной скоростью. Не скрою – им пришлось нелегко, но с поставленной задачей они справились, достаточно скоро выдав единственное верное, как мне казалось на тот момент, решение.
– Ты объяснишь, что происходит? – Вовка, кажется, понемногу начал приходить в себя.
– Ты аккуратнее. – Я бросила красноречивый взгляд на квадратную бутылку, к которой сопровождаемый мною мужчина прикладывался время от времени. – Данное лекарство полезно только в малых дозах. Но не ровен час, развезет тебя, а это сейчас совсем некстати будет. Спрячь! – истошно завопила я, заметив полицейский автомобиль. – Ты посмотри, как их много, – пробормотала я едва слышно. Действительно, это уже пятая встреченная нами машина. Первые три мчались, используя, как и положено, средства звукового и светового оповещения. Последующие передвигались более скромно, из-за чего и были замечены мною в последний момент. Вряд ли, конечно, карабинеров заинтересует столь незначительное правонарушение, как распитие спиртных напитков в автомобиле, но и привлекать их внимание не в наших интересах. Мы и так еле успели скрыться с места преступления. Еще чуть-чуть, и нас бы взяли тепленькими.
– Поклянись, что это не ты…
– Тебя заело, что ли? – Устало вздохнув, я провела руками по растрепанным волосам и в очередной раз машинально отметила необходимость посещения парикмахерской. Когда-то мне теперь доведется свидеться со своим мастером? – Послушай, зачем бы мне это делать и, главное, как? Ты всерьез полагаешь, будто я сначала зверски убила Анну (в этом месте Антонов вздрогнул и вновь отпил из бутылки), а потом, устав от трудов отнюдь не праведных, отправилась наверх в спальню, чтобы чуток вздремнуть? Я кто, по-твоему? Маньяк с садистическими наклонностями и интеллектом двухлетнего ребенка?
– Нет, но просто ты сама говоришь…
– Что я говорю? Что, кроме нас, в доме никого не было? Что следов проникновения в жилище я не обнаружила? Да, говорю. – Убедившись, что мы отъехали достаточно далеко от места преступления, я припарковала автомобиль на обочине. Отодвинув сиденье максимально назад, развернулась лицом к своему спутнику и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. Под моим пронзительным взглядом мальчишка смешался, съежился и, кажется, даже уменьшился в размерах.
– Смотри, что получается. – Я принялась загибать пальцы. – Мне достоверно известно, что в доме мы были одни – сразу по прибытии я, как ты знаешь, тщательно осмотрела жилище и после убийства убедилась, что сигнализацию не вскрывали. Код замка известен только мне. Это раз. Тем не менее Анна мертва. – Антонов вздрогнул и быстро заморгал, явно намереваясь опять разрыдаться. Вспомнив, сколько времени мне потребовалось, чтобы вывести его из истерики, я отдала приказ: – Дыши! Вдох, выдох, вдох, выдох! Вот так! Молодец! – подождав немного, поинтересовалась: – Готов? – и после его утвердительного кивка продолжила: – Так вот. Получается, что остаешься только ты. Понимаешь?
– Что?! – Глаза Володьки только чудом остались в орбитах. – Чтобы я Аньку?! – Парень захлебнулся праведным гневом. – Я любил ее, понимаешь! По-настоящему! – Несмотря на предпринятые мною усилия, мальчишка все же заплакал. На этот раз я решила ему не мешать. Вздохнув, достала из сумочки упаковку бумажных салфеток и протянула ее парню, а сама отвернулась к окну, чтобы его не смущать.
Вокруг простирались безупречные в своей красоте итальянские пейзажи. Огненный солнечный шар медленно катился к земле, раскрашивая небо кроваво-красным цветом. Эта картинка запустила в моем сознании цепочку ассоциаций, вернувших меня на место преступления. Мозг в мельчайших подробностях воссоздал страшную картину.
Когда я спустилась со второго этажа, Анна уже была мертва. Подозреваю, уже давно. Однако инструкции все равно предписывали в этом убедиться. Аккуратно присев на карточки, выставив вперед руку с зажатым в ней пистолетом, я положила пальцы свободной конечности на залитую кровью шею убитой. Разумеется, пульс не прощупывался. Скорее машинально, нежели осознанно, я провела окровавленной ладонью по волосам девушки в безуспешной попытке пригладить растрепавшуюся прическу. Глаза закрывать не пришлось – то ли кто-то позаботился об этом ранее, то ли Арамова зажмурила их еще при жизни от ужаса. Внимательно осмотрев тело, я насчитала на нем не менее двадцати ножевых ран. Окровавленное орудие преступления валялось рядом.
– Спи спокойно, моя красавица, – пробормотала я и поднялась на ноги. – Я к тебе еще вернусь. – Стараясь не шуметь, я направилась к выходу, не забывая вертеть по сторонам оружием, то и дело ожидая нападения. Об оставляемых мною при этом кровавых следах я старалась не думать – в конце концов, одним больше, одним меньше. Просто удивительно, откуда в одном человеке столько крови? Особенно досталось белоснежно-глянцевому кухонному гарнитуру, на поверхности которого красные брызги образовали красивый причудливый узор. Несмотря на весь трагизм ситуации, нельзя было не признать – на белом они смотрятся эффектно.
Подойдя к двери, я убедилась, что она по-прежнему заперта. Мигающая лампочка сигнализации свидетельствовала об ее исправной работе. А это значит…
– Стоять! – крикнула я Володьке, направляя на него ствол. – Стой, где стоишь, и не двигайся. – В два прыжка я достигла лестницы и, быстро по ней поднявшись, заставила парня сложить руки за спину и приказала шагать вперед.
– Я все равно не понимаю, почему мы убежали, – вывел меня из задумчивости возглас главного подозреваемого.
– Потому что моя миссия тебя защищать. От всего, – с ацентом на последнем слове пояснила я. – Ой, смотри, заяц. – Мой палец уткнулся в окно, указывая на серого упитанного ушастика.
– Да их тут как собак нерезаных. – Голос Володьки звучал глухо и механически. – Настоящая проблема для сельского хозяйства.
– Так значит, я подозреваю тебя, а ты меня? – Собеседник решил уточнить очевидное.
– А на кого мне еще думать, скажи на милость? Я Анну не трогала – на кой мне это? И кто у нас остается? Смотри, какая интересная история. Ты утверждаешь, что потерял сознание одновременно со мной. Мол, чего-то там в пиво было подмешано. Но этого просто не могло быть! Про снотворное в напитке я пошутила. А ты и воспользовался этим, да? Обрадовался подвернувшемуся шансу? Но ведь ты при мне бутылку вскрывал, я сама видела. И вообще…
– Что вообще? – взвился парень. – Вот поэтому я и считаю, что нам нужно вернуться! Пусть полиция во всем разбирается. Сдам кровь, найдут отраву. Судя по всему, ты именно этого и боишься, да? Ведь тогда выходит, что это ты виновата!
– Угу, именно так и выйдет. – Мои губы тронула горькая усмешка. – А теперь слушай сюда, – отвернувшись к окну, я спокойно изложила свое видение ситуации. – Ты у нас парень с богатым криминальным прошлым. За что тебя выперли из Великобритании, не напомнишь? Ах да. За пьяную езду и сопротивление полиции. И это не считая целого ряда прочих правонарушений. Та погоня просто стала последней каплей, переполнившей чашу терпения английского правосудия. Италия стала твоим спасением – благо папаша вовремя подсуетился, оформив гражданство. Теперь, как ни крути, а местным сотрудникам правопорядка приходится терпеть твои выходки. Но приводов у тебя и тут достаточно. Одна история с Манзини чего стоит. Кстати, о ней. Ты ведь мафиози отметелил из ревности. Что там произошло в том злополучном ночном клубе? Кто с кем заигрывал?
– Сука! – Антонов скрипнул зубами.
– Надеюсь, это ты обо мне, – усмехнулась я. – А то ведь о мертвых или хорошо, или ничего. И вот теперь давай посмотрим на картину глазами карабинеров. С одной стороны, ты. Уже порядком доставший местную (и не только) полицию, имевший очевидный мотив и возможность для убийства Анны. С другой – я! Скромный телохранитель, практически коллега, прибывшая в страну пару дней назад и убитую не знавшая, с разбитой, заметь, головой и очень даже правдоподобной историей. И что ты противопоставишь? Сомнительную сказку про снотворное? Но где доказательства, что ты не принял его сразу после убийства, на ходу сочинив оправдательную историю? Конечно, будь мы в России, я бы на свою жизнь и пятак не поставила – деньги твоего отца наверняка склонили бы чашу весов правосудия в твою пользу. А за отдельную плату на меня и убийство Троцкого повесили бы. Но тут тебе, дружок, не родина. Тут Европа! Итальянцы, конечно, те еще засранцы, и у них беспредела хватает, но не до такой же степени. С такой толпой аргументов против тебя… Нет, милый, ты мне ноги должен мыть и воду эту пить за то, что я тебя из серьезной переделки вытащила.
– Но я не убивал! – Красивое Володькино лицо исказила гримаса боли. – Я действительно ее любил. Ты мне веришь? – Парень схватил меня за рукав, ища сочувствия и понимания, но не нашел.
– Слушай, что ты заладил – веришь, не веришь? Как в церкви, ей-богу. Моя задача – обеспечить твою безопасность, с остальным пусть родитель твой разбирается. Достаточно того, что мне из-за тебя пришлось пойти на очевидное нарушение закона. Если нас сейчас поймают, вместе пойдем под карающий меч правосудия как соучастники.
– Но нас не поймают? – Мальчишка, еще каких-то несколько минут назад жаждавший встречи с полицией, теперь от подобной перспективы дрожал как осиновый лист.
– Будешь вести себя хорошо, не поймают. А ты ведь будешь вести себя хорошо?
Володька затравленно кивнул.
– Ты мне веришь? – поинтересовался он.
Ничего не ответив, я усмехнулась и повернула в замке ключ зажигания. Промолчала из вредности, на самом деле интуиция подсказывала – мальчишка ни при чем.