Герцог Дометрий Николаз фон Силинг со стороны мог сойти за капитана жандармов[3] – среднего роста, кряжистый, с выпуклыми мышцами и, с короткой стрижкой. Одет очень просто – темно-синий камзол и такого же цвета плащ. Шпага с простым эфесом, без позолоты и прочих вычурностей, висит справа. («Левша», – автоматически отметил я.) Словом – на герцоге не было никаких регалий – ни цепей, ни короны, ничего, что могло бы выдать в нем августейшую особу, за исключением глаз. Нет, глаза были обычными, янтарного цвета, но взгляд… Взгляд человека, привыкшего отдавать приказы. Возраст я бы определил лет в сорок пять. Моложе меня, но не чрезмерно.
Я не очень люблю титулованных особ, но герцог Силинг мне понравился. Может, потому что он чем-то напоминал меня самого?
Как нужно себя вести с Августейшей особой, ежели, оная особа приезжает в ваш дом, не предупредив заранее? Придворный этикет – штука сложная. Я уже и сам-то его подзабыл. Посему, поступил просто – отвесив герцогу Силингу соответствующий поклон (строго под сорок пять градусов!), сказал:
– Рады вас приветствовать в своем доме. Позвольте представиться – Артакс, хозяин поместья. – Указав на просевшую, в реверансе, Кэйтрин, сообщил с некой ноткой гордости в голосе: – Позвольте представить баронессу фон Выксберг, мою невесту. Мы с баронессой обсуждаем детали нашей будущей свадьбы.
– Здравствуйте сударь. Здравствуйте баронесса, – слегка рассеянно, а может, просто устало, ответствовал герцог. – Очень рад, что усадьба одного из самых благородных родов Силингии остается в семье. А еще рад, что баронство Выксберг обрело достойного хозяина. Виноват – хозяйку.
Его Высочество позволил себе скупую улыбку, обозначая, что теперь и Кэйтрин может вступить в разговор.
– Прошу прощения, Ваше Высочество, что мы не сможем поприветствовать вас подобающим образом, – сказала фройляйн, поглядывая на дверь – не идет ли Курдула.
– О, фройляйн, не стоит беспокоиться. Я отправил свиту в Урштадт. Думаю, завтрак они сумеют приготовить, – улыбнулся герцог. Слегка помолчав – видимо прислушивался к собственному желудку, раздумчиво сказал: – Впрочем, я бы не отказался от легкой закуски, да и мой сопровождающий тоже. Мы выехали ночью.
– С разрешения Вашего Высочества, – снова просела Кэйтрин. – Стол будет накрыт через десять минут.
– Не торопитесь, баронесса, – улыбнулся Силинг. – Мне нужно поговорить с вашим женихом. Граф, вы не станете возражать?
Если бы герцог ударил меня в солнечное сплетение, было бы легче. Ко мне уже двадцать лет не обращались по титулу, так что я и сам начал забывать, что был когда-то графом. Теперь же это было сродни удару в лоб. Копытом.
Наверное, со стороны мы с Кэйтрин выглядели забавно. Моя баронесса так и застыла, с оттянутой ножкой, в наклоне, вытаращив глазенки и открыв ротик, а я, верно, стал похож на соляной столб. Но мы с Кэйт были людьми, прошедшими неплохую жизненную школу и, потому, довольно быстро смогли оправиться от неожиданности.
По этикету, августейшая особа везде чувствует себя как дома и она (особа) должна сесть в кресло, а уж потом решать – заслуживает ли хозяин сидячего места, или может и постоять. Чаще всего хозяин стоит, ибо, сесть в присутствии коронованной особы – это особая (прошу прощения за тавтологию!) привилегия. Опасаясь, что герцог может занять гостевое кресло, обильно проросшее клочьями шерсти (надо было уборку с кресла начинать, а не с посуды!), я гостеприимно указал на свое собственное и, даже обозначил легкий поклон.
– Прошу вас, Ваше Высочество.
– Это место хозяина, – заявил Силинг, не обращая внимания на шерсть и, одновременно, приглашая садиться и меня.
«Что ж, придворных у герцога много, почистят», – решил я, занимая свое обычное место.
Герцог уже открыл рот, а я, навострил уши, чтобы внимать словам Его Светлости (виноват, Его Высочества), как заскрипела дверь и, в комнате появился третий собеседник, которого никто не звал. Впрочем, в отличие от других, он вообще не нуждался в приглашениях и вообще не уважал сословные предрассудки.
Шоршик заскочил на подлокотник своего кресла и, недовольно уставился на герцога. Его Высочество не догадался ему уступить место, зато его рука потянулась к коту и принялась осторожно почесывать за ушками, поглаживать шерстку, а Шоршик, вместо того, чтобы наказать наглеца, разлегся, вытянул лапы и заурчал. Герцог не стал сграбастывать котика, сажать его на колени, а отнесся к нему с полным уважением.
Настоящий кошатник меня поймет – я вмиг проникся чувством признательности к герцогу и уже был готов принять оммаж, встать под его знамена и идти войной на все четыре стороны света! Устав от поглаживаний, Шоршик соскочил с колен, ушел к книжному шкафу и начал яростно вылизывать черно-белую шубку.
– Вот, люблю я этих зверюшек, – слегка смущенно признался Его Высочество, на что я с пониманием развел руками – мол, сам такой. И, вообще – лучшие люди, это кошки!
– Вы, наверное, удивлены, что мне известны ваше подлинное имя и титул? – поинтересовался Силинг.
– Не то слово! – признался я. Подумав, сказал: – Когда я прибыл в ваше герцогство, то первый же ростовщик, к которому я обратился, опознал во мне полковника Артакса, командовавшего полком наемников в Швабсонии. Я двадцать лет прослужил наемником и, двадцать лет меня никто не трогал, не пытался связать мое нынешнее имя с прежним. Как я полагаю – это никому не было нужно. Но как только понадобился граф д’Арто де Ла Кен, вспомнили и про наемника Артакса[4].
– А если учесть, что вы теперь второй наследник короля Фризландии, Моравии и Полонии, интерес к вам стал еще больше, – усмехнулся герцог. – Вам нужно было взять менее одиозный псевдоним.
– Когда я очнулся в лагере для наемников, то ничего другого в голову не пришло, – признался я. – Источник вашей информации – господин Мантиз?
Вероятно, ростовщик заинтересовался одиноким наемником, что привез из Швабсонии кучу серебра. А коль скоро у большого богомола есть свои информаторы, то покопаться еще глубже, труда не составило.
– Нет, не он, – покачал головой герцог. – Хотя…
– Хотя ход моих мыслей правилен, а источник информации где-то в окружении нашего ростовщика, – пришел я к заключению.
Герцог Силинг не стал ни опровергать, ни соглашаться с моими выводами. Впрочем, какая разница? (Хотя, у меня был кандидат на должность герцогского шпиона в окружении Мантиза, но об этом можно пока помолчать).
– Как бы вы поступили на моем месте? – поинтересовался Силинг.
– В каком смысле? – слегка нахмурился я, не поняв собеседника.
– В том смысле, что если бы в ваших владениях появился богатый человек – заметьте, не просто богатый, а очень (выделил герцог) богатый. Ваше богатство примерно равно суммарному богатству пяти ростовщиков. (Я чуть было не сказал – десяти! – но прикусил язычок.) Только это привлекло бы ваше внимание. Так?
Я кивнул, а герцог продолжил:
Но это во-первых. Во-вторых, этот человек имеет огромный военный опыт. Богатство, плюс опыт… Вы, как правитель, заинтересовались бы таким человеком?
– Безусловно, – покладисто согласился я.
– В-третьих, вдруг выясняется, что этот человек купил имение Йоргенов, да еще и собирается жениться на последнем представителе, виноват, последней представительнице древнего рода. Кстати, чисто формально, ввиду того, что девушка сирота, именно я должен решать – может ли Кэйтрин фон Йорген выйти замуж за неизвестного человека, или ей следует подыскать более приличную партию? Разумеется, я не стал бы препятствовать свадьбе, тем более, что сам виноват перед девочкой – упустил ее из виду, а она мне не напомнила о своем существовании. Но зная Йоргенов, не сложно догадаться, что избранник Кэйтрин – человек благородного происхождения. Вот только, род Артаксов ни в Силингии, ни в Ботэне не занесен в «Бархатную книгу». Значит, этот человек из Швабсонии, Фризии или других земель.
Мысли герцога шли в правильном направлении. Ну, допущена небольшая ошибочка по решению Кэйтрин, но это неважно. Девочка очень хотела остаться в усадьбе.
– Далее, вдруг выясняется, что оный Артакс приобрел для фройляйн баронство, дающее право на титул. Заметьте – купил не для себя, хотя мог бы и сам стать бароном, а для невесты. Правда, когда я узнал, кто вы такой, стало понятно. Зачем принцу крови титул барона? Ну, а для полной картины, этот Артакс вдруг отправляется в Шварцвальд, снимает с него тысячелетнее заклятие!
– М-да, – только и сумел я сказать. – А я-то, грешным делом, ни разу не задумывался, что мои поступки могут так заинтересовать Ваше Высочество. Касательно денег – так это много только по меркам Силингии. Там, откуда я прибыл – сумма приличная, но не чрезмерная. А все остальное… Опять-таки, не задумывался. Все как-то само – собой получилось. Мне у вас понравилось, вот и все.
– И вы готовы пожертвовать возможностью стать королем? – с сомнением спросил герцог.
– Знаете, мне столько раз говорили – мол, если, человеку много дано, то от него много и требуют. Но мне всегда хотелось жить так, как я сам того хочу. Наверное, сложись моя жизнь чуть-чуть по другому, я бы сейчас отчаянно интриговал, плел заговоры и все такое прочее. А мне нравится все то, что я делаю. Вот, есть у меня невеста, а кольца не соберусь купить…
Похоже, Силинг мне не слишком верил. Парень он неплохой, правильный. Ну, что тут поделаешь, если я другой?
– То есть, правильно ли я понимаю, что вы готовы променять свое будущее в качестве Августейшей особы и стать моим подданным?
– А почему бы нет? Тем более, что купив усадьбу, я уже являюсь вашим подданным. Чисто формально – я ваш вассал. Мне нужно принести вам оммаж? Могу прямо сейчас.
Герцог отмахнулся. Да, к чему старые формальности, когда нужно становиться на одно колено перед сюзереном, произносить клятву, если можно просто поставить свою подпись в правом нижнем углу пергамента (но сойдет и бумага), под текстом, составленным пронырливыми крючкотворами? А еще, я никак не поверю, что Его Высочество отклонился от маршрута и прискакал ко мне без свиты, с одним лишь сопровождающим, чтобы изложить свои сомнения. Определенно, Его Высочеству от меня что-то нужно. А вот что именно? Попросить у меня денег? Но он уже навел справки, и знает, что у меня есть партнер и деньги придется брать у ростовщика. Назначить меня командующим своей армии? Еще смешнее. Меня он даже командовать полком не назначит. В Швабсонии, чтобы выдвинуться в колонели, мне пришлось потратить десять лет. И то – командовал наемниками, а в Силингии воюют рыцарские дружины и ополченцы. За «темной лошадкой», да еще и не дворянином (как я буду доказывать свое Швабсонское дворянство?), ни рыцари, ни ополченцы не пойдут. Герцога беспокоит судьба Кэйтрин? Возможно, но из-за этого не скачут, сломя голову. Сироток много, за всеми не уследишь.
Но, по правде-то говоря, кое-какие опасения у меня были. И рыльце в пушку. У меня перед герцогом оч-чень большая вина – убийство его солдат. Тех шестерых жандармов, ловивших Зарко-цыгана и, напавших на меня в Шварцвальде. Сопоставить факты не сложно – солдат посылают на поиски конокрада, они отправляются в Шварцвальд, где и пропадают. И, именно в это время в Черном лесу был и я. Герцог умен. Ну, есть еще такой вариант – наш патер, которому я исповедался, доложил своему начальству об убийстве шестерых солдат. Но здесь тоже не сходится. Если бы герцог желал меня наказать за смерть своих людей, то он бы прислал ко мне вооруженный отряд, а беседовали бы мы не в моем кабинете, а в тюремной камере. И там бы я долго объяснял, что жандармы не захотели вступать со мной в разговор, а сразу же напали и я их убил в целях самозащиты (ну, четверых, если по-честному, а двоих положили старик и цыган). Даже если и так, что это меняет? Герцог был бы плохим правителем, если бы спускал безнаказанной смерть своих людей. Но, здесь что-то другое.
Я уже решил спросить прямо в лоб, но герцог сам нарушил молчание:
– Скажите, граф, как мне найти к вам подход? Я уже понял, что вас трудно напугать, что я вам ничего не могу обещать – вам ничего не нужно. Конечно, я мог бы найти способ надавить на вас, но в этом случае вы перестанете мне доверять.
– А вы, Ваше Высочество, просто расскажите мне, что случилось, – посоветовал я. – И, если это в моих силах, я вам помогу.
Похоже, Силинг собирался с духом. Что ж, такое тоже бывает. Его Высочество – сильный человек, но сильным людям бывает труднее поделиться своими бедами. Наконец, словно решив прыгнуть в холодную воду, герцог сказал:
– Не буду говорить, что дело касается самой большой государственной тайны. Не буду с вас брать ни слов, ни клятв. Верю, что болтать вы не станете. Дело в чем… А дело в том граф, что пропал мой сын, а вы единственный человек, кто сможет его отыскать.
– Я, единственный? – удивился я, но потом сообразил: – Следы мальчика ведут в Швабсонию?
– Именно так. Потому, мне и нужен человек, знающий тамошние реалии. В моем герцогстве нет никого, кто бывал в ваших землях. Ну, разве что, кто-то из купцов. Но я не рискну поручать им поиски моего сына. Мне нужен кто-то, кому я могу полностью доверять. Тем более, что у вас уже есть опыт поисков.
Герцог снова замолчал, пронизывая меня взглядом. Он что, решал, заслуживаю я доверия, или нет? Любопытно, когда я успел заслужить доверие? А что, если я сейчас скажу ему что-то такое, что может испортить отношение герцога ко мне?
– Ваше Высочество, я вынужден кое в чем вам признаться, – сказал я, посматривая на герцога. – В Шварцвальде на меня напали вооруженные люди. Увы, все они погибли.
– А вот это плохо, – покачал головой герцог. – У вас есть свидетели, способные подтвердить, что они напали на вас первыми?
– Мой слуга Томас, если его голос станут учитывать…
– А чем голос слуги хуже голоса рыцаря? – перебил меня Силинг. – Тем более, Томаса я знаю лично. Он когда-то ходил в походы вместе с хозяином этого дома.
– Вторым свидетелем станет Зарко-цыган.
– А вот этого прохиндея лучше не брать. Впрочем, – призадумался герцог, – вначале его можно выслушать, поверить касательно того, что он скажет про вас, а потом повесить. Эти люди как раз и были посланы ловить цыгана.
– За кражу гнедой кобылы? – улыбнулся я.
– Если бы! За одну кобылу я бы не стал гонять за каким-то цыганом копье жандармов. Зарко со своей дочкой, или внучкой? – не суть важно, отметились по всей Силингии. Одних только краж десятка два, наведение порчи, торговля приворотными зельями! Лет двести назад цыгана и его внучку просто сожгли бы… Ну, цыгана-то просто повесили бы, а девку бы точно, спалилил! Бургомистр Урштадта – добрейшей души человек, так и он за цыгана цену назначил.
– Слышал, – улыбнулся я, вспоминая, как мы познакомились с Зарко. Наверное, мой Гневко – единственный жеребец, которого цыган не сумел украсть. Но мой гнедой – это особенный конь.
– Его внучку как-то поймали, побили, хотели сдать городской страже. А тут появился дед – мол, сам ее накажу, и принялся пороть девчонку кнутом! Кровь, ошметки мяса летят… Народ завопил, начал девку жалеть. Разумеется, никакой страже их не стали, а еще денег отсыпали, на лечение.
Я едва не заржал, вспоминая, как «шрамы» сходили со спины красавицы цыганки. Нет, ну какие артисты пропадают! Ну, герцогу-то я такие подробности пересказывать не стану.
– И кобылу мою – любимую, кстати, не Зарко-цыган воровал, а его внучка. Караульным поулыбалась, наобещала – понятное дело, чего, выпить из кувшина дала. С утра пришел конюх, караул спит, кобылы нет!
Вот тут уж я не выдержал, засмеялся. Глядя на меня, улыбнулся и Его Высочество. Но вспомнив, что веселиться покамест рано, герцог стал серьезным.
– Так каким будет ваш ответ, господин граф?
– А какой вы ожидаете?
– Вы не похожи на человека, который будет сидеть дома, наслаждаясь покоем, – усмехнулся герцог. – Думаю, ответ будет положительным. Если нет – то я ничего не понимаю в людях.
– Есть только одна вещь, которая меня смущает, – ответил я.
– Какая же?
– Что скажет моя невеста?
– Думаете, она будет против?
Можно было даже не отвечать на этот вопрос. Конечно же, фройляйн Кэйтрин проникнется тем, что меня отправляют на поиски наследника престола. Пропажа наследника, это не только личное горе герцога Силинга, но и трагедия всего герцогства. Самое меньшее, что может ожидать страну – гражданская война.
– А если нет, то всегда можно сказать, что я отправляю вас в изгнание. Ведь вы виновны в гибели моих солдат. Разве не так?