Сентябрь
Все пошло наперекосяк с той минуты, как Элизабет появилась в моей жизни.
Начнем с того, что я разбил свою любимую кружку. Она вышла из моего кабинета, а я, резко развернувшись, просто смахнул ее на пол. Грохот был дикий и, упав, она разлетелась на сотни осколков.
Лиз, эта маленькая и наглая фурия, позволяла себе дерзить! Пока я собирал осколки, я думал о том, как сильно меня возбуждала ее манера общаться со мной. Я мечтал заставить ее молчать, хотел подойти и впиться в ее сладкие пухлые губы.
Вместо этого я вел себя как последний козел – срывал злость и делал все для того, чтобы раз за разом наше отношения становились все хуже.
Я понял, что надо переключиться и перестать думать об этой девушке сейчас, когда ее присутствие сносило мне крышу, поэтому, в первую очередь я решил разобраться с Мелиндой.
Мы встретились, провели вечер в ресторане, поговорили. Она даже не устроила обвинительную истерику, когда я ей сказал, что не готов дать ей что-то большее, чем есть сейчас. Хотя я правда думал, что она выплеснет мне бокал с водой в лицо.
Мелинда очень стоически перенесла мое заявление. После двух бутылок вина мы поехали ко мне. Мэл сказала, что это будет просто прощальный секс, но что-то пошло нет так! Я не могу сказать, что произошло, но я был уверен, что все дело в моей подопечной, которая совершенно не выходила у меня из головы.
– Кай, расслабься.
Мелинда сидела на мне голая. Я держал ее за грудь и… нихрена не чувствовал. Мой член был спокоен как удав, уж простите за это сравнение.
– Кай, хочешь я возьму его в рот?
В этот момент мысли мои приняли совершенно дурной оборот. Я про себя произнес целый монолог! «Женщина, ты шутишь? Зачем ты это спрашиваешь. Хочешь сделать приятное, так не болтай, а делай». Естественно, вслух я сказал короткое «конечно» и сразу подумал о губах Лиз и о том, что она ими вытворяла. Это привело меня в сильнейшее возбуждение и хоть как-то исправило ситуацию – Мелинда приняла стояк на свой счет.
Она начала двигаться вверх-вниз по моему члену, постанывала, а я смотрел на Мэл и думал о том, что отдал бы многое за то, чтобы на ее месте оказалась совершенно другая девушка.
– Остановись, дорогая. Иначе я сейчас кончу! – я положил руки на бедра Мелинды, сбавляя темп.
Я достал презерватив, натянул и, поставив Мэл на четвереньки, вошел сзади. Смотреть на ее лицо, откровенно говоря, мне не хотелось, в фантазиях я вернулся к совершенно другой ночи и… понял, какой я урод. Я начал двигаться быстрее, стоны Мэл усиливались, одно движение бедрами, и я кончил. Мелинда задрожала в моих руках и, когда я разжал руки, бессильно упала на кровать, тяжело дыша.
Я молча встал и пошел в кухню.
– К-мон, Кай, что не так.
– Всё не так, Мэл.
– Что всё, объясни, я не понимаю.
– Ну, для начала, когда ты уехала из бара, я познакомился с девушкой. Мы провели отличную ночь вместе и сейчас мой член встал от мыслей о ней, не о те…
Я не успел договорить, как Мэл бросилась ко мне и влепила пощечину, которая оглушила и обожгла щеку.
– Какой же ты мудак! – бросила мне Мэл и начала искать вещи, натягивая их на себя: трусы, платье, пиджак. Она собрала разбросанные по квартире туфли, подняла сумочку и направилась к двери.
Я смотрел на ее хаотичные движения, приложив к щеке пакетик со льдом.
– Воу, женщина, полегче. Во-первых, ты меня бросила…
– И ты полез в первые свободные трусы! – буквально выкрикнула Мэл, вытирая слезы.
– А, во-вторых, ты задолбала меня своими истериками!
Она резко обернулась, уничтожая меня взглядом.
– Да как ты смеешь…
– В-третьих, я тебе ничего не обещал! – Мэл уже взялась за ручку двери, но остановилась. – Ты придумала для себя образ нашей идеальной семьи. Вернись на землю. Мы встречаемся, спим вместе, но надеть кольцо тебе на палец я не обещал… И ты приняла правила игры!
– Кай, ты дурак или просто прикидываешься? – спросила она тихо. В голосе Мэл звучала какая-то дикая усталость. – Если ты никогда об этом не думал – ни одна девушка не будет спать с мужчиной просто так. Мы всегда чего-то ждем… Чего-то большего. Я начала ждать после свадьбы твоей сестры – ты же не просто познакомил меня с семьей.
– Мне была нужна компания на вечер. Я не догадывался, что ты так это воспримешь.
– Кай, я тебя люблю. Ты крутой врач, классный друг и ты прекрасен в постели. Но я правда так больше не могу. – Плечи Мэл опустились, – ты раз за разом умудряешься меня унижать. Я так пыталась добиться твоего расположения, что превратилась в злобную фурию. Думаю, что самым уместным будет сказать: «прощай». Особенно после того, что ты провел прекрасную ночь не со мной. Один только вопрос – где же эта таинственная незнакомка, которую ты не можешь выкинуть из головы?!
Она нажала на дверную ручку и вышла, а я стоял и смотрел на закрытую дверь.
Я вернулся в кухню и взял новую порцию льда из морозилки. Сев у окна я задумался над тем, что она сказала. Ох уж эти драматические диалоги перед уходом, которые должны заставить мужчину чувствовать себя паршиво. В этот раз ее слова попали в цель. Так погано мне не было достаточно давно.
На следующий день после этого разговора в мою смену поступил 8-месячный малыш, которому моя бригада должна была провести срочную операцию. Я пытался перевести мальчика другой бригаде: мне предстояло через пару дней оперировать сложного пациента вместе с Лиз. Но у парнишки показатели ухудшались с каждой минутой и ждать не было никакой возможности.
Три часа со скальпелем, мы сделали все, что могли, но прогнозы были неутешительные. Малыша привезли к нам слишком поздно, чтобы рассчитывать на успех. Я делал все, что мог. Мои ассистенты делали даже больше того, что было в их силах, но даже мы не в силах были его спасти. Тишина кардиомонитора была самым тяжелым признаком нашего поражения. Я назвал время и вылетел из операционной.
Джоан стояла у большого окна, через которое следила за ходом операции.
– Как ты считаешь, каковы были его шансы?
– Процентов 20, не больше.
– Ты сделал все, что мог?
– Джоан, я всегда делаю все, что могу и даже немного больше! – Ответил я, едва сдерживая ярость.
– Мне было важно это услышать.
После того как я переоделся, провел брифинг для моей команды – им важно было услышать, что делали все, что было в наших силах. После мне предстояла долгая беседа с родителями малыша: я рассказал им о диагнозе, осложнениях, ходе нашей операции и постарался ответить на главный вопрос: «почему все закончилось так?».
После разговора я стоял на крыше больницы и что есть мочи орал, глядя в небо Нью-Йорка. Мой крик заглушал шум города, и это было правильно. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то видел такое проявление чувств. Я рыдал, кричал, пинал воздух, пока не обессилел окончательно.
– Я сделал все, что мог! – сказал, будто обращаясь к невидимому собеседнику.
Я был ужасно зол и расстроен. Не могу сказать, что такое случилось со мной впервые. Но в тот день я отчетливо понял, что значит упущенное время. Обратись родители в больницу чуть раньше, я бы смог его спасти.
– У тебя непроходящий комплекс Бога.
Джоан стояла у двери, которая вела на крышу. Она подошла ко мне и протянула бумажный стаканчик с кофе.
– Нет, тут комплексы только у этого парня, который позволяет случаться таким несправедливостям! – я сделал большой глоток и кофе обжог мне горло.
– Знаешь, Кай, я порой думаю о том, что такие катастрофы – это лишнее напоминание нам, взрослым, о чем-то важном, что мы забываем в постоянной суете.
Она внимательно посмотрела на меня и устремила взгляд куда-то за горизонт.
– Ты будешь готов проводить операцию через 2 дня? – спросила Джоан после долгого молчания.
Я кивнул.
– Уверен?
Я снова кивнул и сделал глоток.
– Я могу попросить другого хирурга, Кай.
– Джоан, я тебе сказал, что я уверен. Тем более у меня первая операция с Элизабет.
– Как она тебе? – внезапно спросила босс.
Этот вопрос застал меня врасплох.
– В каком смысле?
– Как врач – какие видишь перспективы?
– Ну, она талантлива, усидчива и кропотлива.
– Но? – я почувствовал, как внимательно Джоан смотрит на меня.
В этот момент я представил Элизабет у себя в объятьях и говорить стало труднее.
– Кай, что происходит в твоей голове?!
– Ничего!
– Кай. Не ври! Я слишком хорошо знаю этот взгляд. Только не говори, что ты запал на свою подопечную. Ты же просил меня снять тебя с кураторства не из-за этого?!
– Ты слишком плохого обо мне мнения! – я постарался отшутиться.
– Я слишком хорошо знаю это выражение лица! – Джоан не хотела менять тему.
– Босс, все хорошо. Элизабет – молодец! Меня раздражает ее дерзость, но я думаю, что она станет отличным хирургом!
Босс кивнула.
– Ладно, я поняла тебя. Вот возьми. – Она протянула мне конверт, который все время держала в руках. – Тут направление на медицинскую реабилитацию. Три дня на следующей неделе. Тебе нужно прийти в себя после случившегося.
Я молча взял конверт. Спорить не было сил.
– Хорошего вечера, Джоан.
– И тебе Кай. И тебе.
Она оставила меня одного, я еще час просидел на крыше, потягивая уже остывший кофе и обдумывая самые разные вопросы. Впереди предстоял сложный рабочий день, к которому мне предстояло тщательно подготовиться.
Естественно, все, что могло сегодня пойти не так – пошло не так. Я проспал, вылил на себя стакан кофе и опаздывал к началу совещания перед операцией.
Кое-как добежав по больничной парковке до корпуса, я буквально ввалился в зал. Все были в сборе. Медсестры смотрели что-то в телефоне и хихикали, анестезиолог общался с Джоан, Лиз писала в блокноте. Все подняли на меня глаза, Джоан неодобрительно покачала головой.
– Простите! Пробки.
Я занял место за трибуной.
– Итак, нам предстоит новая операция. Мой ассистент сегодня доктор Элизабет Коннорс.
Полчаса мы обсуждали ход операции, нюансы и осложнения, все задавали мне вопросы. Лиз молча писала.
– Доктор Коннорс, как расценивать ваше молчание?
Она подняла голову от листков.
– Эм… я не знаю, насколько будет корректно мое замечание, но я бы предложила немного поменять ход операции.
Все уставились на нее в шоке, я же – с любопытством, которое едва удавалось скрыть.
– Мы вас внимательно слушаем.
Она кратко изложила свою мысли… и, черт возьми, девчонка была права!
– Элизабет, а вы уверены, что готовы провести такие манипуляции в этот раз? Готовы принять решение?
Джоан смотрела то на нее, то на меня, явно ожидая моей реакции – ну нет, я не доставлю сегодня ей такого удовольствия.
– Да, доктор Спенсер, я уверена. Так будет менее травматично для мальчика. Потребуется меньше наркоза, и мы должны будем закончить операцию быстрее без потери качества.
– Спасибо! Я вас услышал. Коллеги, – я сверился еще раз со своими пометками по ее предложению, – в данном случае я согласен с мисс Коннорс. Она сегодня оперирующий хирург, я ассистирую. Встретимся через 30 минут в операционной.
– Когда вы это успели придумать? – я подошел к Лиз сзади, взял за локоть и подвел к углу конференц-зала, где никто не мог нас услышать.
– Я готовилась к операции, в отличие от вас! – дерзко ответила Лиз.
– В каком смысле?
– Доктор Мэтьюс, вы крутой специалист! Но когда показываешь фокус дважды, еще можно кого-то удивить. Когда фокус показываешь сотню раз, он перестает быть оригинальным.
Я тупо уставился на нее. Что же мисс выскочка имела ввиду. Она нервно теребила свой блокнот, но уверенности в глазах не убавилось. Я парировал:
– Доктор Коннорс, я напомню вам, что мы не в цирке. А мальчик – не обезьянка на поводке. Вот там сидит отец ребенка, – я показал на ряд кресел, которые мы видели сквозь дверь конференц-зала. – У него нет никого кроме сына. Жену он уже похоронил, если вы хотите начать жонглировать жизнью его ребенка, пожалуйста.
Лиз нервно сглотнула, но не отступилась.
– То, что я предложила гораздо эффективнее ваших стандартных методов, доктор Мэтьюс!
– Да, Элизабет, эффективнее. Но вы готовы отвечать за надежность операции перед папой, который сейчас ждет вердикт врачей?
Она опешила и уже открыла рот, чтобы ответить, но я не стал дожидаться очередной колкости. Мне надо было настроиться на операцию, а не пытаться доказать, кто тут главный. Ей не нравятся мои устаревшие методы, так пусть покажет мастер-класс, я не против.
30 минут спустя мы встретились в белоснежной операционной. Огромные лампы освещали Майкла, который выглядел на огромном столе совсем беззащитным. Пищали приборы, Анестезиолог кивнул, когда я вопросительно посмотрел на него.
– Скальпель! – скомандовал я. Лиз протянула мне прибор.
– Нет, вы берите скальпель и руководите процессом.
Она подняла на меня свои большие глаза. В них читался страх, но вызов она мой приняла.
– Делаю первый надрез! – сказала Лиз, приборы пискнули, и я сосредоточился на ее движениях.
Плавные, уверенные, она была хороша! Мы работали в паре. Все получалось достаточно легко. Она была права – предложенная методика проведения операции была более правильной в данном случае.
– Вы были правы! – я искренне похвалил Лиз. – Мы почти закончили, значительно быстрее, чем я планировал.
– Если вы не заметили, я ВСЕГДА права.
Она подняла голову и взглянула мне в глаза. Ситуация была идиотская из-за того, что я представил, как эти глаза смотрят на меня, пока ее аккуратный рот обхватывает мой член и начинает двигаться по нему, облизывая головку своим дерзким языком. На лбу выступила испарина, а пульс вырос от возбуждения. Вероятно, все мои фантазии отразились на лице.
– Доктор Мэтьюс, вы закончили? – со смехом в голосе спросила Лиз, но так, чтобы услышал только я.
– Простите?
Я покраснел. Благо, на моем лице была медицинская маска, под которой сложно было угадать цвет моего лица, отразивший смущение, будто меня поймали за дрочкой на мужской журнал.
– Доктор Мэтьюс, мы закончили операцию?
Я кивнул, боясь, что голос меня подведет. Из-за этой женщины я слетал с катушек. Нам понадобилось еще 10 минут, чтобы проверить результат и наложить швы. Лиз аккуратно зашила рану, обрезала нить.