Клэр Холивелл шла по дорожке, ведущей от дверей ее домика к калитке, держа на согнутом локте корзинку, где помещались банка с супом, баночка домашнего желе и кисть винограда. В местечке Даймерз-Энд бедняков имелось не так уж много, но каждый из них был усердно опекаем, а Клэр по праву считалась одной из самых активных деятельниц прихода.
Клэр Холивелл была девушкой тридцати двух лет от роду. Она держалась прямо и имела здоровый цвет лица и милые карие глаза. Ее нельзя было назвать красивой, но она обладала типично английской, приятной и свежей наружностью. В местечке ее любили и считали славной. С тех пор как два года назад умерла ее мать, она жила одна в своем коттедже, вместе с псом по кличке Роувер. Она разводила кур, любила животных и полагала, что длинные прогулки – залог здоровья.
Когда она отпирала калитку, мимо промчался двухместный автомобиль, и сидевшая за рулем женщина в ярко-красной шляпке приветственно помахала рукой. Клэр ответила тем же, но на мгновение губы ее плотно сжались. Точно острая боль пронзила ее, как бывало всякий раз при виде этой Вивьен. Жены Джеральда Ли!
Семейство Ли на протяжении многих поколений владело фермой Меденхем, располагавшейся в миле от деревни. Сэр Джеральд Ли, нынешний владелец фермы, выглядел старше своих лет и слыл человеком чопорного склада. На самом деле за внешней скованностью он пытался скрывать свою робость. Детьми они с Клэр играли вместе. Позднее их связала дружба, и многие, включая, надо заметить, даже саму Клэр, втайне прочили им еще более близкие и нежные узы. К чему спешить, разумеется, но однажды… Так она и приняла это про себя. Однажды.
А вслед за тем, год назад, деревню потрясло известие о женитьбе сэра Джеральда на мисс Харпер – девушке, о которой никто и слыхом не слыхал!
Новая леди Ли не пользовалась популярностью в деревне. Она не проявляла ни малейшего интереса к приходским делам и не увлекалась охотой. Ее тяготила деревенская жизнь, и она не испытывала ни малейшей склонности к пешим прогулкам. Многие из деревенских умников только качали головами и не ожидали ничего путного от этого брака. Внезапный любовный недуг сэра Джеральда имел весьма простое объяснение – Вивьен была настоящей красавицей. Вся она, с головы до пят, составляла полную противоположность Клэр Холивелл – миниатюрная, как эльф, изящная, с золотисто-рыжей копной волос, очаровательными завитками, спадавшими на ее нежные ушки, и с большими фиалковыми глазами, словно от природы награжденными умением бросать завлекательные взгляды.
Джеральд Ли по своей мужской простоте делал все возможное, чтобы Клэр с его женой сделались добрыми подругами. Клэр часто получала приглашения поужинать на ферме, и Вивьен всякий раз не упускала случая изобразить самое сердечное, дружеское расположение к ней. Взять хотя бы, к примеру, радостное приветствие нынешним утром.
Клэр между тем отправилась дальше выполнить свою миссию доброй самаритянки. Викарий также зашел навестить их престарелую подопечную, а после прогулялся немного вместе с Клэр, прежде чем пути их разошлись. Перед тем как расстаться, они простояли минуту-другую, обсуждая приходские дела.
– Боюсь, Джоунс опять сорвался, – пожаловался викарий. – А я было так надеялся, когда он сам, по собственной воле, решил заречься от спиртного.
– Как отвратительно, мерзко, – произнесла Клэр.
– Да, так это выглядит на наш взгляд, – вздохнул мистер Уилмот, – но не следует забывать, что нам очень трудно поставить себя на его место и прочувствовать силу его искушения. Тяга к выпивке нам чужда, но понять его все-таки можно, ибо соблазны есть у каждого.
– Полагаю, что так и есть, – неуверенно ответила Клэр.
Викарий взглянул на нее.
– Некоторых благая судьба хранит от серьезных искушений, – мягко проговорил он. – Но и для таких людей настанет свой час. Бодрствуй, бди и молись, помни, что не должно впадать в соблазн.
И, простившись с ней, он энергично зашагал прочь. Клэр в задумчивости пошла дальше и через пару шагов едва не столкнулась с сэром Джеральдом Ли.
– Здравствуй, Клэр. Я шел, надеясь повстречать тебя. Чудесно выглядишь. Смотри-ка – румянец во всю щеку!
Минуту назад румянца не было и в помине. Ли между тем продолжал:
– Так я вот говорю, что надеялся повстречать тебя. Вивьен на уик-энд придется уехать в Борнемут. Ее матушка нездорова. Ты не согласилась бы прийти к нам на ужин во вторник вместо сегодняшнего вечера?
– О, разумеется! Вторник мне тоже вполне подходит.
– Тогда все в порядке. Замечательно. Ну, я побежал.
Клэр вернулась домой и застала свою верную прислугу стоящей в ожидании ее на крыльце.
– Наконец-то вы, мисс. Такая беда. Роувера принесли домой. Утром он выбежал по своим делам, и его сбила машина.
Клэр кинулась осматривать пса. Она обожала животных, а Роувер был ее любимцем. Она ощупала одну за другой его лапы и провела рукой по спине и бокам. Пару раз пес начинал скулить и лизал ее руку.
– Если и есть какие-то серьезные повреждения, то внутренние, – сказала она наконец. – Кажется, ни одна кость не сломана.
– Не позвать ли ветеринара, мисс?
Клэр покачала головой. Она не очень-то доверяла местному ветеринару.
– Подождем до завтра. Похоже, у него нет сильных болей, и десны нормального цвета, так что сильного внутреннего кровоизлияния быть не должно. Завтра, если вид его мне не понравится, я на машине отвезу его в Скиппингтон, и пусть тогда Ривз на него взглянет. Он врач куда лучше здешнего.
На другой день Роувер заметно ослабел, и Клэр не медля привела в исполнение свой план. Городок Скиппингтон был расположен в сорока милях от деревни – путь неблизкий, – но Ривз, тамошний ветеринар, славился на много миль вокруг.
Он нашел некоторые внутренние повреждения, но твердо заверил, что есть все основания ожидать выздоровления, и Клэр вышла от него вполне успокоенная, оставив Роувера на его попечение.
В Скиппингтоне имелся лишь один мало-мальски приличный отель «Герб Графства». В нем останавливались большей частью коммивояжеры, поскольку вблизи Скиппингтона не было хороших охотничьих угодий и сам городок далеко отстоял от крупных автомобильных трасс.
Ланч здесь не подавали до часу дня, и, поскольку оставалось еще несколько минут до означенного времени, Клэр развлеклась тем, что стала просматривать раскрытую книгу постояльцев.
Внезапно у нее вырвался слабый возглас. Ей, несомненно, был знаком этот почерк с характерными росчерками, петлями и завитками! Она всегда безошибочно его узнавала. Даже теперь она могла бы поклясться – но нет, разумеется, это просто невозможно! Ведь Вивьен Ли находилась в Борнемуте. Да и сама запись свидетельствовала совершенно об ином: мистер и миссис Сирил Браун, Лондон.
Но взгляд Клэр помимо ее воли вновь и вновь возвращался к причудливо написанной строчке, и, повинуясь внезапному порыву, она неожиданно для себя обратилась к женщине, сидевшей за конторкой:
– Миссис Сирил Браун? Интересно знать, не моя ли это знакомая?
– А, маленькая хрупкая леди? С рыжеватыми волосами? Очень милая. Она приехала на красном двухместном автомобиле, мэм. Кажется, «Пежо».
Так и есть! Слишком много совпадений для простой случайности. Как сквозь сон, до Клэр доносился голос служащей:
– Они приезжали сюда на выходные всего около месяца назад, и им так здесь понравилось, что они заехали снова. Молодожены, надо полагать.
Клэр услышала собственный голос, прозвучавший в ответ:
– Благодарю вас. Видимо, это не моя подруга.
Голос звучал странно, точно принадлежал кому-то другому.
Через минуту она сидела в обеденном зале, мирно жуя холодный ростбиф, и в голове ее царил сумбур противоречивых мыслей и чувств.
У нее не оставалось сомнений. Она прекрасно раскусила Вивьен при первой же их встрече. Вивьен – как раз из таких. Клэр невольно захотелось узнать, что за мужчина был с нею. Некто, с кем Вивьен была знакома еще до замужества? Похоже, что так, но разве это важно? Важно совсем другое – Джеральд.
И как теперь ей, Клэр, повести себя с Джеральдом? Его следует поставить в известность, разумеется, он должен знать. Очевидно, что ее прямой долг – рассказать ему. Тайна Вивьен открылась ей случайно, но она просто обязана не медля открыть глаза Джеральду. Ее друг Джеральд, а вовсе не Вивьен.
И все же ее не оставляло чувство неловкости. Ее совесть была неспокойна. На первый взгляд ее доводы выглядели вполне достойно, но то, что Клэр считала своим долгом, как-то подозрительно совпало с ее личными интересами. Да, если быть честной до конца, то следует признать, что она невзлюбила Вивьен. И еще: если Джеральд Ли разведется, а Клэр не сомневалась, что он поступит именно так, – в вопросах, касающихся собственной чести, он был до фанатизма щепетилен, – тогда, что ж, тогда дорога к ней будет ему снова открыта. Взглянув на свои намерения в таком свете, она брезгливо отшатнулась. Все задуманное предстало перед ней в неприкрытом и гадком виде.
Слишком сильно все это затрагивает ее личные интересы. Она не может быть уверенной в своих побуждениях. Клэр считала себя совестливым и великодушным человеком. Теперь она искренне пыталась понять, в чем же состоит ее долг. Ей, как и всегда, хотелось поступить правильно. Но что будет справедливым в подобной ситуации?
Простая случайность дала ей в руки факты, жизненно важные для человека, которого она любила, и для женщины, к которой испытывала неприязнь и – если уж быть до конца откровенной – к которой она жестоко его ревновала. Клэр имела возможность погубить эту женщину. Мог ли найти оправдание такой поступок?
Клэр всегда старалась держаться в стороне от пересудов и скандальных сплетен, неизбежно составлявших часть деревенской жизни. Ей было невыносимо сознавать, что сейчас она уподобилась тем упырям в человеческом обличье, которых она всегда открыто презирала.
Внезапно в ее памяти вспыхнули слова, произнесенные в то утро викарием:
«Но и для таких людей настанет свой час».
Быть может, ее час настал? Это и есть то самое искушение для нее? И оно коварным образом приняло перед ней облик долга? Что ж, она, Клэр Холивелл, христианка, должна быть исполнена любви и милосердия ко всем людям – и к женщинам в том числе. Прежде чем сообщать о чем-либо Джеральду, она должна быть вполне уверена в том, что ею движут не личные побуждения. Так что пока ей не следует говорить ни слова.
Клэр расплатилась за ланч и поехала назад в деревню, ощущая несказанную просветленность в душе. Она и в самом деле впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему счастливой. Клэр радовалась, что у нее хватило сил преодолеть искушение, не совершить ничего дурного и недостойного. Лишь на миг ее пронзила мысль о том, что душевный подъем в ней мог быть вызван горделивым сознанием собственной власти, но она тотчас сочла эту мысль нелепой.
Во вторник к вечеру решимость ее окрепла. Нет, не ее дело устраивать разоблачения. Она должна хранить молчание. Из-за своей тайной любви к Джеральду она не имела права ничего предпринимать. Может даже, она слишком далеко заходит в своем благородном бескорыстии? Но что поделаешь – в ее ситуации это единственный приемлемый вариант.
Клэр приехала на ферму на собственном маленьком автомобиле. Шофер сэра Джеральда поджидал ее у центрального входа, чтобы отвести ее машину в гараж, поскольку вечер оказался дождливым. Едва он отъехал, Клэр спохватилась, что забыла в машине книги, которые накануне брала почитать и сегодня привезла с собой, чтобы вернуть. Она окликнула шофера, но тот не услышал. Дворецкий бросился догонять автомобиль.
Клэр на пару минут осталась в холле одна, остановившись у дверей гостиной, которые дворецкий успел лишь приоткрыть, собираясь доложить о ней. Однако те, кто находился в гостиной, не подозревали о ее приезде. Из-за двери отчетливо и ясно доносился пронзительный – и не очень-то подобающий леди – голос Вивьен.
– О, мы ждем только Клэр Холивелл. Вы, должно быть, знаете ее – она из деревни, считается местной красоткой, но на самом деле – совершенная дурнушка. Из кожи вон лезла, чтобы заполучить Джеральда, но его такие не интересуют.
Именно так, дорогой, – это уже в ответ на невнятное возражение ее мужа. – Может, ты и не заметил, но она добивалась тебя изо всех сил. Бедняжка Клэр! Она славная, но такая колода!
Лицо Клэр сделалось смертельно бледным, и пальцы ее сжались в кулаки от гнева, какого она не ведала ранее. В тот момент она готова была убить Вивьен Ли. Лишь совершив над собой неимоверное физическое усилие, она смогла взять себя в руки. Впрочем, ее поддержало безотчетное сознание того, что она в силах отомстить Вивьен за ее жестокие слова.
Вернулся дворецкий с книгами. Он раскрыл двери, доложил о Клэр, и в следующую секунду она в своей обычной милой манере раскланивалась со всеми присутствующими в гостиной.
Вивьен, в изящном платье цвета темного рубина, подчеркивавшем белизну ее кожи, встретила ее с особой сердечностью и радушием. Надо бы им почаще видеться, говорила хозяйка. Она, Вивьен, хочет научиться играть в гольф, и Клэр непременно должна составить ей компанию.
Джеральд был очень мил и внимателен. Хотя у него и в мыслях не было, что Клэр могла слышать обидные слова его жены, он словно бы ощущал потребность их загладить. Он очень любил Клэр, и ему было неприятно, что его жена так о ней говорила. Они с Клэр всегда были друзьями – ничего более, и если у Джеральда в глубине души все же таилось неловкое подозрение о том, что в последнем отношении он, возможно, чуть лукавит, то он тут же его отбросил.
После ужина зашел разговор о собаках, и Клэр рассказала о происшествии с Роувером. Она намеренно выждала паузу в общей беседе, чтобы произнести:
– …и тогда я в субботу отвезла его в Скиппингтон.
Она слышала, как звякнула о блюдце чашка Вивьен Ли, но не взглянула на нее – пока что.
– Вы ездили к этому доктору Ривзу?
– Да. Надеюсь, все будет благополучно. Потом я зашла позавтракать в «Герб Графства». Довольно приличное заведение. – Теперь она обратилась к Вивьен. – Вы там ни разу не останавливались?
Если у Клэр и оставались какие-то сомнения, то они были полностью отметены. Ответ Вивьен прозвучал быстро, слишком быстро.
– Я? О, н-нет, нет, – произнесла она с запинкой.
В ее взгляде читался страх. Потемневшие и расширенные глаза ее встретились с глазами Клэр. Но взгляд Клэр не выразил ничего. Он был спокойным и изучающим. Никто и представить себе не мог, какое жгучее наслаждение скрывал он. В эту секунду Клэр почти простила Вивьен те слова, которые услышала сегодня из-за двери. Она на мгновение вкусила головокружительное ощущение полноты власти: Вивьен Ли была у нее в руках!
На следующий день она получила от той записку. Не желает ли Клэр зайти к ней нынче днем – они мило бы посидели за чашкой чая. Клэр отказалась.
Затем сама Вивьен наведалась к ней. Она дважды заходила в те часы, когда Клэр почти наверняка должна была находиться дома. В первый раз Клэр в самом деле отсутствовала, в другой – едва успела выскользнуть через заднюю дверь, завидев Вивьен на садовой дорожке.
«Она не может понять, известно мне что-то или нет, – думала про себя Клэр. – И хочет выяснить, не раскрывая себя. Но ей это не удастся – до тех пор, пока я не буду готова».
Клэр и сама не знала, чего она ждет. Она решила молчать – это было единственной надежной и достойной линией поведения.
Вдобавок ощущение собственной добродетели особенно горячо согревало ее, когда она вспоминала, какому подверглась испытанию. Клэр сознавала: будь она более слабой натурой, она утратила бы все свои благие намерения, услышав ненароком, как Вивьен отзывается о ней за глаза.
В воскресенье она дважды сходила в церковь. Сперва на рассвете – к причастию, после которого ощутила в себе силы и душевный подъем. Никакие личные чувства не должны довлеть над нею – ничего мелкого и низменного. Она пришла снова на утреннюю службу. Темой проповеди мистера Уилмота была на этот раз знаменитая молитва Фарисея. Он вкратце поведал о жизни этого человека, весьма добродетельного, столпа церкви. И затем ярко описал, как медленно, исподволь разъедал его душу порок душевной гордыни, исказивший и запятнавший собой все его существо.
Клэр слушала не очень внимательно. За перилами, отделявшими в церкви обширное место, принадлежавшее семейству Ли, сидела Вивьен, и Клэр инстинктивно чувствовала, что та намерена перехватить ее после службы.
Так и вышло. Вивьен навязалась Клэр в попутчицы, прошла с нею до самого дома и попросила позволения зайти. Разумеется, Клэр согласилась. Они расположились в маленькой гостиной Клэр. Масса цветов и веселенький старомодный ситчик обивки придавали этой комнате особенно уютный вид. Замечания Вивьен были отрывисты и бессвязны.