Выйдя на кухню, Катерина умилилась накрытому с детской непосредственностью столу. Золотистые круассаны соседствовали с малосольными огурчиками и обвалянными в болгарском перце и зелени баклажанами. А оранжевые ломтики семги – с творожным сыром и джемом. Рядом на блюде лежали крупная клубника и виноград, наверняка привезенные с другого конца мира. Для большей торжественности момента Алиса достала нарядные чашки из бабушкиного сервиза. Вскипятила чайник и разложила всем одноразовые пакетики с заваркой.
«Сплошная эклектика», – мысленно усмехнулась Катерина, а вслух заметила:
– Я вижу, вы серьезно подготовились.
– Мы соскучились, мамочка, – как ни в чем не бывало улыбнулась дочь. – Вот по пути на рынок заехали.
Катя собралась похвалить за находчивость отца и дочь, но в этот момент из гостевого санузла выскочил как ужаленный Сарычев.
– Ты там медведя встретил? – фыркнула Катерина, совершенно забыв о подаренном Маратом букете. Розочки-ромашечки!
– Откуда цветы, Катя? – насупился бывший муж, и по промелькнувшему в глазах раздражению стало понятно, что настроение у Феликса разом испортилось. И фонтанирующий напускной энтузиазм сначала превратился в тонкий ручеек, а после и вовсе зачах.
Она молча смотрела на Сарычева, лихорадочно соображая: то ли сразу послать, то ли свести все к шутке. Но с кетчупом в руках замерла Алиса, поэтому Катя предпочла второй вариант.
– Около двери стояли, – отмахнулась она. – Думала, что ты подарил. Розы и ромашки – твой коронный букет.
– Там еще записка приложена с извинениями, – хмуро бросил бывший супруг. – Вот я и любопытствую, от кого, собственно, букетик.
– Записка? – удивилась Катя. – Потом посмотрю. Давайте завтракать.
Сарычев сел за стол рядом с ней и прошипел чуть слышно:
– Не вздумай мне рога наставить…
– Я тебе пока посторонний человек. Не жена, не любовница.
– А мне вчера в баньке иначе показалось, – злорадно усмехнулся он.
– Вот не стоило вспоминать про баньку, – мотнула головой Катерина и в изумлении заметила, как из туалета выходит дочь с запиской в руках.
– Мама, тут написано, что какой-то Виталя просит у тебя прощения и очень сожалеет, что не застал…
– А я очень сожалею, что не научила тебя элементарной вежливости, – отрезала Катя и повернулась к мужу. – Давайте, соскучившиеся мои, собирайтесь на выход. И продукты свои не забудьте.
– Мама! – вскинулась Алиса. – А что тут такого? Мы же одна семья!
– Хорошо, милая, – отстраненно заметила Катерина. – Я сейчас у тебя в столе что-нибудь поищу или в телефоне.
– Это личное. Телефон и стол мои! – негодующе вскинулась дочка. – А букет в туалете в ведре стоял!
– Ошибаешься, – вкрадчиво бросила Катя. – Стол и телефон куплены мною, а ты ими пользуешься. Значит, могу все достать и почитать. Вот только я никогда не опускаюсь до этого. Угадай почему?
– И почему же? – вздернула подбородок Алиса. – Тебе наплевать на меня!
– Отлично, Сарычев, просто отлично, – тяжело вздохнула Катя. – Ты прекрасно поработал.
– При чем тут я? – набычился муж. – Сама расставила где попало веники от любовников, а я виноват.
– То есть ты считаешь, что все в порядке? – серьезно поинтересовалась Катерина и тут же поморщилась, как от острой боли.
– Было все нормально, пока ты не начала выделываться, – хмуро заметил Сарычев.
– Если я всегда во всем виновата, – отмахнулась Катерина и полезла в ящик за судочками. – То отчего же ты на другой не женишься?
– Тебя люблю, – рыкнул Сарычев и уставился на жену, аккуратно складывающую продукты в разные контейнеры. – Что ты делаешь? – изумился он, понимая, что все его планы летят к чертям собачьим.
– Сворачиваю вашу скатерть-самобранку, – устало бросила Катерина и в сердцах добавила: – Дома свои разносолы покушаете.
– Кать, пожалуйста, – покаянно попросил Феликс, но вставать из-за стола не стал. – Ну извини нас. Я просто взбесился, цветы увидев. Да и Алисе это неприятно.