Мегги надела новую темно-синюю амазонку с пеной кружев у горла, перехваченную на талии тонким поясом из ткани. Широкие юбки раскинулись элегантными складками по спине Элинор. Из-под подола выглядывали мыски черных сапожек. Она едва сдерживала нетерпение в ожидании приезда Джереми Стэнтон-Гревилла. Стэнтон-Гревилл. Мегги всегда считала, что двойные фамилии звучат довольно абсурдно, но если все пройдет так, как она мечтает, значит, у нее тоже появится такая. Удивившись себе самой, она вздрогнула. Мегги Стэнтон-Гревилл. Идеально звучит!
Она глубоко вздохнула, преодолевая тошноту. Но стоит ли отрицать? Она хочет выйти за Джереми Стэнтон-Гревилла, хотя знает его меньше суток! Просто безумие!
Нет-нет, он же не совсем чужой человек! Далеко не чужой! Она знала, что он принадлежит ей, с того дня, как ей исполнилось тринадцать! И что же, что она забыла его на целых пять лет? Он скорее всего тоже ее не помнил!
И если хорошенько призадуматься, двойная фамилия весьма необычна и даже изысканна.
Она просто жаждала заполучить такую.
Была ровно половина восьмого утра, сырого холодного утра. Низко над головой нависали пухлые дождевые тучи, казавшиеся Мегги самыми красивыми на свете. Да и утро, в представлении девушки, было идеальным, обещавшим куда больше, чем вчерашний день, дарующим куда больше счастья, чем предыдущий час.
Дождь, конечно, пойдет, но далеко не сразу, по крайней мере так уверял старина Хэмиш, главный конюх, шестидесятилетний, узловатый, как старый дуб, и признанный предсказатель погоды. Она, вне всякого сомнения, успеет уговорить Джереми спешиться и поискать романтическое убежище до того, как начнется ливень. Для этого ей необходимо всего два часа, а может, и меньше. Она полна решимости. Готова на все. Самое главное сейчас – направить все мысли Джереми на нее. Только на нее. Ей просто необходимо помочь ему понять истинную цель его появления в Лондоне.
Где-то на горизонте прогремел отдаленный раскат грома.
Ах, пусть будет дождь, ей все равно! Только вот как быть с ее новой амазонкой?! Прелестной модной шляпкой? Нет, ей важен только Джереми и то, что он почувствует, когда она изольет ему свое сердце! Не сразу, нет, это удивит его, а может, и испугает… да и кого не испугает девушка, признавшаяся, что любит мужчину с тринадцати лет?! Она должна сдерживаться, пока не настанет время. Пока он не взглянет на нее и не поймет, что именно она его вторая половинка.
Девушка подняла глаза, увидела двух всадников, мчавшихся ей навстречу, и отвернулась, поджав губы. Ад проклятый, она не желает видеть чужих людей рядом с собой! Только Джереми, одного только Джереми…
Но лошади продолжали лететь прямо на нее. Мегги склонила голову набок и вгляделась в даль. Вгляделась пристально.
И увидела мужчину и женщину. Мужчина, выглядевший как чертов кентавр и скакавший на великолепном вороном берберском жеребце, оказался Джереми Стэнтон-Гревиллом. Что же до женщины, пропади все пропадом… она совсем молода… и держится чересчур близко от Джереми!
Сердце Мегги заколотилось медленными, тяжелыми ударами. Она вдруг захлебнулась воздухом, потому что, оказывается, забыла, как нужно дышать. И застыла, не шевелясь, словно статуя.
Джереми помахал ей, и уже через секунду оба оказались совсем близко, не более чем в трех футах от носа Элинор.
– Мегги, – приветствовал Джереми, подъезжая чуть ближе и протягивая руку. – Как я рад, что ты здесь! Мне все казалось, что ты не решишься приехать. Сегодня несколько холодновато, не находишь?
– Да, знаю, – кивнула Мегги. – Я хотела видеть тебя. – Но сейчас она смотрела не на него, а на ослепительно прекрасную молодую леди, красивее которой еще не встречала. Блестящие черные волосы тугими локонами обрамляли лицо и были искусно уложены узлом на затылке. Так много черных волос… куда более густых, чем заслуживает любая женщина… и слегка прикрытых элегантным маленьким цилиндром с длинным изогнутым пером, ласкавшим щеку. И такая чудесная белая кожа! Поразительная внешность. Ничего удивительного, если окажется, что ее чертово имя – Елена Троянская!
Богиня улыбнулась ослепительной, доброй улыбкой, осветившей огромные синие глаза.
– Шарлотта, – сказал Джереми, – познакомься с одной из самых моих любимых кузин, Мегги Шербрук. Мегги, это Шарлотта Бирсфорд, моя невеста.
Невеста. Мир померк в глазах Мегги. Она как-то слышала выражение «coup de foudre», удар молнии, означающее любовь с первого взгляда. Но это была совсем другая молния, удар которой пронзил сердце и разорвал его на миллион осколков.
– Как поживаете? – вежливо спросила новая, другая Мегги, потому что прежняя молча умирала под копытами Элинор. И обе Мегги мечтали о том, чтобы небеса разверзлись, чтобы каждое свинцовое облако исходило ливнем, пока не поглотит все окружающее и она не утонет… Нет, пока не захлебнется мерзкая молодая леди по имени Шарлотта!
– Прекрасно, мисс Шербрук, благодарю вас, – ответила молодая леди и, усмехнувшись, легонько постучала концом стека по рукаву Джереми. – Я всегда говорила Джереми, что он происходит из достойной семьи. Его дядю Дугласа знает весь свет. Говорят также, что ваш отец – викарий и одновременно барон Бартуик из Килдрамми. Это так, мисс Шербрук?
– Да, – выдавила Мегги, мгновенно возненавидев Шарлотту Бирсфорд всеми силами своей души, от макушки до самых подошв ее элегантных светло-серых сапожек, идеально подходивших к цвету амазонки и проклятой модной шляпки.
– Мне еще сказали, что другой ваш дядя, мистер Райдер Шербрук, шурин Джереми, с недавнего времени заседает в палате общин. Весьма необычно для младшего сына, не находите?
– Совсем нет, – бросила Мегги.
Воцарилось такое ледяное молчание, что несколько озадаченный Джереми поспешил вмешаться:
– Мой шурин ненавидит любые издевательства над детьми. И неустанно работает над законом, запрещающим детский труд.
– О, мне не терпится познакомиться с ним! – оживилась Шарлотта. – Мы с тобой не говорили на эту тему, но должна сказать, что испытываю те же чувства, что и твой зять. Просто плакать хочется при мысли о бедняжках, вынужденных с рассвета до заката стоять у ткацких станков.
Она кивнула Джереми, но почему-то обратилась к Мегги:
– На следующей неделе Джереми везет меня в Чедуик-Хаус, чтобы представить своей сестре и шурину. И еще в Брендон-Хаус, чтобы познакомить с любимчиками.
Больше всего на свете Мегги желала, чтобы Шарлотта закрыла свой прелестный розовый ротик, тем более что все ее слова были пронизаны искренностью и добротой.
Будь она проклята, эта женщина!
Невеста Джереми.
– Мегги, – спросил Джереми, ставя коня сбоку от нее и делая знак Шарлотте встать по другую сторону, – может, поедем? А сегодня вечером вспомним твое вольное и необузданное детство. – Немного помолчав, он погладил ее по руке. – Я очень хотел представить тебе Шарлотту.
– Как заботливо с вашей стороны, – вымолвила Мегги, другая, застывшая Мегги, не та, что лежала мертвая, в осколках, на холодной земле. Когда несколько минут спустя начался дождь, она всего лишь улыбнулась, сначала Джереми, потом – Шарлотте, и добавила: – К сожалению, погода не располагает к прогулкам.
– До вечера! – крикнул вслед Джереми. Мегги не оглянулась. К тому времени, когда она добралась до дома Шербруков, ее чудесная амазонка промокла, шляпка больше никуда не годилась.
– Миледи! – ахнул Дарби при виде девушки. Алекс, вышедшей из библиотеки, было достаточно бросить взгляд на огромную лужу, в которой стояла Мегги, чтобы понять: случилось что-то очень плохое. И это очень плохое связано не с кем иным, как с Джереми Стэнтон-Гревиллом.
Мегги до конца дней больше не хотела видеть ни Джереми, ни Шарлотту. Нет, скорее, Шарлотту.
Она любила его так долго. И не важно, что не думала о нем несколько последних лет. Просто рожденные когда-то чувства все эти годы дремали в ожидании, пока она станет взрослой, готовые расцвести, когда ей придет пора искать себе мужа. И вот он пришел. Словно сама судьба привела его к ней.
Только он ее не дождался.
В этот момент Мегги решила, что никогда не взглянет на мужчину с чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим симпатию. Зато она станет лучшим тренером кошек! Посвятит жизнь кошкам, родителям и братьям. Да-да, именно! Все постепенно успокоится, и, возможно, когда леди Донти уйдет на покой, она займет ее место, взойдет на возвышение трека Макколти и крикнет:
– Выпустить кошек!
Она с особенным старанием оделась к ужину и, стоя перед зеркалом, готовая спуститься вниз, твердо знала, что невозможно выглядеть лучше.
Мегги растянула губы в чем-то напоминавшем улыбку.
– Светло-розовый ужасно вам идет, мисс Шербрук, – заметила подошедшая Тимма, горничная тети Алекс.
– Спасибо, Тимма.
– А ваши прелестные волосы! Не зря я трудилась над прической!
Тимма прищелкнула пальцами.
Мегги снова пыталась улыбнуться, но не смогла.
– Спасибо, Тимма, – повторила она.
Дарби стоял у подножия лестницы, словно встречая ее. Оказалось, так оно и есть. Мегги позволила ему увести себя в гостиную. Там уже сидели Джереми и Шарлотта. Оказалось, что дядя Дуглас без ведома Мегги пригласил их к ужину. Едва она переступила порог, Джереми немедленно вскочил.
– Ничего не скажешь, Мегги, сразу видно, что тебе уже не тринадцать лет, – прошептал он, целуя ее руку, и, наскоро обняв, отступил. – Настоящая красавица!
– Спасибо, Джереми.
Но она видела, что его взгляд задержался на ее лице не более одного-двух мгновений, прежде чем устремиться в сторону Шарлотты. Вот она действительно напоминала сказочную принцессу в своем темно-синем шелковом платье с вырезом, не таким низким, как у тети Алекс, но все же обнажавшим упругую, очень белую плоть, при виде которой любой мужчина проглотил бы язык.
– Добрый вечер, мисс Бирсфорд, – кивнула Мегги Шарлотте. Та звонко рассмеялась.
– О, зачем же такие церемонии? Скоро мы породнимся. Я для вас просто Шарлотта.
К сожалению, Мегги не могла сказать: «Нет, жалкая нахалка с непристойно огромными грудями, я тебе не родня! С каким бы наслаждением я пустила бы стрелу в твое черное сердце!»
Поэтому она учтиво улыбнулась.
– Нет, мы не породнимся. Джереми мне не кузен по крови.
С этими словами она устремила взор на тетю и дядю.
Остаток вечера полностью выветрился из головы, как, впрочем, и следующее утро, когда она вместе с Дугласом и Алекс отправилась на верховую прогулку. Она пригнула голову к шее Элинор и отдалась на волю ветра, ерошившего волосы. Больше всего ей хотелось уехать домой, но она знала, что это невозможно и очень огорчит отца, Мэри Роуз и тетку с дядей, тем более что они с такой радостью приняли племянницу, сделали все возможное, чтобы ее первый сезон оказался удачным, чтобы она полной мерой испила чашу успеха! Хуже всего, если они узнают правду, этого Мегги не переживет. Поэтому она останется и будет наслаждаться столичной жизнью. Ад проклятый, будет наслаждаться каждой минутой следующих двух месяцев!
Мегги прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда больше она не заплачет из-за мужчины!
Вряд ли тетя и дядя понимают ее чувства к Джереми, и слава Богу! Хорошо, что она не проговорилась! Придется веселиться, смеяться и показывать, как она счастлива!
Господи, как хочется задрать голову к тяжелым, вспухшим серым тучам и завыть во весь голос!
Мегги Шербрук провозгласили самой оригинальной особой лондонского сезона 1823 года. Из всего выводка дебютанток она пользовалась наибольшим успехом. Предполагалось, что голова ее закружится от бесчисленных побед и вскоре она задерет нос выше неба. Число ее почитателей все росло, пока леди Рэнли не изрекла, что имя им – легион. При этом она имела в виду тех джентльменов, которые не давали Мегги ни минуты покоя, и девушка рассмеялась бы, будь все это ей хотя бы чуточку небезразлично. Только ей было совершенно все равно.
Дядя Дуглас получил четыре предложения руки и сердца от самых завидных женихов. Каждое он обсудил с Мегги. Если бы какое-то заинтересовало ее, он немедленно отправил бы избранника к Тайсону. Но Мегги каждый раз упрямо качала головой.
– Сын лорда Марчема, Ланселот, – исключительный молодой человек, Мегги, и, похоже, не на шутку увлечен тобой. Не виноват же он, что родители дали ему такое имя.
– Нет, спасибо, дядя Дуглас, – прошелестела она, в четвертый раз повторяя одну и ту же фразу.
Дуглас писал Тайсону и Мэри Роуз каждую неделю. В первых письмах описывались успехи Мегги, в остальных – ее полное безразличие к джентльменам, превозносившим ее прелестные голубые глаза – наследственную черту Шербруков, изумительные волосы и искрящееся остроумие.
Преподобный Тайсон и Мэри Роуз, оба крайне встревоженные, прибыли в Лондон в последнюю неделю мая.
Мегги прижалась к отцу, чувствуя, как его ладони легонько гладят ее спину. Ей сразу стало легче.
– Папа, – прошептала она, уткнувшись ему в шею, – я хочу домой.
Тайсон чуть ослабил объятия и, отстранив от себя дочь, глянул ей в глаза.
– Ты встретила человека, который не ответил на твою любовь. Что же, очень печально.
Больше он ничего не сказал, и Мегги потом долго гадала, откуда ему все известно. Хоть бы только он не узнал, кто именно этот мужчина. Мужчина, которого хотела она и который не хотел ее.
– Может, и так, – пробормотала она. – Папа, я хочу домой.
– Хорошо, любимая. Давай покажем Мэри Роуз город, на это уйдет всего неделя. Сама знаешь, как она любит театр! А потом вернемся домой.
Второго июня Шербруки уехали в Гленклоуз-он-Роуэн.
В октябре все члены этого многочисленного семейства отправились в Сомерсет, в родовое поместье Бирсфордов Игл-Чейз, на свадьбу Шарлотты Бирсфорд и Джереми Стэнтон-Гревилла. Событие было на редкость пышным. Присутствовали даже любимчики, и, ко всеобщему веселью, все пятнадцать детишек громко зааплодировали, когда викарий сказал, что Джереми может поцеловать новобрачную.