Стоило Наде шагнуть за валун, как улыбка с лица Селиванова тут же исчезла.
– Ты… чего?.. – удивилась девушка. – Зачем звал?
– Хочу поговорить с тобой. Очень серьезно.
– Надеюсь, не в любви собираешься признаваться? – усмехнулась Надя, но, вспомнив вдруг Ярчука, прикусила губу – как бы невзначай не накаркать.
– Не в любви. И шутить я тоже не собираюсь. Разговор на самом деле серьезный. Обещай, что выслушаешь до конца.
– Обещаю… – бросив настороженный взгляд на Селиванова, не очень уверенно ответила девушка.
– Тогда скажи, только откровенно, что мы сейчас делаем?
– Разговариваем… – пожала плечами Надя, но, увидев, как раздраженно поморщился собеседник, поправилась: – Или ты обо всех нас говоришь? Ну… тогда – убегаем от бандитов…
– Убегаем!.. – скривил губы Селиванов. – Только пыль столбом… Ну, хорошо, допустим даже, что мы убежим… или, вернее сказать, уползем. А дальше что? Как мы вернемся? На чем? Думаешь, бандиты оставят нам лодку?.. Как же, жди! Знаю я эту братию!..
И если даже мы дойдем пешком по болотам до Ловозера, то «УАЗика» нашего там тоже не будет, верняк. А это уже полный финиш – до Полярных Зорь нам пешком не дойти, проще сразу застрелиться.
Надя, слушая парня, лишь досадливо хмурилась – обо всем, что он говорил, она думала всего лишь несколько минут назад. Неужели только для этого он ее и позвал?
– А что ты предлагаешь? – довольно резко спросила она, вовсе не ожидая услышать в ответ ничего путного, и внутренне уже стала готовиться к тому, чтобы убедить Селиванова идти с ними в сыйт.
Однако тот, на удивление, ответил. Причем, стал говорить такое, смысл чего не сразу дошел до Нади.
– Я предлагаю спуститься в лес и сдаться бандитам. Причем, сделать это как можно скорее, пока они не уплыли. Это наш единственный шанс вернуться домой.
– Погоди… Как это – вернуться?.. То есть, как это – сдаться?..
– Ты обещала выслушать до конца! – взвился парень. – Прошу, дослушай!
Надя замерла с открытым ртом. Потом сжала губы, нахмурилась и неохотно кивнула.
– Я не предлагаю сотрудничать с бандитами, ты пойми! Они – только способ вернуться к цивилизации. А там уж мы что-нибудь придумаем! В конце концов, скажем, чтобы они связались с Полярными Зорями – Ярчук наверняка не поскупится дать за тебя выкуп…
– А за тебя? – вспыхнула Надя.
– Возможно, – потупился Селиванов.
– А за Гора, за Нанаса?!..
Парень, опустив голову, засопел. Потом снова вскинулся и, брызжа слюной, горячо затараторил:
– Да черт с ним, с выкупом! Это я так, как вариант… Мы и сами справимся! Может, еще по дороге что-нибудь придумаем! Нам главное выбраться отсюда, ведь здесь нам всем крышка! Ты думаешь дойти отсюда к дикарям? Неужели ты сама не видишь, что это безнадежная затея?! Со стариком вам туда не дойти, а бросить вы его не сможете… Да и я… Вы же не оставите меня тут одного?..
– Можешь пойти с нами.
– Могу?.. Спасибо, что разрешила! А если я не хочу? Вот не желаю я жить с дикарями – и все тут! Я нормальной жизни хочу, человеческой! Имею я на это право?
– Не мне судить, – скривила губы Надя. – Только ведь я тебя не тащу с нами силком, просто предложила. А оставлять тебя одного, как ты сказал… Так зачем же одного? Беги к своим бандитам, раз ты так этого хочешь.
– Да зачем я бандитам? Они меня прихлопнут и разговаривать не станут.
– А чем же мы четверо для бандитов лучше, чем ты один? Почему ты думаешь, что они нас всех не прихлопнут, а домой повезут? Ну ладно я – тут у них еще могут быть какие-то… интересы.
А вы-то им зачем? Если еще тебя с Нанасом можно в качестве рабов использовать, то уж Гор точно ни на что не годится…
– Ну и черт-то с ним, с Гором! – вновь забрызгал слюной Селиванов, приняв, видимо, Надины рассуждения за признак того, что она начала колебаться. – Ему так и так пропадать, да и пожил уже старик!.. Нам главное Нанаса уговорить, для чего я с тобой первой разговор и завел… Ты-то ведь сможешь к нему подъехать по-свойски, по-семейному: мол, так и так, дорогой, умирать не хочется, и если ты меня любишь, то…
– А ну замолчи! – притопнула Надя. – И кончай дурковать, хватит! Ни к кому я подъезжать не стану, и Алексея за человека не считать не позволю!
– Какого еще Алексея?.. – заморгал Селиванов.
– Горичева, вот какого. Ты даже имени старика не знаешь, куда тебе о жизни его беспокоиться!.. В общем так. Поговорили, хватит. Теперь ты меня послушай. Мне уже, после всего, тебя с собой звать не хочется, но я, в отличие от некоторых, человеческие жизни ценю, поэтому в последний раз предлагаю тебе идти с нами в саамский сыйт. То, что мы туда дойдем, – не обещаю, но никаких других вариантов я рассматривать больше не собираюсь. Если ты против этого – беги, догоняй бандитов, мешать мы тебе не станем, это я тоже могу тебе обещать.
– Понятно… – с видимым трудом, словно губы перестали его слушаться, произнес парень, и Надя отчетливо увидела, как побледнело его лицо. – Ты против моего предложения. Но и я против твоего – тоже. Тогда послушай, что я еще скажу. До конца – так до конца.
– Я не хочу… – начала девушка, но Селиванов, почти грубо, схватил ее за предплечье:
– Ты обещала! До конца!.. Это еще не все!
Надя резко выдернула из его ладони руку.
– Ну, что еще? Говори скорей, а то уплывут без тебя!
– Послушай… Я не хотел этого говорить… Ты сама видишь, я пытался, чтобы все получилось по-хорошему… В общем, без тебя мне уходить смысла нету. Даже если меня не убьют бандиты и я смогу добраться домой, меня расстреляет Ярчук.
– За что?! – ахнула Надя.
– За то, что вернулся без тебя. У меня есть приказ – доставить тебя в Полярные Зори живую и невредимую во что бы то ни стало. Думаешь, Ярчук просто так дал вам машину и отпустил меня с вами? Все только ради тебя. Вообще-то, это с самого начала была его идея – на случай, если ты заартачишься и непременно решишь сюда ехать. Для надежности, для подстраховки.
– Ты совсем заврался, парень! Машину у Ярчука я сама выпросила. Да и то после того лишь, как мотоцикл сломался.
– А почему он сломался, ты знаешь? – ухмыльнулся Селиванов. – Кто его к поездке готовил?
– Ты… – выдохнула Надя, начиная что-то понимать.
– И насчет «УАЗика» первый я идею подбросил, ты ее лишь только подхватила и «дожала». Как мы с Олегом Борисовичем и рассчитывали.
– Ты… Да ты же самый настоящий подлец!
– Это еще почему? Твое желание было исполнено? Было. Теперь исполни и ты мое… – Басовитый голос парня стал по настоящему жалобным, почти умоляющим: – Я и в самом деле прошу тебя, Надя! Не бери грех на душу, меня Ярчук правда обещал грохнуть, если я без тебя вернусь… И он это сделает, ты его знаешь. Поехали домой, а?.. Скажи своему… скажи Нанасу, пусть они с Гором уходят к своим дикарям, а ты, мол, к цивилизованной жизни привыкла и с ними не хочешь…
– Это глупо! – фыркнула Надя. – Даже если бы я такое сказала, Нанас пошел бы со мной. Но говорить я ему это ни за что не стану. И сама ни за что и никогда его не брошу. А тебе, если ты так боишься Ярчука, еще раз повторю, хоть и обещала этого не делать: идем с нами! Это мое последнее слово, разговор окончен.
– Ну что ж, – вновь стремительно побледнев, сухо бросил Селиванов. Теперь он не вызывал ни малейшей жалости, да и не пытался больше этого делать. – В таком случае, ты сама подписала приговор своему мужу.
– Ты что несешь?.. – опять не сразу поняла смысл сказанного Надя. А когда до нее стало что-то доходить, не отреагировала немедленно, не сделала то, что единственное и нужно было делать в этом случае, а начала растерянно лепетать: – Ты хочешь… убить Нанаса? Но он ведь только что спас тебе жизнь!
– Именно поэтому я и стал предлагать тебе другие пути! Умолял тебя, упрашивал!.. Ведь я делал это только для того, чтобы твой муженек остался жив! Ты думаешь, мне сейчас легко? Думаешь, мне хочется его убивать? Но ты сама толкаешь меня на это!
В руке Селиванова непонятно откуда появился пистолет.
– Последний раз… без дураков, последний!.. Иди и скажи ему, что ты уходишь со мной. Обзови его, наплети, что не любишь и никогда не любила, придумай что-нибудь, чтобы он плюнул на тебя и ушел!.. Если он дорог тебе, если хочешь, чтобы он остался жив, – сделай это. Ну!..
Только теперь Надя решилась на то, что нужно было сделать полуминутой ранее – она потянулась к висевшему за спиной автомату. На что она рассчитывала сейчас – непонятно, вероятно, это было скорее инстинктивное, нежели обдуманное действие. И едва она раскрылась, Селиванов резко и сильно, без размаха, ткнул ее кончиками сжатых в «копье» пальцев в подреберье.
Из легких девушки разом вышел весь воздух. Боль была такой адской, что рвущийся наружу вопль, казалось, должен был разодрать горло. Вот только никакого вопля не получилось – Надя попросту не могла сделать для этого вдох. В глазах заалели круги. Лишь уткнувшись лицом в мокрый мох, она поняла, что уже не стоит на ногах. Позже она удивлялась, как умудрилась не потерять сознание, – вероятно, лишь страх за жизнь любимого, страх еще более сильный, чем эта дикая боль, заставил ее разум не поддаться спасительному избавлению. И Надя, почти ничего не видя перед собой, кроме продолжающих вспыхивать и вращаться алых кругов, поползла вперед, цепляясь ногтями за камни. Она хотела закричать, предупредить Нанаса, но по-прежнему не могла набрать в горящие легкие воздух. А потому оставалось лишь одно – ползти. В надежде, что любимый увидит ее в таком состоянии и поймет, что ему тоже угрожает опасность, что среди них оказался предатель.
– Нанас! Нанас! – сквозь звенящий шум – такой, будто в уши, закупорив их, набилось сонмище комаров, – услышала девушка. – Беги скорей сюда! Наде плохо.
Она едва не расслабилась с облегчением: «Ну, вот, Андрей все-таки одумался!», но тут же помутившийся рассудок, получив, видимо, помощь из глубин подсознания, взорвавшись, запротестовал: «Нет! Нет!!! Нанас, не слушай его, это ловушка! Он хочет тебя убить!!!»
Наде казалось, что она кричит это вслух, но голос по-прежнему не слушался ее, и единственное, что вышло из этой тщетной попытки, – то, что она глухо закашлялась и наконец-то, хоть и не в полную силу, а лишь короткими судорожными толчками сумела впихнуть в легкие воздух.
В глазах все еще плавали круги – уже не только красные, но и более темных, в основном зеленоватых оттенков, но зрение, тем не менее, слегка прояснилось, и девушка, сумев наполовину выползти из-за камня, разглядела бегущих к ней Нанаса и Сейда.
– Н-нет!.. – только и смогла, почти беззвучно, просипеть Надя, и снова закашлялась.
Нанас ее, конечно, не услышал. Между мужем и поджидающим его с пистолетом в убранной за спину руке Селивановым оставалось шагов десять – пятнадцать. Предатель не спешил, решил, видимо, действовать наверняка и выстрелить в упор, исключив малейшую вероятность промаха. Но Сейд бегал куда быстрее людей, поэтому уже обогнал своего бывшего хозяина и как раз поравнялся с Селивановым.
Сейд! – будто вспышкой озарило Надино сознание. И она, забыв про боль, про раздирающий легкие кашель, мысленно завопила, обращаясь к умному псу:
«Сейд! У Селиванова пистолет! Он хочет убить Нанаса!!!»
Сейд, тормозя всеми лапами по влажному мху, проехал по инерции еще пару метров и круто развернулся на месте. Это произошло уже позади Селиванова, но тот, словно имея на затылке дополнительную пару глаз, что-то почувствовал, дернул головой, но не стал оборачиваться, а выбросил из-за спины руку с пистолетом и выстрелил в Нанаса, который был уже совсем рядом. Но этого времени – секунды полторы, самое большее двух – хватило и Сейду, чтобы прыгнуть. И даже чтобы коснуться спины предателя передними лапами. Но это касание пришлось всего на долю мгновения раньше, чем Селиванов нажал на спусковой крючок, и если оно как-то и повлияло на траекторию полета пули, то все-таки не настолько, чтобы та прошла мимо цели. Нанас и его убийца рухнули наземь почти одновременно. Только саам остался лежать неподвижно, уткнувшись лицом в мох и окрашивая его вокруг головы алым, а Селиванов, нещадно терзаемый Сейдом, катался по земле, оглашая окрестности истошными, мало напоминающими человеческие воплями.
Надя видела и слышала все, будто во сне. Сознание, словно от леденящего дикого холода, съежилось и перестало адекватно воспринимать происходящее. Каким-то образом она оказалась стоящей на ногах, прижимаясь спиной к шершавой и влажной поверхности валуна. Взгляд ее в конце концов остановился на окровавленной голове Нанаса, но это зрелище не вызвало у нее ни удивления, ни ужаса – вообще никаких чувств. Если бы ей сказали тогда, что и она сама умерла, вряд ли это сообщение произвело бы на нее какое-нибудь впечатление. Никак не отреагировала она, хоть и услышала, на истошный окрик: «Сейд! В сторону!!!» и даже не моргнула, не вздрогнула от раздавшейся следом автоматной очереди. И только когда через несколько долгих, похожих на вечность мгновений на ее плечо опустилась узловатая, скрюченная старческая рука, Надя рухнула, словно ее придавило упавшее небо, истошно завыла во весь голос, и лишь тогда, сама испугавшись этого воя, пришла наконец в сознание.
Мгновенно замолчав, не поднимаясь на ноги, она подползла к телу любимого, перевернула на спину, упала ему головой на грудь и завыла бы опять, если бы не услышала отчетливое биение его сердца. Нанас был жив!.. Надя поднялась на колени и обернулась к Гору:
– Он жив!.. Скорее несите аптечку и воду!
– Ох ты!.. А рюкзак-то у меня там!.. – запричитал, озираясь, старик.
И он заковылял уже было назад, к тому месту, где оставил поклажу, но его опередил Сейд, стрелой домчавшись до рюкзака старого варвара и в мгновение ока притащив его Наде в зубах.
Девушка, удивляясь себе, быстро сумела собраться и сосредоточиться, у нее даже не дрожали руки, когда она омывала из фляги голову Нанаса, – иначе от обилия крови было не понять, куда именно ранен ее любимый, насколько страшна и опасна его рана.
Увиденное едва не заставило запаниковать ее снова – пуля пробила лобную кость и застряла внутри черепа. Даже не будучи медиком, Надя понимала, что ее муж до сих пор жив только чудом и что без помощи высококвалифицированных врачей, причем, в хорошо оборудованной больнице, помочь ему ничем нельзя. Единственное, что могла сейчас сделать и что, разумеется, она и сделала, – это по-дилетантски, йодом, обработать края раны, приложить тампон и забинтовать Нанасу голову.
Но что делать дальше?!.. И в самом деле, как предлагал Селиванов, бежать догонять бандитов, падать им в ноги, умолять доставить раненого к врачам?.. Смешно и глупо. Нанаса просто добьют, а вслед ему пристрелят и ее с Гором. Ну, ее и впрямь, может, не сразу – сначала «попользуют» всем скопом. А если потом и оставят в живых, то лишь в качестве «наложницы» – попросту говоря, «подстилки». Нужна ей такая жизнь, тем более, без Нанаса? Ну уж нет, лучше сразу застрелиться!.. Вернее, не сразу, а после того, как Нанас…
Нет! Об этом пока лучше не думать!!! Надя даже вскочила, будто тотчас собралась куда-то бежать. Но куда?! Куда отсюда побежишь, да еще с тяжелораненым?.. Старик тоже не бегун… В любом случае, до Оленегорска более восьмидесяти километров, а до Полярных Зорь и вовсе как до Луны! Причем, даже до Ловозера они вряд ли донесут Нанаса живым – по лесу-то да по болотам… Оставить их с Гором здесь и бежать за помощью одной? Все равно, куда она, как?..
Надя почувствовала, что ее начинает захлестывать новый приступ паники. В глазах снова начало темнеть. И тут она почувствовала, как в ладонь ей ткнулось что-то холодное и мокрое.
«Нужно идти в сыйт», – «услышала» она прозвучавшие прямо в голове слова.
Девушка словно очнулась и уставилась на стоявшего рядом и буравящего ее умным и, как ей показалось, успокаивающим взглядом пса.
– Нам не дойти!.. – с отчаяньем выдохнула Надя. – Нанас умрет по дороге, да и Гору не выдержать – еще ведь придется нести Нанаса…
«Только мы с тобой. Гор и Нанас останутся здесь, найдем пещеру».
– А что это даст? Разве в сыйте есть врачи?
«Врачей нет. Были знахари. Сам Силадан тоже что-то умеет. Все равно по-другому никак…»
У девушки вспыхнула надежда. Она вспомнила, что Нанас не далее чем вчера рассказывал, как Силадан вылечил изодранного медведем парня… Что, если и в этом случае он сможет помочь?.. Вот только захочет ли, ведь Нанас его враг? Хотя, прошло уже много времени – может, враждебные чувства уже поутихли?.. В конце концов, Нанас никого не убил – всего лишь ослушался… И потом, Силадан все-таки человек, у него ведь должно быть сердце!.. Уж она сделает все, чтобы до него достучаться! Она его очень-очень попросит! Будет умолять, ползать в ногах; она, если нужно, станет ему вечной безотказной рабыней… пусть даже той самой грязной «подстилкой»… И если даже Нанас после этого отвернется от нее, станет презирать – пусть! Лишь бы он только выжил! Лишь бы он только был…