Люблю выходить на улицу без определённой цели. Просто склоняться по городу, маячить среди незнакомых людей. Вглядываться в их лица, пытаясь угадать мысли и чувства. Чаще всего на лицах читается раздражение. Их обладатели вечно куда-то спешат, проклиная погоду и толпу. Бывают лица – лишь нейтральные маски, не выражающие никаких эмоций. Чуть реже встречаются лица печальные и уставшие, если не сказать измученные. Уж совсем редко увидишь людей с искренними улыбками. Вероятнее всего, случилось что-то выгодное им, и люди в мыслях покидают наш мир. Но вскоре они возвращаются в реальность, и исчезают их кратковременные улыбки. Тогда эти люди тоже распределяются в три вышеупомянутые категории. От этих лиц и городского шума быстро устаёшь. Поэтому мне нравится, когда удаётся найти какой-нибудь пустынный двор или немноголюдный переулок с удобными лавочками. В такие места я беру с собой книгу и блокнот с ручкой (на случай, если пожалует вдохновение). Недавно я открыла для себя новое место для отдыха, которое стало мною самым посещаемым, – пруд в парке, на окраине города. Он скрыт сплошными рядами деревьев и находится за оврагом, поэтому сюда мало кто захаживает, благодаря чему этот маленький уголок Земли остаётся чистым и уютным. Нигде не валяются фантики, окурки и прочий мусор, оставляемый людьми, не ценивших красоту и значимость природы. Я в своей жизни видела немного прудов и считала, что они все очень похожи друг на друга. И этот пруд, самый обычный, такой же как и все. Но со временем он стал казаться мне… волшебным. Впрочем, я же немного видела прудов.
Сегодня я с предвкушением приятного времяпровождения уютно расположилась на траве. Постелила плед, сняла кроссовки, и облокотившись на локти и щурившись от солнца, осмотрелась вокруг. Первый месяц лета. Лучи солнца приятно грели, но не обжигали. Доносились звуки маленьких летающих живых существ. Никого из людей не было, но я не чувствовала себя одиноко, ведь я была с природой, а значит со всем миром. Мне захотелось танцевать. Через мгновение я была самым счастливым человеком, потому что среди великолепной красоты танцевала босиком под музыку Ennio Morricone, звучавшую на всю громкость в моих наушниках. Я чувствовала лёгкий ветерок на лице, вдыхала свежий воздух с приятным запахом сочной травы, которую ощущала под ногами. Странное чувство: не думать ни о чём, но при этом осознавать, что у тебя в голове множество мыслей. Я не могла их разобрать и не пыталась. Это ни к чему, я танцевала и мне не хотелось останавливаться. Да и зачем? Но невольно всё-таки я уловила мысль, и она меня насторожила. Я представила, как выгляжу со стороны. Мягко говоря, весьма забавно. Наверное, если бы кто-то меня тогда увидел, принял бы за сумасшедшую. «Хорошо, что здесь никого нет, кроме меня… А вдруг есть? «Вот, и попалась следующая мысль: мне было страшно. Как быстро можно скатится от беззаботного наивного блаженства к обычным, земным и неприятным человеческим ощущениям. Я с опасением открыла глаза, и мой взгляд упёрся в водную гладь. И вдруг на воде какая-то вспышка. Что это? Солнечные блики или… неужели фотоаппарат? Нет, этого не может быть. Я медленно перевела взгляд и от удивления и неожиданности вздрогнула. На берегу, примерно в восьми шагах от меня, боком стояла девушка с длинными русыми волосами. При солнечном свете они чуть отдавали рыжиной. Девушка была одета в джинсы и клетчатую рубашку. В руках держала фотоаппарат. Она, не обращая на меня никакого внимания, присела на корточки и сфотографировала что-то среди тростника. В моих ушах продолжала звучать композиция Ennio Morricone. Как странно. Вероятно, это эффект дежавю. Мне казалась, что я уже видела эту картину: девушка, пруд, я помню запах травы и музыку, помню, что даже ощущала ветерок. Может мне это снилось? Тем временем девушка встала и обернулась ко мне с обворожительно-милой, доброжелательной улыбкой. Её губы зашевелились, но я не слышала, что она говорила. Смутившись (что мне очень свойственно), я пыталась выключить плеер, не доставая его из кармана. Но нервно перебирая пальцами, я жала не на те кнопки. Наконец, я догадалась вытащить наушники из ушей.
– Что? – переспросила я. Мой голос прозвучал как-то неестественно, смешно-пискляво, и я ещё больше почувствовала свою нелепость.
Девушка быстро подошла и, продолжая улыбаться, протянула мне свою тоненькую руку, на которой красовался браслет из разноцветных пуговиц.
– Привет, я Инна, – её голос женственный, но не высокий.
Я протянула руку и назвала своё имя, с любопытством рассматривая лицо девушки. Кончик носа немного закруглён, губы чуть потрескавшиеся, глаза слишком большие для миниатюрного лица. Но их цвет меня удивил. Не карие и совсем не голубые. Вроде бы серые, но не прозрачные или мутные, а тёмные у самого зрачка и чем ближе к краю радужной оболочки, тем светлее. Некий цветовой переход от чёрных блестящих зрачков до белков, неискажённых не одной красной ветвящийся линией.
– Маша, Мария, красиво звучит. У тебя благородное имя, – сказала Инна и поправила прядь волос, свисавших ей на лицо. Только тогда я заметила, оторвавшись от изучения её глаз, что передняя прядь выкрашена мелками в ярко-красный цвет.
– А твоё имя довольно-таки редкое, – отметила я, всё ещё пытаясь справиться со смущением, ведь она наверняка видела мои танцевальные творения.
Инна утвердительно кивнула, соглашаясь со мной, и задала вопрос, который, наверное, весьма странно задавать при знакомстве с человеком:
– Ты не видела здесь выдр?
Я сквозь смех сообщила, что никогда не встречала этих товарищей. Инна, как мне показалось, расстроилась. Но уже через секунду её лицо снова приняло весёлое выражение и засияла добрая улыбка.
Два часа пролетели незаметно. О чём мы только не говорили! Удивительно, что я так быстро почувствовала себя абсолютно спокойно, комфортно и весело, будто знаю Инну много лет. Я задавала вопросы, а она с увлечением отвечала. Так я узнала, что она любит фотографировать природу: как и масштабные пейзажи, так и отдельный листик, на котором уселась божья коровка; что она очень любит рисовать, но не природу, а портреты людей или животных, особенно кошек, собак и кроликов. «Рисуя кошку, главное – передать на листе её грацию, рисовать собак значит в первую очередь изобразить безграничную преданность и любовь в их глазах, но а кроликов я рисую, когда чувствую страх» – запомнились мне слова Инны. Оказалось, что ей по непонятной причине захотелось нарисовать выдру, для этого необходимо было эту выдру встретить и запечатлеть на фотографии. Почему-то Инна уверена, что на этом пруду есть такие зверьки.
Возвратившись в сердце города, мы погуляли в центральной аллеи, поели мороженое в уютном кафе. Когда, попрощавшись и обменявшись номерами телефонов, я отходила в сторону дома, Инна окликнула меня, заставив обернуться.
– Неплохо танцуешь, – сказала она, подмигнувши мне, и в её словах, как и в улыбке, не было ни намёка на издевательскую лесть или насмешку. Я не почувствовала ни смущения, ни стыда. Ведь теперь мой нелепый танец послужит весёлым началом истории нашей дружбы.
Я вернулась домой в прекрасном расположении духа, но лишь переступив порог квартиры, услышала ругань родителей, доносящуюся из кухни. Я не смогла разобрать слов, но было ясно, что они спорили, грубо и злобно. Настроение сразу упало, и я быстро прошла в свою комнату, закрыв дверь. Четвертый скандал за последнею неделю. Это слишком. Что-то явно случилось, но что именно, мне неизвестно. Я пытаюсь убедить себя в том, что мне не стоит вмешиваться, слепо надеюсь, что всё как-нибудь само обязательно уладится и станет как в прежние времена, когда в нашем доме царили любовь, нежность и уважение.