Скорая остановилась, и из нее вышел фельдшер: «Ник, его нужно в реанимацию. У него пульс 30». Это звучало вполне логично, и я пошел в реанимацию, чтобы осмотреть больного.
Пациенту было 80 лет, он жил один, близких родственников не было. У него диагностировали старческое слабоумие, четыре раза в день к нему приходила сиделка. Она-то и обратилась к дежурному врачу общей практики, объяснив, что у пациента засорился катетер он не мог помочиться и кроме того, у него начал болеть живот. Специалист посоветовал обратиться в неотложку, потому что дежурная служба перегружена. Гораздо проще было бы, если бы дежурный врач общей практики приехал к пациенту и разобрался с катетером, но ничего не поделаешь.
Я осмотрел старика: главная проблема у него была не в катетере, а в том, что пульс упал до 30 (при том что нормальные показатели – 60 уд. в мин.). ЭКГ выявило у него полную блокаду сердца – нарушение, при котором сердце бьется очень медленно. Давление у него было в пределах нормы, так что ничего экстренного или угрожающего жизни не было, однако блокада сердца может быть довольно серьезным состоянием, особенно если оно диагностировано у пациента впервые.
Я спросил об этом мужчину, но он, кажется, не совсем понимал, о чем я говорю. Сиделка тоже ничего об этом не знала. Я позвонил в дежурную службу, но там мне сказали, что у них нет доступа к картам обычных врачей общей практики в нерабочее время. Сиделка была не в курсе, есть ли у пациента проблемы с сердцем, а из родственников спросить было не у кого. Я попросил сотрудников нашей регистратуры срочно достать записи о его прошлых обращениях к врачу, потому что такая информация была необходима для принятий решения – можно ли отпустить больного домой или его придется срочно перевести в кардиологическое отделение.
Сотрудница регистратуры сказала, что не может достать записи из его карточки, потому что они у секретаря, где их должны «внести в систему», и брать их никому нельзя. Я решил двигаться вверх по «пищевой цепочке» и позвонил так называемому руководителю подразделения, самому старшему должностному лицу из присутствующих в больнице в вечернее время.
– Мне срочно нужна карточка, – умолял я.
– К сожалению, это невозможно, – ответили мне.
– Речь идет об угрозе жизни. Пожалуйста, можно получить карточку?
– Компьютер не разрешает (конечно, она не прямо так сказала, но смысл был примерно такой).
Мне нужно было придерживаться принципов безопасной медицинской практики, поэтому я направил больного в отделение кардиореанимации. Я объяснил реаниматологам, что подозреваю хронический характер проблемы, но не готов взять на себя риск. Они согласились со мной, и пациента перевели в специализированное отделение.
Утром, пока кардиологи решали, что делать дальше, мы дозвонились до врача общей практики и получили данные из медицинской карты. Вскоре обнаружилось, что это заболевание у пациента уже 5 лет. Его направляли на получение кардиостимулятора, но он отказался, потому что болезнь его не беспокоила. Врач также пояснил, что, когда пациент еще был «в себе», он все время говорил, что не хочет вживления кардиостимулятора. Все сказанное привело нас к решению выписать его домой.
В то же время, оказавшись в стационаре, пациент рисковал подхватить внутрибольничную инфекцию; кроме того, он занял последнюю койку в кардиореанимации, из-за чего могло не хватить места кому-то, для кого было бы очень важно попасть туда. И почему? Просто потому, что в нерабочее время невозможно было получить информацию из его медицинской карты. Работать в подобной системе очень досадно, ведь это колоссальная трата денег! И такое происходит раз за разом: ненужная госпитализация, дорогостоящие анализы, невозможность обеспечить соответствующую медицинскую помощь – и все из-за проблем с доступом к картам пациентов.
Правительство в курсе происходящего, и именно поэтому в настоящее время оно тратит невообразимые суммы на новую компьютерную систему. Увы, на внедрение этой системы требуется огромное количество времени. Пока ее внедряют, разве мы не можем сделать что-нибудь еще? Ну, скажем, врачи общей практики могут выдавать на руки каждому пациенту или его сиделке краткое содержание истории болезни. А пока, даже если получается добраться до карточки, все равно остается невозможным узнать, какие лекарства получал за последнее время больной.
Кстати, о компьютерной системе, которую внедряет правительство… Нужно сказать за нее спасибо. Давно пора. Но почему только на это уходит так много времени и почему же это так дорого стоит? Я понимаю, что это дело непростое, но нам ведь нужно от этой системы только одно: чтобы у пациента была личная медицинская карта с информацией о том, какие лекарства он принимает, на что у него аллергия, какие заболевания у него были ранее, ну и еще, может быть, копию последней ЭКГ. А если у него появилась новая болезнь или он начал принимать иное лекарство – доктор должен иметь возможность тут же внести в информацию в карте соответствующие изменения.
Нам не нужна какая-нибудь новомодная штука с опциями «выбрать» и «зарезервировать», с доступом в Интернет и всей прочей ерундой в этом духе. Нам нужна система, которая работает, и нужна она как можно быстрее. Если интеллектуальная система супермаркета «Tesco» способна запомнить, что я покупаю каждую неделю на протяжение нескольких лет, и при этом обошлась компании в сотни раз дешевле, чем система, внедряемая нашим здравоохранением, может, нам просто позаимствовать у них этот работающий механизм? Или систему карт, которую использует сеть магазинов «Sainsbury’s»? Если у нас не будет простого доступа к картам пациентов, наше медицинское обслуживание будет становиться только хуже и дороже. Поторопите своих компьютерщиков, пожалуйста.