6 июля 2023 г.
"Просыпайся, Кити", – мягкий голос потек по пространству, как растаявший шоколад по детским губам, даря ощущение счастья и сладости момента, который хочется растянуть, – "Малыш, нам пора, иначе я опоздаю на автобус до лагеря".
Сладость внезапно сменилась горьким послевкусием, вызывающим рвотные позывы. Словно вкусная с виду конфета оказалась просроченной, наполненной червями и опарышами. Желудок скрутило, к горлу подступил ком.
– Нет, – тихий шепот наполнил пространство и эхом раскатился по округе. Хотелось кричать как можно громче, но тело не слушалось, не поддавалось. Невидимые оковы не давали набрать воздух в легкие. – Нет-нет, не нужно, – слова вязким дегтем застревали где-то в горле, оставляя желание разодрать себе глотку.
“Малыш, ну сколько можно, ты испортишь мне каникулы!”, – в нежном голосе послышались нотки обиды, словно произносивший эти слова человек надул губы. – “Ой, кто это? Кто это?! Мама!!!” – детский визг, полный паники и ужаса, рассек реальность (реальность ли?) и больно резанул по сердцу.
“Вы думали, что избавились от меня?” – знакомый до дрожи в коленях голос окутал пространство. Холодный, насмешливый, проникающий в самую глубину сознания мужской голос дымом оседал в легких, не давая дышать.
– Нет, – все тот же шепот. – Это нереально, этого не существует.
“Кити… Кити, пожалуйста… Вставай!”
“Я здесь, я никуда не уходил. Я все еще рядом. Прямо. Перед. Тобой”.
Черные глаза, как и душа их обладателя, проявились сквозь тьму и пелену дыма. Дышать стало невозможно. Привычные слова сменились то ли заклинаниями, то ли проклятием. Монотонное бормотание на неизвестном языке сводило с ума. Ник обхватил голову руками, пытаясь скрыться от происходящего, спрятаться, стать невидимым, несуществующим. Он старался кричать изо всех сил, пробраться сквозь пространство и время, но все попытки были тщетными.
– Нет, – только и получалось выдавить из сжатых легких. – Нет, прошу тебя… Не трогай ее!
“Ники”, – другой голос. Слишком знакомый. Слишком родной. От него становилось теплее.
“Ники, ты слышишь?” – слова сладким сиропом лились сквозь дымку, заставляя ее медленно светлеть.
“Все хорошо, я рядом. Слушай мой голос”.
Где-то в области ладони растеклось тепло. Оно поднималось выше, постепенно заполняя собой все тело. Дымка начала рассеиваться, видения стали отступать. Монотонное бормотание начало становиться все тише и тише, пока и вовсе не исчезло.
– Милый, все хорошо, это просто сон.
Ник открыл глаза, все еще тяжело дыша. За окном занимался рассвет. Первые солнечные лучи цвета спелого персика лениво проникали в комнату сквозь легкий тюль и оседали на противоположной стене.
– Опять кошмар?
Ник резко обернулся на голос и вздрогнул. Рядом в кровати сидела сонная Леся и обеспокоенно смотрела на него, держа за руку. Вспомнив, что девушка ждет от него ответа, Ник кивнул. Леся нежно притянула парня к себе и крепко обняла. Неуверенный в реальности происходящего, Ник все же ответил на объятия.
– Милый, твои приступы меня пугают… Неужели за весь год ты не нашел время, чтобы обратиться к врачу? – Леся отстранилась, тяжело вздыхая. Ее это определенно вновь задело. – Такое чувство, что…
– Мы уже это миллион раз обсуждали, – Ник устало потер глаза. – Я прекрасно понимаю, что со мной. И я больше не хочу, чтобы в моей голове копался очередной всезнайка. Тошнит уже от них.
– Это из-за меня, да? – Леся сложила руки на груди. – Мне сложно, Ник. Я пытаюсь тебя поддерживать, нахожу лучших специалистов, но ты настырно отвергаешь любую помощь и не объясняешь, в чем причина. Я так больше не могу, понимаешь?!
– Прости, милая, – Никита притянул девушку к себе и зарылся лицом в россыпи каштановых волос. От них исходил тонкий аромат корицы и ванили. – Конечно, дело не в тебе.
“Это я придурок” – добавил парень про себя, боясь произнести подобное вслух. Это добавило бы кучу новых вопросов, ответы на которые Лесе категорически нельзя знать. И если раздвоение личности жена худо бедно принять бы смогла, то измену точно никогда не простила.
Запах ее волос всегда помогал возвращаться в реальность. В новую реальность, где нет матери, Яна жива, а Леся стала не просто подругой, но и любимой женой. Разве не об этом мечтал Ник буквально год назад? Но воспоминания о происходившем в лагере никуда не делись. И ни единая душа в этом новом мире не могла понять всего, что приходилось проживать Нику на протяжении года. Прошлое и будущее слились воедино, подкидывая картинки из разных реальностей, и разобраться, что из всего этого настоящее, порой не представлялось возможным.
Ник посмотрел на часы: 5:35. До будильника оставалось сорок минут, поэтому засыпать снова больше не имело смысла.
– Ладно, наверное я готов к очередной работе с психологом, – Ник провел губами по щеке Леси, наслаждаясь ощущениями, словно кто-то мог внезапно отнять этот миг. – Обещаю сегодня записаться. – Лесю, кажется, ответ устроил: она улыбнулась и расслабилась. Еще крепче обняла мужа и опустилась обратно на подушку. – Поспи еще немного, малышка. Еще рано. Прости, что разбудил тебя… снова.
– Все хорошо, малыш, – девушка чмокнула воздух, обняла подушку и скрутилась калачиком. – Разбуди меня перед уходом, а то заказов много.
Поцеловав жену и прикрыв за собой дверь в спальню, Ник отправился на кухню.
Лучи еще ленивого солнца мягко освещали помещение, наполняя пространство уютной атмосферой. Ник щелкнул кнопку на чайнике, достал стакан с верхней полки, откупорил пакетик с чайной пирамидкой и с удовольствием вдохнул доносящийся оттуда яблочный аромат. Прикрыл глаза, вспоминая, как летом гостил в деревне у двоюродной бабушки. Это настолько редко и желанно, что органы чувств, похоже, запомнили каждую мелочь: спелые яблоки на сочной траве, запах трав и ягод, вишневый пирог и сладкий, даже порой приторный, чай ранним утром на летней кухне.
Новиков открыл окно и втянул еще прохладный июльский воздух. Ощущения от прошедшей ночи стали отступать, и на мгновение показалось, что и не было никаких ложных воспоминаний и душераздирающих снов. Словно кошмары не мучали весь последний год, и близкие не считали Никиту "нуждающимся в психологической помощи младшим братом успешной Яны".
Ник залил чайный пакетик кипятком, сел за стол и посмотрел в окно. Солнце поднималось все выше, озаряя город огненными красками.
Огонь…
Парень вздрогнул от нахлынувших воспоминаний: Яна в крови, нечем дышать, гроза и… этот голос. Холодный, пронзительный. Никита крепко сжал голову руками и зашептал:
– Все в прошлом. Это уже нереально.
Но видения нахлынули с новой силой. События, произошедшие в "Фортуне" седьмого июля двухтысячного, словно кинолента стали проноситься перед глазами. Картинки одного и того же дня сменяли друг друга, сводя с ума. Ник сделал глубокий вдох и протяжный выдох, еще вдох и снова выдох. Как учила его Леся весь этот последний год.
Как им удалось сохранить отношения, Никита только гадал. Ведь в этой реальности они вместе уже десять лет, из них пять – в браке.
Ник помнил и это прошлое. Как предложил Лесе встречаться после очередного футбольного матча, как сделал предложение за просмотром фильма. Улыбку Леси, когда она надевала кольцо и счастливые глаза, когда ставила подпись в документах в ЗАГСе. Все это было так же реально, как и та поездка на природу, когда Ник впервые попал в "Фортуну". События новой реальности стали вытеснять воспоминания о лагере и прошлой жизни, и Никита медленно открыл глаза и осмотрелся по сторонам.
Он дома. Там, где должен быть всегда. Сделав глоток начавшего остывать чая, парень стал искать в голове новые воспоминания, связанные с Лесей. Он прокручивал их снова и снова и вскоре заметил, что все встает на свои места.
Никита сам не заметил, как прошел целый час. В очередной раз взял в руки стакан, хотел сделать глоток, но чай давно закончился. Солнце поднялось уже высоко, а в коридоре послышались шаги.
– И снова доброе утро, – на кухню, улыбаясь, зашла Леся. Подошла к мужу, погладила его по волосам и поцеловала в щеку. – Вот и пятница, – девушка села рядом и положила голову на сомкнутые в замок руки. – Так жду, когда ты наконец-то останешься дома.
– Что на выходных будем делать? – Никита протянул ладонь и провел большим пальцем по щеке жены.
– Может на природу съездим? – с воодушевлением спросила Леся. – Давно не выбирались! Ребят позовем, сто лет уже не виделись. Что думаешь? – девушка вопросительно посмотрела на мужа.
– Даже не знаю, вообще-то работы много, думал на дом взять… – по привычке начал Никита, но тут же осекся. – Хотя знаешь… А поехали! Мне нужно проветриться, а за рулем это сделать проще всего.
– За рулем? – Леся удивленно уставилась на мужа, и Ник понял, что совершил ошибку. – Не думаю, что по трассе стоит ездить без прав, да и ситуации всякие бывают… Что угодно может вывести тебя из… – Леся замолчала, сглотнула и залилась румянцем. – Прости, я же за тебя переживаю.
Никита уставился на жену, но мыслями витал где-то далеко, за пределами всех возможных реальностей. В одной он со студенчества лихачил на своей машине, в другой – боялся даже подойти к легковушке. Случившееся с матерью изменило его, создало кучу проблем и страхов, отняло возможность жить в легкости. Хоть Ник и был счастлив с Лесей, но в глубине души мечтал вернуть себе прошлую версию себя, соединить две реальности и оставить из обеих самое лучшее.
Нику казалось, что он сходит с ума. Воспоминания стали смешиваться в единую кучу, мешая адекватно думать. Вот он за рулем иномарки резво несется по трассе и поет с друзьями любимые песни. А вот он сидит на заднем сиденье “Десятки” Дэна и закрывает глаза при обгонах, борясь с панической атакой. Здесь Леся держит его за руку и гладит по плечу. Там – болтает с Алекс и почти не обращает на Ника внимания. Два мира – два разных пространства стали одинаково реальными для Ника, и выбраться из этого ада казалось невозможным.
– Давай развеемся, и правда, – Никита собрал мысли в кучу и мягко улыбнулся жене. – Наберу Дэну сегодня.
Огонь разгорался сильнее и сильнее. Пламя охватило уже весь сарай, подбиралось ближе, касалось кожи, обжигало. Дыхание сбилось, внутри все болело, каждая косточка, каждый орган отзывался неприятными ощущениями. Повсюду кровь, а где-то в стороне горели свечи. Злобный смех просачивался в сарай, звучал отовсюду сразу, заставляя тело дрожать от ужаса. Еще немного и пальцы дотянутся до проклятой статуэтки, которая не желала плавиться, находясь в самом эпицентре пожара. Крошечное лицо, изображенное на ней, скалилось в ухмылке, насмехалось над бессилием. Смерть уже дышала в спину, касалась шеи, шепча, что осталось недолго. Но пальцы все же сомкнулись вокруг тонкого дерева, сжав его. А затем последовал удар.
Яна распахнула глаза. Дыхание сбилось, на лбу выступила испарина. Вместо окна с настежь раздвинутыми шторами, ее взгляд уперся в узор на стене. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить: вчера ночью она уснула с этой стороны.
Дыша глубоко и медленно, Яна коснулась ладонью холодных обоев и сжала руку в кулак. Шершавая поверхность вернула ее в реальность быстрее, чем само пробуждение. Однако, жуткая картина все еще стояла перед глазами: огонь, сарай, кровь, статуэтка, злорадный смех. Этот липкий ужас, охватывающий ее каждый раз, когда она снова мысленно возвращалась в прошлое. Хотелось отмыться, до покраснения тереть кожу мочалкой, чтобы не чувствовать затылком дыхание демона.
Яна редко делилась снами, но этот преследовал ее последние двадцать лет, не давая покоя. И за последний год повторялся все чаще. Рассказывать о нем – значит ворошить прошлое, наяву возвращаться туда, откуда она вырвалась с большим трудом. Ценой жизни матери. Не хотелось снова испытывать те чувства, которые душили ее на протяжении многих лет. Пожар, устроенный собственными руками, который едва не погубил семнадцать человек. Семнадцать детей и взрослых, которые находились в лагере.
Тогда, давно, милиция не стала разбираться, им было неважно: молния попала в сарай или свечка выпала из рук ребенка. Бесконечные допросы не принесли результата, поэтому они махнули рукой, составили протокол и закрыли дело. Сошлись на том, что всему виной суровая непогода, ставшая причиной пожара. Никто не собирался отправлять маленького ребенка в исправительные учреждения. Поэтому назначили психолога, а дальше уже как пойдет.
Теплые губы коснулись ее шеи сзади и она чуть вздрогнула. Слишком глубоко ушла в собственные мысли, позабыв, что не одна в постели.
– Все хорошо? – сонно спросил Серый, мягко поглаживая жену по руке. Она слабо кивнула, не оборачиваясь. В первые минуты после кошмара Яна не могла смотреть на него – слишком свежи воспоминания из сна. К тому же обсуждать это с мужем она не хотела. Тема лагеря практически не поднималась в их семье, чтобы не бередить раны. Яна прекрасно знала, что Серый не любил себя прошлого. За глупое поведение, отвратительные поступки и пролитые слезы любимой. Пускай они были детьми и мало что понимали, но неприятный осадок все равно остался. Хоть и прошло уже более двадцати лет.
Перехватив его ладонь, Новикова нежно коснулась губами пальцев. Чтобы встать, ей надо либо перелезать через мужа, либо же ползти вниз. И она выбрала второй вариант на этот раз. От первого Серый просыпался быстрее, и Яна оставалась в постели еще на какое-то время. Но сегодня не то настроение.
Очевидно, у мужа тоже. Зевнув, он перевернулся на другой бок и продолжил спать. Ему не надо было бежать на работу с рассветом, мог позволить себе и дома задержаться. Яна и не против – наоборот, всегда радовалась.
В комнате дочери стояла тишина: только слабое и умилительное сопение доносилось оттуда. Яна чуть улыбнулась и плотно прикрыла дверь. Обычно никто из них не вставал в такую рань, но после кошмаров она не могла оставаться в постели. Та словно горела под ней, превращаясь в котел.
Желая немного взбодриться, Яна первым делом отправилась в душ: прохладный, освежающий, успокаивающий. Сознание, взбудораженное кошмаром, постепенно остывало, даруя покой. Закутанная в большое полотенце, Новикова уже чувствовала себя заново рожденной. Дурные сны подобно паразитам пытались отравить ее мозг, но она отчаянно боролась с ними. Прошлое должно оставаться в прошлом, как бы сильно ей ни хотелось вернуться назад и изменить все.
Впрочем, она бы и не смогла. Авария произошла во время пожара. Даже при всем желании тринадцатилетняя девочка ничего не могла сделать.
Закончив с утренними процедурами, Яна собрала волосы на затылке пушистым пучком с кудряшками и переступила порог кухни. Календарь показывал шестое июля, а это значило, что уже завтра дом вновь погрузится в печаль. Надо еще сегодня купить одуванчики…
Никто никогда не понимал этой одержимости цветами, но Яна очень трепетно относилась к памяти о матери. Помнила, как они вместе собирали их летом, как плели венки, как изо дня в день наблюдали за ними, ожидая магии – превращения в нечто легкое и воздушное. Мама часто повторяла, что жизнь должна быть такой же: в начале яркой и красивой, чтобы запомнилась, а потом легкой и беззаботной, чтобы ни о чем не жалеть.
К сожалению, свою жизнь Маргарита Новикова не успела прожить до конца.
Смахнув одинокие слезы, выступившие на глазах, Яна открыла окно, впуская утренний воздух, и принялась готовить завтрак. Ей хотелось заморочиться и сделать что-нибудь сложное, раз времени много. Бросив взгляд на телефон, который безмолвно лежал под рукой, она вздохнула: Никита уже несколько дней не выходил на связь.
Первое время она переживала из-за этого: брат мог забыть позвонить или увлечься делами, мог уехать с друзьями куда-то или с головой уйти в работу. Тяжело принять тот факт, что мелкий вырос и у него своя жизнь. Раньше было проще: мобильные только-только пришли на смену домашним аппаратам, все стремились обзавестись новой игрушкой. Даже отец первое время не выпускал мобильный из рук, отвечая на звонок после первого гудка. Восторги, правда, длились недолго – папе быстро надоело, поэтому он стал оставлять телефон дома, когда уходил гулять в парк.
Никита тоже довольно быстро наигрался, когда получил свой первый мобильный. И Яне пришлось смириться. Иногда она звонила сама первой, а иногда терпеливо ждала, когда младший брат вспомнит о ее существовании. Повзрослев, Кити стал более ответственным. Научился перезванивать. Иногда писать короткие сообщения.
Но за последний год он сильно изменился.
– Мамочка, а что ты делаешь? – раздался от двери сонный голос дочери. Яна и не заметила, как провела целый час, ничего не делая. Она настолько сильно погрузилась в собственные мысли, что напрочь забыла о еде. И не заметила, как пролетело время – дочь проснулась.
– Хочешь вместе приготовим завтрак для папы и дедушки?
Маргоша кивнула и убежала одеваться, зная, что в пижаме нельзя ходить.
Яна достала овощи, яйца, сыр. Свободной рукой поставила чайник, затем включила на телефоне музыку. Негромкую, мирную, успокаивающую. Это Серый любил слушать рок до потери сознания, когда грохот отражался внутри грудной клетки. Яна же предпочитала что-то менее агрессивное.
– А дядя Ник придет сегодня? – Марго вернулась и теперь крутилась в ногах. – Я хотела показать ему свой замок принцесс. Мне кажется, он бы подошел на роль прекрасного принца!
– Завтра обязательно покажешь, – Яна улыбнулась, представляя, как дочь похищает ее брата и коронует посреди комнаты, представляя каждой кукле-принцессе по отдельности. И Марго не из тех, кто стерпит отказ – отлынивать не получится.
– Хочу, чтобы он спас моих принцесс, как папа – тебя.
Яна вздрогнула. Она знала, что Серый никогда не хвастался этим, не упоминал, но историю любви родителей хочет услышать каждая девочка. Поэтому пришлось рассказать и это, ведь спасение от смерти добавляет романтики. Правда муж уже и не рад был – Марго всем рассказывала, что папа у нее герой, а мама – принцесса из огня. А Яна каждый раз вспоминала взгляд Серого спустя пару дней после пожара, который неуверенно переступил порог ее палаты в больнице и принес одуванчики. А она тогда все пыталась понять, его ли голос она слышала или нет, когда горел сарай. Оказалось, что его. И ведь он даже не спрашивал, какие цветы она любила. Сам догадался.
– Не отвлекайся!
Яна тихонько рассмеялась, подчиняясь своему маленькому тирану, который усердно месил натертые кабачки и морковь. Оладьи должны получиться наивкуснейшими. Однако, женщина не могла не вспоминать тот день после кошмарного сна. Она немного отрешенно понаблюдала за дочерью и щелкнула зажигалкой, чтобы разжечь огонь под сковородкой. Марго поспешно отступила и Яна чуть наклонилась вперед.
Сперва она ощутила жар на губах, а затем ее медленно охватил ужас. В голове отчетливо прозвучал голос.
Я навсегда с тобой, Яна.
Вчера поговорить с другом так и не получилось – Дэн был занят на работе, потом сразу уехал на очередную деловую встречу. Никита решил не тянуть и заявиться к другу ранним утром в субботу, чтобы не терять времени и не пытаться выловить вечно занятого парня по телефону.
Солнце нещадно палило с самого утра и, казалось, вовсе решило сжечь провинциальный городок в пепел. Ник шагал по переулку, репетируя предстоящую речь. В прошлой жизни парень сам бы над собой посмеялся, но сейчас на кону стояла его репутация. Завидев вдалеке дом друга, Никита замедлил шаг, стараясь выровнять дыхание и унять взбесившееся сердце. Затем решительно ускорился и уже через минуту стоял под дверью Дэна.
– Здаров, – кивнул Никита, когда дверь открылась.
– О, здорово, дружище! Забегай! – Денис отошел от двери, впуская друга в квартиру. – Ты че как? Прости, чет вчера завертелся.
– Да норм, – Ник неоднозначно повел плечами. – Слушай, у меня просьба есть.
– Слушаю, – Дэн сел на диван и облокотился о колени.
– Да чет решили с Лесей проветриться немного, на природу может куда сгонять. И я подумал… – в горле Ника пересохло, он прокашлялся, собрался с духом и продолжил, – может дашь мне прокатиться. Ну…за рулем по городу.
В комнате воцарилось неловкое молчание, и Никита пожалел, что сказал последние слова вслух, ощущая себя полным идиотом.
– Без проблем, – Дэн пожал плечами, поднялся, взял со столика ключи и протянул Нику. – Только давай сначала вдвоем попробуем, лады?
Никита неуверенно протянул руку и взял ключи. Ощущая холод металла, несколько раз провернул их в ладони. В груди моментально образовался ком из паники и страха, но и предвкушение легкости и свободы из прошлой жизни не заставили себя долго ждать. Воспоминания двух реальностей вновь накатили похлеще цунами.
– Уважаю за смелость, – Дэн улыбнулся, проходя мимо Ника в коридор. – Пойдем?
Никита кивнул, кинул ключи в карман, обулся и вышел вслед за другом, внутренне улыбаясь поддержке, но все еще боясь за реакцию своего тела на автомобиль.
Прошлые попытки заканчивались провалом. Едва Никита садился на водительское кресло и касался руля где-нибудь на асфальтированной дороге, перед глазами тут же возникали картинки с похорон матери. Бледная, осунувшаяся, она была похожа на восковую фигуру, лежащую в деревянном ящике. И хоть маленького Никиту поддерживала вся родня и каждый пытался сделать все, чтобы он пережил потерю матери как можно легче, смерть самого близкого человека не могла не оставить отпечатков.
Никита видел искореженный автомобиль, который еще пять лет простоял на стоянке прежде чем отец решился сдать его на металлолом. В их городке никто не решался купить кусок металла с налетом смерти. И эта помятая легковушка стояла перед глазами маленького Ника еще долгие годы. Он до сих пор мог описать каждую царапину, каждую вмятину на кузове. Каждую из капель крови на приборной панели.
– Уф, ну и жара, – Денис плюхнулся на разогретое до состояния огненной сковородки кожаное сиденье, когда Ник неуверенно провел рукой по рулю. – Может до речки заодно прокатимся? Охладимся. Да и на природе спокойнее.
– Давай попробуем.
Никита пожал плечами и вставил ключ в замок зажигания. Двигатель неторопливо зарокотал, как сытое животное под лучами полуденного солнца. Парень положил руки на руль, провел ладонями по оплетке, дотронулся до рычагов включения поворотников. Все казалось таким знакомым и в то же время слишком чужим. Ник хорошо знал, как управлять машиной. Он мог на автомате одновременно нажимать педали, следить за дорогой, включать кондиционер и настраивать музыку. Но в то же время внутри него нарастала огромная волна паники, когда он оказывался внутри автомобиля.