Меня зовут Женя. Я популярная писательница. Я лесбиянка. И я этого не стесняюсь. Я хочу поделиться с вами историей своей жизни, как всё начиналось. Постараюсь сильно не затягивать, чтобы вас не утомить.
Сразу предупреждаю, что все имена я придумала, чтобы не раскрывать личности, так сказать. Думаю, если эту книгу будут читать мои дорогие подруги, они меня поймут и согласятся со мной.
Итак, жила я в маленьком селе. В месте, где даже школы не было. Нас возили в соседний населённый пункт на школьном автобусе. Помню, мне так нравилось учиться, просто до ужаса. По крайней мере, в первом классе хотелось бежать вперёд программы и поглощать знания тоннами. Я по жизни любознательный человек, вот и в детстве такой была. Мы здесь не будем сильно углубляться в школьные годы. Просто расскажу вам, как я познакомилась со своей первой девушкой.
Мы были маленькие. Естественно, тогда мы даже не знали толком, кто такие все эти геи и лесбиянки. А если даже и знали, то, как большинство людей, реагировали на это с пренебрежением. Знаете, так кривили лицо, как будто нас вот-вот стошнит. Стоило только представить, как целуются два мальчика или две девочки. Дружить, там держаться за ручку, это ещё ладно… Но целоваться! Да какой там! Были дети, которые корчили кислую гримасу, когда видели, как целуются взрослые. И только не говорите, что у вас было не так!
Вот прошла наша первая линейка. Все такие с бантами, нарядные. Девочки в блузах, колготках и юбках, мальчики в брюках и красивых белоснежных рубашках.
Нас отвели в класс, учительница назвала себя и что-то рассказала про правила в школе и про первые уроки. Помню, у нас уже в первом классе были дневники, и нам ставили уже тогда оценки. Никаких там символов вроде сердечек, звёздочек и прочей чуши. Поскольку в классе было девочек и мальчиков поровну, учительница сразу сказала, чтобы мы поделились на пары.
Я заметила Лику сразу, ещё на линейке. Мои маленькие девчачьи глазки уже тогда зажглись ярким огоньком. Тогда я ещё ничего особо не понимала, а только знала, мне надо было во что бы то ни стало подружиться с ней.
У Лики были белокурые волосы, заплетённые в два высоких хвоста, на которых красовались восхитительные банты. Не знаю, почему, но мне уже тогда казалось, что это самая красивая девочка в нашем классе. Её белый цвет лица идеально сочетался с цветом волос. Осанку она уже тогда держала прямо, как будто её готовили сидеть на стуле за партой с младенчества. И, как мне казалось, идеально поднимала руку к ответу. Это была наша отличница. Ох, я умею выбирать…
Я была из бедной семьи. Из родителей у меня была мама и бабушка. Если что мне перепадало на карманные расходы, то это были жалкие монеты. Но даже их я старалась полностью не тратить. Знаете, мы жили в такое время, когда всякие сникерсы с марсами были непокорной роскошью для ребёнка. Я уж молчу о киндер-сюрпризах и сундучках с милки уэйем. У меня платье-то было одно для школы и одни колготки. И мама сильно разозлилась, когда я их порвала.
Что же касается Лики, то она была для меня эдакой неприступной крепостью. Что я только ни делала, чтобы завладеть её вниманием. Я и эти самые сникерсы покупала и приносила ей, а сама даже не знала, какие они на вкус. Пыталась с ней заговорить о всякой ерунде на переменах. Лика, кроме того, что она записалась в ряды отличниц с самого первого класса, ещё и стала старостой. Не удивительно, что за неё проголосовал почти весь класс.
В общем, она делала вид, что меня не замечает или что занята. Или, что меня раздражало больше всего, иногда говорила как будто сквозь меня.
Позже я поняла, что она не стоит моих усилий. Забила и начала заниматься обычными делами. А именно, учиться…
Чтобы вы понимали, в школе все меня считали ботаном. А над ботанами все любили издеваться. Я серьёзно! Надо мной шутили даже девочки. И воспринимать их злые шуточки с годами становилось всё сложнее и сложнее. Особенно в старших классах.
А что делали мальчики… Был у меня один самый большой недруг в классе. Паша Смирнов. Его прозвали Гусём за громкий гогочущий смех. Типичный забияка. Он сидел прям за мной, и поэтому доступ ко мне у него был постоянно.
Я его больше всех ненавидела. Этот худой, длинный мальчишка с пальцами-крюками был главным подстрекателем в классе. Это он подначивал всех остальных мальчиков, чтобы те тоже меня обижали. То он просто дразнился, то дёргал за волосы, а то тыкал линейкой.
Однажды он нарочно решил сыграть в сифу на перемене. Достал где-то пыльный и вонючий мужской носок, скрутил его в жгут и начал кидаться. Парни ловили и кидали вобратку Паше. Тот выбрал момент, когда я отвлеклась и не просто швырнул в меня этим носком, а буквально размазал его по моей спине, как если бы в руках у него было говно, а не носок.
В этот раз пацаны начала указывать в меня пальцами и кричать «Фу! Женя – сифа! Женя – сифа!».
Злость и отчаяние завладели мной. Я схватила упавший на пол тот самый носок, потом повернулась к Паше и попыталась со всей дури ударить в него этой штукой. Но это, казалось, его ещё больше смешило. Каждый раз, когда ему удавалось довести меня до слёз, он дико гоготал:
– Га-га-га! Женька опять расплакалась! – дразнил он.
И все в классе заражались хохотом, как будто этот самый Гусь давал им команду «Ржать!».
Он был тем самым мальчиком, который заставлял меня к ним так брезгливо относиться.
Иногда я еле сдерживала слёзы, чтобы не расплакаться в школьном автобусе. Все свои обиды я приносила домой. Удар на себя принимала подушка.
Мама долгое время была не в курсе, что её дочку в школе гнобят и обижают. Но она была не виновата. Ведь учителя на родительских собраниях говорили лишь об отметках подопечных, да сколько ещё нужно денег на эти пресловутые шторы. А я сама всё время отвечала маме, что всё у меня в порядке.
Она ни разу не увидела как я плачу, потому что домой возвращалась тогда, когда я была в школе, а уходила уже вечером, когда я тихо сидела в углу и делала уроки, ну или делала вид, что делала.
К тому моменту у меня уже появилась подружка, с которой я всем делилась. И лишь она меня всё время подбадривала. Это она научила меня краситься и (как бы смешно это сейчас ни казалось) правильно носить лифчики. Мы с ней были не разлей вода. Училась она в параллельном классе, а жила за стенкой от нас. Так случилось, что мы вместе ездили с ней на школьном автобусе, где сидели вместе.
Единственное, чего не знала Ника (так её звали), это что мне не нравятся мальчики. Нет, что они дебилы и недоумки, это она понимала. Вернее сказать, понимала, что я их такими считаю. Да и она сама прекрасно знала тех пацанов, что меня постоянно цепляли.
С Никой я научилась от них абстрагироваться, а их глупое поведение мы спихивали на типичный для подростков спермотоксикоз. Мы даже смеялись, когда Ника меня в очередной раз успокаивала и произносила это смешное для нас слово.
Если бы не Ника, я бы в школе пропала. Она мне помогла спокойно пережить пребывание в старших классах. Но одно событие однажды всё-таки смогло меня сильно вывести из колеи. И только благодаря ему я поняла, что всё-таки мне нравятся девочки.
Случилось это то ли весной, то ли в начале осени в десятом классе. Я уже точно не помню. Между сменами приходилось стоять на улице, потому что охрана внутрь не пускала, пока не прозвенит звонок с шестого урока первой смены. У каждого класса всегда был свой такой уголок, где мы все вместе тусили и ждали, когда прозвенит долгожданный звонок. У кого-то, может, было иначе, но у нас так. Девочки, как и парни, дружили с ребятами из параллельных классов. И в тот день толпа подружек из «Г» и «В» подошли к нашей компашке. Девчонки, казалось, нашли новый способ, чтобы надо мной поиздеваться, поэтому так ехидно хихикали, когда шли.
– Женька, ты такая хмурая всё время! – заявила одна из них. – Мы тут тебе подружку нашли. Она говорит, что давно по тебе сохнет. Честное слово! Она просто лесбиянка, ей девочки нравятся.
Остальные начали подтрунивать и поддакивать. «Да-да… Чес слово, лесбиянка!».
Я ответила грубо, помню. Что-то типа «Да мне срать!» и решила свалить от этих неадекватых тупых куриц (как я их про себя называла). Но они не отставали… Если честно, девочка та, действительно, была ничего. Я знала, что в неё полшколы влюблено. Я сильно сомневалась, что она-то может быть лесбиянкой. И тем более, что она хочет дружить (или встречаться) со мной, с эдаким ботаником-замухрышкой, которая в принципе ни с кем дружить не собирается. Ну кроме Ники. Ника была самым редким исключением. И вот она, сильно, как мне казалось, переигрывала, когда начала наседать:
– Ну Женечка! Ты мне очень нравишься, клянусь! Не обращай внимания на этих дур! Они ржут, потому что для них это всё шутки. Но я не шучу, я бы очень хотела, чтобы ты была моей девушкой.
Она даже пыталась мне сыпать комплименты и взять за руку. Но я-то знала, что она хочет просто поиздеваться надо мной, чтобы все остальные поржали над местным клоуном. И вот, когда я мысленно проклинала этот день и считала секунды до заветного звонка, за спинами этих куриц раздался звонкий и до боли знакомый голос.
– Да отстаньте от неё, идиотки! Чего вы к ней пристали?
Круг девочек разомкнулся, и я увидела образ моей белокурой спасительницы.
– Лика? Тебе-то какое дело до неё? – поинтересовалась одна из одноклассниц, что была явно зачинщицей этого представления.
– Да как вам не стыдно! Знаете, что она вам ничего не сделает, и пристаёте. Тоже мне, нашли козла отпущения. Идите к кому другому приставайте со своими тупыми шутками!
– А ты чего, заступница что ли? Ха! Смотри, Жека, у тебя заступница нашлась! – сказала самая жирная и противная в нашем классе.
Тут зазвенел спасительный звонок, и со ступенек полетела первая смена. Они, буквально, сбегали из школы, готовые сбить всех на своём пути. Малолетки, старшеклассники. Все они сбились в одну большую кучу улепётывающих школьников. Казалось, что это волна ополоумевших сейчас собьёт меня с ног и тут же растопчет. А мне было всё равно на тот момент. Пусть топчут, пусть убьют и уничтожат в этой массе. Меня так всё достало, что на тот момент я хотела только одного – раствориться где-то среди этого потока.
Спустя ещё миг всё рассеялось. Я уже не понимала, куда подевались все девочки, которые минуту назад готовы были меня морально добить и уничтожить. Гул голосов бегущих школьников смешался со звоном дребезжащего старого звонка. Он звенел в ушах всё громче и громче, как будто пытался взорвать барабанные перепонки. Потом вдруг в одно мгновение вместе с толпой исчез и этот звон в ушах, и гул. Всё начало успокаиваться, пока наконец не остановилось и совсем не замерло.
– Ну всё, они к тебе больше не будут приставать, обещаю.
Хлопок по спине и ободряющий спокойный женский голос привёл меня в чувство. Я очнулась от оцепенения. Некто схватил меня за руку своей мягкой, тёплой ладонью и потащил в школу. Ещё какое-то время мне понадобилось, чтобы понять, что за руку меня ведёт Лика.
– Да что с тобой? Уже всё нормально, пошли в школу, скоро уроки начнутся.
Мы остановились около охранников, что проверяли наличие сменки.
– Сменку предъявите!
Эта фраза донеслась до меня откуда-то сзади, как будто из другого измерения. Лика уже прошла вперёд и ждала меня в фойе школы. Именно охранник помог мне окончательно вернуться на землю.
– Да, вот.
Я развернула сумку и показала пару чистых чёрных туфелек без каблука.
– Хорошо, проходите в класс.
Старенький охранник повернулся чуть боком, развернул своё плечо от дверного проёма, чтобы я могла пройти. Потом таким же движением, как будто он был самой дверью встал назад.
Когда я поравнялась с Ликой, она снова протянула мне руку. Я протянула ей свою в ответ, хотя ещё до конца не понимала, почему она вдруг проявляет ко мне такой дружественный знак. Отказываться, благо, не позволяло воспитание. Вроде как уважение ко мне человек проявил. По крайней мере, она вела себя доброжелательно и внушала доверие.
– Слушай, я, конечно, знаю, что ты какая-то странная. Но сейчас, ты как будто зависла что ли? Пойдём. Эли сегодня нет. Ты не против, если я с тобой посижу?
Помню, что кивнула ей явно как-то двусмысленно. Потом сказала, чтобы она не обращала внимания. Как-то отшутилась ей по поводу зависания, а она даже оценила мою шутку и засмеялась.
– Хи-хи, шутишь – уже хорошо.
С этих самых пор мы начали с ней дружить…
На какое-то время я даже совсем забыла про Нику. Та на меня даже обижаться начала, поэтому приходилось иногда всё-таки уделять ей время.
Представьте себе моё состояние, когда я осознала, что со мной дружит та самая девочка, расположение которой я пыталась добиться ещё в первом классе! Это для меня было откровенным чудом. Я стала Мисс «Неможетбыть».
То есть про себя только и удивлялась: «Не может быть! Лика со мной дружит!», «Не может быть! Она меня позвала к себе в гости!»… Ну или «Не может быть! Она меня держит за руку!».
В десятом классе даже у меня появился свой первый сотовый телефон. А поэтому я всегда могла позвонить маме и сказать, если вдруг опоздала на школьный автобус или наоборот, если уроки у нас какие-то отменили.
Благо, у родителей Лики была машина. Моя новая подруга всегда могла просто их попросить, чтобы они меня довезли домой, если я вдруг слишком уж засижусь, пока мы вместе будем делать уроки.
Конечно, я не ходила к ней в гости каждый день… Во-первых, мне было неловко и неудобно. Не привыкла я надоедать людям, да ещё быть обузой для родителей Лики. Во-вторых, как-то не хотелось по темноте домой возвращаться. Хотя сама Лика уверяла, что мы уже слишком взрослые, чтобы бояться темноты, а ей я совсем не надоедаю.
И всё-таки, иногда, если у меня было время, я просто провожала её домой. Жила она всего лишь в паре кварталов от нашей школы.
– Лика, вот ответь мне на один вопрос. Почему ты решила со мной дружить? Вот так вдруг?
Лика повернулась ко мне, мы остановились она сжала обе мои ладони так, что они даже начали потеть. Мне очень этого не хотелось, но холодный пот скапливался на линиях судьбы, ума и жизни без моего на то согласия. Лика посмотрела мне прямо в глаза и улыбнулась. Потом отпустила мои руки, отвернулась и пошла дальше, как будто этого всего только что не было.
– Не знаю! Я давно, заметила, что ты какая-то… Не такая как они, понимаешь…
Я догнала её и выровняла шаг:
– Не понимаю. Кто они? И не такая, это какая?
– Нуууу… Есть что-то в тебе эдакое. Что притягивает. Я не могу тебе объяснить.
– Хаааа! Притягивает? Во, насмешила! По-моему, я всех в классе отталкиваю.
– Это потому что они, как тебе сказать. Недалёкие что ли. А девчонки… Я вообще от них такого не ожидала. Ладно Юлька… Ну Настя… Ну та же Саша… Но Оксана? – последняя как раз была той, кто притворялась лесбиянкой. – Я от неё такого не ожидала! Да ровно как и от Вали. Ты знаешь, а ведь с Валей мы когда-то были хорошими подругами…
– Ты всё вспоминаешь тот случай, да?
– Отчасти… Но дело тут не только в том случае. Не думай, что я с тобой дружу из жалости. Вовсе нет. Тебе просто не хватает, – она пощёлкала пальцем, – самоуверенности что ли? А так ты неплохая девчонка. Добрая, отзывчивая, мягкая. Таких сейчас мало, очень мало. Но даже не это самое главное, что меня в тебе зацепило.
Я не помню, о чём мы потом говорили. Наверное, о всякой ерунде. Внезапно мы оказались у калитки её дома.
– А помнишь, как я тебя в первом классе пыталась сникерсом подкупить? – внезапно вспомнила я.
Лика засмеялась:
– Да-да! Забавно. Но я тогда, действительно, была больше озабочена хорошими оценками, задачами класса и своей репутацией что ли. Поэтому мне важнее было общаться с девочками, которые казались мне… Эммм… Как бы это сказать?
– Элита класса. Типа лучшие девочки дружат только с самыми красивыми и умными. Я в качестве серой мыши там никак не вписалась бы.
– Хах! Точно подобрала. А ещё там были девочки, с которыми я дружила чуть ли не с садика. Понимаешь?
– Угу. У меня тоже такая подруга есть, ты её знаешь. Никой зовут. Она, кстати, по-моему очень к тебе ревнует. – я сделала хитрый прищур.
Этой фразой я рассмешила Лику так, что она аж закрыла лицо. Но я тогда даже не знала, что она ещё таким образом попыталась от меня скрыть свой стыд. Поскольку оттенок красного сложно не заметить на бледной коже, она даже на какое-то время отвернулась, делая вид, что у неё истерика. Вернее, у неё и был припадок смеха, но вскоре она успокоилась и ко мне повернулась.
– Передай, что ей не за чем волноваться. Ладно! Так и быть! Отпущу тебя к ней. Передавай ей от меня привет. А если ты тут ещё немного задержишься, то твой школьный автобус уедет без тебя.
Мы прощались с ней по-девичьи, целуя друг друга в щёчку. Когда я отошла от её дома, я опять на мгновение превратилась в мисс «Неможетбыть» и окунулась в воспоминания из детства.
Ненавижу урок физкультуры! В старших классах девочки старались как можно чаще от него отлынивать. Ну там сказали учительнице, что у них месячные, и бац – у тебя освобождение.
Физкультура вымораживала меня до коликов. Мальчики, играя в баскетбол норовили зарядить тяжеленным мячом по физиономии. А если ты не играешь, то рискуешь получить за урок «два». Но самое обидное, что и «пять» тебе никто не поставит, если ты прям хорошо играть стараешься.
На этом уроке случилось так, что учитель попросил нас поделиться на две команды. Чтобы не было обидно, в каждой должно было примерно одинаково мальчиков и девочек.
Обычно меня не выбирали. Я доставалась команде, которая не успела взять себе кого-то в конце жеребьёвки. Сначала в команду выбирали более удачливых учеников. Но в этот раз всё пошло не так, как я думала.
Парни одной из команд что-то зашушукались и начали посмеиваться. Я не сразу поняла, над чем или над кем именно, пока тот самый Паша в переговорах не ткнул в меня пальцем, потом громко гоготнул. Другой парень был капитаном этой команды. Он тоже противно как-то прыснул, потом кивнул Гусю и позвал меня:
– Ларина, идёшь к нам.
Всё это время я только и делала, что молилась про себя «только не к ним», «только не к ним». Но они как будто читали мои мысли, поэтому решили поиздеваться. Я стиснула свои маленькие, щупленькие кулачки. На уроке нельзя было высказываться. Мальчики продолжали перешёптываться и тихо посмеиваться.
«Долбоёбов куски! – ругнулась я про себя. – Только попробуйте мне что-то плохое сделать!». Я покраснела от злости и тихонько поплелась в их сторону, но близко подходить не стала к этой парочке.
Капитаном был тот, с кем Паша хорошо дружил. Этот хоть был умнее его и не таким забиякой, однако тоже любил постебаться надо мной. Было такое чувство, что Костя просто хотел выглядеть рядом с Пашей крутым. Но зачем? Мне было не понятно. Без него он был вполне адекватным. Даже порой вежливым. А вот рядом с Пашей резко превращался в какого-то больного неадеквата, как по мне.
По стечению обстоятельств в нашу команду взяли Лику. Этот выбор был вполне оправдан. В кого был Костя, действительно, влюблён, так это в неё. Он даже постоянно пытался к ней клеиться, дарил подарки, приносил цветы. Но Лика всё время его отшивала, при чём всегда как-то колко и резко. Но его это как будто не смущало, а, наоборот, раззадоривало что ли.
А однажды на день святого Валентина принёс огромную коробку Рафаэлло. Он позволил себе дерзость и поцеловал её в щёчку, когда дарил ту самую коробку. А Лика залепила ему хлёсткую пощёчину. Но не это насмешило тогда весь класс, а то, что она крикнула ему:
– Карасёв! Что ты себе позволяешь?! Только попробуй ещё хоть пальцем ко мне прикоснуться, я тебе этот самый палец в очко запихну! Понял?!
Костя покраснел и даже выбежал из класса. Я, признаться, раньше не слышала, чтобы Лика так выражалась. Этого от неё никто не ожидал. Видимо, он её уж сильно достал со своими ухаживаниями.
А мы вернёмся к физкультуре. Я не знаю, на что надеялся Костя, но он позвал Лику к нам в команду и сделал тем самым большое мне одолжение, о котором я тогда даже не подразумевала.
Игра началась как обычно. Как обычно, мне никто не давал мяч, когда я стояла открытой. Хотя я и кричала «Давай сюда!». Меня как будто нарочно не слушали, притворялись, что в команде меня нет. Я даже начала думать, что, на самом деле, Паша вовсе не надо мной посмеялся, когда меня выбирали. А просто над кем-то ещё. Над кем-то позади меня.
Я даже немного расслабилась. Зная, что все как обычно не будут на меня обращать внимания в игре, я просто молча уступала дорогу ведущим мяч. А когда его разыгрывали, то уходила подальше. Да, я всегда была в игре в баскетбол пустышкой. Как будто случайного фаната вытащили на поле, чтобы тот молча бегал по залу, просто наблюдая за игрой. На что надеется такой фанат? Неужто на то, что ему кто-то из баскетболистов доверит мяч? Зачем? Чтобы тот растерялся и зафейлил даже попытку его провести?
Я настолько привыкла к такой роли, что сегодня даже не пыталась стараться. Так и бегала туда-сюда за командами, как собачка. Даже перестала замечать, кто ведёт, какой счёт. Я просто ждала, когда прозвенит звонок, а игра снова закончится. Без моего участия.
Сильный удар мячом в лицо выбил меня из задумчивости. В последнюю секунду я всё же успела его заметить, подставить ладонь и повернуться боком, чтобы хоть немного смягчить удар. Поэтому мяч чесанул краем меня по щеке, оставив на ней горячий, красный след. Мяч кинул мне Паша. Оглушительный свист учителя прогремел прям где-то рядом с моим ухом. Мяч улетел в аут.
– Ларина! Ну ты и неряха! Ты что, уже мяч поймать не можешь? – язвительно прокричал в мою сторону Пашка.
Он громко загоготал, как и положено Гусю. Остальные ребята подхватили его смех. Не смеялась в этой толпе только Лика. Она, как и все остальные, видела, что Пашка это сделал нарочно. Он хотел именно зарядить мне в лицо. Он не собирался мне пасовать, нет. Лике, как и мне, было не смешно.
На мгновение наши взгляды пересеклись. Мне казалось, что в её голубо-зелёных глазах я читала то же самое презрение к мальчикам из нашего класса, какое испытывала я. Мне казалось, что в этот момент я смотрю в своё собственное отражение. Потому что Лика одновременно со мной начала сжимать и разжимать свои маленькие кулачки.
– Но ты же сделал это нарочно! – завопила я.
– Ларина, ты чё? Я тебе крикнул перед пасом «Лови!» Или ты ещё и глухая? Га-га-га! Ларина у нас не только слепая, но ещё и глухая. Га-га-га!
– Смирнов! Прекрати паясничать! – раздался грозный голос учительницы. – Ещё раз так сделаешь, посажу на скамейку запасных и поставлю «два» за урок!
Да, учительница тоже видела, что Пашка это сделал нарочно и знала, что он ничего не кричал мне.
– Но Инна Ивановна! – хотел было возмутиться Пашка.
– Товарищей по команде надо уважать. – сказала учительница.
Она подозвала одного из человек с противоположной команды, чтобы передать ему мяч. Игру продолжили.
Лика у нас славилась точными попаданиями издалека. Она мастерски закидывала трёхочковые. Это знали все из нашего класса, поэтому часто ей доверяли мяч. Я тоже точно кидала, но с близкой дистанции. Моим минусом было лишь то, что для хорошего броска, мне приходилось долго прицеливаться. А в баскетболе сложно удержать долго мяч в руках, его могут просто выбить из рук. Но всё же штрафные я кидала 10 из 10. Лика это знала, и она впервые за долгое время дала мне возможность поиграть.
– Женя, лови! – крикнула внезапно она мне, когда я как раз стояла у зоны штрафных бросков.
Признаюсь, я на секунду растерялась, но мяч всё-таки поймала. Перед тем, как я сообразила, что надо развернуться и кинуть мяч в корзину, я успела заметить одобрительный кивок Лики. Он был очень короткий, но одобрительный.
Мяч залетел точно по центру кольца и провалился в корзину. Он отскочил несколько раз от земли, пока его не поймали другие игроки. Моего ликования не было предела. Вы видели, как в кино в режиме слоумо показывают игроков, которые также триумфально забивают гол? Всё вокруг для меня тоже в этот момент стало происходить в режиме слоумо. Я почувствовала, что наконец-то хоть кто-то в этом классе ценит меня по достоинству. Кто-то знает мои сильные стороны и этот кто-то только что шагнул ко мне на встречу и дал проявить себя.
Вы бы видели выражение лиц Гуся и Кости. Они даже переглянулись, когда Лика кинула мне мяч, а я забила двухочковый. Такого они точно не ожидали. Точно не от Лики.
Дальше всё пошло как по сговору. Как только Лика ловила мяч, она старалась первым делом передать его мне. Я же закидывала его в корзину. Мы, только мы вдвоём сплотились как настоящая команда. Стоило нам разыграться, как прозвенел звонок.
– Все молодцы. Ларина и Белова сегодня получают «пять». Остальные «четыре», Смирнов – «три». – подвела итог Инна Ивановна.
– Инна Ивановна! Почему три-то?! – возмутился Пашка.
– За неспортивное поведение. – пояснила учительница. – Скажи спасибо, что не «два».
Тут засмеялись мы с Ликой.
– Понял, Гусь! Ты неспортивно себя вёл. – прокомментировала я.
– Дай «пять», подруга! – сказала мне Лика и подставила ладонь.
Подруга? Да, мы с Ликой, однозначно, были подругами. Теперь я это точно понимала. Я ударила ладошкой в ответ, и мы повернулись в сторону раздевалки. Но тут зажужжали другие. Мол, а чё это только двоим поставили «пять». А чем другие хуже?
– Сегодня Белова и Ларина показали, что такое командная работа в игре. – пояснила учительница. – Берите с них пример. Девочки, а вы в следующий раз пасуйте ещё кому-то, а не только друг дружке, хорошо? – последнее предложение она сказала уже не так громко, только чтобы мы вдвоём услышали.
– Хорошо, Инна Ивановна. – ответили мы хором.
Я немножко замялась, а потом добавила:
– Инна Ивановна, но Вы же понимаете, что Лика мне кидала мячи, потому что другие…
– Я не слепая, Ларина. – прервала меня учительница. – Идите. А то не успеете переодеться.
Да, нас ждала раздевалка. То самое место, где хочется поскорее переодеться. А ещё, желательно, чтобы после физры вообще уроков больше не было. Это вам не американская школа, где можно было после физкультуры сходить и принять душ. Нет! У нас была самая обычная сельская школа, где, скажите спасибо, что раздевалка хотя бы на крючок закрывалась. Который, кстати, мальчики периодически выдёргивали, чтобы забежать к полуголым девочкам.
В этот раз они как обычно пытались ломать дверь, а девочки безнадёжно защищались, отсвечивая в щель в своими лифчиками.
Лика стояла с краю и спокойно переодевалась, не обращая внимания на суету. Я просто сидела и ждала, когда ребята утихомирятся. Потому что часто это заканчивалось тем, что прибегал физрук и отвешивал мальчикам люлей.
– Пффф! Вот уж глупая затея – ломиться в дверь. – фыркнула Лика. – Ну что они там не видели?
Она уже почти переоделась и натягивала кофту с длинным рукавом.
– Не знаю, меня лично напрягает тот факт, что они могут меня голой заметить. – ответила я, продолжая сидеть на лавке.
– Может, вы бы помогли лучше? Они сейчас выломают эту дверь! – крикнула нам Валя.
Толпа девочек продолжала оказывать мальчикам сопротивление.
– А что мне помогать? Я уже переоделась.
Похоже физрук всё-таки появился, потому что мальчики отстали и убежали прочь. Я до сих пор не понимаю, какой им кайф доставляло ломание дверей.
– Конечно, тебе-то чего терять. – Завопила не с того ни с сего Валя. – Ты-то на все сиськи уже нагляделась!
– Валь, ты чего? – подскочила я. – Ну ведь действительно, нет смысла держать эту дверь. Они что хотели, то уже давно увидели.
– Конечно, поддакивай ей, своей подруге-лесбухе! Кроме неё, тебя никто не защитит. Тоже мне, защитница нашлась. Кстати, вы уже сосались? Сосались, сто пудов! А может, и не только сосались!
– А тебя это вообще не касается! – взревела Лика.
Мне казалось, что Лика в этот момент выросла в огромного грозного великана. По крайней мере, она так громко рыкнула, что я сама испугалась.
Я наспех переодела штаны и майку и подбежала к девчонкам, чтобы их разнять.
– Девочки, брейк! Валя, ты что за ересь мелешь?! Лика не лесбуха!
Валю пытались остановить другие девочки, но уже было слишком поздно. Похоже во всей этой истории несведущей была только я.
– А ты что, не в курсе? Значит, она с тобой только из жалости, расслабься! Ты думаешь, почему с Ликой никто в классе уже давно не общается. Это потому что она лесбуха. С девочками сосётся. – потом Валя повернулась в сторону Лики. – Фу, бля! А я тебя ещё подругой считала.
С этими словами Валя отступила и пошла в свой угол, чтобы тоже переодеться до конца. Если бы вы видели в этот момент лицо бедной Лики.
Я не верила в её слова. Как Лика могла быть лесбиянкой? Нет, это не мыслимо! К ней же Костя подкатывал. Если все, абсолютно все в классе об этом знали, как утверждает Валя, то они бы давно её загнобили. При чём не меньше меня. Нет, я бы стала козлом отпущения номер два. Да и не может быть такого, чтобы я одна этого не знала. Или может? Ведь мне никто в классе не рассказывал каких-либо секретов или тайн. Мне вообще в классе ничего не рассказывали. Но… Нет, такую новость вряд ли можно было не узнать. Об этом как минимум шушукались, а мальчики бы не сдержались бы, чтобы не поглумиться над Ликой. Значит, всё-таки под словом «все» Валя скорее всего подразумевала какой-то узкий круг. Возможно даже, круг своих подруг.
А что, если просто никто не хотел по какой-то причине глумиться над Ликой? Она была бывшей старостой этого класса, к тому же ещё и отличница. А что, если все, правда, знали об этом, но в открытую не говорили? Не хотели ей портить репутацию? А может, Валя не хотела, чтобы над ней глумились? Ведь она всё-таки была её лучшей подругой когда-то. И её слова были слишком весомыми, чтобы другие могли возразить.
Ах-да! Вы же не знаете самого главного! Как я могла забыть вам сказать?! Если среди мальчиков авторитетом у нас был Смирнов Пашка, то среди девочек – Валя Петрова. Нет, она не была старостой нашего класса. Она была именно авторитетом. Поэтому с Валей старались не спорить. Тогда было понятно, почему все могли знать о страшном секрете Лики, но при этом никто об этом не говорил. Валя не разрешала.
Но что её заставило сказать эту правду сейчас? Ревность? Злость? Обида, что нам поставили «пять» за урок, только потому что Лика начала играть в баскетбол с первым лохом в классе? Потому что она сломала систему? Или потому что Лика назвала меня при всех своей подругой? А может быть всё сразу? Однако, сам факт того, что Валя назвала при всех Лику лесбиянкой, звучал очень обидно.
Представляете, каково это, выслушивать, когда тебя обвиняют в гомосексуализме, да ещё при всех. Тут уже не важно, насколько это правда. Важен сам факт унижения. Вы знаете, в России даже сейчас народ нетерпимый встречается. Я молчу про нулевые. Тогда лесбиянками себя могли назвать только группа «Тату» или «Ночные снайперы». И то, они это делали ради пиара. Назваться геем или лесбиянкой для обычного школьника или школьницы было равно преступлению.
Это как выслушивать оскорбления вроде «Ты наркоман!» или «Ты алкоголик!». При этом далеко не факт, что ты что-то из этого вообще употребляешь.
В тот день я впервые увидела, как Лика плачет. А ещё я впервые прогуляла урок. А что я ещё могла сделать ради подруги?
А эти твари ещё умудрились наши вещи в сумках испортить, пока нас не было. И ещё этот Костя, козёл! Его я ненавидела даже больше, чем Пашку тогда. Когда мы вдвоём зашли в класс, где все над нами хихикали и тыкали в нас пальцем, а потом когда ещё мы подошли каждый к своим вещам, чтобы разобрать тот хаос, что они нам устроили, Костя как ни в чём ни бывало подбежал к Лике с такой ухмылочкой на лице и сказал слишком наигранно:
– Ах, Ликочка, что ж ты со мной делаешь? Я же в тебя был такой влюблённый!
Он позволил себе двумя руками облокотиться на её парту, и совершил тем самым тотальную ошибку. Через секунду все услышали глухой звук удара, после которого Костя скрутился в узел и заверещал, как покалеченный щенок. Теперь он стал шутом, над которым все засмеялись. Даже я не смогла сдержать ухмылку. Лика зарядила ему кулаком прям по яйцам. После чего, как будто не обращая на всё внимание, молча собрала свои вещи и вышла за дверь.
– Во суки! Не, ну твари конченные! – возмущалась я в полный голос. – Не, ну что мы им такого сделали, ну честно?!
Я всё ещё отказывалась верить, что Лику обвинили справедливо. Я думала, Валя это сделала из-за злости, что Лика больше с ней не дружит. Более того, она это сделала ещё потому, что Лика объявила меня своей подругой.
Мы шли с Ликой по улице к ней домой. Я написала маме смску, что буду у своей подруги уроки делать. Не бросать же мне её одну в таком состоянии. Она почти всю дорогу плакала и не могла ни слова сказать. Потом сама успокоилась понемногу и просто послала всех к чёрту. Странно, но на их проделки с вещами никак не отреагировала, молча всё собрала и пошла, как будто так и было. Возмущалась одна я.
– Оставь их! Им не понять… – наконец-то молвила Лика.
– Не, ну я не понимаю! Вот какая им, нахрен, разница?! Ну даже если ты лесбиянка! Кого это ебёт?! Ой, прости. Я обычно, не матерюсь, но тут меня прям кроет!
Я взяла Лику за запястье и повернула её так, что она оказалась ко мне лицом.
– Лика, я клянусь тебе! Я этого так не оставлю! С меня хватит! Я! Я! Я напишу заявление директору в конце концов! Пусть с ними разбирается. Ну так нельзя!
Не знаю, наверное, Лику рассмешила моя настырность или ещё что. Но по крайней мере я наконец-то заставила её улыбнуться.
– Не надо их трогать, оставь. Они того не стоят.
– Ну, ладно, не пойду к директору. Но я тебе клянусь, я Вальке приду и в следующий раз все волосы выдеру, но заставлю перед тобой извиниться.
– Остынь, пожалуйста! Вале передо мной как раз не за что извиняться.
– Как это не за что?! Но она же тебя как минимум оскорбила!
– Она сказала правду. Ну да, правда эта звучала обидно, но это была правда.
Сказать, что я офигела, не сказать ничего.
– Ща, подожди! Ща-ща, я просто тугодум. Мне надо, чтобы до меня дошло… Ты что? Ты хочешь сказать, что ты…?
– Да. Да! ДА! Я лесбиянка! И я тебя прекрасно пойму, если ты перестанешь со мной дружить.
– Лика, подожди. Кто сказал, что я перестану с тобой дружить? Если ты заметила, то пару минут назад я заявила, что мне лично всё равно. Понимаешь? Мне без разницы, ты мальчик, девочка, гей, лесбиянка. Да хоть трансвестит переодетый! Мне важно, какой человек в душе, а не снаружи. Я с тобой не перестану дружить, какой бы ты ни была бы веры, национальности и даже сексуальной ориентации. Мне срать! Ты для меня в первую очередь подруга. И ради тебя я готова на всё. Надо будет, я им всем бошки поотрываю.
– Бошек отрывать не надо. Тебя, правда, не смущает то, что я…
– Я же говорю, нет. Погоди! А ты случаем не считаешь меня своей девушкой или что-то вроде того?
Похоже, эта фраза завела её в ступор. Её глаза, которые опустились вниз, сказали обо всём.
– Ладно, прости. Я не хотела тебя смущать. Можешь не отвечать… А знаешь, мне даже отчасти приятно от такой мысли. Все же в этой жизни рано или поздно влюбляются. Ну так, какая разница, кто в кого.
Мы пошли к ней домой. Лика совсем повеселела и даже начала шутить. Она лишь сказала, что она не стала своим родителям об этом говорить. Всё-таки, дочка хоть больше и не была старостой класса, но продолжала слыть круглой отличницей.
Лика была настоящей гордостью своих родителей. Да и они были людьми хорошо воспитанными, но самое главное – старой закалки. Им точно не стоило знать, что их дочь тащится по девочкам, и именно поэтому она дружит со мной. Но Лика тщательно скрывала свою «особенность» за плакатами с Five, Backstreet Boys и Джастином Тимберлейком.
Это потом она мне призналась, что пускает слюни по фигуре Шакиры, попке Джей Ло и грудям Анджелины Джоли. А я ей сказала, что, по правде, тащусь сама от этого всего, но не в таком же контексте, как она.
– Наталья Орейро ещё! – произнесли мы в унисон и засмеялись.
Орейро нас обеих зачаровывала своим волшебным голосом. Тогда она покоряла всех девочек, пожалуй. Только из-за неё весь юный женский пол, наверное, и смотрел «Дикого ангела».1
С тех пор, как Лика призналась мне, что она лесбиянка, она открылась по-новому. Я сразу заметила, какая она нежная, чувственная. Раньше я даже не замечала, что она меня гладит по руке, а теперь обращала внимание даже на такую мелочь. И, чёрт возьми! У меня бегали мурашки по всему телу от одного прикосновения.
Но я скорее прониклась к ней, не было ощущения, что я влюбилась или что-то ещё. А вот от неё я это ощущала. Поэтому она, возможно, хотела заботиться обо мне, защищать и так далее. Хотя Ника тоже выступала в роли защитника и заботливой старшей сестры. Но всё же это было ни одно и то же.
– Слушай, а может нам просто перевестись в другой класс? – спросила как-то я её.
После того урока физкультуры все продолжали над нами подтрунивать. Хотя в большей степени всё же надо мной. Лику особо не трогали. Видимо, Валя всё же проявляла к ней какое-то милосердие. Не знаю, может, мне так казалось.
– А что это решит? «Вэшки» почти все дружат с нашими, ты же знаешь. «Б» и «Д» слишком слабые, там одни двоешники. Я лично себя буду чувствовать себя среди них белой вороной.
– Есть ещё «А». Ника, кстати, там учится, и ещё пара девочек с моего села. Там вроде коллектив подружелюбней, что ли.
– «А»? Даже не знаю. Это ты с ними общаешься. А вдруг они тоже узнают, что я лесбиянка? Или уже знают? Там парочка наших ребят часто к ним ходит.
– Мне кажется, они всё же более лояльные. По крайней мере, воспитаны лучше и тактичные. Ника говорит, они друг за друга горой, и нет вот этой раздробленности на мелкие кучки, как у нас. То есть, они вроде есть, но всё равно все как бы за всех, что ли.
Лика ещё немного поколебалась. Выдвинула также теорию о том, что директор вряд ли будет делать перетасовки посреди учебного года.
– Так надо просто попробовать. Сидеть и сомневаться можно вечно. Я лично устала терпеть их нападки. Если тебе так будет спокойней, я могу выведать обстановку у Ники ещё. Что скажешь?
– Попробуй. Но я всё равно думаю, что проблему это не решит. Мне придётся опять притворяться обычной девочкой. А если они прознают, и начнут меня осмеивать, то толку, что мы поменяли класс. Да тут хоть школу меняй, ничего не выйдет. Большинство людей мыслит стереотипами.
– Согласна. Но мы ничего не узнаем, если не попробуем. А если там ребята такие же открытые, как их описывает Ника, то проблем быть не должно.
Всё разрешилось как нельзя лучше. Лика зря переживала. Директор лишь проверил наличие свободных мест в классе. Оказалось, что в «А» можно ещё добавить пять учеников, не то что два. Он даже не стал задавать вопросов, что да почему. В заявлениях мы написали, что-то вроде не устраивает обстановка в классе.
– Да, – согласился со мной директор школы, читая заявление. – «Г» всегда отличался излишним шумом и задирчивостью. А вот «А» в этом плане гораздо спокойней.
Он черканул подпись на моём заявлении и поставил печать школы. Потом тоже самое сделал, когда в кабинет вошла Лика. Нам он сказал, что в класс можно перейти прям на следующий день. Учителей он предупредит. С нас требовалось только узнать расписание класса.
Спускаясь по лестнице мы обе улыбались от счастья:
– Вот и всё, а ты боялась! Только юбочка помялась! – произнесла я шутку, у которой борода тянется до сих пор. Но она тем не менее рассмешила мою подругу.
– Ха-ха! Точно. Стой! Надо сбегать сначала за расписанием.
– Ой, я у Ники спишу. Уже некогда. Тебе потом наберу и продиктую, ок?
– Договорились.
– Прости, что не провожаю.
– Да ладно.
Мы попрощались на автобусной остановке. Просто крепко обнялись и чмокнули друг друга в щёчку.
– Завтра начнётся новая жизнь. – заключила я.
– Точно. Ладно, я пошла. Не забудь расписание сказать.
Её ладонь ускользнула из моей, а потом ускользнула сама Лика и пропала за стенами улиц. Я посмотрела на свою ладонь, что ещё сохраняла приятное тепло. Потом я провела по внутренней поверхности большим пальцем, как будто сметала остатки чего-то. Подъехал автобус, в котором уже сидела Ника. Я залетела в автобус и быстро села на наши вип-места. Так мы называли задние ряды сидений. Я поделилась с Никой хорошей новостью, она меня поздравила, и мы обнялись.
В первые же выходные я наведалась к Нике в гости и рассказала ей про необычные предпочтения Лики. Ника скорее удивилась столь редкому феномену.
– Надо же! Я бы никогда не подумала, что в сельской школе тоже бывают лесбиянки или геи, например. Ладно там, городские.
– Я думаю, в селе это скорее стараются скрывать, и я их понимаю. Видишь, как с Ликой получилось. Может, кроме Вали никто больше об этом и не знал. А она взяла и на весь свет об этом раскричала. Может, Лика ей когда-то по секрету рассказала. Знаешь, у них же дружба была.
– Мдааа… Она тоже себя ужасно повела. Но не волнуйтесь! У нас в классе ребята гораздо адекватней. Даже если они что-то там узнают, вряд ли начнут вас высмеивать. Кстати! А ты сама случаем не влюбилась в неё, а?
– Я? Не, это вряд ли. Ты же меня знаешь, Ника. Для меня только ты одна существуешь! – я приложила руку к груди, как будто клялась ей в этом.
Мы вместе захохотали, а потом она добавила:
– А если без шуток?
– Нет, Лика для меня такая же подруга как и ты. Я просто не терплю, когда себя вот так ведут, как эти скоты.
Как-то так закончился наш тот давний разговор. Я вспомнила про него именно тогда, когда мы ехали в автобусе домой. По пути Ника в двух словах поделилась описанием всего коллектива в целом. Рассказала про старосту, что она у них строгая, но в то же самое время не даст никого в обиду. Зовут её Оксана, и Ника одна из близких её подруг.
Ника заручилась, что поддержку Оксаны мы обязательно получим. А вы знаете, как в школе бывает, если ты на хорошем счету у старосты, то все остальные классы будут к вам априори относиться как минимум с уважением. Окружение старосты – это практически сливки общества внутри одного класса. Попасть с первого дня в этот вип-кружок было бы для нас с Ликой большим плюсом.
У подруг старосты обычно появляется своего рода неприкосновенность. Но это не означало, что надо было ходить, задрав нос. Ведь староста всегда может сменить свой круг общения.
На следующий день мы с Ликой уже стояли в группе с девочками из «А». Там успели со всеми перезнакомиться и узнать, где есть свободные места. Оксана быстро нас распределила и показала коллег по парте.
– Будете обе сидеть на нашем ряду. Ты Женька сядешь к вечно скучающей Вере. Её пока нет, она вечно забегает в последнюю минуту или вовсе опаздывает. Но ты её сразу узнаешь. А ты Лика сядешь со мной. Не бойся! Я не кусаюсь.
Мне немного не понравилось, как Оксана её смерила взглядом, прежде чем принять решение посадить её с собой. Но не стала вслух высказывать свою гипотезу, лишь подумала, что мне показалось.
Девочки из нашего уже бывшего «Г» класса косились в нашу сторону и перешептывались. Они недоумевали, что это мы вдруг с «Ашками» тусуемся. Я толкнула плечом Лику и взглядом показала в их сторону, потом с усмешкой добавила еле слышно:
– Гляди! Они недоумевают!
– Угу! Кажется, даже бесятся!
– Так это хорошо. У меня в голове возникла гениальная идея! Иди сюда.
Я отвела её в сторонку и рассказала про свой дерзкий план.
– Нет. Неееет! Даже не думай так делать! – отговаривала меня Лика. – Что это тебе даст?
– Я хочу их проучить напоследок. Показать, что мы их уделали. Чтобы их вообще паника накрыла.
– У-у. – закивала отрицательно Лика головой. – Ты этим ничего не добьёшься, только позлишь их.
– Я этого и хочу. Чтобы их разорвало от злости, понимаешь! И подразнить заодно. Да брось! Будет весело.
Наши размышления прервал тот самый противный звонок. По пути я продолжала убалтывать Лику, но она ломалась. И всё-таки я сделала это.
Когда мы проходили по коридору, толпа девочек и мальчиков из «Г» ещё стояла возле класса и ждала, когда первая смена сдаст им кабинет. Некоторые из ребят даже натянули на лица улыбки и с нами поздоровались. «Куски лицемерных тварей!» – думала я, когда натягивала на своё лицо ровно такую же улыбку, чтобы с ними поздороваться. Я схватила Лику за руку так крепко, как смогла, но при этом старалась не сломать ей и без того тонкие пальцы.
– Привет, девочки. – поздоровалась я с толпой вылупившихся на нас девиц.
Казалось, они хотели что-то тявкнуть в нашу сторону, но ждали, когда мы отвернёмся, чтобы атаковать внезапно.
– Ой, Лика. Что-то мы с тобой не туда пошли. Нам вообще-то на второй этаж надо. Ну, ничего поднимемся по другой лестнице.
Когда мы немного обошли толпу и прошли дальше, я обернулась и крикнула им в след:
– Прощайте, неудачники! Мы с неадекватными не общаемся.
Помню, у меня даже хватило дерзости показать фак. Мы с Ликой не стали оборачиваться, но каждая из нас спинным мозгом почувствовала провожающие, сверлящие, озлобленные взгляды. Наши уже бывшие одноклассницы так и не смогли ничего нам ответить. Пока они так пялились нам в след, я позволила себе ещё одну дерзость, которую даже с Ликой не обсуждала. Я положила руку ей на ягодицу, как бы говоря, что чихать я хотела на чьи-либо мнения. От этого даже она обалдела.
– Перестань! Ты уже переигрываешь! И вообще, ни к чему был этот спектакль.
Я быстро убрала руку и кашлянула.
– Ты права, это был перебор. Прости, я не могла этого не сделать. Мне это было необходимо. Я очень хотела посмеяться последней что ли.
– Получилось? Ты довольна результатом?
– Более чем, мне даже полегчало.
Видно было, что Лика была этим всем недовольна. Ещё бы, я потянула её за собой против её воли. Можно было обойтись без этого пафоса.
На второй лестничной площадке я пропустила её вперёд.
– Знаешь, ты права. Прости, что заставила тебя чувствовать себя неловко. Обещаю, это был первый и последний раз.
Лика махнула рукой.
– Проехали! Что сделано, то сделано.
Чтобы хоть как-то разбавить обстановку, я попыталась пошутить:
– А что, разве тебе не понравилось то, что я положила тебе руку на жопу?
– Эммм… Нет. Знаешь почему?
– Почему?
– Ты это сделала не искренне, а просто ради…
– Пафоса. – закончила я за неё. – Согласна. Но если бы я это сделала искренне, тогда бы тебе понравилось?
– Думаю, да.
Лика даже ехидно прищурилась.
– Кстати, попка у тебя что надо! – сделала я заключение, когда мы уже подходили к двери нашего нового класса.
Бледное личико Лики слегка порозовело от столь неожиданного комплимента.
– Спасибо, твоя тоже ничего.
«Попка что надо? Что? Да уж, Женька! Лучший комплимент года! – завопила во мне моё внутреннее я. – Давно это ты девочкам комплименты сыплешь?» «Ой, да ладно те! – ответила ей альтер эго. – Что такого в этих словах? Я хотела сказать Лике приятное, я сказала.»
Я как будто сама себя оправдывала. Ну что за бред! Нет, конечно, моя мама тоже бы возмутилась, если бы услышала, что я оцениваю женские попки. С другой стороны, ну это же безобидный комплимент. Так ведь? Тем более, если эта попка, действительно, красивая. Мы вот смотрим на фотомоделей в журналах, и то же оцениваем их фигурку, черты лица, длину ног. Правда, фотомодель – это не близкая подруга. Хотя с другой стороны, у фотомодели тоже есть подружки. Интересно, они восхищаются попками друг друга?
Эта вереница мыслей пронеслась у меня в голове, пока я открывала дверь в кабинет и проходила к своему месту. Моя напарница по парте оказалась совсем не скучающей, а, наоборот, очень даже весёлой и болтливой. Это она вытащила меня из задумчивости:
– Привет, я Вера. – прокартавила моя новая напарница по парте.
Она протянула мне свою смуглую ладонь для пожатия. Я пожала её в ответ:
– Я Женя. Привет. Прости, я задумалась.
– Та, ничего. Кстати, ты можешь в следующий раз не тащить все учебники. Просто договоримся, кто, что берёт.
Такая идея мне понравилась. И как я до этого не додумалась раньше? Хотя, с моей предыдущей напарницей по парте мы не особо общались.
Мне понравилась причёска Веры. Знаете, такую носили раньше типичные француженки. По крайней мере в кино, где их показывали. Честно! Если надеть на Веру беретик, так и просился на карандаш портрет типичной французской брюнеточки. Аккуратное каре, края которого элегантно закручивались в дугу, как при идеальной укладке.
Французский шарм Вере добавляла именно её картавость. Представляете моё удивление, когда я ещё и узнала, что она знает французский язык?! Ооооо! Моя слабость. Да, если бы я, правда, тащилась по девочкам, как Лика, то Вера бы украла моё сердце.
Вера всегда развлекала меня во время уроков своими интересными рассказами. Я даже и не думала, что можно так весело проводить время в школе. Раньше я просто упиралась глазами в учителя и слушала его скучные теории. Нас с Верой даже пару раз отругали за слишком громкие смешки.
Иногда мне даже казалось, что Лика, что поселилась прям за спиной Веры, поглядывала на нас с колкостью и нотками ревности. Последнее я ощущала прям кожей. Как я это понимала? Я слышала сзади отчётливое «Кхм!» Лики. А иногда она делала нам замечания, мол, мы мешаем. В её интонации читались явные недовольство и наигранность. Поэтому иногда, сделав всё же акцент на том, что мы на уроке, я просила Веру сбавить обороты.
На переменах ко мне с Ликой подходили те, кто ещё не успел познакомиться сразу. Больше всего ребят интересовала Лика. Ещё бы! По сравнению со мной, она была настоящая красотка. Она была польщена их вниманием, но отметала всех с порога.
– Мальчики, я очень вам признательна, но моё сердце уже занято. – говорила она тем, кто пытался её приглашать на свидание.
Кто-то сразу отставал, а кто-то продолжал настаивать. Но в конце концов, никто так и не получил у неё даже номер домашнего телефона. Больше всего это веселило меня и Нику, потому что мы как раз были в курсе, кем занято её сердце. А бедные мальчики только и могли гадать.
В конце уроков, толпа девочек, включая меня, Лику, Нику и Оксану направилась к выходу.
– Девочки, ну как вам наш класс? – поинтересовалась у нас староста.
– Ребята очень даже милые. – ответила Лика. – приветливые.
– Да, атмосфера у вас, и правда, дружелюбная. – отозвалась я. – Я сразу здесь почувствовала себя как дома.
– Вот видите, девочки, я вам не соврала, когда говорила то же самое. – сказала Ника.
– Да, мои ожидания не просто оправдались, они превзошли сами себя. Я же тебе говорила, Лика. Всё получится, а ты боялась. Видишь, это было хорошее решение перейти именно в «А».
– Ты права. Но вы ещё пока плохо знаете нас. – обратилась Лика к остальным.
– Ничего, я думаю вы хорошо у нас приживётесь, вот увидите. – подбодрила Лику Оксана.
Она положила в этот момент руку ей на плечо. Я видела, что нашей новой старосте Лика пришлась больше по нраву, чем я. Не знаю, почему, но лично меня Оксана немного напрягала. Но она также была хорошей подругой Ники. А это значит, что мне не стоило отставать.
В этот день последний урок отменили, и у нас было полно времени. Поэтому я решила навестить Лику. Тем более, я давно у неё не была. По пути мы разговорились. Сначала мы сделали выводы по поводу нового класса, насколько он нам понравился в целом. Потом стали говорить про новых соседок по парте. Я вкратце рассказала Лике, чем меня так веселила Вера. Даже от моего пересказа в красках, моя подруга заливалась со смеху.
– А как тебе староста? – спросила я.
Лика переменилась в лице раза три как минимум. Было такое ощущение, как будто я задала ей интимный вопрос.
– Честно?
– Мать, конечно, честно!
Называть иногда подруг словом «мать» было у меня это откуда-то из колхоза. Но я с этим ничего не могла поделать. Иногда, если я забывала, как кого-то зовут, я и вовсе могла выкрикнуть небрежной «Эй!» или куда хуже просто «Э!». Но это никак не отражалось на моём воспитании в целом.
– Женька, она похоже…Кхм, мы похоже с ней одного поля ягода.
После этих слов мне показалось, что кожа на милом личике Лики сгорела от какого-то адского солнца. Так сильно она покраснела. Да, она хоть и была лесбиянкой, но очень сильно этого стеснялась.
– В смысле? (ещё одна моя любимая фраза). А ты не перегибаешь? С чего ты взяла?
Я аж остановилась. Даже не понимаю, что вросло сильнее, тротуар в меня или я в тротуар.
– Женька, Женька. Обычные девочки руку на чужое колено не кладут.
– А она что…
Я начала запинаться, подбирая слова. Две лесбиянки в одной сельской школе, это ладно… Если их разбросать по площади на один квадратный километр, но две среди моих знакомых, это уже перебор. Это уже болезнь какая-то. А вдруг она распространяется как-то? Там через губы или ещё как-нибудь, не по воздуху, в общем. Иначе бы уже все заразились вокруг.
Лика быстро закончила мою фразу:
– Гладила меня. Хотя я постоянно убирала её руку.
– Хо-хох! Ну, с другой стороны, теперь у меня алгоритм-то в голове складывается. Почему она так хотела, чтобы ты села именно с ней. Не! Она точно тебя мерила взглядом там на улице. Теперь я поняла, что мне это не показалось.
Я стояла как задумчивый Шерлок, что делает очередные дедуктивные выводы. Одна рука подпёрла подбородок так, что указательный палец оказался у губ, а вторая поддерживала первую.
– Гениально, Уотсон! Это я тоже заметила сразу. Её оценивающий взгляд. Ровно так на меня сегодня смотрела половина мальчиков.
– Погоди-погоди. А вот тут пазл не сходится. Ника – лучшая подруга Оксаны. Во-первых, сама Ника не лесбиянка. Это я могу сто процентов гарантировать. Во-вторых, она-то должна была знать всё про Оксану. Разве стала бы она так сильно удивляться, когда я рассказала ей про тебя?
– Ну, либо твоя Ника слепая, либо здорово маскируется и просто делает вид, что не знает. Потому что Оксана вела себя так откровенно, что это нельзя было не заметить.
Я пожала плечами. Скорее всего, Лика была права по поводу того, что Ника мне сильно не договаривала.
– Ладно, допустим, с Оксаной мы определились. Но ты же только сегодня говорила, что похожие поглаживания и тэ дэ тебе нравятся, если они искренние. Почему тебя так раздражало то, что Оксана тебя трогала?
– Жека, ты дурочка или притворяешься? Потому что это была не ты!
– А. – коротко добавила я, выражая своё заключение ума. – Ну да, как я могла это забыть. Ну, бывает.
Мы уже подошли к её дому и Лика открывала ключом калитку, когда мы вели этот диалог.
В её комнату мы поднялись молча. Потом Лика навела кофе, приготовила бутерброды с сыром и занесла всё это наверх. Её комната была на втором этаже, а дверь располагалась так, что если подняться по лестнице, надо было повернуться налево, а затем пройти по узкому пролёту до стены.
Мы разложили книжки и тетрадки на её письменном столе, который, благо, был большим и умещал нас обеих. Начать мы решили с самого сложного – с алгебры. Лика ненавидела всякие там формулы, сложные примеры с несколькими неизвестными, интервалами и всем вот этим. Я же щёлкала их как орешки, а вот терпеть не могла рисовать всякие там треугольники, выискивать площадь и уж точно доказывать теоремы. Но с этим великолепно справлялся мозг Лики. Мозг – это была самая сексуальная часть её тела, раз уж на то пошло.
– Слушай, можно нескромный вопрос? – поинтересовалась я, когда мы решили алгебру.
– Задавай.
– Когда ты осознала, что ты лесбиянка?
– Хммм… Даже не знаю. Мне просто мальчики никогда не нравились. Вот с самого детства. Я и сейчас смотрю на них как-то с презрением.
– Но это же ещё ничего не означает. Мне вот никогда тоже они не нравились, но я себя от этого лесбиянкой не считаю.
– Ладно, я тебе расскажу. Заодно поймёшь, отчего Валя так бесится. Впервые я поцеловалась именно с ней.
– Да ладно! Валька тоже?
– Прохладно! Нет, Валька нормальная. Я просто ей выдвинула теорию, что мне, вероятно, нравятся девочки. А она мне предложила в качестве эксперимента поцеловать её. Но так, по-взрослому, с языком, все дела. Она сказала, если мне понравится, значит, я точно из этих.
– Аааа… – махнула я рукой, – такой себе эксперимент. Чтобы понять это, надо было как минимум поцеловать ещё мальчика.
– Не перебивай!
– Прости!
И Лика рассказала, что они с Валькой поцеловались. Да только вот Валя еле сдержалась от рвотного позыва, а Лике очень понравилось. Они решили проверить и позвали одного общего друга, очень симпатичного. Но Лика не смогла даже притронутся к его губам. Потом девчонки решили копнуть глубже. Другим безобидным экспериментом было то, что Валя украла у своего старшего брата CD с порнухой. Она каким-то макаром выяснила, где чисто лесбийский секс, а где самая обычная групповушка.
На просмотре произошло следующее. Всю запись, они, конечно, не смотрели. Просто запустили откуда-то с середины. И если визуализация мужского члена вызвала у Лики отвращение, то две обнажённые девушки заставили её взмокнуть. Даже соски затвердели. Вале быстро стала всё понятно. Она вырубила запись, закрыла обомлевшей подруге челюсть, чуть не прикусив повисший язык, метафорично естественно.
«Лика, ты лесбиянка! – пришла Валя к выводу. – Посмотри на себя, ты завелась от того, от чего меня чуть не вывернуло. А если бы меня рядом не было, бьюсь об заклад, ты бы тут сама себя ублажила от одного вида этих девиц.»
Лика сказала, что Валя вскоре совсем перестала с ней общаться. Сначала отмахивалась от встреч, а потом и вовсе перестала брать трубку.
– Короче, я поняла. Валю воротит от таких как ты. Она тебя не приняла просто. Ха, тоже мне подруга! Могла бы не проводить такие эксперименты. – сказала я после того, как Лика закончила свой рассказ.
– Не, если бы мы этого не сделали, я бы до сих пор сомневалась. А потом появилась ты, и моя вера подкрепилась. Вернее, тебя-то я давно знала. Просто то, что я в тебя влюбилась, осознала только недавно.
– Тебе, правда, так понравилось целовать девушку?
– Отвращение точно не вызвало. Да, мне понравилось скорее, чем нет. Но я целовала всего одну девушку и всего один раз.
– А мне интересно, как можно понять, хорошо целуется человек или нет? И можно ли этому научиться?
– Научиться можно всему. Уверяю тебя, целоваться не так уж и сложно. Здесь, главное, расслабить рот. А там оно само пойдёт… Ну или не пойдёт.
– Интересная теория человека, который целовался всего один раз.
– Практика, конечно, важна во всём. Но я много раз видела, как целуются. А у нас дома ещё хороший интернет. Смотрела пару роликов по этому поводу.
– Заинтриговала. Значит, говоришь целоваться научиться – дело не хитрое?
– Угу. И дурак справится. А ты что, хотела бы научиться?
Я сделала хитрый прищур:
– Подловить меня пытаешься?
– Блин, раскусила!
Я погрозила Лике указательным пальцем:
– Но-но, ты это брось мне! Давай лучше уроки делать.
Лика громко выдохнула:
– Давай. Уже и помечтать нельзя!
Алгебра решилась удивительно легко и просто. К этому моменту подоспели родители Лики. Её мама приготовила нам вкусный и сытный ужин. Я в очередной раз их похвалила, встала из-за стола и направилась в ванную, руки помыть. Как ни странно, Лика направилась следом за мной.
– Я тоже руки помою. – сказала Лика и подлезла в раковину.
Когда мы принялись вытирать руки полотенцем, она вдруг меня спросила:
– А ты бы сама не хотела бы провести эксперимент?
– Какой?
– Ну, с поцелуем? – Лика хитро повела бровью.
– Ха-ха! Попытка номер два не удалась!
– Блин!
«Эх, Лика, – подумала я, – твои порозовевшие щёки тебя сдают.»
– Ну, ладно. – Лика спрятала прядь волос, которая упала ей на лицо, за ухо. – Ты домой теперь поедешь?
– Угу. Если твои родители не против меня опять отвезти.
– Да куда они денутся!
– Ну не грусти! Может когда-нибудь проведём твой эксперимент. – Я ей подмигнула. – Но ты потом не обижайся, если меня вдруг вырвет, кхм.
– Правда? То есть, у меня ещё есть шанс?
– Ну не знаю, не знаю.
Мы вместе вышли из ванной. Потом я собралась, и родители Лики как всегда учтиво подвезли меня домой. Лика, кстати, всё время ездила с нами. Ей так хотелось побыть со мной подольше.
Был конец третьей четверти… Или начало четвёртой, я точно не помню. Но наступило то время, когда физкультура всё чаще превращалась в спаренные уроки. Можете догадаться, какой класс поставили в противовес нашему «А».
Естественно, когда ставят два класса, обычно устраивают соревнования. Нам решили устроить пляжный волейбол. И тут наша команда собралась на совещание, которое начала Оксана:
– Значит так, девочки. Мы уже примерно знаем, кто и где лучше всего играет, кроме новеньких. Давайте, говорите, что умеете, что нет.
После некоторого разговора Ники с Оксаной, вторая перестала приставать к Лике. Конечно, Ника знала, что её лучшая подруга лесбиянка. Иначе бы она так не была уверена, что класс нас примет нормально.
Мальчики немного даже побаивались Оксану. Она была настоящей бой-бабой. Носила короткую стрижку, а в ушах красовались скромные небольшие серебряные кольца, и торчал небольшой гвоздик в носу. Именно из-за её боевого духа, в классе «А» и царил такой порядок.
Она даже сделала так, чтобы меня с Ликой усадили за одну парту. После этого я нашу старосту зауважала по-настоящему. Выяснила я ещё, что она курит втихаря. И, как оказалось, Ника тоже. Вот почему они бегали в туалет на каждой перемене. Но лично мне этот факт был до лампочки. Ведь это в конце концов не мой организм, и я не в праве им распоряжаться. Но вернёмся к волейболу, а то я разошлась.
– Я хорошо подаю, но плохо защищаю в центре и у сетки. – отчиталась Лика.
– Понятно. А ты? – Оксана повернулась ко мне.
– Я, если честно, вообще? плохо играю. Подаю всегда в сетку. – помню что-то занервничала, когда это говорила.
Лика и тут меня выручила:
– Она прибедняется! Я отлично видела, как ты играешь у сетки и несколько раз буквально с пола вытащила мяч. Атака у тебя хорошо получается.
– Ну да, ближний бой – мой конёк.
– Ясно. Одна дальнобойщик, другая – танк. – сделала выводы Оксана. – Отсюда и будем плясать. Значит, ты, – Оксана повернулась к Лике, – лупишь что есть мочи, на подаче. Не вздумай мне в сетку зарядить!
Лика приложила ладонь к виску, как если бы отдавала честь, будь она солдатом.
– А ты, – Оксана повернулась ко мне. – Сливай подачу, ничего страшного. – Зато сразу уйдёшь с этой линии. – Но, чтоб у сетки скакала как коза, уяснила?
– Да, капитан! Так точно, капитан!
– Остальные девочки работаем, как обычно. Давайте! Порвём этих жалких «гэшек»!
Мы сделали башню из рук, а потом разомкнули их. Это было такое крутое чувство, словами не передать. Я впервые почувствовала, что мы с девочками – одно целое. Подводить никак нельзя было. И знаете, мы их порвали! Да, без моих фолов разрыв был бы больше, но мы их порвали. Я так не радовалась никогда. Я даже позволила крикнуть напоследок что-то вроде «Лузеры!» или «Лохи!». Девчонки из «Г» класса рвали и метали. Но больше всех бесилась Валя, и мы с Ликой это заметили. Даже Лика разошлась, что было не в её духе. Она скривила рожу и показала ей язык, уходя.
– Ого, мать! – засмеялась я. – Это ты сейчас зажестила прям!
– Пусть не зазнаётся! Но если честно, мне уже стыдно.
– Да брось! Это была дерзко! – я показала на неё указательным пальцем и прищурилась, как будто целюсь из пистолета. – Дай пятюню!
Мои слова звучали так, будто я пытаюсь с ней заигрывать. Мол, детка, ты такая дерзкая. Но я на самом деле не думала даже с ней заигрывать. Боже, когда я уже начну думать перед тем, как захочу что-то сказать.
Мы не думали, что в раздевалке нас будет ждать сюрприз. «Г» никогда не умел проигрывать, сколько я себя помню. И в раздевалке они нам устроили перепалку. Тут Валю опять занесло. Она начала теперь обзывать всех лесбиянками, без разбора. Ой, зря! Оксану это прям вынесло. Надо сказать, что взорвалась и я:
– Да ты достала! У тебя что, других аргументов нет?!
Вы когда-нибудь видели женские бои без правил? Это шоу нервно курит в сторонке, по сравнению с тем, что было у нас. И Валька бы осталась без волос, если бы не появилась учительница по физре.
– Девочки! Девочки! Успокойтесь! Что тут происходит вообще?
– Эта тварь нас лесбиянками назвала! – кричала Оксана. – Как у тебя рот ещё от говна не захлебнулся?!
– А что, правда глаза колет?! – завопила потрёпанная Валя.
Видимо, всё-таки Валя что-то знала и про Оксану. Может, тоже была очень внимательной? Хотя… Зная, что у Вали повсюду были глаза и уши, не мудрено было, что, возможно, у неё был компромат, если не про каждого в школе, то против любого в сфере её интереса. И как только Лика могла с ней дружить?!
– Доказательства предъяви! Что?! Нечего сказать? – надрывала глотку Оксана.
Учительница физкультуры, хоть и была дама крупная, но необыкновенно сильная. Я до сих пор не понимаю, как ей одной удалось целую толпу держать.
– Так! Успокоились обе! А ты Петрова, немедленно извинись перед девочками! Нельзя так грубить! Проиграли, ведите себя достойно!
Валя что-то процедила сквозь зубы, но учительница влепила ей подзатыльник. Наша Инна Ивановна могла себе такое позволить. С ней лучше бы не спорить.
– Нормально извинись. Это не мне надо в первую очередь.
Но нам уже не нужны были её извинения. Мы тихо сдерживали смех от того, что учительница влепила ей затрещину. Тем не менее, извинения в этот раз произнесены были достаточно громко.
Девчонки наши вели себя достойно даже в такой ситуации. После того, как учительница вышла, все пошли переодеваться, как будто ничего не было. А когда все выходили, Валя лишила выплеснуть последний яд:
– Не знаю насчёт нас, но у вас завелись две змеи. Давайте, пригрейте их у себя на шее! Они будут подглядывать под ваши юбки, а потом наяривать дома.
Две? Я не совсем понимала, о чём речь. Если имелось в виду только мы с Ликой, то получается, Валя просто наговаривала на нас от обиды. А про Оксану она всё-таки не знала? Или кто был этот второй в её понимании?
Оксана кинулась в её сторону как доберман, которому сказали «Фас!». Валя с визгом вылетела из раздевалки, даже пакет выронила. Потом быстро поднырнула, захватила его и также быстро смылась.
Мы смеялись, пока шли к кабинету. Так я не смеялась никогда. У меня аж судороги начались.
– Я же говорила, девочки, я своих никогда не дам в обиду. – заключила Оксана, когда мы заходили дружною гурьбой в класс.
– Мдааа… Хуууух, – выдохнула я, останавливая так приступ смеха. Потом вытерла накатившиеся слёзы и добавила, – Валя этот день надолго запомнит! Спасибо тебе, Оксана. В другой бы ситуации у меня бы духу не хватило ей ответить. А теперь я вижу, что она не страшнее пекинеса.
В этот день я записала Оксану в лучшие подруги. Всё-таки, она была мировая дама, наша непробиваемая Оксана. С этого дня наша элитная команда ходила высоко задрав носы. Мы даже походки отрепетировали, чтобы идти по коридору в такт. У меня, кстати, впервые в гардеробе появилась модная юбка клёш в клеточку. Знаете, такую как раз «Татушки» носили, олды поймут. И галстуки на блузках тоже мода от них пошла, похоже. Даже мне мама купила такой галстук. И я его тоже надевала под светлую блузку.
Лика, кстати, его заценила с первого дня:
– О, какой классный галстук! Тебе прям идёт! Ещё и с этой юбочкой. Иди сюда!
Она схватила меня за галстук и притянула к себе настолько близко, насколько это возможно. Мои губы остановились рядом с её где-то в сантиметре. Лика немного подумала, потом отпустила меня:
– Н-нет! Так слишком соблазнительно! Ты меня с ума сведёшь.
– Прям как в песне тогда получится.
– Хех, точно. Слушай, да эта песня про нас, смекаешь?
Этот жест она проделала на улице, когда я снова провожала её домой. Эксперимент мы с ней так и не проводили до одного момента…
Это было первое лето, когда я не захотела ехать к дедушке в другой посёлок. Мне показалось, что там мне абсолютно нечего будет делать. Да и я выросла… Мне исполнилось 16 где-то на пороге весны и лета. Отзвенел последний звонок. Нам оставался один год до выпуска.
Я, если честно, не знала, что забыла в деревне, пока Ника не рассказала про летнюю дискотеку.
– Мы туда уже не первый год ездим.
– А на чём туда добираетесь?
– На такси. Иногда мальчики предлагают подвезти. Кстати, я тебя как раз хотела кое с кем познакомить. Он с нами собирался сегодня на дискотеку. Если ты не против?
– Я не знаю, разрешит ли мне мама? – засомневалась я.
– Разрешит, я уверена! Скажи, что ты под моим присмотром. – Ника мне подмигнула. – Кстати, Лика тоже сказала, что пойдёт.
Глаза у меня загорелись. «Ника, так с этого надо было начинать! Парень? Какой парень? Да, пусть будет! Лишь бы сильно ко мне не приставал!» – подумала я.
– Ладно, я поговорю с мамой.
Мама меня отпустила довольно легко. Она только мне прочитала лекцию о безопасном сексе, презервативах, абортах… ну вы поняли. А ещё сказала, чтобы я не пила всякую дрянь дешёвую и не курила. Мама больше обещала дать пиздюлей именно за последнее. За остальное она, видимо, не сильно переживала. Она просто знала, что дочка у неё выросла не глупая, но правила всё-таки рассказать надо было.
К тому моменту она уже получала более-менее хорошую зарплату для кассира в деревне. Она мне выделила немного денег на такси и на мелкие расходы. Попросила не тратить без надобности, и чтобы я обязательно написала ей или позвонила, как поеду домой.
Парень, с которым меня познакомила Ника, был малосимпатичным, да и старше меня лет на пять. Не внушал он мне и какого-либо доверия. Единственный в нём был плюс, что он был на машине и обещал нас отвезти туда и обратно. У него в машине Ника вытащила сигарету и закурила в форточку.
Я надела на мой взгляд всё самое нарядное. Кое-что из наряда мне подогнала сама Ника. Например, шикарную чёрную блузку с декольте. Нашлись у меня даже туфельки на небольшом каблучке. Я их надевала ещё на выпускной в девятом классе. Я решила, что к дискотеке они идеально подойдут. Также Ника навела мне марафет и сделала укладку.
Парень этот исходил слюной, когда нас встретил, но мне было фиолетово, понравилась я ему или нет. Я думала только о том, что на дискотеке я встречу Лику.
Мы доехали до круглосуточного магазинчика, там этот паренёк купил всем нуждающимся сигарет и коктейлей в стеклянной таре. Ещё один приятный бонус, не пришлось и здесь тратить мамины деньги. По пути на дискотеку, парень буквально лип ко мне и не хотел упускать из виду. Если честно, я проклинала иногда про себя Нику за то, что она вообще нас познакомила. Я смогла лишь расслабиться, когда мы встретили на подходе к дискотеке Оксану и Лику.
Как это полагается молодёжи, мы сначала пропустили по коктейлю. Девочки, которые курили, покурили, и мы направились к дискотеке. На входе наш учтивый джентльмен заплатил за всех.
Как оказалось, на танцпол не пускали только совсем малолеток. Тех, кому не было 14 лет. То есть, официально пускали всех, кто с паспортом. Но наши нам не понадобились, потому что на входе стоял знакомый Ксюхи.
Парень не отставал от меня и на дискотеке. Он почему-то думал, что я тут для него танцую. Моя Лика меня даже к нему приревновала. И почему меня так заботило, что Лика к нему заревнует?
– Что это за тип возле тебя трётся? – кричала она мне в ухо настолько громко, насколько это возможно. Потому что сами знаете, как музыка орёт на дискотеке.
– Да не переживай. Он не в моём вкусе. Это Ника нас с ним познакомила, как будто я в нём нуждаюсь.
– Ясно. Значит, он не с тобой?
– Нет. Нуууу… Как бы со мной, но не со мной. Типа водила, поняла?
– Ага. Я уж было подумала, ты себе ухажёра завела…
– Лика, а ты уж не ревнуешь к нему?
– Я? Что ты! Ну разве что капельку.
Почему-то мне льстило, что Лика к нему приревновала. Я даже еле заметно улыбнулась.
Потом на танцполе появилась Ксюха. Как она умела красиво телом двигать, дай бог каждой. Даже меня заворожила. А потом я заметила, что она опять пытается к Лике подкатить. Хотя, как потом оказалось, она не пыталась. Она напилась и подкатывала в наглую. Так по крайней мере это видела я.
– Слушай! Ты такая клёвая! – говорила она Лике. – Я с первого дня, как ты к нам пришла по тебе с ума схожу, знаешь?
Лика стояла к ней спиной, а, потому что ей не говорили, а кричали в уши, она подумала, что это я.
– Да ладно! А почему ты молчала всё это время? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, Жень!
– Да при чём тут эта идиотка Женя?!
В этот момент я протиснулась сквозь толпу. Я подумала, что мне послышалось, что меня только что назвали идиоткой. Музыка внезапно стихла. Диджей что-то завозился. Он извинился, и сказал, что музыка сейчас возобновится.
– Девчонки, вот и я. А что тут происходит? Что я пропустила?
А Ксюха продолжала говорить с Ликой, как будто я для неё была мебель.
– Слушай, Лика. Да что ты к этой Жене прицепилась? Ну она тебя даже не любит. Видела я её, вертит тобой как хочет. Другое дело я! Пошли со мной, мне хочется тебе кое-что показать интересное.
Она уже схватила Лику за запястье и хотела потянуть её куда-то явно против её желания. Я постучала Оксане по плечу.
– Эй! Я вообще-то сзади стою! Куда ты хочешь Лику вести?
– А это не твоё дело! И вообще, какое тебе дело до Лики? Оставь её в покое. Что ты ей дашь? Ты же не лесба! Вон даже с парнем припёрлась. Дай нам спокойно поразвлечься!
Я схватила Оксану за запястье:
– Ты с ней никуда не пойдёшь! Разве не видишь? Она не хочет с тобой идти.
Оксана посмотрела на меня звериным взглядом:
– Смотри, смелая выискалась! Ты сначала докажи, что для тебя Лика значит, а потом поговорим!
– Что значит, хочешь узнать, да?
– Да! Если докажешь, я, так и быть, отойду в сторонку.
Тут снова заиграла музыка. Я думала, сейчас лёгкие мои лопнут от напряжения, но надо было что-то делать. И я очень сильно не хотела, чтобы Ксюха куда-то там увела мою Лику, да ещё и против её воли.
– Ну давай! Считаю до трёх! – крикнула мне в ухо Оксана.
Она уже отпустила покрасневшее запястье Лики. Я готова была биться об заклад, что если я сейчас так и буду стоять, Ксюха перехватит инициативу.
«Ну смотри! – Подумала я про себя и зажмурилась на мгновенье. – Что ж, похоже эксперимент придётся проводить прям здесь.»
Я подошла к Лике максимально близко, схватила её за лицо и притянула к себе. Я понятия не имела, как надо целоваться. Я не смотрела никаких видео, в отличие от той же Лики. Только всякие там фильмецы романтичные. Постаралась сделать всё максимально похожим, и… чуть не задохнулась от поцелуя. Через какое-то время я поняла, что Лика пытается мне что-то сказать прям сквозь поцелуй. Тут я отхлынула:
– Что?
– Расслабь губы. – прошептала Лика. – Ты слишком зажата.
Я не услышала, но поняла, что она от меня хотела. Я повиновалась. Второй раз уже она целовала меня. Её язык обжигал мою глотку. Я попыталась сделать такое же движение языком у неё во рту. На мгновения наши ребятки во рту обнялись, а потом расцепили свои объятья. После этого я оторвалась и продолжила глотать воздух губами.
Лика захихикала:
– Дышать же никто не запрещал!
А Оксана зааплодировала. Потом поманила нас на выход. Мы отошли туда, откуда музыка не орала нам в уши, и можно было спокойно разговаривать.
– Вот, Лика, а ты боялась! Видишь, получилось! – обратилась Оксана к Лике и улыбнулась. – Женьку просто расшевелить надо было. А ты, – она покосилась на Нику, – гони пятихатку! Ты проспорила.
– Что?! Вы поспорили! На что?! – возмутилась я.
– На то, что ты одна из нас или нет. Ника билась головой об пол и клялась, что нет. Вон даже парня тебе нашла. А я говорила, что ты просто ломаешься. Ну, как ощущение? Смотрю тебя не стошнило, уже хорошо. – Ксюха мне подмигнула.
Потихоньку до меня начало доходить, что за диверсию мне устроили девочки. Лика так и хотела провести этот несчастный эксперимент. Её эта мысль, как потом оказалось, лишала сна. Она рассказала обо всём Оксане, а та в свою очередь разработала хитрый план. И он у неё сработал на все сто процентов.
– Да какого чёрта! – чертыхнулась я. – Вы… Да вы меня просто развели, получается?!
– Да, но зато как ловко. – смеялась Оксана. – план же сработал. Надо сказать, Лика отчасти была инициатором идеи. Я лишь расписала сценарий.
Я глянула на Лику, поймала её виноватый взгляд, потом посмотрела на повеселевшую Оксану, а затем на Нику. Ника лишь махала руками, мол, она тут не при чём. Хотя от части это было не так.
– Что? Лика, как ты могла?!
Я почувствовала себя на мгновение униженной и оскорблённой. Но… Чёрт возьми! Мне понравилось целовать Лику. Но всё же я не могла ей простить такую небольшую подлость. Я даже на Лику обиделась, потому что она приложила к этому руку… И губы… Два раза…
Она извинилась за своё поведение, а потом спросила:
– Ну коть, только не говори, что тебе не понравилось?
– Если ты имеешь в виду поцелуй, то как видишь, я не сблевала как минимум. А, если честно… Где ты так научилась целоваться?
– Да я же тебе всё рассказывала! Теперь и ты умеешь. Я надеюсь, ты хотя бы примерно поняла? – она сделала кокетливый прищур.
– Ах ты маленькая развратница! Вы все развратницы тут!
– А ты думала, люди на дискотеки с какой целью ходят? – сказала Ксюха. – Чтобы развратничать! Ну ладно, Ника, пошли покурить сходим…
Нас оставили с Ликой одних.
– Ладно, было весело. Давай я тебя, как обычно домой провожу и поеду. – предложила я своей подружке.
– На чём?
– А на такси. Я вон сколько денег сегодня сэкономила.
– Останься у меня ночевать. Завтра на автобусе уедешь.
– Ага, чтобы ты ко мне, не дай бог, ещё приставать начала? Не-не-не!
– Да не буду! Честное слово! Я постелю тебе в комнате брата, хочешь? Его комната всё равно пустует.
– А маме я что скажу? Я обещала во что бы то ни стало домой приехать и ей написать.
– Думаю, тётя Таня не будет возражать, если ты сэкономишь денег на такси, оставшись ночевать у своей верной подруги.
– Ты и это что ли продумала? Ладно, останусь у тебя. Но ты обещаешь, что не будешь приставать?
– Обещаю. Хотя твоя блузка так и просится, чтобы на ней расстегнули все пуговички.
– Ээээ! Полегче, дама. Мы с вами ещё не в таких отношениях, чтобы вы мне кофточки тут расстёгивали.
– Да, ты права. Я постараюсь держать себя в руках, ик! Ой!
– Не пей больше всякую гадость!
Я написала Нике, чтобы она меня не искала, а маме я написала, что переночую у Лики. И мама мне даже ответила «хорошо». Она, правда, не ложилась спать?
– Но задница у тебя всё-таки отменная! – с этой фразой Лика шлёпнула меня по правой ягодице.
Я улыбнулась и погрозила ей пальцем. А через несколько шагов шлёпнула её в ответ.
– Вот теперь было искренне! – ответила Лика.
Мы старались не будить её родителей, и первым делом прошли на кухню. В животе сильно урчало после выпитого алкоголя, хотелось заполнить пространство в желудке нормальной едой, а не чипсами с сухариками, что были съедены до этого.
Лика доставала из холодильника всё подряд. Потом она нашла котлеты и макароны и решила их разогреть. Я была не против такой трапезы. Ещё она нарезала сыр, хлеб и сделала из этого бутерброды, один из них протянула мне. Я молча кивнула и взяла его. Пока мы их жевали погрелись и котлетки.
Обильно политое кетчупом, блюдо казалось нам самым вкусным на свете. Но и этого нам показалось мало. Лика достала несколько маринованных огурчиков, маленьких, как наши пальчики, и выложила их на тарелку. Один из них она с хрустом надкусила.
– Мммм… Это обалденно! Бабушкины огурчики самые вкусные на свете! Во! Попробуй!
Огурчики действительно даже пахли как-то аппетитно. Лика притянула один к моим губам, и я учтиво открыла рот.
– Да, ты права. Только наши бабушки способны творить такие шедевры. – сказала я, когда доела этот огурец, а потом самостоятельно съела ещё несколько штук вприкуску с котлетами. – Но котлеты тоже очень вкусные.
– Ой, а ты кажется испачкалась в кетчупе. – заметила Лика.
Когда она растянулась в улыбке, меня это даже смутило. «Лика, что это за мастерство пикапа мне тут пытаешься продемонстрировать?» – промелькнуло у меня в голове. Я аккуратно вытерла запачкавшийся краешек рта салфеткой. Лика же продолжала хитро улыбаться.
– Что? Где-то ещё? – возмутилась я.
Дело в том, что я часто за столом веду себя неопрятно. Помню случай из детства, что рассказывала мне мама. Капать себе на одежду я научилась, когда была ещё совсем крошкой и еле умела разговаривать. Мама тогда жила с родителями папы. Моя прабабушка была очень тучной женщиной. Когда она садилась за стол, ей в принципе было сложно наклоняться. Поэтому бабуля всегда стелила себе огромный слюнявчик.
Однажды мы сидели за столом всей большой семьёй. Мама кормила меня с ложечки. И уже тогда она мне причитала: «Женя, наклоняйся! Женя! Наклоняйся!» Это она мне повторяла постоянно, потому что я всё роняла мимо своего маленького беззубого рта. И вот моя бабулечка принялась тоже трапезничать, одна большая капля каши (или какой-то другой еды) упала ей прям на этот слюнявчик. И тут маленькая я как выпалю: «Бабуйя, наконяйся!» Вся семья выпала в осадок.
Бабули моей уже не было на свете, а Женя… Она похоже так и не научилась наклоняться над столом.
Вспомнив эту историю из детства, я поворчала себе под нос что-то невнятное.
– Ты попала себе на блузку. – ответила мне Лика на вопрос, что я задала мгновение назад.
Она протянула свой изящный тонкий пальчик и дотронулась до места, где застыла капля кетчупа. Потом она этот палец очень сексуально облизнула. Но мне было не до её заигрываний в этот момент.
– Ах, Ника меня убьёт! Это же она мне эту блузку одолжила!
– Пошли в ванную. Сейчас всё быстро постираем.
Ну вы понимаете, судьба решила злостно посмеяться. И почему фортуна всегда выбирает именно классические сценарии? Всегда! Всегда пачкается вещь, вас просят её снять с целью постирать, а потом всего два варианта – либо какая-то глупая и нелепая сцена, вроде того, что мама зашла в ванную, а там одна девочка стоит полуголая, а рядом с ней стоит дочка этой самой мамы. Или всё случается ещё банальней. Парочка увлекается друг другом, и чихать они хотели на запачканную блузку.
Но бывает и третий случай. Лика дала мне свою майку и заодно шорты для сна, чтобы я могла переодеться. Пошла я переодеваться в ванную одна. Заодно постирала там свою блузку, почистила зубы предложенной щёткой и сразу смыла мейкап, чтобы на утро не выглядеть как пугало.
Лика сдержала своё обещание. Она не приставала ко мне, хотя соблазн был очень велик. Просто постелила мне в спальне брата и пожелала спокойной ночи. В общем, поступила со мной, как поступает настоящий джентльмен с дамой. Ведь она совсем не хотела, чтобы я чувствовала себя неловко.
Летние дискотеки, это, конечно, хорошо. Ты на них отрываешься, чувствуешь себя раскрепощённым, забываешь обо всём. После недавнего события мы с Ликой решили, что это будет наше место встречи на летнее время.
Выбирались мы на дискотеку каждый раз, когда была такая возможность. Приезжала я всегда с Никой либо с каким-нибудь её знакомым, либо на такси. К нам присоединялась Оксана и ещё парочка девчонок, но чаще всего нас было четверо. Тот парень понял, что его обманули не меньше моего, и даже с Никой какое-то время не общался. Поэтому теперь каждый платил за вход сам. Фортило только Нике иногда в плане халявы, она в последнее время встречалась с каким-то взрослым типом. И она говорила, что он ей нравится.
Ксюха была безмерно счастлива тому, что ей удалось нас с Ликой соединить. Теперь мы всюду ходили под ручку, а иногда позволяли себе друг друга потискать. Блузку Ники я благополучно отстирала, а Ника решила мне её подарить. Поскольку Лике она пришлась по вкусу, я надевала её на все походы по дискотекам.
Целоваться же при всех сама Лика всё-таки стеснялась, боялась, что её заметят кто-то из знакомых. Поэтому мы это делали исключительно в тёмных переулках и вдали от посторонних глаз.
Мы чувствовали себя молодыми преступницами. Ведь, если нас застукают, то обязательно накажут. А самым страшным наказанием для нас было бы то, если бы об этом узнали наши родители. Ведь тогда всем нашим «незаконным» поцелуям пришёл бы конец.
Потом закончилось лето, а с ним и прекратилась дискотека. Впереди ждал одиннадцатый класс и серьёзная подготовка к ЕГЭ.
– Кто придумал эти тесты?! – ругалась Лика, когда мы их садились решать у неё дома. – Это же такая чушь! Вот ты тратишь своё время, чтобы их решить, а какой-нибудь дурачок тупо натыкает наугад, и получит достаточно баллов для «пятёрки». А ты упустишь из виду «минус» или запутаешься, на какую букву ударение в слове «Украина», к примеру. И всё, не хватило одного балла, и тебе влепят «четыре»!
– Да ты чего переживаешь-то? Получишь ты свою «пятёрку». Я в этом даже не сомневаюсь. А вот мне, с моей невнимательностью «минус» пропустить не фиг делать.
Лика так переживала, потому что очень хотела золотую медаль. И было бы обидно, если одна «четвёрка» всё бы испортила.
Иногда мы просто минутами сидели над тетрадками, выписывая в них арифметические символы, или выбирали, в каком слове есть буква «о» после шипящего. Если Лике нужно было успокоиться, порой помогало обычное поглаживание по колену. Тут уже не важно, чья рука какое колено гладило.
В тот день я сидела у неё в комнате в той самой блузке с галстуком. На ногах у меня были короткие джинсовые бриджи.
– Нет, я так не могу! – сказала Лика и бросила ручку на письменный стол.
– Что ты не можешь? – спросила я.
– Меня уже который день мучает одна мысль.
– Какая же?
Я тоже отложила ручку, и повернулась к ней.
– Эксперимент. Он не закончился!
– Ты о чём? Ау, разве мы тем поцелуем не выяснили, что я лесбиянка? Тебе этого мало?
– Понимаешь, в моём понятии, лесбиянка – это не только поцелуи. Не знаю, как у тебя, но… Как бы тебе объяснить. Быть может тебе просто нравится со мной целоваться, потому что ты до этого ни с кем не целовалась, то есть само чувство, понимаешь? Мозг получает эндорфины и остаётся доволен. А что случится, если тебя вдруг поцелует парень? Или ты с ним переспишь, к примеру? И всё, ты скажешь, что всё, что у тебя было со мной, на самом деле, было сплошным обманом.
– Что ты предлагаешь нам делать? Парня сюда позвать, чтобы я начала с ним целоваться? Или диск с порнухой запустишь?
– Не, мы в такие крайности не будем заходить. У меня есть идея получше! Помнишь, я тебе говорила, что испытала вожделение, когда начала любоваться обнажённым женским телом?
– Ну, и?
– Так у нас есть мы. Зачем нам какие-то картинки с интернета?
– Я не поняла? Ты сейчас предлагаешь бросить всё, и заниматься любовью прям здесь? А не…
– Да нет же! Во-первых, это уж совсем через край. Во-вторых, я хоть тебя и хочу, но я боюсь… В-третьих, я не хочу доставлять тебе неудобств, да и себя буду чувствовать неловко. А в-четвёртых, я совсем не понимаю пока, как выглядит секс с девушкой. Вот с парнем представляю, там по физиологии всё просто. А вот с девушкой?
– Стой, а как это ты не знаешь?! Ты как раз должна знать, если Валя включала диск.
– Та! – махнула Лика рукой. – Всё, что я там увидела, это как девушки голые целовались и ласкали друг друга руками, то есть только прелюдия, сам процесс мы не смотрели. Валька выключила сразу, потому что заметила, что я уже от этого пускала слюни.
– Хммм… Я думаю, там всё просто. – я показала Лике знак «V» и язык между пальцами.
Она почему-то скорчилась:
– Фу, не! Думаешь, только так?
– ХЗ, руками? – я пожала плечами.
– Этот способ более приемлем.
– Так как ты хочешь провести эксперимент? То есть, что заставит тебя убедиться, что я прям реально поменяла ориентацию?
– Мы разденемся.
– Лика, мы видим друг друга голыми в раздевалке! Что ты ещё хочешь там увидеть?
– Раздевалка, это не то! Во-первых, когда ты переодеваешься на физру или после физры, ты думаешь только о том, как бы побыстрей сменить одежду. Я хочу добиться другого эффекта.
– Какого же?
– Я хочу посмотреть, возбудишься ли ты, когда увидишь меня голой, захочешь ли меня трогать, ласкать, понимаешь?
– Типа, хочешь проверить, заводит ли меня женское тело в принципе? Лика, а ты точно не хочешь развести меня на секс?
– Нет, дурочка. Разве я не достаточно тебе доводов дала?
– Допустим, я подпишусь на этот эксперимент ради тебя. А если нас застукают твои родители?
– Женя! Мои родители будут на работе ещё несколько часов. Мы же не будем заниматься разглядыванием друг друга так долго.
– Ну, хорошо. Вот, допустим, мы разденемся. А если я не захочу тебя ласкать, просто потому что буду стесняться?
– А, не волнуйся по этому поводу. Как раз-таки со стеснением я тебе помогу справиться. Просто, понимаешь, пока я не проведу этот эксперимент, мой мозг никогда не успокоится.
– Нууу… Ладно. Только закрой всё-таки дверь на всякий случай, и чур, не насиловать!
– Хе, дверь я закрыла сразу. Не переживай, я не буду делать ничего против твоей воли. Так что, готова?
Но она не дала мне даже ответить. Просто притянула к себе за галстук. Пока её язык блуждал по коридорам моего рта, Лика успела развязать галстук и расстегнуть все застёжки на моей блузке. Блузка свалилась на пол, и там и осталась лежать.
– Чего ты медлишь? Твоя очередь.
Она одёрнула одно плечико, и лямка короткой маечки сама свалилась на бок.
– Ты уверена, что это хорошая затея?
– Да не бойся ты! Я же уже пообещала, что не буду заходить далеко.
Она прикусила нижнюю губу, как будто это помогало ей себя сдерживать. Меня сковал на мгновение страх. Мне казалось, что мы сейчас совершим что-то настолько ужасное, что за это нам придётся отмываться всю жизнь. А вдруг, мы не сможем устоять перед соблазном и прям сейчас наделаем глупостей, о которых потом будем жалеть?
– Я поняла, тебе надо помочь. – сказала Лика.
Она снова прильнула к моим губам, на этот раз она водила руками по моим грудям, животу. Распустила заплетённый хвост, расстегнула лифчик и бросила его в сторону. Я от неловкости сразу закрыла груди ладонями, чем видимо зацепила Лику.
– Не туда положила! Вот сюда надо.
Она отцепила от моих грудей мои ладони и переложила их на свои уже набухшие груди. Потом обвила мою шею руками и приняла целовать меня в ухо.
– Да расслабься ты наконец! – прошептала она мне на ухо и слегка надкусила мочку.
Тут я потекла как по стеночке. Мгновение. Её майка тоже валялась на полу рядом с моей блузкой. Туда же полетел второй лифчик. Я подхватила Лику и уронила ёё на кровать. Потом принялась покрывать её обнаженное тело нежными поцелуями. Оттуда спустилась к низу живота.
– Ну вот, совсем другое дело.
Лика думала, что она потеряет контроль. Но остановиться уже не могла я. Я уже не помнила себя. Просто начала снимать с неё юбку. Почти спустила трусики. Тогда она меня всё-таки остановила.
– Стой, стой, стой! Мы же, кажется, договорились.
Я лишь отпрянула в сторонку, когда поняла, что чуть не дошла как раз до того самого момента, который я недавно Лике показывала на пальцах. Меня мгновенно всю обдало кипятком от осознания происходящего.
– Прости, кхм. Я не знаю, что на меня нашло.
Лика надела обратно трусики, поправила юбку, слезла с кровати и пошла собирать разбросанную одежду, чтобы одеться полностью.
– Ничего страшного. Я же за себя только заручилась, не думала, что ты так заведёшься. Но это и хорошо. Теперь я по крайней мере уверена, что женское тело тебя точно интересует… По крайней мере, моё.
Я тоже принялась одеваться.
– Эксперимент прошёл успешно? Ты больше во мне не сомневаешься? – спросила я.
– Более, чем успешно. Могу тебя с этим поздравить.
Она подошла поближе и снова прижалась ко мне, а шею обвила руками. На этот раз поцелуй был условный, короткий, как приз за победу.
– Ты довольна результатом? – спросила я.
– Более чем. Теперь можно смело продолжать делать уроки.
– Твой мозг теперь не будет тебя терзать по ночам?
– По этому поводу точно нет. Думаю, он удовлетворился на все сто процентов.
– Хорошо, я рада… За тебя и твой мозг. Но так больше не экспериментируем. А то я могу в следующий раз увлечься сильнее.
– Хорошо, как скажешь, дорогая.
– Но я теперь не могу делать уроки, хоть ты тресни. Я вдруг захотела поесть. – заявила я.
Лика согласилась, что было бы неплохо просто перекусить, чтобы мозг перестроился обратно на учёбу, а не на прелюбодеяния. Всё оставшееся время, что мы были тогда вместе, мы старались не трогать друг друга лишний раз, потому что теперь соблазн был слишком велик. Лика даже не пошла меня провожать.
Весь год был напряжённым. Все только и думали о том, чтобы как следует подготовиться к ЕГЭ и другим выпускным экзаменам. Даже мы с Ликой вели себя как можно сдержанней.
Мы пообещали друг другу, что не будем сильно отвлекаться. Если мне уже было всё равно, я заканчивала школу пополам с «4» и «5», то Лике было крайне важно выйти на все «5».
Лика постоянно занималась самобичеванием, если в сочинении ей ставили «4» за пару пропущенных запятых.
– Ну, ё-моё! Как раз в том месте, где я её хотела поставить, но почему-то решила не ставить!
– Да перестань! Ты даже с этим результатом всё равно выходишь на «5» в четверти. А вот у меня уже спорный. Ой, на завтра ещё историю учить! Ненавижу историю! Слушай, может, дашь хоть раз скатать контрольную по ней или подскажешь где? У меня там на грани срыва!
– У нас разные варианты. Учи больше, а не на мою майку пялься!
– Не будь такой врединой! Неужели ты мне не поможешь.
– Я тебе подскажу, а потом, если ошибусь, ты будешь на меня валить. Нет уж! Уже один раз подсказала, меня Ольга Борисовна чуть не выгнала.
– Ой, ладно! Справлюсь сама.
Лика была непоколебима. Она редко подсказывала, потому что боялась получить выговор от учителя. Она знала про мою слабость к истории. Поэтому не понимала, почему среди всех устных экзаменов я выбрала этот предмет.
– Ты же ненавидишь историю!
– Да понимаешь, в универ, куда я буду поступать, она мне может пригодиться. Я бы с радостью сдала что-то другое. Да хоть бы алгебру заново написала.
Мы с ней прогуляли урок ОБЖ, сидели в местном парке и ели мороженое. Вы сейчас думаете, как отличница подписалась на такое? А она к моему большому удивлению сама меня на это подтолкнула.
Лика терпеть не могла ОБЖ, или, как оно называлось в старших классах, ОВС2. Да этот предмет не любила ни одна девочка. Лика выбрала подходящий момент на перемене, дёрнула меня за рукав и прошептала: «Давай не пойдём на это долбанное ОВС! Лучше в парке посидим!». Сказать, что я была поражена наповал, ничего не сказать. Будущая медалистка подбивает на прогул. Впрочем, оценку «5» по этому предмету можно было получить просто за то, что прочитал конспект с тетради, или ответил на один единственный вопрос учителя. Получить по ОВС что-то ниже «5» было крайне сложно! Девочкам, во всяком случае. Мальчики получали оценки ещё за сдачу дисциплин.
– Слушай, так а ты уже знаешь, куда пойдёшь, что ли?
– Да. Мама нашла универ, где в приёмной комиссии сидит её знакомая. Да и специальность подходит под то, что я хочу.
– Прикольно. А кем ты хочешь стать?
– Не могу выбрать между лингвистом и филологом. Но пойду скорее всего на лингвиста. Ты же знаешь мою страсть к языкам.
– О, даааа… Твой любимый французский, кажется.
И мы вместе картаво прорычали. Это было дико смешно и эротично одновременно.
– Скажи что-нибудь по-французски. – попросила меня Лика.
Она лежала у меня на коленях и смотрела в небо.
– Парле ву франсе? – выпалила я первое, что пришло на ум.
– Прикольно! А что это означает?
– Говорите ли Вы по-французски?
– О! Я даже знаю, как ответить. Уи! Правильно?
– Правильно.
– Вот! Я теперь тоже знаю французский! А как будет «Я тебя люблю»?
– Жё т эм!
– Мерси!
Мы захохотали, а потом Лика добавила:
– И я тебя жё т эм! Скажи, мы сейчас узнали гораздо полезней информацию чем, то как чистить автомат, к примеру.
– Точно.
Я крутила в руках одну из её белокурых прядей. Они пахли ромашкой, лавандой и чем-то ещё.
Лика сказала, что ей жаль будет расставаться после школы. Она высказала желание поступить туда же, куда и я. Но я её отговорила. Сказала, что, во-первых, она должна выбрать, что нравится лично ей. А во-вторых, если я вдруг не поступлю, а она поступит, то потом будем ещё больше жалеть. Лика же ответила, что ей всё равно куда поступать, она будет подавать в разные университеты данные.
– Но надо же выбрать профессию. – заявила я. – Неужели тебя совсем ни к чему не влечёт?
– Меня сейчас влечёт только к тебе. А если серьёзно, я наверное, выберу экономический или филологический. У меня просто мама – экономист, и она говорит, что экономисты нужны в каждую даже мало-мальскую компанию. А филология… Да просто нравится наша русская речь, и из всех предметов больше всего обожаю литературу. Мне бы ещё научиться так красиво сочинения излагать, как это у тебя получается. А то я их пишу чисто схематично, по плану. А твои читаешь, какая-то душа даже в ста словах чувствуется. Слушай, а почему ты на филолога не пойдёшь? Это же как раз ближе всего к писательской сфере.
– Я об этом думала. Но, ты знаешь, я посмотрела на финансовую составляющую. Переводчик зарабатывает прилично, а писатель он – что? В нашем мире сложно стать продающимся писателем, даже если в тебе таланта тысяча процентов.
– Тут с тобой сложно поспорить.
– Со мной вообще лучше не спорить! Ты же меня знаешь, я всё равно буду гнуть свою линию.
– Да-да, Женька всегда и во всём права. Но я за это тебя и люблю. Ты единственная, кто способен сказать правду в глаза.
Она встала с моих колен и села рядом.
– Нет, всё-таки этот галстук так и просится, чтобы сделали вот так!
Губы у Лики всегда были мягкие и влажные, они расходились тонкими полосками. Верхняя губа была почти незаметной, и моя подруга всегда подводила её помадой так, чтобы визуально увеличить. Нижняя же губа была размера что надо. Мои же губы были пухлые и большие. У них был один большой минус – они постоянно высыхали или обветривались. Вот и сейчас Лика укололась о небрежно торчащий кусочек кожицы.
– Почему ты не ухаживаешь за своими губами? Я же тебе даже блеск для губ подарила и помаду гигиеническую.
– Да я забываю, прости. А зачем мне их увлажнять, если у меня тут под рукой естественный увлажнитель существует?
– Твой естественный увлажнитель отказывается тебя целовать в обветренные губы! Ты взяла с собой косметичку?
Делать было нечего, хотела целоваться, надо было провести для этого специальную процедуру. Я вздохнула, достала из сумочки помаду и блеск, и сделала всё необходимое, чтобы кожа на губах снова стала мягче.
– Другое дело! – одобрила Лика.
– Да, только теперь она размажется.
Лика махнула рукой:
– Помолчи!
После очередной порции эндорфина, полученной от простого, но очень нежного поцелуя, я посмотрела на часы:
– Ой, сейчас урок закончится. Пошли назад.
– Идём, только теперь мейкап надо поправить, а то спалимся. – хихикнула Лика.
Я недовольно прорычала, но делать было нечего. Палиться не очень хотелось.
Как мы потом выяснили, с урока сбежали втихаря ещё и Ника с Оксаной. Мы столкнулись с ними около магазина, когда решили пойти обратно. Они сказали, что сидели всё это время на спортивной площадке. А потом пошли к магазину за семечками и сигаретами. Мы учились в такое время, когда у подростков не особо спрашивали паспорт. Тем более, если подростки в магазин ходили одни и те же. Да и Оксана всегда с мейкапом и при своём росте в сто восемьдесят сантиметров и крепким телосложением всегда походила на совершеннолетнюю.
– А вы чем развлекались, молодёжь? – поинтересовалась Ксюха, раскуривая сигарету.
– На солнышке в парке нежились, мороженку ели. – ответила за нас Лика.
– И целовались… – закончила Ника.
Она потёрла большим пальцем у уголка рта, как бы намекая, что там остался след.
– Бля! – тихо сматерилась я.
Лика тоже сказала что-то из ругательства, но помягче. Мы вдвоём поправили себе мейкап и повернулись.
– Так нормально? – спросила я.
– Хм, нормально. – процедила Ника сквозь улыбку.
Она встряхнула с сигареты пепел, затянулась, выпустила облако дыма и добавила:
– Девочки, не палитесь хоть.
– Да мы зеркальце не взяли. Вроде смотрели друг на друга. – стала я оправдываться. Вы тоже не палитесь сильно. – ответила я, намекая на сигареты.
– Да нам-то что, мы-то жвачкой вон зажуём.
Мы поделились с девочками планами на будущее, они обменялись своими соображениями на этот счёт. Ника хотела быть юристом, а Оксана, также, как и Лика всё никак не могла определиться.
Мы подоспели как раз ко звонку. После него прозвенело ещё множество звонков. Нас ждали экзамены. У меня был жуткий мандраж на ЕГЭ. Каждый ученик сидел за отдельной партой. Ни отвлечься, ни поговорить. Лику отсадили на первый ряд третью парту, а меня ровно напротив, но через ряд. Когда мы думали над тем, возле какого варианта поставить галочку, то тихонько переглядывались. Мы даже подмигнуть друг другу боялись, чтобы злостные экзаменаторы, не дай бог, не сочли, что мы через подмигивание друг другу шпаргалки передаём.
Нервное напряжение длилось на протяжении всего экзамена. На третьей перепроверке я бросила затею, и подумала, если в ответах где-то и есть ошибка, то я её уже не замечу. Положив тест на стол вместе с ручкой, я вышла на улицу, чтобы вдохнуть в лёгкие кислород.
Со мной случилась ровно та ирония судьбы, о которой мы говорили в начале. Одного балла не хватило до «пятёрки» по русскому, и двух до «пятёрки» в математике. А вот Лика получила по математике 100% результат, а в русском её подкачала опять какая-то запятая или что-то вроде того в сочинении. Но она набрала почти 100 баллов.
А вот устные экзамены все прошли как по маслу. В родных краях и стены помогают. Или как там говорят… Даже историю сдала на «отлично». Когда я сдавала экзамен, моя Лика волновалась раз в десять больше, чем я.
– Ну как? Сдала?
Я вышла опустив голову и сделала вид, что сейчас заплачу. Положила ей голову на плечо, обняла её. Она уже готова была меня жалеть и успокаивать, когда я прошептала ей на ушко:
– Пять.
А потом отпрянула от неё и заорала:
– Пять, Лика! У меня пяяяяять!
Из двери высунулась наша историчка:
– Девочки, я конечно, понимаю, что вы тут радуетесь, но, пожалуйста, не мешайте другим экзамен сдавать.
Мы извинились, хихикнули, взялись за руки и пошли прочь из школы. А потом наступила пора готовиться к выпускному вечеру.
Ты белый и светлый,
Я – я тёмная, тёплая.
Ты плачешь – не видит никто,
А я – я комкаю стёкла, дypа.
Ты так откpовенно любишь,
Я, я так безнадёжно попала.
Мы, мы шепчем дpyг дpyгy секpеты,
Мы всё понимаем, и только этого мало.
Земфира. Маечки
Вот он! Долгожданный выпуск. Все суетятся, волнуются. Ребята в костюмах тройках почти все, девочки – в шикарных нарядах. У меня было красное откровенное платье с декольте и косым вырезом. На ногах белые сандалии с подвязками до середины голени.
Мой мастер сделала мне укладку, которой могли бы даже некоторые невесты позавидовать. Тогда у меня были густые волосы светло-русого цвета почти до пояса длиной. Парикмахер сплела из них плетение «корзинку», а визажист нанесла великолепный мейкап. Но чем я больше всего привлекала внимание – это помадой одного тона с платьем.
– Ой, мы с твоей помадой теперь даже целоваться не сможем. – прошептала мне Лика на ухо при встрече.
– А ты только об этом думаешь, да? Хоть бы платье моё оценила.
– А я его уже оценила! Особенно вырез. Только не понимаю, как оно снимается.
– Ха! Через верх. – я поняла её тонкий намёк. – А у тебя тоже платье супер. Такое женственное, белое с цветами. Нежное, как ты сама. И причёска так сочетается хорошо. Эти шпильки в волосах и браслеты.
– Спасибо.
Лика скромно опустила глаза. Она очень стеснялась, когда я пыталась её одарить комплиментом.
– А этот корсет так объёма груди добавляет, что так и хочется… – добавила я тихонько.
– Тшшш… Будь скромней. А ты что? Без лифчика? – последнее она произнесла шепотом мне на ухо.
– Угу. Если груди особо нет, то надо её как-то выделить. Знаешь, даже звёзды с небольшим размером груди прибегали к такому фокусу. Они надевали платье с глубоким декольте без нижнего белья, чтобы даже маленькие прыщики могли привлекать внимание мужчин.
– О, да. Я уверенна, один твой наклон, и у наших мальчиков потекут слюни.
– Да брось, не смущай меня. Я до самого последнего колебалась.
К нам подошли остальные девочки. Мы похвалили наряды друг друга. Пришла пора занять свои места в зале.
Торжественная часть была не менее волнительной, чем неофициальная. Я даже чуть не разревелась на сцене. Благо, классы вызывали по алфавиту. Мы отстрелялись и присели обратно. Моя подруга уже сидела рядом держа в руках коробку с золотой медалью.
– Поздравляю! – я приобняла Лику. – Покажи, какая она?
Лика достала медаль из коробки и вручила мне в руки.
– Ого! Тяжёлая. А надеть не хочешь?
– Нее… Она только причёску испортит, да и как ты заметила, она тяжёлая.
– А мне она подойдёт, как думаешь? – я приложила ленточку с золотым кругляшком к груди.
– Твоя жемчужная нить тебе идёт гораздо больше.
Я ещё немного повертела в руках, прочла надпись на медали, и вернула Лике.
– Ты тоже молодец! Не зря вон как язык учила! Грамоту получила даже.
– Я бы сказала, не зря английский сдавала. Просто я и Рита вдвоём сдали его на «пять». Нам только за это по грамоте дали. А она ещё и на Олимпиады школьные ездила. Мне её дали скорее, чтобы не обижать.
– Тебя даже похвалить нельзя. Перевернула с ног на голову!
– Отстань! Ты же знаешь, я не люблю две вещи: похвалу, потому что я начинаю расслабляться, зазнаваться. – я загнула один палец. – Когда меня жалеют. Могу ещё сильней расстроиться и заплакать. – я загнула второй палец.
Когда пришла очередь класса «Г» на сцену позвали ещё нашу самую первую классную руководительницу. Она вела нас с первого по девятый класс, а потом ушла в декрет. Её позвали специально. Так захотели сами одноклассники, наши с Ликой бывшие одноклассники, и ей даже дали сказать отдельное слово.
Я взяла Лику за руку. Всё-таки это была и наша первая учительница. И она была для нас самой лучшей. Я не знаю, что чувствовала Лика, когда мы слушали её речь. Моё сердце сжалось в один большой комок. Чтобы не расплакаться от переполнявших меня чувств, я сжала руку Лики сильнее. Бедная моя подруга аж пискнула, и тогда я очнулась, отпустила ладонь и извинилась. А слёзы, которые как будто только эта ладонь и сдерживала, всё-таки предательски покатились.
Наша классная тоже плакала в самом начале, так она растрогалась. Она до самого последнего не знала, что её вызовут на сцену. Староста «Г» класса подошёл с огромным букетом в конце поблагодарил её за то, что она нас воспитывала все эти годы.
– Надо её поздравить. – прошептала я на ухо Лике. – Всё-таки она и нас воспитывала.
– Полностью поддерживаю. Только у меня даже букета нет.
– Всё нормально. Моя мама хорошо с ней дружит, она была в курсе, что та придёт. Я попросила маму купить для неё букет отдельно.
– Ой, как здорово! Давай её потом найдём и поздравим.
Мы так и сделали, когда церемония вручения аттестатов подошла к концу. Я нашла свою маму. Она стояла вместе с моими мастерами, которые пришли посмотреть на своё совместное творение. Они по совместительству были подружками мамы, и скорее пришли для моральной поддержки.
– Мам, привет. А это Лика. Та самая подруга, у которой ты мне разрешаешь ночевать.
– Лика, это моя мама – Татьяна Михайловна.
– Можно просто тётя Таня. – сказала моя мама.
– Очень приятно.
– Лика, а где твои родители? – спросила мама.
– Не знаю. Я их что-то не видела. Может уже туда уехали? – она имела ввиду место сбора, где должна была пройти вторая часть выпускного.
– Мам, мы бы хотели Викторию Евгеньевну поздравить. Ты её не видела?
– Мы её только что видели где-то тут, но уже потеряли из виду. А вон она! Викочка, иди сюда! – мама помахала нашей первой учительнице рукой.
Та её услышала, всплеснула руками и пошла к нам. Я снова занервничала и схватила руку Лики. На этот раз постаралась не сжимать ладонь.
Мы вручили вдвоём Виктории Евгеньевне букетик, сказали пару ласковых слов. Виктория Евгеньевна похвалила Лику за золотую медаль, сказала, что она в ней ни капли не сомневалась. Ещё бы! Лика держала планку все десять лет3.
На это Лика только засмущалась. Стесняшка она у меня такая. Она сказала, что от части это заслуги самой Виктории Евгеньевны. Потом мы обменялись ещё парой сантиментов, и Виктория Евгеньевна поспешила на своё мероприятие, которое ей подготовил класс «Г». По пути она пару раз ещё провела по кончикам глаз платочком.
Лика прильнула на моё плечо:
– Ой, я сама сейчас разревусь! Это ведь, правда, была наша самая лучшая учительница!
– Лика, ну не реви, а то тушь потечёт!
Лика всхлипнула, потом подняла голову:
– Спасибо! Умеешь поднять настроение. Мне всё равно почему-то грустно.
Потом нас нашли девчонки. Они тоже позвали нас издалека.
– Лика, Женька, тётя Таня! – кричала Ника. – Пойдёмте скорее! Нас уже автобус ждёт! Вы последние!
Лика думала, что наши родители не знакомы. Она просто забыла, что мы вообще-то из одного класса. Когда она подвела свою маму и папу к моей маме, они сразу живо разговорились.
– Ой, – сказала мне Лика, – когда мы немного отошли от родителей. – Я забыла, что наши родители знакомы. Они же все эти годы как минимум на родительских собраниях тусили.
– Ну типа, да.
Краем уха мы слышали, как родители, кто во что горазд, начали нахваливать соседское чадо. Моя мама говорила, какая Лика молодец, что на одни пятёрки выучилась, а ещё, что она такая скромная и воспитанная.
Мама Лики тоже сказал, что Евгения (то есть я) тоже очень скромна.
Мы с Ликой тихонько ухмыльнулись. В бокалах у нас было шампанское непонятной марки.
– Ну! За скромность! – сказала я. – От которой мы явно не умрём.
Мы расхохотались, потом звякнули бокалами и отпили по глотку.
Ещё мы услышали, что родители восхищались нашей преданной дружбой. Родители Лики спросили у моей мамы, не знает ли она причину, по которой девочки (то есть мы) перевелись в другой класс. Вот тут я прям прислушалась.
– Доня сказала, что их обижали сильно в классе. Она не стала терпеть и перевелась. – сказала моя мама. – И правильно сделали! «А» оказался таким дружелюбным классом. У Женечки много друзей сразу появилось, она даже общительней намного стала. Раньше ходила по дому как серая мышка, уткнётся в свой компьютер и сидит. Ваша дочка её здорово расшевелила.
– Нашу девочку обижали? Быть такого не может! – возмутился отец Лики.
Тут напряглась Лика.
– Она бы нам давно сказала. Я бы разобрался уже сходил.
– Вот поэтому, папа, я тебе и не сказала… – процедила сквозь зубы Лика и отпила от бокала несколько глотков, чтобы приглушить нервы.
– Ой, может, она поэтому не говорила? А то она тебя не знает! – как бы повторила мысли мама Лики.
– Да, а может девочки просто так сдружились, что ваша дочь просто за компанию пошла? – моя мама поняла, что создала неловкую ситуацию и попыталась её исправить.
– Гениально! – заявила Лика…
А папа Лики не унимался:
– А вот мы сейчас и выясним. Лика, доча, подойди сюда!
Лика как раз делала глоток шампанского после своего «гениально». От фразы папы она им чуть не подавилась. Я помогла ей справиться с кашлем, показала жестом, чтобы она глубоко вдохнула, а потом резко выдохнула. После этого моя подруга удручённо поплелась к отцу. Я решила последовать за ней, чтобы в случае чего поддержать.
– Да, пап. Ты меня звал?
– Лика, доча, скажи, почему ты перевелась в другой класс?
И тут я была горда за мою девочку как никогда, потому что она буквально повторила то, что сказала моя мама:
– Ну как! Женьку обижали, она решила перевестись в другой класс. Я не могла её бросить одну. Я решила поддержать её, как могу, вот и перевелась вместе с ней.
– Во! Я же ровно так и сказала! – у моей мамы прям от сердца отлегло от того, что она «угадала!»
– Доча, да втащила бы этим лоботрясам пару раз, как я тебя учил! Они бы отстали!
– Лёша! Ты что так выражаешься! – возмутилась мама Лики. – Что это за слово «втащила»?
– Мать, не мешай… дочь воспитывать.
– Пап, да там бы я даже если бы три раза втащила… Там бесполезно.
– А эта… Как там её, Валентина? Она что, за вас не заступилась? Она же вроде твоя подруга?
– Была, папа! У Вальки там больше всего как раз крышу снесло. Мы с ней уже давно не дружим, если ты не заметил.
– О как! Не подумал бы так. Валентина вроде была приличная девочка. Что вы с ней не поделили? Может мальчика?
– Пааап! – Лика закатила глаза. – Мы просто не сошлись во мнениях. Как-то так…
– Ладно, идите малышки, отрывайтесь! Это ваш день! Давай чокнемся! Ой, а что это ты ходишь с пустым бокалом, не порядок!
Меня очень развеселил дядя Лёша. В их семье выглядел таким скромнягой, а тут разошёлся. Видимо, он уже где-то давно приложился хорошо от счастья. Мама Лики, тётя Юля, причитала, что отец спивает дочь.
– Цыц! У дочки твоей праздник! Не мешай отмечать. Дочь! Давай сюда свой бокал.
Сам выпускной ни мне, ни Лике особо не понравился. У нас был тот же ведущий, что был в девятом классе. За два года он не придумал ровным счётом ничего. Конкурсы ещё тупее, чем на какой-то советской свадьбе. Какие-то бутылки, шарики, самый заурядный танец с родителями и отличника с учительницей. Короче, мы с Ликой умирали от скуки. Она допивала уже третий бокал, а я второй.
– Бред! Скучнее не видела выпускного! У меня флэшбек! – заявила Лика. – А у тебя?
– И у меня, похоже!
Я приложила бокал к щеке и перекинула ногу на ногу.
– В пизду! – вдруг сматерилась Лика.
Это было так внезапно, что я закашлялась. Лика практически никогда не материлась. Самыми громкими её ругательствами были «Блин!» и «Ё-моё!».
– Пошли домой. – заявила Лика. – Я даже не хочу на это смотреть. Давай чокнемся на посошок так сказать.
Мы звякнули бокалами. Лика и третий бокал допила залпом, а я лишь немного пригубила. Что-то мне подсказывало, что, если моя подруга выпьет ещё немного, мне придётся её тащить до комнаты. Мы уже встали, чтобы уйти.
– Я только маму предупрежу, что мы к тебе поехали. – сказал я.
– Хорошо.
Я хотела поставить свой наполовину пустой (или полный) бокал, но Лика меня отговорила.
– Возьми с собой. У меня идея на миллион.
– Лика, ты собираешься ещё пить? Тебе хватит.
– Да брось. Всего один тост, и мы пойдём.
Она собиралась найти бутылку с шампанским, но, на моё или на её счастье, не нашла. Я отлила ей на глоток от своего.
– Лика, на. Я тебе налила.
– Маловато будет, ну да ладно. Ты маме сказала, что у меня ночуешь?
– Да. Она же рядом сидела.
Мы с Ликой вырвались наружу на свежий воздух. Когда мы немного отошли от клуба, в котором остальные отмечали наш скучный выпускной, Лика оглянулась по сторонам, убедилась, что рядом никого нет и произнесла:
– Подруга, я давно это хотела сделать. – Давай выпьем на брудершафт.
– Давай. А что в этом такого? Зачем прятаться?
– Тебе что, объяснять ещё надо?
– А, аааа! – до меня иногда доходило как до жирафа.
Мы чокнулись, потом перекрестили руки, как положено, выпили до дна. А потом сблизились. Я не знаю, почему губы Лики в этот раз были такими горячими. Может так влиял алкоголь, а может её разжигала страсть изнутри. В конце она слегка прикусила мне нижнюю губу. Это меня очень сильно возбудило.
– Фуууух! – выдохнула Лика. – Я терпела весь выпускной!
– Бедняжка моя. – пожалела я её.
– Всё, теперь домой поехали. Вызывай такси.
Мы оставили бокалы прям на дорожке ведущей к клубу. Я старательно стёрла размазанные следы от помады с лица Лики, а она тоже самое сделала с моим лицом. Хотя зачем? В такси она плюнула на все запреты и принялась меня целовать прям на глазах у растерянного таксиста, который цокал, также не стесняясь. Я шептала Лике, чтобы та перестала и не смущала таксиста.
– Да мне всё равно! Его задача – нас везти. А ты не подглядывай, а следи за дорогой. – последняя фраза была адресована водителю.
Мне еле хватило сил её оттащить от себя.
– Перестань. Напилась, веди себя прилично!
– Я не напивалась!
– Да-да-да… Почти пять бокалов шампусика приглушила… Да при этом почти не закусывала.
– Ой, да ладно! Что такое пять бокалов какой-то газировки?
Эту фразу она вспоминала, стоя на корточках в унитазе у неё дома. Я тоже включила мадам «Яжеговорила», но при этом заботливо поддерживала волосы.
– Да это просто шампанское некачественное! Купили самого дешевого говна! Ой, бляааадь!
После того, как у Лики прошли рвотные позывы, её зазнобило. Я помогла ей укутаться в тёплый банный халат и провела на кухню. Там я заварила лучшее средство от похмелья – крепкий чай с кучей сахара.
Лика ругалась сначала на то, что он горячий, потом, что слишком сладкий. Потом закричала, что её сейчас им вырвет. Я стояла на своём, чтобы она выпила всё. А когда она отказывалась, я угрожала вызовом инфекционки.
– Если тебя им вырвет, это даже хорошо. Хочешь, я тебе сюда тазик или ведро принесу?
– Угу.
На наше счастье, Лику больше не тошнило. Ещё через полчаса ей окончательно полегчало, и она даже попросила такой же точно чай. Когда мы поднимались наверх, она мне чуть ли ни клялась никогда больше не пить эту гадость, имея в виду шампанское, конечно (или весь алкоголь?).
Я помогла ей расправить постель. Лика сбросила халат, полностью разделась и нырнула под одеяло.
– Женька, ляг рядом, пожалуйста. – попросила Лика.
Я разделась полностью, и легла рядом полностью голая. Искать что-то, в чём можно было спать, уже не имело никакого смысла. Я обняла Лику за талию, моя грудь прильнула к её спине, а ноги легли в одну линию с её ногами, слегка подогнутые в коленях.
– Ой, вот так очень хорошо. – пролепетала Лика.
Какое-то время мы лежали неподвижно. Я даже подумала, что Лика заснула. Моя рука поплыла медленно по её телу вверх. Сначала кончик среднего пальца слегка дотронулся до правого соска, замер там на мгновение. Потом ладонь принялась плыть по телу в обратную сторону к низу живота. Пальцы всё также еле касались кожи. Я как будто вела по грифу гитары, пытаясь нащупать нужный аккорд. На этот раз кончик среднего пальца остановился где-то чуть ниже пупка. Я услышала истомный выдох.
Лика не спала, но и меня не останавливала. Решив проверить её реакцию на мои прикосновения. Мои движения рукой стали смелее. Когда моя рука возвращалась к груди, то в этот раз ладонь слегка сжала правую грудь. Пальцы легли на неё один за другим, указательный и средний слегка сомкнулись в области соска. Раздался второй сладостный вздох. Я почувствовала, как где-то внизу мой организм начал как будто намокать. Сначала мне стало так неловко от этого чувства, что ладонь, которая всё это время ласкала грудь Лики, покрылась холодным потом. Пронизывающая до костей ледяная капля потекла по моему позвоночнику. Внезапно Лика повернулась ко мне лицом.
– Я это не совсем так себе представляла. Но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу тебя! А ты?
– А я тебя. – шепнула я. – Только я боюсь.
– Я тоже. Давай просто будем аккуратными.
– Давай.
Мы начали с того, чему уже успели научиться – с поцелуев. Почему-то у меня в голове очень громко запела Земфира: «Анечка, а-а! Просила снять маечки!». Как нам повезло, что последний необычайно громкий стон раздался буквально за секунду до того, как открылась входная дверь. Вернулись родители Лики.
Некоторое время мы были в лёгком замешательстве. Что это было? Мы только что занимались сексом? Или просто довели друг друга до оргазма предварительными ласками? Хотя, вроде же есть такое понятие, как оральный секс.
Лично я в тот момент думала о новых ощущениях, что я получила. Ведь я раньше не испытывала оргазм, и даже тогда я не знала значения этого слова. Я даже с трудом понимала, что я почувствовала.
Знаете, как заряжаются фейерверки? Ты сначала устанавливаешь их на ровную поверхность, потом смотришь, идеальное ли ты выбрал для этого место, думаешь о безопасности. Затем подносишь к фитильку зажигалку, отбегаешь и ждёшь…
Суть тут не в самом процессе установки, а в том, как потом ведёт себя сам фейерверк. Долгое время он томится и ждёт, когда же заветный огонёк подползёт к детонатору. В момент, когда фитиль растворяется в недрах коробочки, происходит небольшая пауза, равная одному мгновению. Но внезапно время замедляется или останавливается вовсе. Ты затаил дыхание и думаешь, сейчас бомбонёт! А потом всё вокруг стихает, даже дымок исчезает. И вот ты уже начинаешь думать, что он потух, что сделал что-то неправильно и даже хочешь уже побежать, чтобы проверить и тут. Бум! Бам! Трах! Тара-рах! Небо заполнилось разноцветным сиянием. Ты плачешь и радуешься как ребёнок, в животе просыпаются бабочки и начинают порхать во все стороны. Эндорфины поступают в мозг и заполняют там всё пространство.
Наверное, с оргазмом также дела обстоят… Ты доходишь до точки кипения, потом происходит тот самый момент, когда даже можно успеть подумать, что не получилось. А потом внезапно ты взрываешься фейерверками эмоций. Происходит тот самый «бум», «бам» и заветный «трах-тарарах». У тебя получилось…
– Если это был не секс, то что же тогда можно испытать во время секса? – спросила Лика.
Мы лежали на кровати вальтом, раскинув руки.
– Не знаю, по-моему, куни считается сексом точно. Он же не зря называется оральным или как там? Ну рукоблудство в целом тоже. Наверное… Не суть! Думаю, в целом важен процесс. А, да хрен с ним! Тебе понравилось?
– Дааа… Даже сам процесс, а в конце… Я даже не знаю, как это описать.
– Благо, твои родители вернулись вовремя. Зайди бы они в дом хоть на секунду раньше, представь их выражение лиц, услышь они наши стоны?
– Страшно представить выражения лица моего папы, если бы он после этого зашёл проверить, что происходит.
– Ага, мисс скромность лежит голая, обнимая вторую мисс скромность. Или ещё хуже, если бы он посреди процесса заявился. Ну там, вроде спокойной ночи пожелать…
– Не, мы бы в любом случае открывающуюся дверь услышали и точно бы что-то предприняли.
– Далеко не факт, что услышали. У меня лично, было такое чувство, что всё вокруг отключилось, даже окружающий звук.
– Блииин! – Лика прикрыла лицо ладонями. – Я теперь не смогу им в глаза смотреть! Ведь всего несколько часов назад папа называл меня чуть ли не самым скромным и кротким человеком на планете Земля. Давай хотя бы укроемся что ли?
– Давай, вообще, ляжем спать.
Мы вернулись к той позе, в которой лежали изначально. Всё это время мы общались шёпотом, боялись, что нас могут услышать даже сквозь несколько стен. Я гладила завитые локоны Лики.
– Я тут другое думаю. Что мы им скажем, если они нас застукают вот так? – рассуждала я.
– Ой, а что тут такого? Две пьяные подруги пришли с выпускного, устали, разделись и легли спать как есть. А что в платье, спать что ли?
– Если так посмотреть, вряд ли они на нас что-то подумают.
– Вот именно. Ой, у меня от этих заколок до сих пор голова чешется, можешь… Ага, да. О-да! Кайф.
– Смотри там, второй раз не кончи. А у меня тоже уже «корзиночка» совсем не «корзиночка». Расплелась, и тоже чешется. Это всё из-за лака. Ой, я у вас наверное, завтра, вернее уже сегодня голову помою.
– Хорошо-о-ооо. – Это просто Лика зевнула в конце. – Ой-ё! А мы хоть в ванной убрались?
– Мы?! Это я в ванной убралась. – я сделала акцент на слово «я». – Не бойся, там следов преступления не осталось. Я даже освежителем воздуха пшикнула.
– Красотка. Ладно давай спать, а то уже времени… А сколько, кстати, времени?
Лика схватила мобильник и подсветила монитор. Надо сказать, для начала нулевых у неё был довольно модный слайдер, прям топ-модель.
– Сколько?! Четыре часа утра?! Ого! Спим, быстро спим.
– Ой, да куда ты то-о-орпишься… – это зевнула я. – Нам же завтра не в школу. Нам теперь, вообще, никогда не в школу.
– Точно. Тогда спокойной ночи.
Я снова положила ей ладонь на живот. Моя рука вся пропахла женскими феромонами, но идти сейчас мыться не хотелось. Да и запах заставлял немного окунуться в приятные воспоминания недавних событий. Кажется, рука была ненасытной, ей так и хотелось повторить весь тот путь, что она проделала недавно. Поэтому она невольно опять поползла к груди.
– Кхм, не вздумай, мы так никогда не заснём. – предупредила Лика.
Я убрала руку:
– Хорошо. Я могу отвернуться, хочешь?
– Не, не надо. Обними меня, но рука пусть лежит строго на талии, хорошо.
Я улыбнулась:
– Как скажешь, дорогая. Как скажешь.