Человек рожден свободным, но между тем он находится в предлагаемых обстоятельствах[1] – так следовало бы предварить разговор о стоических практиках, парафразируя другого известного философа, Жан-Жака Руссо. Любое действие человека не происходит в вакууме, и он так или иначе вынужден сообразовывать свое поведение с внешними обстоятельствами, его действия могут вызывать поддержку, рьяный отпор или пренебрежение.
Среди обстоятельств нам встречаются: давление социального статуса или семейного положения, исторический контекст, личный опыт и все что угодно еще. «Предлагаемые обстоятельства» – термин из театральной лексики, который как нельзя лучше ложится на философствование стоиков, учитывая, как часто сами стоики сравнивали удел человека с ролью в театральной пьесе.
Обстоятельства могут быть враждебны человеку, и стоические философы, наиболее популярны из которых император Марк Аврелий, бывший раб Эпиктет и миллионер-регент Сенека, отлично чувствовали это на себе. Как действовать, осознавая свою зависимость от обстоятельств? Является ли эта зависимость абсолютной, даже когда кажется, что я ничего не могу изменить?
Несмотря на то что философия является дискурсивной дисциплиной, стремящейся к рациональному познанию мира, она также оказывается одним из способов саморефлексии для человечества. В попытках саморефлексии родилась философия как искусство не только рассуждать, но жить. Пьер Адо, французский философ и исследователь философии Античности, писал, что философия Античности может быть понята, только если принять во внимание некий изначальный экзистенциальный выбор[2], который, по его мнению, в случае философов Античности, предшествовал рациональному осмыслению вопросов счастья, удовольствия, страдания и блага. Античные философы – Сократ, эпикурейцы, киники, стоики – предлагают нам образы жизни и сами следуют им.
Мишель Фуко[3], вслед за Адо, подмечает в философии Античности важную особенность: античные философы не только пытаются познать себя, следуя призыву Сократа; каждый из них стремится изменить себя, сформировать себя как субъекта. Их философию отличает «забота о себе»[4], поскольку в центре внимания философов находятся техники работы над собой, собственной душой и телом.
Стоики выделяются среди философов Античности тем, что в их мыслях, из раза в раз и в разные эпохи, люди находят отклик в кризисных ситуациях, моментах тревоги, смятения и скорби. Сегодня мы используем выражение «переживать что-либо стоически», имея в виду стойкость, несгибаемость воли и непоколебимость перед лицом ударов, выпадающих на человеческую долю.
К стоицизму обращался римский император Марк Аврелий в военных походах, во время острого осознания неминуемости смерти, чтобы выстроить «внутреннюю цитадель»[5], справиться с гневом и тревогой, настраивая себя на новый день. Стоицизм помогал ему держаться своих решений. Из раба Эпиктета философия сделала свободного человека, к которому за советом обращались многие аристократы и даже император Римской империи.
Что такое стоицизм? Зенон Китийский для преподавания своей философии нашел уединенное место[6] на афинской Агоре – Расписную Стою, то есть галерею с колоннами[7] и фресками, вдоль которой он прохаживался во время занятий со своими учениками. По названию места – Стоя – Зенона и его последователей стали называть стоиками.
Стоическое учение традиционно разделяют на Древнее, Среднее и Римское[8]. Если Зенон, Клеанф и Хрисипп – главные представители Древней Стои – считали, что нужно изучать логику, чтобы понимать принципы познания, физику, чтобы понять законы природы, которые лягут в основу суждений о добре и зле, а уж потом этику, которая укажет путь добродетельной и счастливой жизни, то поздние стоики-римляне интересовались именно практической частью учения – этикой. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий оставили большое наследие, на которое мы будем опираться в ходе ведения дневника.
Философский дневник – современное изобретение? Формат дневника не является чем-то чужеродным для практики стоической философии: философ и император Марк Аврелий вел дневник, который был для него способом управления собой. Только это был не личный дневник в нашем понимании: Марк Аврелий не рассказывал в нем, как прошел его день, и не писал заметки по военным походам. В своем дневнике он повторял, проговаривал на разный манер положения стоической философии, облекая их в емкие изречения. Разговор с самим собой вообще был одним из основных упражнений стоической философии, призванным стимулировать рассуждение и присвоить себе, прожить некоторые идеи. Дневник помогал императору не поддаться акразии – параличу воли, при котором человек в реальности действует вразрез с поведением, которое он считает оправданным в определенной ситуации.
Нельзя сказать, что обстоятельства довлели над Марком Аврелием меньше, чем над Эпиктетом. В отличие от стоической философии, увлекшей императора еще с юношества, придворная жизнь не прельщала его. На заре своей политической карьеры он продолжил посещать занятия мэтров стоической философии. В возрасте 39 лет он стал императором, окружив себя советниками-философами. Его ждут непрерывные войны, то с парфянами, то с германскими племенами (непросто, учитывая не слишком воинственный характер), а также заговор, землетрясения, наводнение и эпидемия чумы. У Марка Аврелия родилось 14 детей, но многие умерли в детском возрасте[9]. «Его сочинения – высочайший этический дар древности – мало чем отличаются от учения Христа»[10], но он устроил гонения на христиан ради чувства долга перед Отечеством, опасаясь разрушительного влияния новой секты на устои империи. Он вошел в историю как один из пяти хороших императоров Рима, справедливый и честный.
В отличие от Марка Аврелия, Сенека не отличается такой же чистой репутацией. Ему вменяется в вину потакание императору Нерону, а также сам факт пребывания при его дворе: можно ли оставаться порядочным человеком в среде интриг и политических убийств, в окружении коррупции и разврата? Известно, что Сенека также принимал участие в политических интригах, настраивая Нерона против матери. Конечно, Сенека сам не был полным воплощением идеального мудреца, о котором так много написано в Античности. Между тем, вопреки желанию матери Нерона, Сенека философски наставлял его и надеялся воспитать из Нерона справедливого императора. Ничего не вышло. По версии некоторых древних источников, в своей дурости император дошел до того, что поджег Рим, чтобы почитать на фоне пылающего города стихи о падении Трои. Когда Сенека понял, что потерял влияние, он начал отходить от дел[11], занялся записью своих мыслей. «Как составляют полезные лекарства, так я заношу на листы спасительные наставления, в целительности которых я убедился на собственных ранах»[12]. Философские упражнения подготовили его к встрече своего конца, когда Нерон приговорил его к смерти из-за своих подозрений. В итоге и сам император поплатился: против Нерона подняли восстание. Перед смертью он повторял: «Какой великий артист погибает!»[13]
Как стоической философии удавалось и удается воздействовать на нас? Ее форма подчинена ее целям: она призвана ответить на вопрос, как мы можем действовать в мире, который не полностью зависит от нас, дать ориентиры для правильного действия, воспитать чувство единства с миром, ободрить и дать силы на преодоление трудностей за счет внутренних ресурсов собственной души. Стоическая философия – это философия на каждый день, поскольку она предназначена для повседневности.
Стоическая философия афористична: в ней так же, как и в Античности в целом, часто использовались сентенции – краткие изречения морального содержания. Это облегчает запоминание и помогает удерживать общий посыл.
Наполнена примерами из жизни – показывает, что никто не одинок в своих проблемах.
Ее формулировки могут быть эпатажными, так как они должны оказывать влияние незамедлительно, здесь и сейчас.
Использует противопоставления, игру слов за счет придания словам другого смысла.
Продолжает традицию утешительной литературы – жанра посланий к друзьям и родным, потерявшим близких.
Стоицизм не прекратил свое существование вместе с античными мыслителями. Стоические идеи заимствовались, дискутировались, отвергались. Христианские авторы, такие как Аврелий Августин, Тертуллиан, с большим вниманием отнеслись к этике стоиков, Ориген и Климент Александрийский писали о том, как следует понимать отсутствие страстей. Гуманисты XV и XVI века обращались к философской мысли стоиков. Ей будет вдохновляться Монтень в своих эссе. Наконец, Лев Толстой не раз укажет цитаты из стоической этики в «Мыслях на каждый день» и построит в том числе на ее практических советах свою философию[14].
Дневник стоика содержит распространенные в стоической философии практики. Основатели когнитивно-поведенческой терапии, в частности Альберт Эллис, признавали, что некоторые методы КТП произошли от переосмысленных стоических упражнений. Например, умение отличать ситуации, которые с нами происходят, от нашего суждения о них.
Что мне может дать заполнение дневника стоика? Что может дать нам философия? Умение беседовать с самим собой. Дневник стоика – это средство диалога с собой с помощью обращения к философии стоиков и упражнениям из стоической философии.
Как пользоваться дневником? Наш дневник стоика рассчитан на год – в нем вы найдете 12 крупных житейских тем. Чтобы лучше понять тему месяца, мы разбили его на 4 недели[15] практических упражнений с указаниями по их выполнению, небольшими жизненными историями, а также историческими и художественными примерами.
На каждый день года вы будете находить вопрос, место для записи своих размышлений и цитату из работы стоика. При возникновении сложностей с пониманием смысла цитаты вы всегда сможете обратиться к объяснению в начале недели и начале тематического месяца. Начать вести дневник можно в любое время года, он не содержит конкретных дат. Вам не обязательно строго следовать предложенному порядку или неукоснительно выполнять все написанное, как, впрочем, и соглашаться с философом. Вопросы в дневнике не подразумевают точных ответов, но предназначены для стимулирования мысли, записывайте свои мысли-ответы как посчитаете нужным.
По прошествии года вы сможете заметить еще одну особенность дневника – его можно использовать снова, ведь за год вы обогатились новыми знаниями, а значит, можете пройтись по темам еще раз и критически оценить свои старые размышления.
Однажды старый маг со спутниками пришел к правителю Рохана, чтобы освободить порабощенное сознание короля от темных сил. После некоторых усилий со стороны волшебника правитель со смехом ответил: «У тебя здесь нет власти, Гендальф Серый»[16]. Повезло, что у Гендальфа хватило сил справиться с напастью, но он также легко мог бы потерпеть фиаско. Неудачи обычно приводят людей в уныние и печаль, поэтому на пути к счастью в первую очередь нужно понять, что зависит от нас – находится «в нашей власти», в терминах стоиков.
Римский стоик Эпиктет поясняет нам, что в жизни нужно руководствоваться знанием о том, что «из существующих вещей одни находятся в нашей власти, другие нет. В нашей власти мнение, стремление, желание, уклонение, одним словом – все, что является нашим. Вне пределов нашей власти – наше тело, имущество, доброе имя, государственная карьера, одним словом – все, что не наше»[17]. Мнение – это суждение, и даже составленное под влиянием расхожих предрассудков, оно может быть пересмотрено. Желание является мотором стремлений и уклонений, которые направляются «ведущей частью» души, ее разумной частью. Как следует из цитаты Эпиктета, по мнению стоиков, желанием можно управлять. Поэтому стоические практики включают в себя упражнения на выработку «правильных» желаний и на их контроль.
Можно управлять своей духовной жизнью: разумом, волей, желаниями. Мы вряд ли мыслим себя без тела, оно влияет на самоощущение человека и его идентичность, однако мы все же не являемся его полновластными хозяевами, поскольку мы не в силах запретить ему меняться, стареть и хворать. Тело можно истязать и заточить. Мы можем влиять на свой статус, репутацию и богатство, но их достижение не независимо от реакции, действий, поведения других людей.
«– Но я закую тебя.
– Человек, что ты говоришь? Меня? Ты закуешь мою ногу, а мою свободу воли и Зевс не может одолеть»[18].
Немало людей, чья воля так и не была сломлена. Горожане смогли привести к суду и казни Сократа, но не смогли заставить его признать свою вину. Философ эпохи Возрождения Томмазо Кампанелла более 27 лет провел в тюрьмах, по памяти переписывая свои главные работы. Однажды он терпел пытки более 40 часов, но так и не сказал палачам того, что от него требовали. «Все последующие годы будет он вспоминать эти страшные часы, и навсегда они останутся для него не только предметом гордости, но и лучшим доказательством внутренней свободы человеческого духа, способного противостоять враждебным силам»[19].
Для того чтобы стать счастливым и хоть как-то действовать в мире с постоянно меняющимися переменными, стоики предлагают начать с осознания границ нашего влияния.
«Если ты станешь рабское по природе считать свободным, а чужое своим, то будешь терпеть затруднения, горе, потрясения, начнешь винить богов и людей. Но если ты будешь только свое считать своим, а чужое, как оно и есть, чужим…то никто не причинит тебе вреда»[20].
Мысль о том, что есть «вещи», которые мне не принадлежат, призвана служить утешением в случае неприятностей. Причем другие люди мне не принадлежат тоже, и за осознанием, что они могут уйти, может прийти благодарность за их существование.
В школе чародейства и волшебства Хогвартс ученики на занятии по защите от темных искусств практиковались в борьбе с боггартом – привидением, которое принимало форму того, чего больше всего боится человек. Чтобы напугать Рона Уизли, боггарт превратился в огромного паука, для профессора Люпина – в луну, а для Невилла Долгопупса привидение превратилось в профессора Снегга. Учитель дал совет, что бороться с ним лучше всем вместе, – он не сможет понять, в кого именно превращаться, потому что разные люди боятся разных вещей.
Этот шуточный пример содержит важную для философии идею: сама по себе вещь не страшная и не прекрасная, раз не все боятся пауков и луну. Страшит нас наше воображение, представление об этой вещи в нашей голове. Около 399 года до н. э. афиняне приговорили к казни философа Сократа. Уже сидя в темнице, он наставлял своих плачущих учеников, что не стоит бояться смерти. Как и в примере с пауком, то, что многие считают самой страшной вещью на свете, Сократу таковым не казалось.
Так как же пересилить свой страх? Для этого нам не понадобится заклинание «ридикулус», а лишь наше умение различать, какие вещи в нашей власти, а какие нет – важнейшее упражнение во всем стоицизме. Все, что не в нашей власти, не должно нас волновать или пугать. В помощь мы заготовим фразу-заклинание «Ко мне это не имеет отношения» и будем ее повторять каждый раз, когда что-то нас пугает.
«Старайся говорить всякой неприятной фантазии: “Ты являешься всего лишь умственным представлением, и притом вовсе не тем, чем кажешься”. Затем исследуй его и испытай по тем правилам, какие у тебя имеются. Прежде всего задайся вопросом, относится ли это видение к тому, что в нашей власти, или к тому, что вне ее. И если оно относится к тому, что вне нашей власти, то пусть у тебя под рукой будет следующее суждение: “Ко мне это отношения не имеет”»[21].
«Я думаю, что у человека нет никаких несчастий, кроме одного: если он хоть что-то в природе считает несчастьем»[22].
«Очистим душу и будем следовать природе, потому что отступивший от нее обречен желаньям, страху и рабству у вещей случайных»[23].
«Ну а для чего же дан природой разум? Для пользования, как должно, представлениями»[24].
«Всякий раз, когда ты увидишь, что кто-то плачет в печали, <…> не дай своему воображению увлечь тебя и не думай, что этого человека извне постигли беды, но пусть у тебя будет наготове мысль: “Этого человека угнетает не происходящее – ибо других оно не угнетает, – а его собственное мнение о происходящем”»[25].
«Значение имеет вот что: приучать себя устранить из своей жизни сокрушения и стенания, эти “О гope мне!” и “Несчастный я!”, злополучие и несчастье»[26].
«С этими “образами” – или, так сказать, с “чувственно воспринятым” – Зенон соединил одобрение души: оно, утверждает он, в нашей власти и произвольно»[27].
«Так вот всякий раз, когда нам случается испытывать затруднения, находиться в смятении или печали, не будем обвинять никого другого, кроме самих себя, то есть наши мнения»[28].
Понимание того, что находится в нашей власти, приближает нас к счастью. Излишне полагаясь на факторы, которые не контролируешь, легко потерпеть неудачу.
Например, известный французский император Наполеон I стремился подчинить себе Европейский континент и захватить Россию, но выполнение этой цели во многом зависело от вещей, которые не были в его власти: своя многонациональная армия, погода, действия противников. И если сначала ему сопутствовал успех, то потом он был разгромлен и закончил свои дни в ссылке на далеком острове Святой Елены в плену у англичан.
В то время как многие гонятся за деньгами, домами, властью, другие пытаются с таким же упорством убежать от всяких бед. Стоики учат, что успешно уклоняться возможно лишь от тех вещей, которые зависят от нас, например невоздержанность и несправедливость. Болезнь и бедность не полностью зависят от нас, и, фокусируясь лишь на том, как их избежать, можно не просто стать бедным или больным, но вдобавок еще и несчастным. Нужно учиться быть счастливым в любом своем состоянии.
Эпиктет предупреждает, что во всем надо знать меру. Не нужно резко бросаться из одной крайности в другую, сразу стремиться стать праведником – это также вредно. Если любитель праздников с изысканными блюдами и алкоголем резко перейдет на простую пищу, которую ел стоик Зенон, то он быстро выгорит и бросит свое начинание.
На этой неделе мы будем практиковаться правильно выбирать стремления и предотвращать негативные эффекты того, что зависит от нас.
«Итак, не уклоняйся от всего того, что вне нашей власти, и перенеси уклонение на то, что, будучи в нас, противоречит природе, а от своего стремления откажись вовсе. Ведь если ты будешь стремиться к тому, что вне нашей власти, неизбежно потерпишь неудачу. А из того, что в нашей власти и стремление к которому прекрасно, у тебя еще нет ничего. Пользуйся только тем стремлением, которое ты получаешь и удерживаешь по собственной воле, однако с разбором и не слишком рьяно»[29].
«Он [мудрый человек] устранил от себя всякое стремление, а уклонение полностью перенес на то, что, находясь в нашей власти, противоречит природе. Он пользуется во всем ослабленным стремлением. Его не заботит, если он кажется глупцом или невеждой»[30].
«Итак, всякий, кто хочет быть свободным, пусть не стремится к тому, что находится во власти других, но и не уклоняется. Иначе он неизбежно сделается рабом»[31].
«Если тебе хочется, чтобы сын твой не совершал ошибок, ты глуп, ибо желаешь, чтобы порок, перестав быть сам собой, стал чем-то другим. А если ты хочешь не ошибаться в своем волевом стремлении, то это возможно. Итак, упражняйся в том, на что у тебя достаточно сил»[32].
«Хозяином всего является тот, кто имеет власть над своими желаниями и нежеланиями»[33].
«Увидев кого-нибудь удостоенного почестей и облеченного большой властью или прославленного иным образом, остерегись, увлекаясь своими представлениями, считать его счастливым»[34].
«Философия не обещает дать человеку ничего того, что относится к внешнему миру»[35].
«Большинство же из нас от природы способно и падать понемногу, и подниматься постепенно, – это касается в равной степени как души, так и тела»[36].
После размышлений над сущностью вещей в мире и нашего места в нем может сложиться впечатление, что стоики призывают сдаться и бездействовать, раз окружающий мир и другие люди вне нашей власти. Зачем напрягаться, чтобы работать, заниматься спортом, общаться с родственниками?
Стоики не бегут от мира, но принимают активное участие в делах своего семейства, города и даже государства. Умение различать сущность вещей и упражнение на укрощение своих стремлений помогают правильно относиться к обстоятельствам жизни. Вспомните персонажа вселенной «Звездный путь» Спока. Как в обычной повседневной жизни, так и в трудных ситуациях он контролирует свои эмоции и полагается на разум и логические суждения. Порой он кажется даже слишком спокойным и безразличным к окружающим, но это не так. Сохраняя хладнокровие, он не сидит сложа руки, но участвует в миссии звездного флота, спасает друзей и принимает на себя командование космическим кораблем.
Главная задача стоика – не впадать в ненужные переживания по поводу внешних вещей, но уметь разумно ими пользоваться. Что лучше, быть богатым или бедным? Мы уже узнали, что богатство относится к внешним вещам, поэтому для счастья оно не играет никакой роли. Можно быть счастливым без денег и несчастным, обладая всеми сокровищами мира. Значит ли это, что от богатства стоит отказываться? Конечно же нет. Среди безразличных вещей есть более предпочтительные. Лучше быть здоровым, богатым, сильным, нежели больным, слабым и бедным. Самый известный стоик, Марк Аврелий, был императором, поэтому не нуждался в деньгах. Он вел войны и правил народами, но это не препятствовало стоическим философским упражнениям. Другой стоик, Сенека, был советником императора Нерона и даже фактически управлял страной при малолетстве императора.
Цель недели: вслед за Эпиктетом научиться определять безразличные вещи, выделить предпочтительные и описать, как ими верно пользоваться.
«Вот так, стало быть, и в жизни имеющее главное значение дело – это: раздели и разграничь вещи и скажи: “То, что вне меня, не зависит от меня. Свобода воли зависит от меня. Где мне искать благо и зло? Внутри, в моем”. А все то, что в чужом, никогда не называй ни благом, ни злом, ни пользой, ни вредом и вообще ничем подобным. Что же, всем этим следует пользоваться беззаботно? Отнюдь. Это ведь, в свою очередь, есть зло для свободы воли и, таким образом, – против природы. Нет, пользоваться всем этим следует заботливо, потому что пользование не безразлично и вместе с тем стойко и невозмутимо, потому что предмет безразличен»[37].
«Но из вещей избираемых одни нужно ценить больше, другие – меньше. Те, которые обладают большей ценностью, Зенон называл предпочитаемыми, а те, которые меньшей, – непредпочитаемыми»[38].
«Эпиктет лучше Сократа не будет. Но, если не хуже, этого мне достаточно. Ведь я не буду и Милоном, и все же я не оставляю без заботы свое тело. Не буду и Крезом[39], и все же не оставляю без заботы свое имущество. Словом, мы не отказываемся от заботы о чем бы то ни было из-за того, что не надеемся достичь вершины»[40].
«Но и то, Луцилий, что мы называем “средним”, не одинаково: ведь смерть не так безразлична, как то, четное или нечетное число волос растет на голове»[41].
«Предпочитаемые вещи – те, которые обладают ценностью; из душевных таковы, например, одаренность, умелость, прилежание, из телесных – жизнь, здоровье, сила, благополучие, соразмерность, красота, а из внешних – богатство, слава, благородное происхождение и тому подобное»[42].
«[Ложная жизнь] принимает за важное вещи по большей части излишние. Но даже и то, что не излишне, порой не имеет силы дать нам счастье и блаженство. Ведь не все необходимое обязательно есть благо: мы уроним достоинство блага, если назовем этим словом хлеб, похлебку или что-нибудь еще, без чего в жизни трудно обойтись»[43].
«Далее, говорят они, то не благо, что можно употреблять и во благо, и во вред; но богатство и здоровье можно употреблять и во благо, и во вред; стало быть, богатство и здоровье – не благо»[44].
«Получив предмет, занимайся им. И вот если ты выйдешь из этого, ничего не потерпев, прочие, встречаясь с тобой, будут вместе радоваться тому, что ты уцелел, а тот, кто умеет разбираться в таких вещах, если увидит, что ты пристойно вел себя в этом, будет хвалить и поздравлять, но если увидит, что ты уцелел благодаря чему-то неблагопристойному, то – наоборот»[45].
«Трудно, правда, сочетать и совместить это – заботу испытывающего привязанность к предметам и стойкость не обращающего внимание на них, но только не невозможно. А иначе невозможно стать счастливым».
Стоики предлагают нам посмотреть на объективный порядок вещей и признать его. Признать, что результаты наших действий не выводятся напрямую из наших поступков, а являются следствием цепочек разных причин. Наши стремления часто не гарантируют результат: стремясь избежать болезни, мы заболеваем, стремясь заиметь соратников, получаем недоброжелателей. Если бы проблема заключалась только в том, чтобы осознать объективную реальность… Нам это совершенно не мешает бунтовать против нее. Подпольный человек Достоевского признает, что дважды два четыре, что существуют научно доказанные истины, что они подобны каменной стене, которую он не сможет пробить, поскольку против них он бессилен, но объективность этих истин не может заставить его свыкнуться с ними.
Ну и что, что землетрясение – это природное явление, вызванное определенными причинами? Я считаю, что это несправедливо. И что теперь, что некто умер от болезни? Он должен жить, потому что порядочные люди в принципе не должны знать такой смерти! В конце концов, можно быть в несогласии со всей вселенной просто из чувства противоречия, стремясь отвергнуть какие бы то ни было рамки своего существования: «Я согласен, что дважды два четыре – превосходная вещь; но если уже все хвалить, то и дважды два пять – премилая иногда вещица»[46].
Человек может остро переживать разлад со вселенной даже из-за бытовых неудач. Стоики делают важное для последующей философской традиции исследования ценностей наблюдение: ценность – это человеческая оптика восприятия мира, специфически человеческое к нему отношение. Можно сказать, что ценное существует в мире потому, что в нем есть человек оценивающий. А если я – тот, кто добавляет ценность, я могу ее отнять.
Стоики не хотят, чтобы мы с вами бунтовали против вселенной подобно герою Достоевского: они полагают, что это не ведет к счастью, и считают реальным и более продуктивным стремление к единству с миром. Потому, например, бессмысленно прикипать к каким-то материальным вещам, а потом расстраиваться из-за их порчи (они все равно когда-нибудь испортятся, и мы знаем, что это произойдет, потому что это всегда рано или поздно происходит). Чтобы материальные ценности не отравляли нашу жизнь таким образом, расстраивая нас, стоики предлагают снять ценностные очки и сойти на какое-то время со своей обычной, персональной позиции владельца. Для этого они предлагают несколько техник.
Я могу отнять у вещи ее ценность, заняв позицию объективности, наблюдая материальные объекты в их изменении: появлении, порче, уничтожении:
«Созерцай непрестанно, как все становящееся становится в превращениях, привыкай сознавать, что природа целого ничего не любит так, как превращать то, что есть, производя молодое, подобное старому. Ибо некоторым образом все сущее есть семя будущего»[47].
Также можно, подобно Марку Аврелию, возвращать вещам их истинные (природные) имена. Таким образом дорогое вино превращается всего лишь в виноградную жижу, брендовая одежда – в шерсть овцы, а деликатес – в труп птицы:
«Относительно мясных блюд и вообще подобных кушаний можно приучить себя к такому взгляду: это вот труп рыбы, это – труп птицы или поросенка. Равным образом фалернское вино – выжатый сок винограда, пурпур – шерсть овцы, окрашенная кровью улитки. <…> Такого рода представления, доходя до самих вещей и проникая в них, дают возможность увидеть, каковы они на самом деле. Так следует поступать всю жизнь. Если какие-либо вещи кажутся нам безусловно заслуживающими нашего одобрения, следует обнажить их, прозреть всю их суетность и устранить ореол, придаваемый им россказнями»[48].
«Постоянно думай о том, что все возникающее возникает в силу изменения, и приучай себя к мысли, что ни к чему так не склонна природа Целого, как изменять существующее и творить новое подобное»[49].
«Если ты отправляешься помыться, представь себе происходящее в бане – там люди брызгают на соседей водой, толкаются, бранятся, крадут друг у друга. Вот так с большей для себя безопасностью ты возьмешься за это дело, если тотчас скажешь самому себе: “Я хочу помыться и при этом сохранить свое естественное намерение”»[50].
«Если что-то помешает тебе помыться, у тебя будет наготове сказать: “Я хотел не только помыться, но и сохранить мое естественное намерение. Но я не смогу сохранить его, если стану негодовать на происходящее”»[51].
«Что бы со мной ни случилось, ничего я не приму с печальным и злым лицом»[52].
«В каждом деле смотри, что к нему ведет и что из него следует, и таким вот образом берись за него. В противном случае ты возьмешься за него поспешно, нисколько не задумываясь о последствиях, а затем, когда обнаружатся трудности, ты забросишь его позорным образом. <…> Познай собственную природу, по плечу ли тебе все это»[53].
«Помни, что в каждой случайности следует искать, обращаясь к самому себе, какой способностью ты обладаешь для пользования ею. <…> Если будет предложен труд, ты обретешь выдержку, а если подвергнешься поношению, обретешь терпение»[54].
«О чем ведь ты меня спрашиваешь? “Смерть предпочтительнее или жизнь?” Я отвечаю: жизнь. “Страдание или удовольствие?” Я отвечаю: удовольствие. “Но, если я не буду играть в трагедии, мне голову отрубят”. Стало быть, иди и играй в трагедии, а я играть в трагедии не буду»[55].
«Болезнь – это препятствие для тела, но не для духа (говори себе почаще)»[56].
«Начинающим следует удовольствоваться умением умерять свои страхи, иногда падать и вновь подниматься»[57].
«В каждом деле рассматривай предпосылки и следствия и вот тогда приступай к нему. Иначе вначале ты возьмешься за него с рвением, поскольку не обдумал никаких последствий, а потом, когда какие-то из них прояснятся, с позором отступишь»[58].
Основатель стоицизма Зенон Китийский призывает нас жить в согласии с природой. Но что это значит? Можно подумать, что нужно уехать за город и поселиться в родовом поместье, что вполне соответствует предложению стоика Гая Музония Руфа: «Ведь как можно жить согласно природе лучше, чем жить от земли, пропитательницы нашей, а не от какого-нибудь иного источника пропитания? Разве жить в сельской местности не полезнее для человека, чем околачиваться в городе по примеру софистов? Разве открытый воздух не лучше для здоровья, чем затхлое существование?»[59] В стоицизме «природа» – это важная философская категория, которая обозначает связь человека со всем мирозданием (космосом), а не просто дом в деревне. Мы связаны с мирозданием, подобно тому, как на’ви – жители планеты Пандора из фильма «Аватар» – связаны с природой своей планеты и живут в симбиозе с ней.
Стоики опровергали идеи своих соперников – эпикурейцев, которые считали, что множество миров возникают в результате случайного столкновения атомов. Для стоиков мир, он же природа или космос, разумен и развивается по конкретному сценарию. Космос возникает в результате деятельности творческого огня, а его логосы[60] пронизывают всю материю, всю природу, поэтому весь мир разумен и упорядочен, а также развивается не случайно, а целенаправленно. Таким образом, во вселенной нет никакой случайности, все подчинено разумной необходимости, то есть судьбе. Наша судьба уже предрешена, вот только нам неизвестно, что нас ждет. Именно из особого понимания мира, физических законов стоики и выводили свою практическую философию.