Академия натурфилософии гордо возвышалась на окраине Дануолла, украшенная перпендикулярными колоннами и готическими арками. В центре площади Академии высилась знаменитая бронзовая статуя ее основателя, Эразма Кулика, и там Билли остановилась, чтобы облизать остатки «Зеленой Леди» с зубов, прежде чем прочистить горло и подняться по изогнутой каменной лестнице в виде раковины, ведущей внутрь. Она поправила повязку на Осколке. Ей не хотелось, чтобы глаз или рука отвлекали внимание людей, с которыми она собиралась встретиться.
Надеялась встретиться. Войти в здание было легко – хотя Академия была закрыта для всех, кроме членов ученого общества и студентов, долгое знакомство Билли с самым знаменитым сыном института, Антоном Соколовым, гарантировало ей свободный вход. Но войти в дверь – одно, а встретиться с академиками – совсем другое. Даже если бы она добилась аудиенции, Билли сомневалась, что они будут готовы ее выслушать. В конце концов, это Академия, которая тратит столько сил, чтобы развеять слухи о разломах Бездны и уверить народ, будто это безобидные метеорологические явления.
На пути с улицы Мандрагоры Билли не видела ни следа странного человека в неопрятном бархатном плаще. Возможно, город сейчас как никогда был полон всяческими людьми, как странными, так и отчаянными. Скорее всего, это был бродяга, которому повезло добыть поношенное одеяние гражданина из высшего общества, и он либо следил за ней из праздного любопытства, либо просто шел в том же направлении.
Билли выкинула это из головы, толкнула огромные двери Академии и вошла в священные чертоги.
«Приемный зал Академии был создан для того, чтобы впечатлять», – так думала Билли, проходя по объемному каменному пространству со сводчатым потолком, находящимся над головой на высоте в три-четыре этажа. Напротив входа в огромный овальный зал в галерею упиралась массивная лестница, от которой ветвились новые пролеты ступенек, налево и направо. По бокам зала вверх вели лестницы поу́же, но не менее впечатляющие. Они зарывались в стены и растворялись в темных коридорах.
Над центром зала будто парил гигантский скелет, подвешенный на потолке на проволоке, – кости левиафана, одного из гигантских обитателей глубин. Останки зверя были поистине исполинскими – хотя все равно терялись на фоне зала. Создание, размером больше, чем несколько грузовых вагонов, висело на такой высоте, что под ним свободно могли ходить ученики и академики. Как раз сейчас, пока Билли направлялась в конец зала, по лестнице слева спустилась троица натурфилософов в развевающихся черных мантиях, пересекла зал под китовыми костями и направилась к лестнице справа. Они о чем-то шептались, крепко зажав под мышками журналы в кожаных переплетах, и не удостоили Билли взглядом.
По обеим сторонам великолепной главной лестницы стояли две стеклянные будки. Одна была пуста; за стойкой второй сидел тучный мужчина в бледно-серой мантии, целиком поглощенный тяжелой книгой на деревянном пюпитре перед собой. На нем были маленькие круглые очки с тонкой золотой оправой.
Билли решила, что можно начать и с него. Когда она приблизилась, то увидела на его столе и другие вещи – печатную машинку, стопки документов и латунную табличку, провозглашавшую, что перед ней старший швейцар.
Билли не представляла, что это значит, но, поскольку мужчина сидел вроде бы за приемной стойкой Академии, решила: он знает, с кем следует поговорить. Правда, когда она подошла к стойке, низенький мужчина даже не оторвался от книги. Билли вздохнула, выпрямилась и постучала по стеклу.
– Да? – он так и не поднял взгляд. Более того, даже отвечая, он лизнул палец и перевернул страницу книги.
– Мне нужно поговорить с… – Билли осеклась. С кем ей нужно поговорить? Единственный ее знакомый натурфилософ – сам Соколов, а его уже давно нет. Какую должность он занимал в Академии? Э-э… Ректор? Директор? Мастер? Билли обнаружила, что понятия не имеет, как организована Академия. Ей нужен кто-то на высокой должности, но она сомневалась, что стоит звать «босса».
Почувствовав ее колебания, швейцар оторвался от книги, потом снял очки – такие узкие, что они оставили ярко-красные следы на переносице. Он чуть наклонился над стойкой, с явным неодобрением обводя взглядом Билли с головы до пят.
– Вы студентка, мисс?..
– Нет, я…
Швейцар откинулся обратно на спинку кресла и вернул внимание к книге.
– Если желаете подать заявление на обучение, офис регистратуры не откроется до четвертого дня месяца Урожая, – не поднимая взгляд от страницы, швейцар полуобернулся и начал вслепую пролистывать документы под локтем. – Если хотите…
– Слушайте, – сказала Билли. – Мне нужно поговорить с кем-нибудь из руководства.
Швейцар то ли не слушал, то ли намеренно ее игнорировал; Билли подозревала, что и то и другое одновременно. Он был не очень стар, по крайней мере физически, но Билли догадывалась, как может состарить человеческий разум тепличная жизнь в Академии.
– …заполнить личную анкету, в которой обозначите свои данные и области интересов, тогда возможно просить о предварительном собеседовании где-то в следующем году и…
– Эй!
Швейцар подскочил на месте, уронив очки с носа. Он посмотрел на нее сквозь окошко, округлив от удивления рот.
– Право, мисс! Я вас попрошу…
Билли ударила магической рукой в стекло. На глазах у швейцара на стекле вокруг пальцев начала образовываться тонкая корка льда, и рукав отпал, обнажив вращающиеся, летающие осколки камней Бездны, образовывавшие вихрь.
Вот и не привлекай к себе внимание.
– Меня зовут, – медленно и разборчиво произнесла она, – Билли Лерк, и мне нужно поговорить с руководством. Прямо. Сейчас.
Швейцар уставился на нее, открывая и закрывая рот, потом, чуть не свалившись со стула, помчался прочь, кивая и бормоча что-то про себя.
Билли расслабилась. Пока что все неплохо.
По крайней мере, она на это надеялась.