Из всех людей врачи самые счастливые; какого бы успеха они ни добились и каких бы ошибок они ни совершали, земля покрывает их.
Как ни странно, в Древнем Египте крокодилий помет использовался в качестве противозачаточного средства. Несмотря на то что у древних египтян была довольно сложная и развитая система медицины, включавшая растительные лекарства, припарки, слабительные, свечи, хирургию, вправление костей, офтальмологию и даже систему медицинского страхования, подавляющее большинство египетских методов лечения были совершенно неэффективны, а иногда даже весьма вредны для здоровья. Например, одно египетское лекарство от импотенции содержало 39 отдельных экзотических ингредиентов, ни один из которых не оказывал никакого полезного действия.
Использование крокодильего помета в качестве метода контрацепции может показаться довольно глупым, но, вероятно, оно в какой-то степени было эффективным. Высушенный навоз использовали как пессарий[1], который вводили во влагалище.
Идея заключалась в том, что навоз размягчится, когда достигнет температуры тела, и таким образом сформируется надежный непроницаемый барьер возле шейки матки. Шеечные колпачки такого типа используются сегодня в качестве контрацепции, хотя, к счастью, они сделаны не из навоза. Кроме того, кислотность крокодильего помета, вероятно, действовала как слабый спермицид, что обеспечивало некоторую дополнительную защиту.
В Древнем Египте высушенный крокодилий помет использовался в качестве метода контрацепции.
Тем не менее вводить помет крокодила внутрь тела в любой форме не рекомендуется. Навоз полон бактерий, паразитов и других микробов, поэтому существует значительный риск заражения. А еще это просто отвратительно. Другие традиционные пессарии на протяжении веков изготавливались из слоновьего навоза, древесного сока, половинок лимона, хлопка, шерсти и натуральных морских губок, и каждый из них, вероятно, был настолько же эффективным, как и другие.
В Древнем Египте одним из рекомендуемых способов лечения зубной боли было прикладывание к зубу или десне мертвой мыши. В качестве альтернативы пациент мог размять мышь в пасту и смешать ее с другими ингредиентами перед нанесением.
Древние египтяне были не единственными, кто превозносил пользу мышиных припарок. В Елизаветинской Англии бородавки лечили следующим способом: разрезали мышь пополам, а затем прикладывали ее к гнойничку.
Во времена Елизаветы мышей еще и ели – либо жареных, либо запеченных в пирогах. Считалось, что мыши лечат не только бородавки, но и коклюш, корь, оспу и недержание мочи.
Примерно за 3500 лет до нашей эры древние египтяне разработали сложную систему мумификации – они сохраняли трупы умерших, высушивая их, удаляя внутренние органы и заворачивая труп в бинты. Эта практика вполне могла быть вдохновлена естественной мумификацией, которая происходила, когда тела хоронили в засушливой египетской пустыне.
Заметив, что тело может быть прекрасно сохранено после смерти, египтяне, по-видимому, уверовали в то, что это необходимо, если дух должен продолжать жить в загробной жизни. Они верили, что душа состоит из трех отдельных частей и одна из них, Ка, была тесно связана с физическим телом. Если тело не будет сохранено в этом мире, Ка не сможет выжить в следующем.
Процесс мумификации был сложным и кропотливым. Сначала тело должно было быть доставлено в Ибу, «место очищения», и омыто в водах Нила. Затем его относили в Пер Нефер, «дом мумификации», чтобы забальзамировать.
Египтяне верили, что сохранность души в загробном мире напрямую зависит от состояния тела в этом.
Сначала удаляли и выбрасывали мозг – считалось, что он не имеет значения. Затем вдоль левой стороны тела делали разрез, через который удаляли внутренние органы, чтобы предотвратить разложение изнутри. Почки тоже выбрасывали, вероятнее всего, потому, что египтяне полагали, что они бесполезны. Сердце оставалось нетронутым, поскольку считалось, что оно – это центр человеческого существа. Остальные органы хранили в сосудах и помещали их в гроб: египтяне верили, что после реинкарнации дух будет нуждаться в них уже в следующей жизни. По той же причине богатых хоронили вместе с их имуществом, драгоценностями, священными амулетами, книгами заклинаний, мебелью, одеждой, едой и даже мумифицированными домашними животными. Труп наполняли благовониями и другими материалами, чтобы вернуть ему форму обычного тела. Затем его полностью покрывали соленым натровым порошком[2] примерно на 35–40 дней, чтобы тело иссушилось, после чего набивали снова, а затем тщательно заворачивали в бинты.
Когда в XIX веке европейские исследователи снова начали проявлять интерес к роскошным гробницам египтян, они столкнулись с рядом загадок. Одной из них был вопрос о том, как египтянам удавалось извлекать мозг умерших. Не было никаких признаков повреждения черепа мумий, и все же мозг был полностью удален. Как такое возможно? Ответ был прост: они делали это через нос. Бальзамировщики использовали длинную проволоку с крючком на конце, которую проталкивали через нос, чтобы кусочек за кусочком выскрести мозг. Как только все мозговое вещество удаляли, внутреннюю часть черепа промывали (снова через носовую полость).
Как ни странно, похоже, подобная техника вполне может оказать сильное влияние на современную хирургию головного мозга. До недавнего времени опухоль головного мозга у основания черепа лечили удалением части черепа или лицевого скелета. Любой из этих методов может привести к резкой потере крови и риску заражения, значительному дискомфорту и образованию рубцов. Однако новая процедура – эндоскопическая трансназальная хирургия головного мозга – включает в себя введение эндоскопа через нос и направление его непосредственно к месту опухоли. Эндоскоп содержит крошечную видеокамеру, передающую живые изображения в операционную, и специально разработанные хирургические инструменты, которые могут быть использованы для рассечения и удаления опухоли. Поскольку этот новый метод гораздо менее разрушителен, он может сократить время восстановления после операции до нескольких дней, в то время как после традиционных процедур оно может занимать недели или даже месяцы.
Удивительно, но пластическая хирургия существует уже более 3000 лет. В Индии были найдены записи, подробно описывающие древние процедуры восстановления сломанного носа и наложения швов таким образом, чтобы не осталось рубцов. Около 500 года до нашей эры индуистский врач Сушрута разработал процедуру восстановления носа, отрезанного в наказание за супружескую измену (по какой-то причине считалось, что нарушителем была третья сторона, которая и теряла нос). Сушрута нашел способ исправить эту позорную травму – социальное клеймо позора, – сняв кожу со щеки или лба.
В 1597 году итальянский врач Гаспаре Тальякоцци усовершенствовал процедуру: кожный лоскут с руки пришил к носу, пока тот все еще оставался частью руки. Как только пересаженная кожа прижилась, ткань отрезали от руки. Начиная с XV века в Европе был значительный спрос на хирургию из-за ужасных последствий сифилиса, который мог привести к потере носа.
Первые записи о пластической хирургии были датированы 500 годом до нашей эры и описывают восстановление носа, отрезанного за супружескую измену.
Однако до разработки эффективных анестетиков в 1840-х годах любая операция была невероятно болезненной и еще более опасной, поэтому пластическая хирургия по чисто косметическим причинам была немыслима. Интересно, что слово «пластический» в контексте пластической хирургии не означает «искусственный» и не относится к используемым материалам. Оно происходит от греческого слова plastikos, что означает «лепить» или «придавать форму», в том же смысле, в каком керамика и скульптура известны как пластические искусства.
Гиппократ (ок. 460–377 гг. до н. э.) родился на острове Кос и считается отцом современной медицины. Вместе со своими последователями опубликовал около 60 работ, известных как «Корпус Гиппократа», которые составляли основу западной медицины вплоть до эпохи Просвещения. Гиппократ был первым врачом, отвергшим господствующее тогда суеверие о том, что болезни вызывают боги. Вместо этого он утверждал, что болезнь – это продукт окружающей среды, диеты и образа жизни пациента и поэтому профессиональные врачи могут использовать естественные средства исцеления, не рассчитывая на вмешательство богов.
Для решения проблем, связанных с этикой медицинской практики, Гиппократ и его последователи дали подробную клятву, чтобы продемонстрировать преданность врача своему искусству и пациенту. Именно в этой клятве изложен первый принцип медицины Гиппократа: primum non nocere, что означает «не навреди». Версию этой клятвы до сих пор дает большинство врачей. Когда в наши дни люди ссылаются на клятву Гиппократа, они часто имеют в виду принцип, что все, что говорится врачу, должно рассматриваться как конфиденциальное, и это действительно один из ее принципов. Однако в ней содержится и ряд других пунктов. Вот оригинал клятвы в полном объеме:
«Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария.
Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому»[3].
Гиппократ утверждал, что болезнь не зависит от воли богов, а является продуктом окружающей среды, диеты и образа жизни.
Строки указывают на то, что те, кто принимают присягу, не будут делать эвтаназию, аборты или хирургические операции, но как же тогда современные врачи исполняют эту клятву в своей медицинской практике? Ответ простой: они принимают измененную версию присяги.
Наиболее распространенные клятвы сегодня – Женевская декларация, Молитва Маймонида, Клятва Лазанья [Клятва Лазаньи] и измененная клятва Гиппократа. Все четыре основаны на клятве Гиппократа и содержат много одинаковых обетов, но каждая из них изменена, чтобы соответствовать современной этике и медицинской практике.
Большинство выпускников медицинских вузов принимают одну из этих четырех версий клятвы Гиппократа, прежде чем практиковать медицину. В 1993 году, в ходе исследования клятв, принятых в 150 медицинских школах США и Канады, было обнаружено, что только 14 % запретили эвтаназию, 8 % – аборты и только 3 % – сексуальные контакты с пациентами. Фраза, относящаяся к операциям, обычно сохраняется в той или иной форме, но в сегодняшних клятвах трактуется как метафора, цель которой – признать, что ни один врач не может быть экспертом во всех областях.
Опарыши – это личинки мух. Они появляются из яиц, которые обычно откладываются прямо на то, что мухи считают пищей, например на гниющие трупы животных. На протяжении веков люди верили в так называемое самозарождение, считая, что живые существа могут быть созданы из неживых без присутствия яйца, личинки или родителя. Это было общепринятым объяснением происхождения многих видов существ на протяжении более 2000 лет.
Теория самозарождения была особенно развита Аристотелем (384–322 гг. до н. э.) в его книге «История животных». Он верил, что блохи и личинки самопроизвольно появляются из гниющей плоти, что мыши рождаются из кучи грязного сена, а тля волшебным образом возникает из утренней росы. Конечно, некоторые существа, очевидно, были произведены родителями, и Аристотель признавал это, но он полагал, что существует и другой класс существ, которые могут возникнуть из неживых вещей. Удивительно, но эта теория самопроизвольного зарождения господствовала вплоть до конца XIX века.
Однако с развитием все более мощных микроскопов ученые стали наблюдать все меньшие и меньшие формы жизни, что еще раз поставило вопрос о поколении – были ли эти крошечные микроорганизмы доказательством самозарождения или они показали, что существует целый мир микроскопических форм жизни, о которых мы ничего не знали?
Голландский ученый Антони ван Левенгук наблюдал за крошечными существами через микроскопы, которые он смастерил самостоятельно, и назвал их «анимакули» («маленькие животные»). Ван Левенгук заметил, что живые микроорганизмы появляются в дождевой воде всего через несколько дней, что ставит вопрос о том, откуда они взялись.
Теория самозарождения, господствующая до конца XIX века, описывает появление живого организма из неживого.
В XVIII и XIX веках серия экспериментов смогла окончательно ответить на этот вопрос и в процессе проложить путь к современной, эффективной медицине. В 1748 году Джон Нидхэм[4] провел серию экспериментов с банками мясного бульона. Нидхэм полагал, что кипячение бульона убьет всех анимакулей, поэтому, когда вскоре после кипячения бульон стал мутным, что указывало на то, что все анимакули вымерли, это подтвердило его теорию о том, что «маленькие животные» спонтанно появляются в бульоне. В 1765 году Лаззаро Спалланцани[5] провел аналогичный эксперимент, но, в отличие от Нидхэма, запечатал крышки банок, сделав их герметичными, чтобы предотвратить попадание в банки каких-либо загрязнений после кипячения. Поскольку банки были запечатаны, бульон не производил никаких микробов, что, казалось, опровергало теорию самозарождения. Однако сторонники теории утверждали, что воздух не мог проникнуть в бульон, и это играло решающую роль, потому что это был один из элементов, имевших решающее значение для того, чтобы каким-то образом облегчить самозарождение.
В 1859 году Луи Пастер[6] разрешил эту тупиковую ситуацию, вскипятив бульон в специально сконструированной колбе с горловиной в форме шеи лебедя, которая имела чрезвычайно длинное, тонкое горлышко, загибавшееся вниз. Эта горловина позволяла воздуху проникать в бульон, но никакие микроорганизмы не могли пройти через узкий изгиб. После кипячения в бульон в колбах с лебединой шеей не попадали никакие микробы; это доказало, что одного воздуха недостаточно для зарождения микроорганизмов. Этот изящный эксперимент, который мог быть легко повторен и проверен кем угодно, стал мощным опровержением теории самозарождения и, таким образом, ключевым моментом в развитии известной впоследствии микробной теории.
Существует давно укоренившийся миф о том, что римский полководец Юлий Цезарь был рожден при помощи кесарева сечения, и, следовательно, операция была названа в его честь, или, наоборот, он был назван в честь операции. Эта история широко известна и даже вошла в Оксфордский словарь английского языка. Тем не менее это почти наверняка ложь.
Прежде всего, что такое кесарево сечение? Это операция, при которой будущей матери вскрывают живот, чтобы она могла родить ребенка, когда вагинальные роды для нее слишком опасны. Во время рождения Юлия Цезаря и в последующие столетия кесарево сечение было крайней мерой, на которую шли только в том случае, если мать умерла или находилась на грани жизни и смерти. Во времена Римской империи не существовало эффективного обезболивающего, и врачи не могли должным образом зашить раны после такой процедуры. Даже в тех редких случаях, когда врачам удавалось остановить кровотечение, через раны в организм попадали микробы, и происходило заражение.
Во времена Цезаря из-за отсутствия обезболивающих и действенных антисептиков кесарево сечение применяли только в случае смерти матери или ее очень тяжелого стояния.
Известно, что кесарево сечение существовало еще до рождения Юлия Цезаря, но до 1500 года нашей эры никаких записей о том, что какая-либо мать пережила эту процедуру, нет. Это одна из причин, по которой мы можем быть уверены, что сам Цезарь не родился таким способом, поскольку его мать умерла, когда ему было уже 46 лет. Кроме того, Юлий Цезарь не мог быть назван в честь операции, потому что имя «Цезарь» уже было в его семье в течение нескольких поколений. Династия вела подробные родословные записи: считалось, что его семья может проследить свою родословную до троянского царевича Энея и богини Венеры.
Хотя сам Юлий Цезарь не был рожден при помощи кесарева сечения, между его именем и операцией, по-видимому, существует связь. Согласно римскому писателю Плинию Старшему, имя Цезарь, возможно, вошло в эту семью потому, что один из далеких предков Юлия родился посредством кесарева сечения. Таким образом, название могло произойти от латинского слова caedare, означающего «резать», или же от закона, называемого Lex Caesarea, который требовал, чтобы подобные операции проводились, только если мать умерла во время родов.
С другой стороны, фамилия Цезарь, возможно, не имела ничего общего с кесаревым сечением. Вместо этого она могла относиться к далекому предку Цезаря, который родился с копной волос на голове («цезарий» означает «волосы»); или к предку, у которого были серо-голубые глаза («цезий» означает «сине-серый»); или от «цезай», пунического слова, означающего слона, – так могли назвать предка, который убил слона во время Первой Пунической войны. Во время своего правления Юлий Цезарь изготовил монеты с изображением слона и фамильным именем Цезарь, что говорит о том, что именно эту теорию предпочитал он сам.
Учение о сигнатурах было древней диагностической системой, которая основывалась на простом принципе, что Бог отмечает все, что создал, знаком и этот знак – ключ к цели каждой вещи. Считалось, что грецкие орехи полезны для мозга, потому что они немного похожи на мозг, кроме того, орехи, подобно мозгу, мягкие, пористые и находятся в твердой оболочке. Учение о сигнатурах было центральной идеей медицинской теории, восходящей к Галену Пергамскому (129–200 гг. н. э.), который был самым знаменитым врачом римского периода, и оставалось центральным в медицинском мышлении вплоть до конца XIX века.
Согласно учению о сигнатурах, естественные средства лечения воплощают или отражают болезни, для которых они предназначены. Так, считалось, что медуница полезна при заболеваниях легких, потому что ее белые пятнистые овальные листья немного напоминают больные легкие. Цветы кардамина, также известные как зубная трава, должны были быть полезны при зубной боли, поскольку имеют похожую на зубы форму. Зверобой, как говорили, полезен для кожи, потому что черные точечные маслянистые железы в листьях растения выглядят как поры. В некоторых случаях в этих утверждениях была доля правды. Зверобой, например, признан современной медициной как сильный антибиотик, который помогает ранам быстро заживать (кстати, он также используется в фитотерапии в качестве антидепрессанта, хотя недавние исследования, похоже, не дают однозначного ответа относительно его свойств: считается, что растение обладает эффектом плацебо).
Учение о сигнатурах отражает верование, что каждый предмет несет в себе знак, который становится ключом к использованию этой вещи.
Чаще всего средства, рекомендованные в учении о сигнатурах, не имели реальной медицинской ценности. Например, белену рекомендовали при зубной боли, потому что ее семенной контейнер имеет форму человеческой челюсти, но на самом деле белена – потенциально смертельный ядовитый галлюциноген. В настоящее время, конечно, учение о сигнатурах не воспринимается всерьез, и любые успехи, на которые оно может претендовать, рассматриваются как просто совпадения или постфактум. Другими словами, когда люди заметили, что зверобой помогает заживлять раны, они нашли слабый способ доказать, что он похож на кожу, чтобы это соответствовало их современному на тот момент взгляду на медицину.
Однако есть две развивающиеся области современного здравоохранения, в которых учение о сигнатурах все еще воспринимается всерьез. Во-первых, эта доктрина используется современными травниками либо для подсказок, чтобы помочь им заново открыть забытые эссенции, либо для того, чтобы подтвердить уже имеющиеся мнения о существующих травяных продуктах. Во-вторых, это учение лежит в основе одного из двух определяющих принципов гомеопатии – «подобное лечит подобное». Другой ключевой гомеопатический принцип – закон бесконечно малых величин, который гласит, что чем меньше доза, тем эффективнее лекарство. В соответствии с этим вторым законом гомеопатические средства разбавляются до такой степени, что фактически содержат только воду, хотя сторонники считают, что эта вода каким-то образом сохранила память или отпечаток первоначального вещества. Несмотря на то что наука отвергла гомеопатию как шарлатанство, в последние несколько лет Национальная служба здравоохранения Великобритании все больше финансирует и поддерживает эту область медицины.
В истории европейской медицины ключевым событием в области переливания крови стало открытие 1901 года, сделанное Карлом Ландштейнером[7] – он доказал, что у разных людей разные группы крови. До этого переливания крови пытались сделать множество раз, но чаще всего это приводило к смерти, потому что наш организм дает иммунологическую реакцию на кровь другого типа. Ландштейнер же обнаружил, что необходимо сопоставлять группу крови донора с группой крови реципиента.
До этого открытия было предпринято множество попыток переливания крови. В 1492 году папе Иннокентию VIII дали кровь трех маленьких мальчиков после того, как он впал в кому, но в результате он и все мальчики умерли. В 1667 году французский врач Жан-Батист Дени дал восемь унций крови ягнят молодому человеку с лихорадкой, которому неоднократно делали кровопускание (в то время кровопускание было обычным медицинским способом, применяемым почти при любой болезни), и тот выжил. Дени также сделал переливание крови ягнят работнику, который тоже выжил. В обоих случаях количество перелитой крови было относительно небольшим, что, по-видимому, объясняет, как пациентам удалось пережить аллергическую реакцию. Следующий пациент Дени умер, и в результате переливание крови было запрещено как во Франции, так и в Великобритании. Однако ходили слухи, что несчастный умер не от переливания крови, а от яда, введенного его собственной женой!
Открытие, сделанное Карлом Ландштейнером, показало, что переливание разных групп крови вызывает иммунологическую реакцию организма и тем самым, приводит к гибели человека.
Есть некоторые сведения, согласно которым переливание крови, возможно, было успешно проведено еще за столетия до Дени, народом инков из Южной Америки. Империя инков расширялась в течение XV и XVI веков, охватив большую часть западного побережья Южной Америки, от севера до современных Колумбии и Аргентины. Медицина инков была кровавой. Лучший отчет об их цивилизации был написан Эль Инка Гарсиласо, сыном испанского конкистадора и принцессы инков. В своих работах Эль Инка описал систему медицины, основанную в основном на кровопускании и очищении. Больному пускали кровь из руки или ноги, находившейся ближе всего к больному месту. Головную боль, например, можно было лечить кровопусканием изо лба, в месте, где сходятся брови.
Причина, по которой инкам удалось преуспеть в переливании крови, в то время как европейская медицина до этого момента терпела неудачу, может быть просто в том, что у всех них была одна и та же группа крови. По-видимому, подавляющее большинство инков имели группу крови О[8], резус положительный, а значит, реакций несовместимости было очень мало.