Новогодняя дискотека приближалась, и Света ждала ее с большой надеждой. Она чувствовала, что ее просто переполняет желание любить и быть любимой. Это желание буквально разрывало ее на части и она не находила себе места. Откуда это все вообще в ней взялось? Еще летом, когда она гуляла на практике с Ваней, а потом у себя в поселке с солдатом, ничего в ней такого не было. Но сейчас в ней все невыносимей разрасталось желание любви. Казалось, что она уже кого-то любит, и что ее кто-то любит. Но где он, объект ее любви? Кто он? Ей казалось, что вся ее жизнь, это сплошная задержка дыхания, постоянное подавление себя, сдерживание, уход от жизни и только в лесу и степи она начинала дышать, раскрываться, расслабляться полностью и получала неизменное утешение и вновь могла жить дальше. Она как будто впитывала в себя бесстрастие природы и сама становилась бесстрастной. Но сейчас ни леса, ни степи рядом не было, и она задыхалась без них. Вот если бы в ее жизни была взаимная любовь, то тогда бы все было бы по-другому, тогда бы она не тосковала в этом ужасном шумном городе.

За неделю до дискотеки Света не выдержала и отправилась на вокзал, чтобы сесть на какую-нибудь электричку, которая бы увезла ее из города в пригород. Ей было все равно, в какую сторону ехать – лишь бы выехать за пределы давящих на нее каменных джунглей. Она села в первую попавшуюся электричку и долго ехала в ней, глядя с облегчением в окно за которым постепенно городские улицы и дома сменились сначала поселками, потом дачами. Она вышла на конечной станции под названием Серебряная Речка, и сразу же ее окружила тишина. Кругом искрился снег, здание станции, лесополосы вдоль железной дороги – все было в снегу. Чистый воздух, яркое солнце, а за станцией виднеются пятиэтажные дома поселка. Но Света не пошла в сторону поселка, а отправилась через степь к дачам, стоящим на краю замерзшей, покрытой снегом речки. Она шла по утоптанной тропинке, и никак не могла надышаться чистым воздухом, не могла наглядеться на безлюдное открытое пространство степи. Наконец-то она на природе! И как же тут тихо… Вот окончит она институт и обязательно обменяет свою городскую квартирку на квартиру в пригороде. Обязательно это сделает.

Небо над головой было огромным – в городе такого неба не увидишь. Тишина, огромное небо, искрящиеся, покрытые снегом просторы… Она чувствовала, как тишина и бесстрастие безлюдной природы наполняет ее, как тоска и невыносимая жажда любви покидают ее. Наконец-то в ее душу снова входит покой. Наконец-то…


Грохот музыки оглушал, от него даже закладывало уши, цветомузыка мигала – новогодняя дискотека была в самом разгаре. Огромный зал был полон танцующих студентов. Оля, Генка, Света танцевали рядом. Возле них скромно пританцовывали отличницы Лена и Оксана, а любительница мужского пола Аня зажигала поодаль среди группы больших накаченных парней.

Света заметила, что Оля то и дело обеспокоенно посматривает на нее. Подруга с недавних пор, как будто стала опекать ее. У Оли был Генка, и она чувствовала что-то похожее на вину перед Светой, из-за того, что та все еще одинока и несчастна. Света удивлялась Олиной опеке, считая, что подруга ведет себя по отношению к ней, как заботливая и даже несколько навязчивая мамаша. И это Оля еще не знала, в каких условиях ее подруга жила до трех лет, что ее родители, так охотно купившие ей квартиру на самом деле ей не родные. Но Света и не думала делиться с Олей своей тайной. И так подруга ведет себя с ней почему-то как с маленькой. Опекает ее, жалеет, и даже в последнее время не по имени ее зовет, а просто «Малыш».

«Малыш, ты в столовую пойдешь с нами?»

« Генка, помоги Малышу донести сумку!»

«Малыш, ты что это опять загрустила?»

– Почему ты меня Малышом называешь? – с улыбкой спросила ее как-то Света. – Мы с тобой ровесницы, и я ростом тебя выше. Это ты у нас маленькая, а я высокая. Это тебя надо называть Малышом!

– Нее, Светик! Ты посмотри на меня и на себя! Я выгляжу гораздо взрослее и уверенней тебя, а ты еще наивная, глупая девчонка. В лесу хочешь жить, о леснике мечтаешь. У меня все гораздо прозаичней и реальней – я как будто крепко стою на ногах, а ты еще нет.

– Это, наверное, из-за того, что ты самая старшая в семье. Тебе приходилось нянчиться со своими младшими сестрами, а я сама младшей была.

– Не, тут другое. Ты в принципе малышка… Как будто тебя не донянчили, не дорастили.

Если бы Оля знала, как она была права! Ее слова как будто открыли Свете глаза на себя саму. Недонянченная, недорощенная, не согретая любовью, ищущая утешения не у людей, а у природы… Интересно, а способна ли она сама на любовь? Или ей теперь всю жизнь будет хотеться, чтоб кто-то дорастил ее, и донянчил, любя при этом безгранично? А ведь именно этого ей и хочется! Хочется кого-то сильного рядом, жертвенно и самозабвенно любящего ее. Материнской любви она не получила, и теперь уж и не получит никогда, но если появится в ее жизни любящий мужчина, то… Но разве возможно встретить такого мужчину, чтобы он нянчился с женщиной?

За размышлениями Света не заметила, как заиграла медленная музыка, и Генка с Олей закружились в медленном танце. Оля беспокойно посматривала в ее сторону, как будто она оставила маленького ребенка и занялась собой. Вот еще! Света перестала танцевать и растерянно посмотрела по сторонам. Медленная музыка застала ее врасплох. Вдруг ее сейчас пригласят на танец? Вон Лену с Оксаной уже пригласили, и Аня, конечно, тоже медленно кружится с очередным ухажером…

Одна среди танцующих пар, Света почувствовала себя неловко и решила отойти в сторону и встать у стены, чтобы не так бросаться в глаза. Но в этот момент кто-то молча потянул ее за руку, приглашая, таким образом, на танец. Это был крупный парень с бычьей шеей и литыми, выпирающими из-под рубашки мышцами. Он притянул Свету к себе, хотя она и не дала согласия на танец, и стал медленно, как и все вокруг, кружиться с ней. Девушка чувствовала под своими ладонями его мощные мышцы, чувствовала, как он плотно прижимает ее к себе, к своему животу, бедрам. Он смотрел ей в глаза, он дышал ей в лицо. На мгновение ей показалось, что она попала во власть любящей силы, что она достигла прибежища… Что-то твердое упиралось ей в промежность, но она не сразу поняла, что происходит. Но это непонимание длилось недолго. В самой середине танца, она уперлась в грудь похотливого парня руками, сдвинула свои бедра в сторону, чтобы тот не смог тыкаться в нее своим членом, и со всей злостью, на которую была способна, перекрикивая музыку, проорала ему в ухо:

– Убери свои руки с меня! Отпусти! А не то я устрою тут скандал!

Она была готова к сопротивлению, но парень тут же выпустил ее из своих рук и с сожалением сказал:

– Очень жаль! Мы с вами могли бы продолжить знакомство!

Все вокруг танцевали, и Оля с удивлением смотрела, как ее подруга, оттолкнув большого парня, с расстроенным лицом идет среди медленно кружащихся пар к выходу. Оставленный студент, поскорее ушел в сторону, чтобы не «светиться» среди мирно танцующих парней и девушек.

На следующий день Света пришла в институт с заплаканными глазами. Оля уже сидела на своем месте и обеспокоенно смотрела, как похудевшая за ночь подруга приближается к ней, чтобы сесть рядом у окна.

– Светик, что случилось? Почему ты так рано ушла с дискотеки? – словно заботливая наседка кинулась она к ней. – Тебя тот парень обидел? Да?

– Да это какой-то козел, а не парень! Извращенец! – Света в двух словах рассказала о том, что произошло вчера во время медленного танца.

– Фу, какой придурок! Просто гад! – возмутилась Оля.

– Ага! А я еще надеялась познакомиться с кем-нибудь на дискотеке. Познакомилась, называется… У тебя с Генкой совсем все по-другому, у вас любовь… А это что такое? Так противно! Ты не представляешь, как это противно! – у Светы на глаза навернулись слезы. – И почему мне везет на каких-то мерзких дураков? Нет, чтоб встретить нормального парня, типа такого, как Генка, так нет же! Кстати, что-то твоего жениха не видно… Где это он?

– Да мне с утра захотелось что-то пахлавы – просто умираю, как хочу! Ну и он вызвался сбегать в булочную… Что-то он задерживается…

– А что это такое – пахлава?

– А ты не знаешь?

– Нет.

– Это такая восточная сладость в виде слоенного пирога с орехами и медом. Она пропитана маслом и очень вкусная, сладкая! В булочной продается на углу, где памятник.

– Пахлава… – Свете даже название показалось вкусным, и она почувствовала, что тоже хочет поесть этой самой пахлавы. У нее даже в животе заурчало. Конечно, она ведь даже позавтракать не успела сегодня.

– А как Генка доехал вчера? – поинтересовалась Света. – Или вы не до конца были на дискотеке? Вы раньше ушли?

– Не, мы до самого конца там отрывались, а потом ко мне ночевать пошли, – ответила Оля, и Света сразу представила, как они спят у Оли в комнате на разных кроватях и долго разговаривают перед сном.

– А как же его родители? Они не волновались, что он всю ночь где-то пропадает?

– Так он предупредил их, что останется ночевать у друзей.

– А-а… А о тебе его папа с мамой не знают?

– Нет. Зачем им знать? Еще их нам не хватало…

Из коридора послышался звонок на пару и тут же в аудиторию вошел Генка с сумкой через плечо и пакетом в руках, в котором, видимо, была та самая сладкая пахлава. Света почувствовала, как у нее потекли слюнки, а живот снова свело от голода. Вечно Оля соблазнит ее какой-нибудь едой! Если бы не подруга, то она бы о еде вообще не думала! Света покосилась на невысокую пухленькую подружку и подумала, что если та будет постоянно жрать, то со временем растолстеет. Она уже сейчас выглядит пышкой, а что дальше будет? Однако в большую перемену Света тоже сбегала в булочную на углу и купила себе две пахлавы, вкус которых показался ей с голодухи просто божественным.

На Новый год, как и многие студенты с периферии, Оля уехала домой к родителям, а Генка остался скучать по ней в городе. Света тоже осталась в городе. Сидеть постоянно в квартире ей было тошно, и потому она выходила на улицу и бродила по городским закоулкам, избегая шумных улиц. Часто она каталась на лыжах в парке или на набережной, но большой городской парк и длинная набережная казались ей слишком маленькими по сравнению с теми открытыми пространствами за городом, где она раньше каталась, уезжая далеко в лес. Она нарезала круг за кругом, несясь, словно стрела вперед, обгоняя медлительных, не привыкших к открытым местам горожан-лыжников, и удивлялась, что здесь даже мужчины ездят на лыжах не достаточно быстро. С такой скоростью разве доедешь до леса? Езда по парку снова и снова напоминала ей искусственный манеж, по которому она перемещается словно цирковая лошадь. Ограниченность территории казалась ей тюрьмой. И сам город с его шумными трассами и бесконечными домами тоже виделся ей тюрьмой. Она тосковала по свободным пространствам, по лесу, в котором чистый, прозрачный воздух и такая успокоительная, бесстрастная тишина. В городе тишины никогда не было. Даже если уйти подальше от центральных улиц, то и сюда проникал шум городских дорог.