Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 86. «Такого рода «мыслительные формы», носящие при данных исторических условиях объективный характер, свидетельствуют о ненаучности категорий вульгарной политической экономии, поскольку они отражают лишь внешнюю фетишистскую форму экономических процессов. С другой стороны, товарно-фетишистская природа категорий вульгарной экономии дает нам объяснение живучести догм буржуазной политической экономии. По своей гносеологической природе (а отнюдь не классовой сущности) категории вульгарной экономии довольно близки обыденному сознанию, а потому их восприятие этим сознанием уже подготовлено его собственным отражением фетишистских форм, экономических процессов. Живучесть вульгарной экономии определяется и тем обстоятельством, что она опирается на «объективные мыслительные формы», постоянно воспроизводимые в сознании людей самой фетишистской формой экономических явлений капитализма» / Афанасьев В.С. Этапы развития буржуазной политической экономии: (очерк теории). М., 1985. С. 201.
«Анализ К. Маркса показал, что товарно-фетишистский характер присущ не только тем категориям вульгарной экономии, которые относятся к буржуазным теориям стоимости, но и всей системе категорий вульгарной экономии. Стоимость товара – общественное отношение товаропроизводителей, обменивающих продукты своего труда в соответствии с количеством общественно необходимого труда в них заключающегося, – на поверхности выступает как результат естественных свойств товара, его полезности, «редкости» и т. п. Господство стихии капиталистического производства над товаропроизводителем, господство капитала над трудом внешне выступает как власть денег и притом как власть золота – особого металла, отнюдь не как носителя капиталистических отношений. Рабочая сила как товар на поверхности явлений кажется трудом – товаром, а ее стоимость и цена – ценой труда. Капитал – отношение эксплуатации наемных рабочих буржуазией – представляется неким свойством денег порождать новые деньги, прибыль (процент) – порождением всего капитала (денег, средств производства), а не исключительно его переменной части, рента – выражением естественного свойства земли приносить доход и т. д.» / Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 202.
Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII в.в. Т. 2. Игры обмена. М., 2007. С. 231.
Напомним, в этой связи, знаменитое высказывание видного представителя английского меркантилизма Т. Мена: «… Обычным средством для увеличения нашего богатства и наших денег является внешняя торговля. При этом мы должны постоянно соблюдать следующее правило: продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем покупаем у них» /Меркантилизм. М., 1935. С. 155. Иными словами, суть этого правила такова: во внешней торговле нужно стремиться к достижению активного баланса, т. е. превышению экспорта товаров над их импортом, что позволит обеспечить постоянный приток денег в страну, а стало быть, и рост национального богатства
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 347.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 24. С. 38.
«Из всех способов приобретения, – писал глава физиократической школы Ф. Кенэ, – нет более хорошего, выгодного, приятного и более достойного свободного человека, чем занятие земледелием … нет более счастливого занятия, чем земледелие; и не только по той пользе, какую приносит оно человеческому роду, но также и по тому довольству, удовлетворению и обилию богов» / Кенэ Ф. Избранные экономические произведения. М., 1960. С. 45; см. также С. 433.
«Ежегодные затраты заключаются в расходах, производимых ежегодно на земледельческую работу; эти затраты должны быть различаемы от первоначальных затрат, которые составляют фонд земледельческого оборудования … и которые по стоимости в пять раз превышают ежегодные затраты» / Кенэ Ф. Указ. соч. С. 361.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 12. «Кроме этого анализа вещественных элементов, из которых состоит капитал в пределах процесса труда, физиократы исследуют те формы, которые капитал принимает в обращении (основной капитал, оборотный капитал, хотя термины, употребляемые физиократами, – еще иные) и вообще устанавливают связь между процессом обращения и процессом воспроизводства капитала» / Там же. С. 12–13. Эту связь мы рассмотрим ниже.
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. 1. М.-Л., 1935. С. 231.
Там же.
Следует, однако, отметить, что наряду с этим абстрактным (вещным) подходом к определению капитала, А. Смит рассматривал последний (капитал) и как «силу, которая командует над трудом». Исходя из этой посылки, А. Смит совершенно справедливо подчеркивал, что в «первобытном состоянии общества» капитал не существовал. Он возник лишь в «цивилизованном обществе», в котором отдельные лица присваивают продукты чужого труда. Но такое понимание капитала не было характерно для теоретической системы А. Смита. Ибо в ней капитал трактуется, главным образом, как вещная категория. Подобная трактовка входит в противоречие со смитианской концепцией «нетрудовых доходов» владельцев капитала и землевладельцев.
Смит А. Указ. соч. С. 232.
Там же.
Там же. С. 232–233.
Там же. С. 233. Более того, «весь запас жилых домов, существующих в каждый данный момент в стране, тоже входят в эту первую часть запасов общества. Запас, вложенный в дом, если он должен служить жилищем для владельца, перестает с этой минуты выполнять функцию капитала, т. е. приносить своему обладателю какой-либо доход. Жилой дом, как таковой, ничего не добавляет к доходу того, кто живет в нем; и хотя он, без сомнения, чрезвычайно полезен ему, он все же так не полезен ему, как его одежда и домашняя утварь, которые, однако, составляют часть его расходов, а не дохода. Если дом сдается за ренту арендатору, то, так как сам дом ничего не может произвести, арендатору всегда приходится уплачивать ренту из какого-либо другого дохода, который он извлекает или из своего труда, или из капитала, или из земли. Поэтому, хотя дом может приносить доход своему владельцу и таким образом выполнять для него функцию капитала, он не в состоянии давать какой-либо доход обществу или выполнять для него функцию капитала, и доход всего народа ни в малейшей степени не может никогда возрастать таким путем. Одежда и домашняя утварь точно так же иногда дают доход отдельным лицам и таким образом выполняют для них функцию капитала. В странах, где часто устраивают маскарады, существует промысел отдачи на прокат маскарадных костюмов на один вечер. Обойщики часто отдают на прокат обстановку помесячно или на год. Владельцы предприятий по устройству похоронных процессий сдают на дни и на недели погребальные принадлежности. Многие люди сдают меблированные квартиры и получают ренту за пользование не только квартирой, но и обстановкой. Однако доход, полученный во всех этих случаях, всегда должен в конечном счете быть извлечен из какого-либо другого источника дохода. Из всех видов накопленных запасов, принадлежащих отдельным лицам или обществу, и предназначенных для непосредственного потребления, та часть, которая вкладывается в дом, потребляется медленнее всего. Запас одежды может просуществовать несколько лет, запас мебели – полвека или целое столетие, а запасы, вложенные в дома, хорошо построенные и содержащиеся в надлежащем порядке, могут сохраняться целые столетия. Однако, хотя период их полного потребления растягивается на очень продолжительное время, они все же представляют собою на деле запасы, предназначенные для непосредственного потребления, как и одежда или домашняя обстановка» / Там же. С. 233–234.
«Такого рода улучшенную ферму можно с полным правом рассматривать с той же точки зрения, как и полезные машины, которые облегчают и сокращают труд и при помощи которых один и тот же оборотный капитал может дать своему владельцу гораздо больший доход. Улучшенная ферма столь же выгодна и существует дольше, чем любая из этих машин, причем она часто не требует никакого ремонта, а нуждается лишь в наиболее выгодном применении капитала фермера, затрачиваемого им на ее обработку» / Там же. С. 234.
«Большую ловкость и умение рабочего можно рассматривать с той же точки зрения, как и машины и орудия производства, которые сокращают или облегчают труд и которые, хотя и требуют известных расходов, но возмещают эти расходы вместе с прибылью» / Там же. С. 234–235.
Там же. С. 235.
«Таким образом, деление на основной и оборотный капитал впервые предстало не как специфическая черта сельского хозяйства (а именно таковой ее изображали физиократы, обнаружившие различия в способах обращения различных частей капитала в сельском хозяйстве в связи с годовым циклом производства), а как важная особенность капитала, функционирующего в любой отрасли капиталистического производства, а точнее – как особенность производительной формы промышленного капитала» / Афанасьев В.С. Первые системы политической экономии (Метод экономической двойственности). М… 2005. С. 130.
Смит А. Указ. соч. С. 232.
Афанасьев В.С. Указ. соч. С. 131. «Позиция Смита в отношении обращения основного капитала отражала исторические условия мануфактурного капитализма, для которого было характерно господство ручных орудий труда и неразвитость основного капитала, а также противоречия его методологических исходных пунктов анализа. Отрицание обращения основного капитала Смитом базировалось на отождествлении им обращения капитала и товарного обмена. Смит полагал, что обращение есть переход товара из рук одного собственника в руки другого, что характерно только для оборотного капитала. В действительности же обращение капитала и товарный обмен – явления далеко не тождественные: обращение капитала включает в себя обмен товаров, но не сводится к нему. Обращение капитала продолжается и в самом процессе производства. Этот факт зафиксировали (и абсолютизировали) еще меркантилисты, когда они утверждали, что производство представляет собой «момент обращения».
В самом деле, в производстве происходит превращение производительной формы капитала (в виде средств производства и рабочей силы) в товарную форму (в виде готовой продукции). Между тем смена вещных форм капитала как раз и составляет содержание процесса обращения капитала» / Там же.
Там же. С. 132.
Смит А. Указ. соч. С. 236. «Поскольку очень большая часть оборотного капитала постоянно извлекается из него (непосредственного потребления. – Н.С.) для помещения в два других вида общего запаса общества, он, в свою очередь, должен постоянно пополняться, без чего скоро совсем прекратил бы свое существование. Эти пополнения получаются, главным образом, из трех источников – от продукта земли, рудников и рыболовства» / Там же.
См.: Там же. С. 236–237.
Там же. С. 237.
Рикардо Д. Сочинения. Т. I. М., 1955. С. 86.
См.: Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Трактат по политической экономии / Ж.Б. Сэй; Экономические софизмы. Экономические гармонии/ Ф. Бастиа. М., 2000. С. 40.
См.: Там же. С. 55–56.
Как известно, К. Маркс подверг резкой критике триединую формулу факторных доходов Ж.Б. Сэя, указывая, что она есть неизбежный продукт вульгарной политической экономии. Согласно К. Марксу, последняя, в противоположность классическим политико-экономам, стремившимся раскрыть действительные причины различных форм отчуждения доходов, рассматривает эти формы с точки зрения их внешней связи, в какой они выступают на поверхности экономических явлений. Отсюда проистекают вульгарные, фетишистские представления, укоренившиеся в сознании агентов капиталистического производства, о факторных доходах и их источниках: процент – капитал, заработная плата – труд, рента – земля. Сами же доходы трактуются как естественные, а отношения между агентами как гармоничные. В свою очередь подобные отношения изображаются как отношения между факторами производства, что вполне соответствует угодливой апологетике. Если же между этими факторами возникает антагонизм, то он является следствием конкуренции, в ходе которой осуществляется перераспределение известной части произведенного продукта. Но суть дела от этого не меняется. Ибо конкуренция лишь побуждает всех агентов капиталистического производства к более активным действиям. Но такие действия являются ни чем иным, как выражением гармоничного отношения этих агентов. / См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 528–530.
См.: Сэй Ж.Б., Бастиа Ф. Указ. соч. С. 193.
«Вот почему, сооружая лодку, он сделает ее из самого легкого дерева, чтобы воспользоваться весом воды, постарается приладить к ней парус, дабы ветер освободил его от труда грести веслами и т. д.» / Там же. С. 194.
Там же. С. 194.
«Он непременно задастся таким вопросом: теперь я получаю удовлетворение при известном усилии со своей стороны; когда же я буду располагать каким-нибудь орудием, то получу ли я то же удовлетворение при меньшем усилии, но прибавляя к усилию, которое мне придется сделать, еше и труд, необходимый для изготовления самого орудия?» / Там же.
«Никто не станет тратить свои силы ради только одного удовольствия тратить их. Робинзон только тогда примется за изготовление какого-нибудь орудия, когда, наконец, убедится, что сбережет свои силы при одинаковом удовлетворении или получит большее удовлетворение при тех же усилиях» / Там же.
«Одно обстоятельство имеет большое влияние на расчет – это число и повторяемость продуктов, производству которых должно содействовать орудие во все время, пока оно действует. Здесь на первом плане сравнение – Робинзон: всякий раз, когда он хочет доставить себе непосредственное удовлетворение без всякой сторонней помощи, то прибегает непременно к помощи труда» / там же.
«Он взвешивает тогда, сколько труда сохранит ему орудие в каждом из подобных случаев; но чтобы сделать орудие, надо еще потрудиться, и эту работу он мысленно распределяет на общее число всех случаев, когда он будет ими пользоваться. Чем больше это число случаев, тем убедительнее мотив, по которому он решается прибегнуть к такому средству» / Там же.
Там же. С. 195.
Если этот материал и дается даром природой, как, например, камень, то приходится все-таки собирать его в одно место, а для этого нужно известное напряжение сил.
Но обладание этими материалами почти всегда предполагает предшествующий труд, продолжительный и сложный, какой требуется, например, для выделки шерсти, льна, железа, олова и т. д.» / Там же.
«Пока человек работает с единственной целью облегчить себе будущий труд, ему некогда работать для удовлетворения своих настоящих потребностей. Но это такой порядок явлений, в который природа не захотела допустить никаких перерывов: каждый день приходится кормиться, одеваться, иметь кров» / Там же.
«Каждый день он (Робинзон. – Н.С.) усиленнее охотится, чтобы отложить про запас часть дичи, от многого отказываться, чтобы выиграть время, необходимое для изготовления задуманного им рабочего инструмента. При таких обстоятельствах более чем вероятно, что изготовленное им орудие окажется грубо, несовершенно, т. е. будет малопригодно к делу.» / Там же.
Там же. С. 195–196.
Там же. С. 196.
Там же. С. 197–198.
Там же. С. 206. «Прежде чем решиться составлять капитал, надо действительно предвидеть будущее, принести ему в жертву настоящее, располагать благородной властью над самим собой и своими потребностями, противостоять не только соблазну настоящих удовольствий жизни, но и внушениям суетливости и капризам общественного мнения, всегда слишком пристрастного к людям легкомысленным и расточительным. Надо еще уметь связать действия с причинами, надо знать, какими приемами, какими орудиями можно победить природу и приспособить ее к производству. В особенности надо исполниться духом семейной любви, чтобы не отступить перед пожертвованиями, плодами которых будут пользоваться дорогие существа, нами оставленные.
Составить капитал – значит готовить припасы, кров, приют, досуг, образование, независимость, достоинство для будущих поколений. Все это может быть исполнено только тогда, когда действуют наиболее социальные добродетели, мало того, когда они вошли в народные привычки.» / Там же. С. 206–207.
«Если образованию капитала присуща социальная мораль, то она сама собой выражается и в самых действиях его. Прямое назначение его заключается в том, чтобы заставить природу содействовать труду, освободить человека от всего, что есть наиболее материального, мускульного, грубого в деле производства; все более и более обеспечивать господство разумной деятельности; расширить область не скажу праздности, но досуга; легко удовлетворять потребности, постепенно заглушить голос грубых инстинктов и заменить их более возвышенными, деликатными, чистыми, художественными, умственными наслаждениями.» / Там же. С. 208. Отсюда видно, что, указывая на важную роль капитала в общественной жизни, автор вместе с тем всячески абстрагировался от анализа социальной природы самого капитала.
Там же.
См.: Сисмонди С. Новые начала политической экономии или о богатстве в его отношении к народонаселению. Т. I. М., 1937. С. 185.
Ибо «под угрозой разорения общество должно и может расходовать ежегодно не более, чем свой годовой доход. Если бы оно затронуло и свои капиталы, оно тем самым разрушило бы и средства своего производства и средства своего будущего потребления. Однако все, что произведено, предназначено для потребления, и если бы годовой продукт не нашел бы на рынке потребителя, для которого он предназначен, воспроизводство прекратилось бы, и нация разорилась бы, несмотря на наличие изобилия.» / Там же. С. 183. Нетрудно видеть, что С. Сисмонди отождествлял годовой доход с годовым продуктом, исходя из так называемой «догмы Смита». В соответствии с ней, автор сводил потребление только к одному его виду – личному. Между тем, по своей натурально-вещественной форме, годовой продукт распадается на две части: средства производства и предметы потребления. Сообразно этому, первые поступают в производительное потребление, а вторые – в личное. Именно на этой основе осуществляется воспроизводство общественного капитала и создаются необходимые условия для развития нации.
Там же. С. 183. «Благодаря развитию промышленности и науки, которая подчинила человеку все силы природы, – пояснял далее автор, – каждый рабочий может производить ежедневно больше, гораздо больше, чем ему нужно для потребления. Но, в то время как богатство производится его трудом, это же богатство сделало бы его мало способным к труду, если бы он стал пользоваться им сам. Правда, тот, кто живет своим трудом, почти никогда не бывает богат. Однако богатство содействует труду, и владелец богатства в вознаграждение за оказанную рабочему услугу удерживает у рабочего часть того, что он, рабочий, производит сверх нужд своего собственного потребления.» / Там же. С. 183–184.
Там же. С. 184.
Там же.
Там же. С. 186. Как видим, вслед за А. Смитом, С. Сисмонди определял нетрудовые доходы (рента, прибыль) как «вычеты» из продукта труда рабочего. Что же касается трудового дохода – заработной платы, то она определялась им не как денежное выражение стоимости рабочей силы, а как цена (натуральная оплата) труда рабочего.
Там же. С. 186.
«Зависимость рабочих и нужда этих творцов общественного богатства непрестанно растут с ростом населения: все возрастает число людей, не имеющих ничего кроме рук, ищущих труда; все настоятельней становится для них необходимость соглашаться на всякую работу, какую предложат, подчиняться всяким условиям, какие будут навязаны, понижать свои требования в отношении платы до крайних пределов. Вознаграждение предпринимателя часто является не чем иным, как ограблением рабочего. Предприниматель получает это вознаграждение не потому, что его предприятие приносит много больше, чем стоит производство, а потому, что он не уплачивает всего, что оно стоит, потому, что рабочие не получают за свою работу достаточной платы. Такого рода промышленная деятельность есть общественное зло, ибо она доводит рабочих до последней степени нищеты, между тем как предпринимателю оно обеспечивает лишь обычную прибыль на капитал.» / Там же. С. 186–187.
Там же. С. 187–188.
«Важно заметить, что эти три вида богатств одинаково идут на потребление; ибо все, что было произведено, имеет стоимость для человека лишь постольку, поскольку служит его потребностям, а эти потребности удовлетворяются только потреблением. Но основной капитал служит этому косвенным образом; он потребляется медленно, помогая человеку в воспроизведении того, что служит его потреблению. Оборотный же капитал, наоборот, служит всегда для непосредственного пользования человека, он переходит в потребительский фонд рабочего, составляя его заработную плату, которую рабочий получает в обмен за свой труд, составляющий его доход. Когда операция закончена и капитал воспроизведен, он переходит в потребительный фонд другого класса, в потребительный фонд покупателей, приобретающих капитал посредством какого-нибудь дохода. Когда какая-нибудь вещь потребляется, она для одного потреблена безвозвратно, в то время как для другого она, будучи потреблена, не утрачивает способности воспроизводиться.» / Там же. С. 188. Это весьма любопытное замечание. Сводя оборотный капитал исключительно к заработной плате, автор акцентировал свое внимание только на личном потреблении, полагая, что вся совокупность созданных вещей образует потребительский фонд. Вследствие этого он игнорировал производительное потребление, т. е. ту часть этих вещей, которые предназначены для воспроизводства потребленных средств производства.
Там же. С. 191.
Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. I. М., 1980. С. 148. «В высшей степени важно тщательно уяснить себе функцию капитала в производстве, поскольку множество ошибочных представлений, которыми изобилует наша наука, проистекают из неправильного, путаного понимания этого вопроса.» / Там же.
Там же. С. 148.
Там же. С. 149.
«Таким образом, предприниматель, даже не имея дело с пищей как таковой, одним своим поступком привел к тому, что из всего имеющегося в стране продовольствия производительные работники получили на столько больше, на сколько меньше его было потреблено на совершенно непроизводительные цели.» / Там же. С. 150.
«Поэтому и в данном случае одно лишь решение отдельных лиц о перемещении части своей собственности с непроизводительных целей на производительные, хотя оно и не касается непосредственно запасов пищи для работников, имеет между тем своим следствием увеличение производства, предназначенного для потребления производительных работников.» / Там же. С. 150–151.
Там же. С. 151.
Там же.
См.: Там же. С. 151–158.
Там же. С. 159.
«Истинность нашей аксиомы воплощается в следующих общепринятых выражениях. Акт развертывания производственной деятельности в какой-либо области характеризуется фразой «приложить капитал» к этой области. Заниматься обработкой земли – значит приложить капитал к земле. Использовать труд в обрабатывающей промышленности – значит вложить в нее капитал. Все это подразумевает, что производство не может осуществляться в больших масштабах, чем позволяют наличные размеры капитала. В самом деле, с этим положением нельзя не согласиться, если вполне уяснить его себе. Выражение «приложить капитал», разумеется, метафизическое: в действительности прилагается труд, а капитал здесь служит лишь непременным условием такого приложения. Далее, мы часто говорим о «производительной силе капитала». Это выражение нельзя понимать буквально. Производительными силами являются лишь труд и силы природы. Если же о какой-то части капитала можно с некоторой натяжкой сказать, что она обладает собственной производительной силой, то это относится только к инструментам и машинам, которые, подобно ветру и воде, можно считать содействующими труду. Пища работников и материалы производства не имеют производительной силы, но труд в состоянии реализовать свою производительную силу лишь при условии, что он будет снабжен ими. Обмен производственной деятельности обусловлен количеством материалов для обработки и пищи для работников. Однако при всей очевидности этого часто забывают, что население любой страны живет и удовлетворяет свои потребности за счет продукта не текущего, а прошлого труда. Оно потребляет то, что уже произведено, а не то, что еще находится в стадии производства. А из уже произведенного продукта лишь часть выделяется на содержание производительного труда, количество которого не бывает и не может быть больше указанной доли продукта (каковая и составляет капитал страны), обеспечивающей работников пищей, материалами и орудиями производства.» / Там же. С. 159–160. Подчеркнем, главный недостаток этих положений заключается в том, что их автор отождествлял капитал с вещественным фактором производства и с предметами потребления, предназначенными для производительных работников. Исходя из этих общеэкономических условий всякого производства, он считал, что производственная деятельность ограничивается размерами капитала. В действительности же промышленный капитал есть исторически определенное производственное отношение, присущее лишь буржуазному обществу. Только в этом обществе производственная деятельность ограничивается размерами капитала, ориентированного на производство прибавочной стоимости, максимизацию прибыли. Заметим также, что натуралистическая трактовка капитала отразилась и на авторском понимании структуры производительных сил (труд, силы природы, инструменты, машины). Как известно, если рассматривать процесс производства с точки зрения его результата – общественного продукта, то производительные силы представляют собой совокупность двух взаимодействующих факторов: личного и вещественного, т. е. людей, затрачивающих свою рабочую силу, и средств производства. Поэтому они включают в себя не только людей, приводящих в движение средства труда (машины, инструменты и т. п.), но и предметы труда (материалы, по терминологии автора), из которых изготовляется данный продукт. Разумеется, распределение последнего осуществляется двояким путем: одна его часть предназначается для производительного потребления, другая – для личного (причем не только производительных работников, а всего населения страны). Благодаря такому распределению создаются экономические основы для дальнейшего развития общества, в том числе и капиталистического.
Там же. С. 165–166. Естественно, всякое приращение капитала ведет к расширению производства, росту дополнительной занятости, совокупного продукта, производительности труда, и как следствие, общественного богатства. Но как мы увидим ниже, отсюда вовсе не следует, что эти процессы всегда способствуют обогащению трудящегося класса.
«Если бы каждый расходовал на удовлетворение своих личных потребностей все, что сам производит, а также весь доход, полученный им от того, что произведено другим, то капитал не мог бы возрастать. Весь капитал, за ничтожным исключением, первоначально возник как результат сбережения.» / Там же. С. 166. Как видим, автор придерживается традиционного подхода, игнорировавшего социально-экономическую природу накопления капитала.
Там же. С. 166–167. Поясняя суть сбережения, Дж. С. Милль далее писал: «В примитивном обществе, в котором господствует насилие, постоянно случается, что капиталом владеет не тот, кто его накопил, а тот, кто, будучи сильнее или принадлежа к более могущественной общине, присвоил его себе посредством грабежа. Но даже и при общественном строе, обеспечивавшем защиту собственности, увеличение капитала долгое время обычно происходило за счет лишений, которые, в сущности, равнозначны сбережениям, хотя их не принято так называть, поскольку они не являются добровольными. Подлинными производителями были рабы, вынужденные производить столько, сколько можно было заставить их сделать это силой, и потреблять не больше того, сколько допускали корыстолюбие или обычно очень слабое чувство сострадания их надсмотрщиков. Однако этот вид принудительного сбережения не привел бы к увеличению капитала, если бы часть его не была вторично добровольно сбережена рабовладельцем. Если бы он употреблял на удовлетворение своих личных потребностей все, что он принудил рабов произвести сверх выделенного для их потребления, он не увеличил бы свой капитал и не был бы в состоянии содержать большее число рабов. Вообще содержание какого бы то ни было числа рабов предполагает уже предварительно сделанное сбережение, заблаговременное создание запаса, по крайней мере пищи. Однако такого рода сбережение, очевидно, не являлось результатом лишений, добровольно принятых на себя хозяином; вероятнее всего, это были сбережения самих рабов, произведенные, пока они еще были свободными, и доставшееся в виде добычи завоевателям, обративших побежденных в рабство.» / Там же. С. 167.
Отсюда видно, что, рассматривая капитал как вечное явление, присущее любому обществу, Дж. С. Милль выдвинул положение, согласно которому надо различать два вида накопления капитала: 1) первоначальное (насильственное), обусловленное присвоением (а стало быть, отчуждением) капитала посредством грабежа, происходившего как в период разложения первобытного (примитивного, по терминологии автора) общества, так и в период возникновения рабовладельческого общества; 2) добровольное, связанное с «лишениями», т. е. ограничениями личного потребления, равнозначных по своей сути сбережениям. Описывая процесс осуществления таких сбережений как акт «добровольного пожертвования», автор не привел ни одного сколько-нибудь весомого аргумента, выходящего за рамки традиционных представлений о главном источнике происхождения капитала, утвердившихся в буржуазной политической экономии. Заметим, такое описание всецело соответствовало внеисторической, лишенной социальной определенности, вещной трактовки капитала, которой придерживался Дж. С. Милль.
Там же. С. 167–168. «Хотя сам термин «сбережение» не бесспорен, – пояснял далее автор, – нет другого термина, против которого не было бы столько же возражений. Потреблять меньше, чем произведено, – значит сберегать, в чем и состоит процесс возрастания капитала, хотя при этом абсолютный объем потребления необязательно сокращается. Вовсе не следует до такой степени рабски придерживаться узкого значения слова, чтобы лишить себя возможности употреблять термин «сбережение» в указанном смысле; надо лишь помнить, что кроме сокращения потребления, есть и другой способ увеличения капитала, а именно увеличение производства.» / Там же. С. 168.
«Слово «сбережение» отнюдь не означает, что сбереженное не потребляется, не означает оно даже и того, что его потребление непременно откладывается на более поздний срок. Оно подразумевает лишь то, что если сбереженное потребляется немедленно, то потребителем является не тот, кто осуществил сбережение. Если сбережение отложено для будущего использования, оно считается припрятанным. И. пока остается таковым, оно не потребляется вовсе. Но когда сбережение используется в качестве капитала, оно потребляется целиком, хотя и не самим капиталистом.» / Там же. Нетрудно видеть, что первое положение ошибочно, ибо потребителем сбережения может быть и тот, кто его осуществил (речь в данном случае идет о предметах потребления). Что же касается второго положения, то оно верно: производительное потребление накопленного (сбереженного) капитала действительно осуществляется наемными рабочими.
Там же. С. 168–169. В повседневной жизни «люди видят лишь небольшую часть следствий, проистекающих из сбережения или расходования; люди не задумываются над теми последствиями того и другого, которые не бросаются им в глаза. Глаз прослеживает путь сбережения, пока оно не попадает в воображаемый железный сундук, а затем теряет его из виду; ту же часть сбережения, которая расходуется, он прослеживает, пока она не попадает в руки торговцев или слуг; но в обоих случаях конечная судьба этих средств от него скрыта. Сбережение (для производительного помещения) и расходование очень близки между собой на первой стадии своего осуществления. То и другое начинается с потребления, с разрушения некоторой части богатства. Разница состоит лишь в том, что потребляются разные вещи и потребляют разные люди. В одном случает имеет место износ орудий производства, уничтожение материалов и известного количества продовольствия и одежды, которыми обеспечиваются работники и которые последние уничтожают, потребляя их. В другом случае имеет место потребление, т. е. уничтожение вин, экипажей, мебели. До сих последствия для национального богатства были практически одинаковыми: в обоих случаях уничтожалось эквивалентное количество богатства. Однако для процесса расходования первая его стадия является также и последней, определенное количество продукта труда исчезает бесследно. Напротив, человек, осуществляющий сбережение, в течение всего времени, пока происходит уничтожение, содержит рабочих, восстанавливающих разрушенное и в конечном счете с лихвой возмещает все то, что было потреблено. Поскольку этот процесс может повторяться многократно без нового акта сбережения, то однажды произведенное сбережение становится фондом, позволяющим в течение неограниченного времени содержать соответствующее число работников, ежегодно воспроизводящих средства их собственного содержания и создающих, кроме того, прибыль.» / Там же. С. 169–170. Отсюда видно, что, проводя сравнительный анализ таких категорий, как «сбережение, расходование и потребление» с точки зрения их взаимосвязи с богатством, автор сводил последнее исключительно к физическому богатству, игнорируя его стоимостную природу.
Там же. С. 171. Отметим, эти рассуждения покоятся на положении о необходимости различения производительного и непроизводительного труда, выдвинутого А. Смитом.
Там же. С. 179. «Допустим, например, что существует спрос на бархат, есть средства, которые могут быть употреблены на покупку бархата, но отсутствует капитал для строительства фабрики по его производству. Не имеет значения, как велик спрос, но если не будет привлечен капитал для организации такого производства, бархат не будет изготовлен и, следовательно, не будет куплен. Разумеется, если стремление покупателя приобрести бархат очень сильно, он может употребить часть предназначенной на покупку бархата суммы для авансирования работников и побудить их таким образом приступить к его изготовлению, т. е. он может обратить часть своего дохода в капитал и вложить этот капитал в производство. Представим теперь обратную гипотезу и допустим, что имеется изобилие капитала, готового вступить в производство бархата, но отсутствует спрос на него. Бархат не будет произведен, у капитала нет особого предпочтения к производству именно бархата, а не чего-либо другого. Фабриканты и их работники производят не для удовольствия покупателей, а для удовлетворения своих собственных потребностей, и, располагая капиталом и трудом в качестве условий производства, они могут либо производить другой товар, на который имеется спрос, либо, если такого спроса нет, найти спрос у самих себя и производить вещи, которые нужны для их собственного потребления. Следовательно, обеспечение труда занятием зависят не от покупателей, а от капитала». / Там же. С. 179–180.
На это следует заметить, что действительно обеспечение не труда, а работников занятиями зависит прежде всего от размеров капитала, вложенного в производство. Но, предъявляя спросы на товары, покупатели, во-первых, определяют, нужны ли им эти товары (как потребительные стоимости), а стало быть, полезную форму труда, пошедшего на изготовление последних; во-вторых, решают вопрос о том, соответствует ли количество произведенных товаров объему их потребностей; в-третьих, стремятся приобрести нужные им товары более высокого качества по более низкой цене; в-четвертых, соизмеряют покупательную способность денег, которыми они располагают, с товарами, представленными на рынке. Таким образом, своим выбором на рынке покупатели, ориентируясь на степень удовлетворения своих потребностей, определяют, в конечном счете, какой труд является производительным, а какой нет. Ведь если тот или иной товар не продан, то и труд, затраченный на его производство, не признан покупателями, а потому не является производительным (с точки зрения удовлетворения общественных потребностей). В том же случае, когда этот товар продан, значит, и труд, затраченный на его производство, признан покупателями, т. е. он является производительным (в указанном смысле). Ошибка автора состоит в том, что он рассматривал данный вопрос с точки зрения технологии производства, игнорируя общественную форму последнего.
Там же. С. 189. Несомненно, указанные изменения спроса оказывают влияние на перемещение рабочей силы и сохранение (увеличение) производства бархата. Но они свидетельствуют лишь о том, что производительный труд работников, занимающихся изготовлением этого товара, зависит, как уже отмечалось, в конечном счете от покупателей, которые своим выбором на рынке определяют характер данного труда, т. е. является ли он производительным или непроизводительным.
Там же. С. 194–195.
Там же. С. 194–195. «Некоторые разновидности основного капитала необходимо время от времени регулярно возобновлять. К ним относятся все орудия труда и здания: через известные промежутки времени они требуют частичного обновления путем ремонта, затем в конце концов окончательно изнашиваются, уже не могут служить в своем качестве орудий труда и зданий и снова превращаются в материалы. В других случаях капитал не требует полного возобновления, если не считать каких-либо чрезвычайных обстоятельств, но всегда существует необходимость в некоторых регулярных или эпизодических расходах на поддержание его в рабочем состоянии. Док или канал, будучи ранее построенными, не нуждаются, подобно машине, в том, чтобы их заново строили, за исключением тех случаев, когда их преднамеренно разрушают или когда они уничтожаются в результате землетрясения либо аналогичной катастрофы; однако требуются регулярные и часто повторяющиеся затраты на поддержание их в исправности. Расходы на закладку шахты не приходится производить заново, но она может выйти из строя, если не делать затраты на откачку из нее воды. Наиболее долговечным из всех разновидностей основного капитала является капитал, вложенный в повышение производительных сил природы, например, земли.» / Там же. С. 195–196. Нетрудно видеть, что здесь дано реалистичное описание использования основного капитала с точки зрения его вещественного содержания
См.: Там же. С. 197–198.
Там же. С. 204–205.
Джонс Р. Политическая экономия народов. М., 2011. С. 15. Она «определяется г-ном Мальтусом как «та часть запаса страны, которая применяется с расчетом на прибыль при производстве или распределении богатства». Предварительно он определил запас как «накопленное богатство, либо сохраняемое потребителем для потребления, либо применяемое с расчетом на прибыль»». / Там же.
Там же. С. 143.
Там же.
См.: Там же.
Там же. С. 144.
«Во всяком случае мы должны постоянно иметь в виду различие между этими двумя категориями богатства (то есть капиталом и доходом. – Н.С.). Понимание экономической структуры различных обществ и знание причин их относительного богатства или бедности существенно зависит от этого различения. Словоупотребление же, которым мы пользуемся последовательно, представляется делом сравнительно небольшой важности» / Там же.
Там же. С. 144.
Будучи накопленным результатом прошлого труда, «капитал, при помощи которого человек помогает своему труду, не во всяком обществе выполняет все задачи, которые он способен выполнить. Он во всех случаях начинает выполнять их постепенно и поочередно; замечательно и в высшей степени важно, что особая функция, выполнение которой необходимо для того, чтобы производительная сила капитала во всех его других функциях достигла значительного развития, есть именно та, которой капитал у большей части трудящегося человечества еще не выполнял.
Я имею в виду его употребление на авансирование заработной платы. Требуется ясное понимание этого и, конечно, еще многих других явлений, действующих в качестве тормозов на развитие народов, чтобы понять, почему столь немногие нации сделали для развития производительных сил национальной промышленности то, что может быть сделано, как мы видим на немногих чрезвычайно редких примерах, а также почему нынешнее положение более слабых и отсталых, в то же время наиболее многочисленных классов наций, сохранилось так долго и, по-видимому, сохранится еще дольше». / Там же. С. 34
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 16. Ч. III. С. 431–432.
«Эти классы сравнительно со своей численностью играют значительно большую роль в ежегодном накоплении, чем физические работники. Они охватывают юристов, врачей, часть служителей церкви, офицеров армии и флота, артистов, служащих высшего ранга публичных и частных учреждений, лавочников, квалифицированных рабочих и все категории и профессии, доход которых получается в виде заработной платы.» / Джонс Р. Указ. соч. С. 146.
Нужно, однако, «помнить, что лица, накопляющие капитал, состоят не только из тех, кто непосредственно получает ренту, заработную плату и прибыль, но также из большого числа лиц, между которыми делятся рента, заработная плата и прибыль данной страны … Хотя доходы, потребляемые этими лицами, несомненно, являются производными от ренты, заработной платы и прибыли, эти лица тем не менее составляют отличную от других группу потребителей и особое влияние их на ход накопления капитала на известных ступенях развития общества отнюдь не следует оставлять без внимания». / Там же. С. 17.
См.: Там же. С. 36–39, 158.
Там же. С. 158–159.
Там же. С. 65. «Когда-нибудь в будущем, может быть, сложится такой общественный порядок и отдельные части света, быть может, к нему приближаются, при котором рабочие и владельцы накопленного капитала станут тождественны. Но в истории наций, как мы знаем, этого до сих пор никогда не было; чтобы проследить и понять эту историю, мы должны наблюдать, как рабочие постепенно переходят от власти заказчиков, которые платили им из своего дохода, во власть предпринимателей; эти последние авансируют их заработную плату из капитала и из выручки от него рассчитывают реализовать особый доход. Эти отношения (выделено нами – Н.С.) нам не кажутся такими привлекательными как те, при которых рабочий и капиталист совпадают в одном лице; но мы должны это рассматривать как известную стадию в процессе развития общества, которую мы находим в истории передовых наций. До этой стадии народы Азии еще не дошли.» / Там же. Иными словами, капитализм есть исторически определенная экономическая система, имеющая преходящий характер.
Там же. С. 159–160. И далее: «Но существование такого особого класса капиталистов представляет еще большую важность для развития хозяйства благодаря тем возрастающим силам, которые этот класс в состоянии поставить на службу человеческому труду; когда физические работники сами являются единственными руководителями своего труда, то их ресурсы сверх заработной платы могут быть лишь очень незначительными. Большое количество капитала не может применяться в помощь хозяйству, которое остается целиком в руках трудящегося класса. Обладание такой собственностью и положение наемного рабочего представляются двумя несовместимыми вещами. Поэтому, в качестве предварительного условия для накопления возрастающих масс капитала всегда появляется класс людей, платящих заработную плату; и до тех пор, пока это существенное предварительное условие не осуществлено, не может иметь места сколько-нибудь значительное увеличение массы вспомогательного капитала». / Там же. С. 161. Заметим, описывая, таким образом, это предварительное условие, автор абстрагировался от главного, а именно, почему появились классы капиталистов и наемных рабочих. Традиционная трактовка, опирающаяся на акт сбережения, ничего не объясняет по существу.
«Если мы предположим, что звериный охотник обменялся некоторыми из своих произведений с фермером или пастухом, то с полным правом можем допустить, что ему не потребуется для собственного употребления, все то количество хлеба или скота, которое он получил на произведения охоты; так что, если бы подобная мена продолжалась, положим в течение года, у охотника накопился бы запас хлеба или скота далеко выше того, что ему необходимо для немедленного потребления. Такое накопление или сбережение представляет первоначальное понятие о капитале.» / Маклеод Г.Д. Основания политической экономии. СПб., 1865. С. 66.
«Понятно, что этот первобытный способ накопления капитала был бы очень неудобен и хлопотлив. Если бы кто-нибудь вздумал составить значительные запасы продуктов, то для этого потребовалось бы содержать большие житницы, многочисленные стада, обширные склады разного рода, а присмотр за всем этим был бы крайне затруднителен. Очевидно, что такой неудобный путь для направления дела вел бы к тому, что отклонял бы людей от накопления капитала, а это служило бы важным препятствием к возрастанию народного богатства.» / Там же. С. 67.
Там же. С. 70.
Там же. С. 73–74.
«Итак, капитал в его обширнейшем и общем смысле – который, собственно, и подлежит обсуждению в политической экономии – есть нечто такое, чем человек может производить обороты, что он может затратить в видах извлечения прибыли, или что даст ему средства к получению дохода. Всякое имущество или качество, которым он владеет и которое дает ему средства к увеличению его богатства, всякое орудие, хотя бы незначительное, всякое хотя бы самое простое соображение, сокращающее труд и увеличивающее производство, по справедливости может быть признано капиталом. Так, инструменты ремесленника, вместе с его искусством и предприимчивостью, составляют его капитал. Образование, книги и опытность врача и адвоката составляют их капитал; товары купца, его сметливость и дальновидность суть его капитал; имение землевладельца есть его капитал, который он пускает в оборот сам, или сдает арендаторам. Так, надежная репутация служит капиталом людям, которые получают в ссуду деньги, или приобретают места, благодаря своей испытанной честности. Теперь, проникнувшись этими основными понятиями, мы не рискнем уже впасть в заблуждение насчет значения капитала, – будет ли это слово употреблено в его первоначальном смысле, или же в смысле переносном.» / Там же. С. 74.
Там же. С. 76. «Так, никто не станет отвергать, что сигары суть капитал для табачного торговца. Производитель табака замечает, что люди любят курить, потому и употребляет свое время, труд и деньги на продукт, который удовлетворял бы этой потребности. Оперный певец видит, что ковальный талант составляет предмет желаний этих людей и что люди готовы платить деньги, чтобы наслаждаться подобным талантом. Вследствие этого он тратит время, труд и деньги на развитие своих дарований, что и дает ему средства удовлетворить желанию людей. Почему же пение его с меньшим правом может быть названо его капиталом, чем сигары называются капиталом табачного торговца? И пение, и сигары исчезают при потреблении, но и то, и другое одинаково составляют источник прибыли для лица, которое может снабжать тем или другим потребителей. И то, и другие равно могут быть предметами продажи и, следовательно, собственности.» / Там же. С. 76–77.
«Ясно, что если возврат капитала совершается в одну операцию, то возвращенная сумма должна содержать в себе всю сумму денег, необходимую для восстановления предмета, вместе с предполагаемой прибылью. Если же возврат совершается в несколько приемов и в определенные периоды, например, годичные, то каждый срочный платеж должен состоять частью из суммы, необходимой для устранения происшедших в предмете, за тот же срок, повреждений, частью же из суммы прибыли или барыша в пользу капиталиста, с тем чтобы в конце известного периода, когда предмет подвергается совершенному уничтожению, итог всех срочных платежей был достаточен для восстановления предмета в его первобытном виде, совокупно с суммою прибыли …
Очевидно, что капитал получает то или другое название, сообразно намерениям лица, производящего предмет, и сообразно целям, для которых предмет производится, без всякой зависимости от свойства самого предмета. Один и тот же предмет может получить различные названия, смотря по тому, как он переходит к различным собственникам, производящим его, или распоряжающимся, чтобы он был произведен для различных целей. Один и тот же предмет может быть оборотным капиталом в руках одного лица и неподвижным капиталом в руках его последующего владельца, если первый производит его с целью продажи, а второй покупает его с целью постоянного извлечения из него дохода посредством пользования им.» / Там же. С.81.
Там же. С. 82. «На это различие часто не обращают должного внимания, и название неподвижного капитала иногда прилагается к предметам известного, определенного рода, а название оборотного капитала к предметам другого, определенного же рода. Так, дома, земли, машины, железные дороги и корабли часто называют неподвижным капиталом. Тем не менее, это совершенно ошибочно. Если кто-нибудь употребит свой капитал на постройку домов, с целью немедленной продажи их, то такие дома в руках этого человека представляются оборотным капиталом, так как цена их возвращается в одну операцию. Если же другой кто-нибудь купит те же дома, с целью отдачи их в наем и будет пользоваться лишь доходами с них, т. е. своего капитала, то такой капитал получает в его руках значение капитала неподвижного. Многие покупают землю на спекуляцию, с целью перепродажи с барышем. Земля в руках таких барышников есть оборотный капитал. Если кто-нибудь купит ту же землю, с целью сдачи ее фермерам, или с целью обработки ее своими средствами, для извлечения из нее постоянного дохода, то земля эта в руках такого человека становится капиталом неподвижным. То же самое с машинами; в отношении к машинному фабриканту, приготовляющему машины для продажи, он составляет оборотный капитал; в отношении к мануфактуристу, покупающему их с тем, чтобы, при посредстве их, усилить производство, и, следовательно, пользоваться только прибылью от их употребления, они приобретают значение неподвижного капитала. Отсюда, мы можем принять общим правилом, что все предметы, какого бы то ни было свойства, пока они находятся в руках человека, делающего ими обороты, т. е. производящего или покупающего их с целью продажи, при первой возможности, составляют оборотный капитал. Но лишь только эти предметы переходят в руки лица, извлекающего лишь прибыль в виде процентов от пользования означенными предметами, они становятся неподвижным капиталом.» / Там же.
«Легко доказать, что предметы, почитаемые обыкновенно оборотным капиталом, могут сделаться капиталом неподвижным. Готовое платье обыкновенно считается оборотным капиталом, потому что оно делается, вообще, на продажу. Но если кто-нибудь приготовляет его с целью отдачи на прокат, оно становится в руках такого человека капиталом неподвижным. Всякий обыкновенный портной шьет платье на продажу своим заказчикам; такое платье для него – оборотный капитал. В руках Натана, который отдает мундиры и другие костюмы только на подержание, товар этот становится капиталом неподвижным, подобно дому или фабрике. Если мебельный мастер делает мебель для отдачи в наем, такая мебель точно так же становится неподвижным капиталом, как, например, железная дорога.» / Там же. С. 85.
Там же. С. 83–84.
Маршалл А… Принципы экономической науки. Т. I. М., 1993. С. 132.
Там же.
Там же. С. 132–133.
«К наиболее важным элементам этого (промышленного. – Н.С.) капитала относятся, например, принадлежащие промышленнику фабрика и другие хозяйственные объекты – машины, сырье, а также продовольствие, одежда, жилые помещения, которыми он может располагать для предоставления в пользование своим работникам и для престижа своего предприятия.
К вещам, находящимся в его владении, необходимо прибавить и те, на которые распространяется его право и из которых он извлекает доход, включая сюда ссуды, предоставленные им под закладные или в иной форме, и всякий контроль над капиталом, который он может приобрести, пользуясь сложными механизмами современного «денежного рынка». С другой стороны, его собственные долг (деньги как вещи. – Н.С.) следует вычесть из его капитала.» / Там же. С. 133.
См.: Там же. С. 136.
См.: Там же.
Там же. Далее автор пояснял: «Выдвинутое Адамом Смитом деление на основной и оборотный капитал основано на том, «приносит ли прибыль без смены своего хозяина» определенные товары или нет. Рикардо усматривал такое деление в том, отличаются ли они «медленным их потреблением или требуют частого своего воспроизводства», но он же правильно отмечал, что это «несущественное деление, в котором нельзя провести такую разграничительную линию». У современных экономистов общее признание получила уточняющая формула Милля». / Там же. С. 136–137. Как известно, к числу этих современных экономистов относится и К. Маркс, который указывал на существенное значение деления капитала на основной и оборотный, выделив четкий критерий такого деления: характер перенесения стоимости той или иной части капитала на производимый продукт. Но А. Маршалл умудрился «не заметить» вклада К. Маркса в решение этой проблемы, по-видимому, по идеологическим соображениям.
Кларк Дж. Б. Распределение богатства. М., 2000. С. 109.
Там же. С. 106–107.
«Он сохраняется; и он должен сохраняться, чтобы производство было успешным. Затроньте его – уничтожьте какую-нибудь его часть – и вы испытаете бедствие. Уничтожьте весь капитал, которым вы располагаете, и вы должны будете с пустыми руками, так или иначе, зарабатывать на существование одним только трудом. И все же вы должны уничтожать капитальные блага для того, чтобы не потерпеть неудачу.» / Там же. С. 107.
«Пшеничные семена должны погибнуть для того, чтобы пшеница осталась жить. Именно эта идея перманентности и дала с самого начала имя тому виду богатства, который используется для производственных целей, ибо этот вид богатства имеет такую капитальную или жизненную важность, что должен быть всегда сохранен и нетронутым.» / Там же. Уже отсюда видно, что автор отождествлял капитал и капитальные блага.
См.: Там же.
См.: Там же. С. 107, 108, 115.
Там же. С. 128. Поясняя свою мысль, автор далее писал: «Капитальные блага содействуют производству двумя противоположными путями. Некоторые вещи, вроде орудий ремесленника, помогают подготовить к использованию вещество, доставленное природой. Они должны выполнять скорее активные, чем пассивные функции, так как они наделяют полезностью другие вещи. Машины, которые видоизменяют вещество, средства транспорта, которые передвигают его, и строения, которые его защищают, – все это входит в эту категорию; сюда относятся те средства, которые в борьбе между человеком и природой становятся на сторону человека и помогают ему подчинить для его пользования сопротивляющиеся элементы природы. Такие средства производства образуют активную часть конкретного капитала.
С другой стороны, материалы, обрабатываемые орудиями, механически пассивны. Они получают полезность вместо того, чтобы сообщать ее, они претерпевают изменения, а сами ничего не изменяют. В соревновании между человеком и природой они становятся на сторону последней и находятся к человеку и его активным средствам в отношении восприятия. Хлопок, таким образом, пассивен, тогда как веретено активно; полосовое железо пассивно, тогда как прокатный стан и молот активны, и так повсюду в области производства сам характер процесса проводит демаркационную линию между активными орудиями труда и пассивными материалами – между оружием наступления человека и объектами защиты природы или ее покоряемыми элементами. Класс пассивных средств производства включает не только то необработанное вещество, с которого начинается производство, но и продукты, переходящие в незаконченном состоянии из одной производственной группы в другую. Он включает не только руду, но и железо, не только шерсть, но и пряжу, сукно и даже готовое платье, ожидающе покупателей. Он включает в себя все запасы товаров, которые в руках оптовиков ожидают получения уже более незначительной полезности формы, места и т. д., необходимые для того, чтобы сделать их полностью готовыми для конечного потребления». / Там же. С. 128–129. Нетрудно видеть, что автор стремился определить эти понятия с точки зрения маржиналистской доктрины.
Там же. С. 129. «Необходимо отметить, – пояснял далее автор, – и в распространенных трактовках об этом предмете это обстоятельство часто отмечалось, что сырье, входящее в орудие производства, совершает переход из одной разновидности конкретного капитала в другую. Говорят, молот, переходящий из лавки скобяных товаров в кузницу, становится основным капиталом после того, как он был капиталом оборотным. Ясно то, что он таким образом берет на себя активную экономическую функцию, после того, как он выполнил пассивную. Он кует горячее железо и сообщает ему полезность. Сталь, которая является пассивным капитальным благом, когда она в слитке, становится благом активным, когда она принимает форму молота. В любое время легко увидеть, по какую сторону линии находится вещь, так как ее функция отличает ее – она либо сообщает полезности, либо получает их. Мы будем, поэтому, всегда обозначать эти два вида капитальных благ, в соответствии с их функциями, как активные и пассивные.» / Там же. С. 129–130. Как видим, это чисто маклеодовская трактовка активных и пассивных функций капитальных благ, опирающаяся на известный принцип маржинализма, восходящий к Ж.Б. Сэю.
«Термины «основной» и «оборотный» не должны быть, однако, отброшены, так как имеется правильный способ их использования. Мы говорили, что они должным образом применяются к двум частям фонда перманентного капитала. И в действительности есть три части этого общего фонда, каждая из которых в отношении обращения отлична от других. Имеется одна часть фонда капитала, предназначенная навсегда для обращения с наибольшей легкостью, какую только смогут придать обращению совладельцы; есть другая часть, которая обращается так медленно, как только смогут это сделать ее владельцы; и есть еще третья часть, которая не обращается вовсе. Эти две последние части мы можем объединить под термином «основной капитал», а первую часть назвать «оборотным капиталом».» / Там же. С. 130.
Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968. С. 197–198.
Шумпетер Й. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М., 2007. С. 190.
Там же. С. 190. «Впрочем, очевидно, что поведение предпринимателя по отношению ко всем этим категориям благ совершенно одинаково: и орудия производства, и земельные участки, и услуги труда он покупает за деньги, за которые либо платит процент другому лицу, либо начисляет его самому себе. Все эти блага играют для предпринимателя одну и ту же роль, равно ему необходимы.» / Там же.
Там же. С. 191.
См.: Там же.
Там же. С. 191.
Там же. С. 192.
Там же. С. 193.
«Тем самым мы как бы приблизились к определению капитала, данному Менгером. Несомненно, именно это я бесчисленное множество, раз называю «моим капиталом». Для меня не составляет никакого труда отличать это как «фонд» от «потока» дохода и, таким образом, в своем понимании сблизиться с определением Ирвинга Фишера.» / Там же. С. 194.
Там же. С. 195. «Смысл этого ограничения ясен: если платежные средства не помогают предпринимателю в приобретении производственных благ посредством отвлечения их с этой целью из прежних областей применения, они не являются капиталом. Следовательно, в такой экономике, где отсутствует развитие, «капитала» не существует, или, иначе говоря, капитал не выполняет своей специфической функции, не является самостоятельным агентом, ведет себя нейтрально. Или, что то же самое, различные формы покупательной способности служат простым средством обмена, вспомогательным техническим средством для осуществления обычных товарных сделок. Понятие капитала к ним совершенно неприменимо. Этим исчерпывается их роль: они выполняют лишь техническую функцию, и от них можно абстрагироваться, не опасаясь упустить из виду что-либо существенное.» / Там же.
См.: Там же. С. 196.
Там же.
Любопытно отметить, что, одновременно с автором, меновой подход к определению капитала развивал В. Зомбарт. Он писал: «Сумма меновых ценностей, являющаяся вещественной основой предприятия (в действительности такой основой являются не эти ценности, а материальные факторы производства. – Н.С.), есть капитал. Капитал начинает и заканчивает свое бытие в форме денег, проявляясь на промежуточных ступенях в меняющихся формах средств производства или товаров …
Реальным капиталом мы называем капитал, предназначенный для покупки средств производства, персональным капиталом – капитал, предназначенный для покупки рабочих сил. Это важное различие дополняет собою обычное подразделение на основной капитал и оборотный капитал». / Зомбарт В. Современный капитализм. Т. I. М.-Л., 1931. С. 320.
Шумпетер Й. Указ. соч. С. 200.
Там же. Заметим, далее автор указывал на сходство и различие своего подхода и бухгалтерского, касающихся трактовки двух основных вопросов: понимания бухгалтерской функции капитала и определения структуры реального бухгалтерского баланса, соотношения его активной и пассивной части. / См.: Там же. С. 200–203. Для нас эта трактовка особого интереса не представляет, поэтому мы ее не рассматриваем.
Капитал есть «продукт мышления» и его «место – в человеческих мыслях. Это способ представления проблем деятельности, метод их оценки, с точки зрения определенного плана. Он определяет направления действий человека и только в этом смысле является реальным фактором. Данный способ необходимо связан с капитализмом, с рыночной экономикой». / Мизес Л. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск. 2005. С. 481. Нетрудно видеть, что такое определение капитала базируется на идее, выдвинутой австрийской школой маржинализма.
Мизес Л. Указ. соч. С. 481. «Если предприниматель использовал факторы производства таким образом, что денежный эквивалент произведенной продукции по крайней мере равен денежному эквиваленту израсходованных ресурсов, то он в состоянии заменить израсходованные капитальные блага новыми капитальными благами, денежный эквивалент которых равен денежному эквиваленту израсходованных ресурсов. Но использование валовой выручки, ее распределение между поддержанием капитала, потреблением и накоплением нового капитала всегда являются результатом целенаправленной деятельности со стороны предпринимателей и капиталистов. Они не являются «автоматическими». Будучи по необходимости результатом обдуманных действий, они могут быть нарушены, если расчеты, на которых они основываются, были искажены небрежностью, ошибками или неправильными оценками будущих условий.» / Там же.
Там же. С. 485. «Бухгалтерский учет капитала – интеллектуальное средство вычисления и расчетов, удовлетворяющее требованиям индивидов и групп индивидов, действующих в рыночной экономике. Только в системе денежного расчета капитал становится важным. Единственная задача, которую может выполнять бухгалтерский учет капитала, – показывать индивидам, действующим в рыночной экономике, изменились ли и если да, то в какой степени их средства, вложенные в коммерческие приобретения. Для всех остальных целей бухгалтерский учет капитала совершенно бесполезен.» / Там же. Иными словами, капитал становится реальным только в том случае, когда люди, действующие в рыночной экономике, начинают использовать бухгалтерский учет, благодаря которому они могут точно определять свои расчеты. Это и есть единственная задача, которую может выполнять бухгалтерский учет капитала. Отсюда видно, что эта точка зрения тяготеет к шумпетеровской.
См., напр., работы американских экономистов С. Кузнеца, Дж. Хиршлайфера, Д. Дьюи и др.
Макконнел К.Р., Брю С.Л. Экономикс: Принципы, проблемы и политика. Т. I. М., 1992. С. 37. Но «здесь важно отметить два момента. Во-первых, инвестиционные товары (средства производства) отличаются от потребительских товаров тем, что последние удовлетворяют потребности непосредственно, тогда как первые делают это косвенно, обеспечивая производство потребительских товаров. Во-вторых, в приведенном здесь определении термин «капитал» не подразумевает деньги. Правда, менеджеры и экономисты часто говорят о «денежном капитале», имея в виду деньги, которые могут быть использованы для закупки машин, оборудования и других средств производства. Однако деньги, как таковые, ничего не производят, а следовательно, их нельзя считать экономическим ресурсом. Реальный капитал – инструменты, машины и другое производительное оборудование – это экономический ресурс; деньги, или финансовый капитал, таким ресурсом не являются». / Там же. Как видим, авторы отождествляют, с одной стороны, капитал (экономический ресурс) только со средствами производства; с другой стороны, деньги как таковые и финансовый капитал, полагая, что ни те, ни другие таким ресурсом (капиталом) не являются. Иными словами, последние представляют собой неэкономический ресурс.
Самуэльсон П., Нордхаус В. Экономика. М., 1997. С. 287. «Существует три категории капитальных благ: здания и сооружения (например, фабрики и дома; оборудование (equipment), (потребительские товары длительного пользования типа автомобилей и производственные товары длительного пользования типа станков и компьютеров) и товарно-материальные запасы, т. е. запасы ресурсов и (готовой) продукции (здесь в качестве примера можно привести автомашины, находящиеся у автомобильных дилеров.» / Там же.
Пиндайк Р., Рубинфельд Д. Микроэкономика. М., 1992. С. 400. «Например, фирма может использовать 20 000 чел. – ч труда и 50 000 фунтов меди в месяц, чтобы производить 8 000 электродвигателей в месяц. (Выбор единиц за каждый месяц произволен, в равной степени можно было бы выразить эти количества в еженедельном или годовом измерении: 240 000 чел. – ч труда в год; 600 000 фунтов меди и 96 000 двигателей в год)» / Там же.
Важно отметить, что на базе весьма своеобразного синтеза вышеуказанных концепций оформилась временная концепция капитала, пользующаяся большим влиянием в современной западной литературе. Ее основоположником является австрийский экономист О. Бем-Баверк. В центре внимания этой концепции находится проблема взаимосвязи доходности капитала с теми или иными свойствами времени. В соответствии с теоретико-методологическим замыслом настоящего труда она будет рассмотрена ниже.
Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. Т. I. М., 1935. С. 234–235.
Там же. С. 92.
«Человеческий капитал» и образование. / Под ред. В.Н. Черковца, Е.Н. Жильцова, Р.Т. Зяблюк. М., 2009. С. 15.
Шторх А. Курс политической экономии, Или изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. М., 2008. С. 608.
Там же. С. 608–609.
Там же. С. 646.
Там же. «Например, в стране, где просвещение еще не получило такого распространения, которое позволит осуществиться разделению научного труда, профессиональные ученые будут считаться специалистами во всех областях знания; либо если они будут стремиться к занятиям только одной научной дисциплины, предпочитая ее остальным, они тем не менее не ограничатся изучением одной – единственной отрасли данной науки, но посвятят себя развитию этой области знаний в целом. Если же для поощрения такого разделения правительство учредит профессорские кафедры или академические должности в каких-либо отдельных отраслях научного знания, эти кафедры и должности заполнят поверхностные люди, и разделение труда будет существовать лишь на словах вплоть до того момента, пока совокупность научных знаний не возрастет в достаточной мере для действительного порождения подобного разделения, которое будет иметь под собой прочное основание. Лишь по мере того, как в обществе распространяются и накапливаются внутренние блага, становится возможным разделять и подразделять нематериальный труд. По мере возрастания нематериального капитала профессии, предназначенные для производства внутренних благ, подвергаются разделению; подобное разделение, являясь следствием увеличения нематериального капитала, в свою очередь приумножает этот капитал и доставляет труду новые средства для дальнейшего разделения. Таким образом, мы имеем непрерывное взаимодействие двух данных обстоятельств: возрастание капитала вызывает разделение труда, а последнее способствует увеличению капитала.» / Там же. С. 646–647.
Там же. С. 647.
Там же. С. 647–648. Например, «когда нация испытывает недостаток в определенном сырье, необходимом для ее мануфактур, она может достать это сырье за границей, и оно, быть может, окажется даже лучшего качества, нежели ископаемые, извлекаемые из ее собственной почвы; но когда нации недостает просвещения для распространения у себя образования и когда учителя приглашаются извне, нация не обретает в лице этих чужеземцев столь же полезных работников как те, что были бы выращены в ее собственных недрах. Если пришельцы не владеют языком данной страны, они оказываются лишь посредниками, недостаточными для распространения своей просвещенности; и даже если они будут обладать этим преимуществом в соединении со всеми качествами, требующимися для занятия их ремеслом, им все равно будет не хватать того близкого знакомства с людьми и с гражданами и нравственными обычаями нации, которое столь необходимо для преподавателя». / Там же. С. 648.
Интересно отметить, что, исходя из трактовки капитала как дохода, используемого для производства нового дохода, А. Шторх различал капитал индивида и капитал нации. В этой связи он подверг резкой критике определение последнего, данное А. Смитом. Этот вопрос мы рассмотрим ниже.
Блауг М. Методология экономической науки или Как экономисты объясняют. М., 2004. С. 317.
«Таким образом, знание экономики пребывания в бедности позволило бы нам узнать немало действительно важного об экономике вообще. Большинство бедняков мира зарабатывают себе на жизнь в сельском хозяйстве; таким образом, знание экономики сельского хозяйства позволило бы нам узнать многое относительно экономики пребывания в бедности.
Богатым людям трудно понять поведение бедняков. Экономисты в этом плане не составляют исключения, поскольку им также нелегко осознать предпочтения и связанные с дефицитом ограничения, которые предопределяют систему выбора бедняков. Все мы знаем, что большинство населения мира – это бедняки, что они получают за свой труд жалкие гроши, что половина их скудных заработков (и даже большая часть) тратится на продукты питания, что они проживают преимущественно в странах с низким уровнем доходов, и что в основном они зарабатывают на жизнь в сельском хозяйстве. Но многие экономисты не в состоянии понять, что бедняки заинтересованы в улучшении своей участи и будущего своих детей в не меньшей степени, чем богатые люди.» / Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. Т. V. Всемирное признание: Лекции нобелевских лауреатов. / Отв. ред. Г.Г. Фетисов. Кн. 1. М., 2004. С. 358.
Там же. С. 358.
Там же. С. 359.
Там же. Более того, «некоторые экономисты пытались объяснить якобы неудовлетворительную экономическую деятельность стран с низкими доходами, обращаясь к культурным и социальным факторам. Вполне объяснима негативная реакция культурологов и бихевиористов на использование аппарата их науки в такого рода моделях. К счастью, этот интеллектуальный поток повернулся вспять. Все большее число экономистов стало осознавать, что стандартная экономическая теория так же применима к проблемам дефицита страны с низкими доходами, как к аналогичным проблемам в странах с высокими доходами». / Там же.
Там же. «Следует также отметить недостаточную историчность при восприятии проблем населения. Мы экстраполируем мировую статистику и, интерпретируя эти данные, приходим в ужас – главным образом от того, что бедняки размножаются как лемменги, способствуя самоуничтожению. Однако если мы оглянемся на свое социальное или экономическое прошлое, когда наши предки были бедны, то увидим, что ничего подобного не произошло. Столь же невероятно это предположение и в настоящее время относительно роста численности населения в странах с низкими доходами.» / Там же. С. 360. Иными словами, динамика быстрого роста населения в этих странах остается неизменной
Там же. С. 360.
Там же.
Там же. С. 361..
Там же.
Там же.
Там же. С. 362. «Навыки, связанные с уходом за детьми, ведением домашнего хозяйства, трудовой деятельностью, приобретение информации и квалификации в рамках школьной учебы и иных форм обучения – т. е. все то, что определяется капиталовложениями в первую очередь в здравоохранение и образование – может повысить качественный уровень населения.» / Там же. Заметим, столь примитивная трактовка данного вопроса «достойна» какого-нибудь «школяра», но не нобелевского лауреата.
Там же. С. 362.
«Хотя фермеры и обладают различными способностями к восприятию и интерпретации новой информации, а также к принятию на ее основе решений (в силу различий образования, опыта работы, состояния здоровья), все они обладают существенно важным человеческим качеством – способностью к предпринимательству …
Дух предпринимательства важен и в исследовательской деятельности. Любые исследования связаны с риском. Они предполагают распределение ресурсов в условиях их дефицита. Они требуют организованной структуризации. Кто-то должен принимать решения, связанные с распределением ограниченных ресурсов и учитывающие достигнутый на настоящий момент уровень знаний. Сама суть исследовательской деятельности – это скачок в незнаемое и малознаемое. Здесь необходимо наличие средств оргструктуры и компетентных ученых. Но этого недостаточно. Необходим еще и дух предпринимательства, носителем которого может выступать либо ученый, либо иной участник исследовательских работ …
Именно отсутствием стимулов объясняется то, насколько велик нереализованный экономический потенциал сельского хозяйства во многих странах с низкими доходами … Технические возможности становятся все более и более благоприятными, но экономические стимулы, необходимые фермерам этих стран для реализации своего потенциала, находятся в расстройстве – либо из-за отсутствия релевантной информации, либо из-за искажения системы цен. Из-за отсутствия благоприятных стимулов фермеры не делают необходимых капиталовложений (в частности, не приобретают высококачественные средства производства). Правительственное вмешательство в настоящее время является основной причиной торможения оптимальных экономических стимулов.» / Там же. С. 363, 364, 365.
Там же. С. 365–366.
Там же. С. 366. «Названные способности, связанные с распределением ресурсов, существенно важны для сельскохозяйственного и несельскохозяйственного производства и для домохозяйства, и для учебы (в ходе чего учащиеся распределяют свое время и прочие ресурсы). Они важны и для определения направлений миграции с целью получения лучшей работы, и для выбора лучшего места жительства. Они способствуют достижению чувства удовлетворения, являющегося интегральной частью текущего и будущего потребления.» / Там же.
Там же. «Суть моей гипотезы, – поясняет автор, – заключается в том, что прибыль, связанная с повышением качественных свойств, возрастает с течением времени – во многих странах с низкими доходами; увеличивается рента, получаемая предпринимателями благодаря их умению распределять ресурсы, а также увеличивается прибыль, достигнутая благодаря улучшению системы детских, общеобразовательных и медицинских учреждений. Далее, норма прибыли еще больше увеличивается благодаря снижению расходов на содержание названных учреждений. С течением времени такие факторы, как рост спроса на качество жизни детей и повышение потребностей некоторой части взрослого населения относительно качества своей жизни, снижает спрос на количество; иными словами, начинается замещение количества качеством, и снижение спроса на количество ведет к уменьшению числа рождаемых и воспитываемых детей … Такое замещение количества качеством способствует решению «проблемы» перенаселения.» / Там же. С. 366–367. Думается, какие-либо комментарии здесь излишни. Для того, чтобы правильно «уразуметь» экономическую диалектику закона перехода количественных изменений в качественные (в рамках данной гипотезы), нашему нобелевскому лауреату следовало бы повнимательней ознакомиться с «Наукой логики» Г. Гегеля, а не ограничиваться эмпирическим описанием зависимости прибыли, ренты и других доходов от качественных свойств человеческого фактора (капитала), в рамках которой осуществляется «замещение количества качеством».
Там же. С. 367. «Валовые капиталовложения в этот фонд включают расходы, связанные с приобретением и эксплуатационные расходы. Речь идет о расходах, связанных с рождением и воспитанием детей, затратах на питание, одежду, жилье, медицинское обслуживание, организацию досуга. Поток услуг, получаемых от капитала здоровья, включает «период здоровья», или «период неболезни», что составляет вклад в сферы деятельности человека, связанные с работой, потреблением, досугом …
Дополнительный «капитал здоровья» и другие формы человеческого капитала способствуют повышению производительности труда. Большая длительность жизни означает более продолжительное вхождение в состав рабочей силы, а также способствует сокращению «времени болезни». Улучшение здоровья и жизнеспособности трудящихся, в свою очередь, ведет к повышению производительности на рабочих местах в расчете на человеко-час.» / Там же. С. 367, 368.
Там же. С. 368–369. «Расходы на образование, включая и высшее образование, представляют собой существенную долю национального дохода во многих странах с низкими доходами. Эти расходы велики по традиционным меркам национального счетоводства, сбережений и капиталовложений.» / Там же. С. 369.
Там же. С. 369. «Научно-исследовательский потенциал значительного числа стран с низкими доходами является впечатляющим. Там имеется целый ряд специализированных исследовательских институтов, исследовательских подразделений в правительственных учреждениях, ведется исследовательская работа в промышленности и в системе высшей школы. Специалисты, занимающиеся исследовательской деятельностью, имеют высшее образование, в том числе и полученное за рубежом. К числу основных направлений исследований можно отнести медицину, организации здравоохранения (контроль инфекционных заболеваний, оказание медицинской помощи), диетологию, промышленность, сельское хозяйство и даже ядерную энергетику,» / Там же. Заметим, эти научные исследования не меняют, однако, общего положения «стран с низкими доходами», в которых «человеческий капитал» по степени своей зрелости значительно уступает аналогичному «капиталу» развитых стран.
Там же. С. 688.
Там же.
Там же.
При этом «самым важным из всех ограничений» является не социально-экономический фактор, а временной, т. е. время как таковое. Ибо «прогресс экономики и медицины, значительно увеличивающий продолжительность жизни, оказался бессилен что-либо сделать с потоком времени, который всегда ограничивает человека 24 часами в сутки. Таким образом, хотя объем товаров и услуг в богатых странах возрос в громадной степени, объем времени остался неизменным.
Поэтому желания остаются не удовлетворенными и в богатых, и в бедных странах. Хотя растущее изобилие благ снижает ценность дополнительного блага, время становится все более ценным по мере того, как блага – все более изобильными. Максимизация полезности в утопическом обществе, где все потребности полностью удовлетворены, бессмысленна, но неизменность временного потока делает такую утопию невозможной». / Там же. С. 688–689. Коренной порок всех этих «глубоких» рассуждений заключается в их абстрактности, оторванности от социально-экономических условий современного общества, в рамках которых решаются отнюдь не утопические, а реальные проблемы.
Там же. С. 693.
Там же.
Там же. С. 689.
Там же. С. 693–694.
Там же. С. 694.
См.: Там же. С. 694–695.
Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М., 1993. С. 295.
«Если судить по этому лаконичному, четкому определению («человеческого капитала». – Н.С.) и предположить, что им руководствуются авторы данного солидного произведения, то под человеческим капиталом однозначно предполагается понимать качество рабочей силы (природные данные работника, физическое состояние, приобретенные навыки, уровень квалификации, образованность, мастерство и т. д.), то, что классики политической экономии, в том числе К. Маркс, называли способностью к труду, иногда смешивая это качество с трудом. Но поскольку в вышеприведенном определении говорится о капитале, то, естественно, возникает вопрос: чей это капитал, кому он принадлежит? Наемный рабочий при капитализме, в отличие от крепостного и раба, – юридически свободная личность, и его рабочая сила, его личные качества принадлежат ему самому. Следовательно, собственником «человеческого капитала», согласно приведенному определению, является работник. Тогда почему его естественные и приобретенные способности оказываются капиталом? Ответ один: только потому, что они могут приносить и приносят дополнительный доход, и этот доход интерпретируется как «прибыль», «продукт» или даже «рента» – в общем, как некая прибавка, маржа, являющаяся эмпирическим свидетельством возрастания способностей работника, его «капитала». А инвестиции в рост этого «капитала» могут идти от самого работника, фирмы, государства (общества). Здесь, конечно, работают аналогии с действительным капиталом, но они незаметно подводят к представлению о том, что и наемный работник – тоже капиталист с той только разницей, что в его собственности не средства производства и денежные ресурсы, а его способность трудиться. Невелика, мол, разница, коль скоро все принадлежат к одному социальному классу …» / «Человеческий капитал» и образование. С. 26–27.
Фишер С., Дорнбуш Р. Шмалези Р. Указ. соч. С. 303.
Там же.
«Человеческий капитал» и образование. С. 28.
Фишер С., Дорнбуш Р. Шмалези Р. Указ. соч. С. 303.
«Может быть, незаметно для самих авторов акцент в определении «человеческого капитала» здесь перемещается на инвестиции, что вступает в противоречие с первоначальным определением. Но дело не только в этом. Дотошный читатель не может не заметить и то, что эффектом (отдачей) затрат на образование и повышение квалификации наряду с прибавкой заработной платы (увеличением дохода) признается вовсе не доход в рыночном смысле, а реализация более высокой потребности в самом труде. Однако труд как самоцель, а не средство к жизни, понятно, не превращает инвестиции (в этой части) в капитал, выводит нас, напротив, вообще за рамки экономических категорий рыночно-капиталистической системы, а Фишера и его коллег представляет в таком суждении чуть ли не сторонниками … коммунистической идеи. В том же случае, когда говорится о приращении дохода на инвестиции, почему-то забывается тот вариант, когда затраты на подготовку и переподготовку работника, вложения «не в себя», а в других делает капиталист (фирма). Но тогда он и является собственником «человеческого капитала» в форме инвестиций, на которые прирастает прибыль. Конечно, возникает вопрос: можно ли в таком случае работника, приобретшего новые качества своей рабочей силы и получающего вследствие этого более высокую заработную плату за свой труд, назвать собственником «человеческого капитала»? На этот, как и на ряд других вопросов мы не найдем вразумительного ответа ни в «Экономике» С. Фишера, ни в других «Экономикс», в том числе в их российских дубликатах.» / «Человеческий капитал» и образование. С. 28–29.
Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 47 48.
Блауг М. Методология экономической науки, или как экономисты объясняют. С. 290.
См.: Лакатос (правильнее Лакатош) И. Методология научных исследовательских программ. / Вопросы философии. 1995. № 4. С.135.
Блауг М. Указ. соч. С. 318.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же. С. 326.
Там же.
Там же. С. 328.
Там же. С. 330.
Там же. С. 332. «Стандартные, вневременные теории поведения потребителей и максимизирующих прибыль фирм дают некоторое объяснение таким явлениям, как набор в школы и обучение без отрыва от производства, но они бессильны объяснить распределение издержек обучения между нанимателями и работниками. Классическая социология определенно дает альтернативные объяснения корреляции между образованием и заработками, а квазисоциологические теории двойных, или сегментированных рынков труда, несомненно, вторгаются на территорию, размеченную теоретиками человеческого капитала. Их слабое место заключается в недостатке точности при формулировании гипотез и, в особенности, в недостаточной приверженности новым опровержимым гипотезам, лежащим вне границ исследовательской программы человеческого капитала. С гипотезой скрининга затруднения те же, поскольку ее защитники, похоже, удовлетворены тем, что представляют иные причинные объяснения фактов, открытых исследовательской программой человеческого капитала. Марксистская исследовательская программа, с другой стороны, едва приступила к вопросу о различиях в оплате труда, и, следовательно, фактически не может соревноваться с теорией человеческого капитала на ее поле.» / Там же. С. 332–333.
Там же. С. 318.
Там же. С. 334. Заметим, это «азбука» классической экономической теории, которую автор должен знать, будучи историком экономической мысли.
Там же. С. 333. 334, 335.
Заметим, публикация этой монографии получила широкую рекламу в зарубежной экономической литературе. В ней утверждается, что Т. Пикетти является «новой звездой мировой экономической науки», «рок-звездой экономики» и т. п. Более того, его имя ставится в один ряд с именем Маркса («современный Карл Маркс»). Как известно подобные (столь лестные) высказывания имели место и в прошлом (например, в отношении произведений австрийского экономиста О. Бем-Баверка), но, увы, они не выдерживали проверку временем. Это в полной мете относится и к данной монографии, которая в строго теоретическом отношении не представляет какой-либо научной ценности, поскольку ее автор никакой новой теории не выработал. Пожалуй, единственно достоинство рассматриваемой монографии состоит в том, что в ней предпринята попытка систематического обобщения весьма обширного статистического материала, касающегося проблемы несправедливого распределения богатства и в силу этого наличия бедности в различных странах.
См.: Пикетти Т. Капитал в XXI веке. М., 2016. С. 60.
Там же. С. 61. Поясняя свою мысль, автор далее пишет: «Есть множество причин, по которым мы исключаем человеческий капитал из нашего определения капитала. Наиболее очевидная из них состоит в том, что человеческим капиталом не может владеть другое лицо, им нельзя обмениваться на рынке. В этом заключается его кардинальное отличие от прочих форм (точнее, видов – Н.С.) капитала. Можно, конечно, одалживать свои услуги в соответствии с трудовым договором. Однако во всех современных юридических системах это можно делать только в течение ограниченного периода времени и на определенных условиях использования – за исключением, разумеется, рабовладельческих обществ, где разрешается полноправное обладание человеческим капиталом другого лица и даже его потомков. В таких обществах рабов можно продавать на рынке и передавать по наследству, а добавление стоимости рабов к прочим формам (точнее, видам. – Н.С.) имущества является обычным делом. Мы увидим это, когда будем исследовать структуру частного капитала на юге Соединенных Штатов до 1865 года. Однако помимо этих очень специфических и уже отживших примеров нет особого смысла в присовокуплении стоимости человеческого капитала к стоимости остального капитала. На всем протяжении истории эти две формы богатства имели фундаментальное и взаимодополняющее значение в процессе экономического роста и развития – так будет и в XXI веке. Однако, чтобы понять этот процесс и структуру неравенства, им порождаемого, необходимо их различать и рассматривать по отдельности». / Там же.
Там же. С. 61–62.
Там же. С. 62. «Как мы увидим ниже, – поясняет автор, – еще труднее отделить стоимость «девственных» земель (в том виде, в котором они были открыты человеком сотни или тысячи лет назад) от стоимости множества осуществленных человеком сельскохозяйственных улучшений – дренажа, орошения, оставления под паром и т. д. Та же проблема касается и природных ресурсов – нефти, газа, редкоземельных металлов и т. д., чью стоимость часто трудно отделить от стоимости инвестиций, благодаря которым стало возможным обнаружение месторождений и их эксплуатация. Поэтому все эти формы (виды. – Н.С.) богатства мы включим в понятие капитала; разумеется, это не избавит нас от необходимости подробно исследовать истоки имущества и особенно границы между тем, что создается путем накопления, и тем, что создается путем присвоения.» / Там же.
Там же. «В то же время нам кажется не вполне обоснованным исключать из определения капитала жилую недвижимость на том основании, что это недвижимое имущество «непроизводительно», в отличие от «производительного капитала», используемого предприятиями и управленческим аппаратом, как то: зданий, предназначенных для профессионального использования, служебных помещений, машин, оборудования и т. д. На самом деле все эти формы (виды. – Н.С.) имущества полезны и производительны и соответствуют двум основным экономическим функциям. Если забыть на мгновение о его роли как средства сбережения, то капитал полезен, с одной стороны, для проживания (т. е. для производства «жилищных услуг», чья стоимость измеряется наемной стоимостью жилья), а с другой стороны, как фактор производства для предприятий и управленческого аппарата, производящих другие товары и услуги (и нуждающихся в строениях, служебных помещениях, машинах, оборудовании и прочем для их производства). Ниже мы увидим, что в начале XXI века на каждую из этих двух основных функций приходится приблизительно по половине объема капитала развитых стран.» / Там же. С. 62–63.
Там же. С. 63–64.
Там же. С. 64. «Конечно, – поясняет в этой связи автор, – в той цене, которую финансовые рынки определяют в данный момент для материального капитала отдельной компании или целой отрасли, есть большая доля произвольности и неточности, – это подтверждают и пузырь интернет- компаний, лопнувший в 2000 году, и продолжающийся по сей день финансовый кризис, разразившийся в 2007–2008 годах, и в целом огромная волатильность, царящая на биржах. Однако уже сейчас важно понимать, что эта характеристика относится к капиталу в целом, а не только к его нематериальным формам (видам. – Н.С.). Идет ли речь о здании или о предприятии, о промышленной компании или о фирме, представляющей услуги, – цену капитала всегда очень трудно определить. И тем не менее, мы увидим, что в общем и целом национальное имущество в масштабах отдельной страны, а не на уровне того или иного актива, следует определенному набору правил и закономерностей.» / Там же.
Там же. С. 64–65. Так, например, накануне Первой мировой войны Великобритания и Франция располагали значительными чистыми иностранными активами в остальном мире. Мы увидим, что одна из черт финансовой глобализации, начавшейся в 1980 – 1990-е годы, заключается в том, что многие страны могут иметь чистое имущественное положение, близкое к равновесию, но при этом их валовые имущественные показатели очень высоки. Иными словами, игра взаимного финансового участия между компаниями приводит к тому, что каждая страна владеет значительной частью капитала других стран, но в то же время чистые позиции между странами не очень велики. Разумеется, в мировом масштабе все чистые позиции уравновешиваются, вследствие чего мировое имущество сводится ко внутреннему капиталу всей планеты». / Там же С. 65.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Из ранних произведений. М., 1956. С. 534.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же.
Там же. С. 573.
Там же. «Человек есть уже только рабочий, и в качестве рабочего он обладает лишь теми человеческими свойствами, которые нужны чужому для него капиталу. А так как капитал и рабочий друг другу чужды и потому находятся в безразличных, внешних и случайных взаимоотношениях, то эта отчужденность должна выступать также и реально. Поэтому, как только капиталу вздумается – в силу необходимости или произвола – перестать существовать для рабочего, сам рабочий перестает существовать для себя: у него нет работы, а потому нет и заработной платы, и так как он обладает существованием не как человек, а как рабочий, то его преспокойно можно похоронить, дать ему умереть с голоду и т. д. Рабочий только тогда существует как рабочий, когда он является для себя капиталом, и он только тогда является капиталом, когда для него имеется налицо какой-нибудь капитал. Существование капитала есть его существование, его жизнь, подобно тому, как оно определяет содержание его жизни безразличным для него способом. Поэтому политическая экономия не знает незанятого рабочего, не знает человека труда, поскольку он оказывается вне этой сферы трудовых отношений.» / Там же.
Там же. С. 575. «С одной стороны – производство человеческой деятельности как труда, т. е. деятельности, совершенно чуждой себе, совершенно чуждой человеку и природе и потому совершенно чуждой сознанию и жизненному проявлению, абстрактное существование человека как исключительно лишь человека труда, который в силу этого ежедневно может быть низвергнут из своего заполненного ничто в абсолютное ничто, в свое общественное и, потому действительное небытие. С другой стороны – производство предмета человеческой деятельности как капитала, где изгладилась всякая природная и общественная определенность предмета и где частная собственность утратила свои природные и общественные качества (стало быть, утратила все политические и социальные иллюзии и не переплетается ни с какими хотя бы с виду человеческими отношениями): один и тот же капитал в самых разнообразных формах природного и общественного существования остается одним и тем же, совершенно безразличным к своему действительному содержанию Эта противоположность труда и капитала, будучи доведена до крайности, неизбежно становится высшим пунктом, высшей ступенью и гибелью всего отношения частной собственности.» / Там же.
Там же. С. 579–580.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 428.
Там же. С. 429.
Там же. С. 441.
Там же.
Там же. С. 442.
Там же.
«Возьмем ли мы вместо шерсти – хлопок, вместо хлопка – рис, вместо железных дорог – пароходы, капитал останется тем же капиталом, если только хлопок, рис, пароходы – плоть капитала – имеют ту же меновую стоимость, ту же цену, что шерсть, хлеб, железные дороги, в которых он воплощался прежде. Плоть капитала может постоянно меняться, не вызывая ни малейшего изменения капитала.» / Там же.
Там же.
Там же. С. 443. Заметим, в этих лекциях К. Маркс полагал, что рабочий продает, а капиталист покупает не рабочую силу, а труд. Это ошибочное положение было преодолено, по словам Ф. Энгельса, в работах, написанных К. Марксом после 1859 г. Именно Ф. Энгельс внес необходимое изменение в первоначальный текст данного произведения в 1891 г. Поэтому здесь и далее в скобках указывается такое изменение, т. е. вместо понятия «труд» употребляется понятие «рабочая сила»
Там же. С. 443.
Там же. С. 443–444. «Но раз я потребил данные жизненные средства, они для меня безвозвратно потеряны, если только временем, в продолжение которого эти средства поддерживали мою жизнь, я не воспользовался для того, чтобы произвести новые жизненные средства и за время потребления при помощи своего труда создать новые стоимости в возмещение стоимостей, исчезнувших в результате потребления. Но как раз эту-то благородную, воспроизводящую силу рабочий и уступает капиталу в обмен на полученные жизненные средства. Следовательно, для него самого она потеряна.» / Там же. С. 444. Нужно, однако отметить, что в действительности рабочий не обменивает непосредственно свою рабочую силу на жизненные средства, а продает ее на определенный срок, в форме временного найма на работу капиталисту. Последний выплачивает ему заработную плату за производительное потребление этой рабочей силы. Получив заработную плату, рабочий приобретает нужные ему жизненные средства. Этот вывод будет обоснован автором ниже.
Там же. С. 444.
Там же. С. 445.
Там же. С. 445.
Там же.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 21.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 380–381.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 733.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 157.
Суть данного вопроса К. Маркс пояснял в письме к Ф. Энгельсу (от 2 апреля 1858 г.) следующим образом: «В деньгах, как показывает развитие их определений, заложено требование существования стоимости, вступающей в обращение, сохраняющейся в нем и в то же время предполагающей само это обращение, то есть – существования капитала. Этот переход есть в то же время и исторический. Допотопной формой капитала является торговый капитал, который всегда развивает деньги. Одновременно происходит возникновение действительного капитала из денег или купеческого капитала, овладевающего производством». / Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 259.И в другом месте: «В ходе исторического развития обнаруживается, как само обращение приводит к буржуазному, т. е. полагающему меновые стоимости, производству и создает себе базис, отличный от того, из которого это обращение непосредственно исходило». / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. II. С. 462–463.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 157.
Там же.
Там же. С. 158.
Там же.
Там же.
Там же. С. 159.
Там же. С. 159–160.
«Если я продаю квартер хлеба за 3 ф. ст. и на эти 3 ф. ст. покупаю платье, то для меня эти 3 ф. ст. истрачены окончательно. Я уже не имею к ним более никакого отношения. Они принадлежат торговцу платьями. Если бы я продал второй квартер пшеницы, то деньги вернулись бы ко мне обратно, но не вследствие первой сделки, а лишь вследствие ее повторения. Деньги снова удаляются от меня, если я доведу эту сделку до конца, совершив новую куплю. Следовательно, в обращении Т – Д – Т затрата денег не имеет никакого отношения к их обратному притоку.» / Там же. С. 160.
«Без этого обратного притока всю операцию надо признать неудавшейся или процесс прерванным и еще незаконченным, так как недостает его второй фазы – продажи, дополняющей и завершающей куплю.» / Там же.
Там же. С. 161.
Там же. С. 162.
Там же. «Следовательно, раз дело идет о возрастании стоимости, потребность в таком возрастании присуща 110 ф. ст. так же, как и 100 ф. ст., потому что обе эти суммы представляют собой ограниченные выражения меновой стоимости, и, следовательно, они имеют одно и то же призвание приближаться к абсолютному богатству путем увеличения своих размеров. Правда, на один момент первоначально авансированная стоимость в 100 ф. ст. отличается от 10 ф. ст. прибавочной стоимости, наросшей на нее в обращении, но это различие тотчас же расплывается снова. В итоге процесса получается не так, что на одной стороне имеется первоначальная стоимость в 100 ф. ст., а на другой – прибавочная стоимость в 10 фунтов стерлингов. Получается единая стоимость в 110 фунтов стерлингов. Последняя имеет форму столь же пригодную для того, чтобы снова начать процесс возрастания, как и первоначальные 100 фунтов стерлингов.» / Там же.
Там же. С. 163.
Там же. С. 164.
Там же.
Там же. С. 165.
Там же. С. 165–166.
Там же. С. 166.
Там же.
Там же.
Там же. С. 167.
Там же. С. 167–168.
Там же. С. 168.
Там же. «Но выгодность сделки может даже не ограничиваться этим. Возможно, что А, продающий вино и покупающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше вина, чем мог бы произвести его в течение того же самого рабочего времени возделыватель хлеба В, и наоборот: В, возделывающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше хлеба, чем его мог бы произвести винодел А. Таким образом, А получает за ту же самую меновую стоимость (точнее, стоимость. – Н.С.) больше хлеба, В больше вина, чем получил бы каждый из них, если бы они вынуждены были производить для себя и вино и хлеб, не прибегая к обмену.» / Там же.
Там же. С. 168–169.
Там же. С. 169.
Цит. по: там же. С. 169–170.
Там же. С. 170.
Цит. по: там же.
Там же.
Там же. С. 171.
Там же.
Там же. С. 172. Далее автор пояснял: «В обращении производители и потребители противостоят друг другу лишь как продавцы и покупатели. Утверждать, что прибавочная стоимость возникает для производителей вследствие того, что потребители оплачивают товары выше их стоимости, значит только повторять в замаскированном виде простое положение, будто товаровладелец, как продавец, обладает привилегией продавать товары по завышенной цене. Продавец сам произвел свой товар или является представителем его производителей, но равным образом и покупатель сам произвел товары, выраженные в его деньгах, или является представителем их производителей. Следовательно, производитель противостоит производителю. Их различает лишь то, что один покупает, в то время как другой продает. Мы не подвинемся ни на шаг далее, если допустим, что товаровладелец под именем производителя продает свой товар выше стоимости, а под именем потребителя он же покупает товары выше их стоимости». / Там же.
Там же. С. 173. «Но забежим вперед. Деньги, на которые постоянно покупает такой класс, должны, очевидно, постоянно притекать к нему от тех же товаровладельцев, и притом без обмена, даром, на основании какого-либо права или насилия. Продавать представителям такого класса товары выше стоимости – значит только возвращать себе часть даром отданных денег. Так, например, города Малой Азии платили Древнему Риму ежегодную денежную дань. На эти деньги Рим покупал у них товары, и покупал по завышенным ценам. Малоазийцы надували римлян, выманивая у своих завоевателей посредством торговли часть уплаченной им дани. И все же в накладе оставались малоазийцы. За их товары им во всяком случае платили их же собственными деньгами. Это отнюдь не метод обогащения или создания прибавочной стоимости.» / Там же.
Там же. С. 174.
«Чтобы объяснить возрастание торгового капитала иначе чем простым надувательством товаропроизводителей, необходим длинный ряд промежуточных звеньев, которые здесь, где единственной нашей предпосылкой является товарное обращение и его простые моменты, пока еще совершенно отсутствуют.» / Там же. С. 175.
В этой связи К. Маркс привел следующее высказывание Аристотеля: «Существует двоякого рода хрематистика: одна относится к торговле, другая к экономике; последняя необходима и достойна похвалы, первая основана на обращении и потому справедливо порицается (ибо она покоится не на природе вещей, а на взаимном надувательстве), Таким образом, ростовщичество справедливо ненавидимо всеми, ибо здесь сами деньги являются источником приобретения и употребляются не для того, для чего они были изобретены. Ведь они возникли для товарного обмена, между тем процент делает из денег новые деньги. Отсюда и его название («τοχος» – «процент» и «порожденное»). Ибо порожденное подобно породившему. Но процент есть деньги от денег, так что из всех отраслей приобретения эта – наиболее противна природе». / Цит. по: Там же.
В ходе нашего исследования мы обнаружим, что и капитал, приносящий проценты, подобно торговому капиталу, является производной формой (от промышленного капитала. – Н.С.), а вместе с тем увидим, почему исторически оба они возникли раньше современной основной формы капитала». / Там же.
«Это количество труда выражается в количестве стоимости его товара, а так как величина стоимости выражается в счетных деньгах, то оно выражается в цене товара, например, в 10 фунтов стерлингов. Но его труд не выражается в стоимости товара плюс некоторое ее превышение, не выражается в цене, равной 10 и в то же время равной 11, не выражается в стоимости, которая больше самой себя.» /Там же. С. 176.
Там же. «То же самое вещество имеет теперь больше стоимости, так как заключает в себе большее количество труда. Сапоги имеют поэтому большую стоимость, чем кожа, но стоимость кожи осталась тем, чем она была. Она не возросла, не присоединила к себе прибавочной стоимости во время производства сапог. Следовательно, товаропроизводитель не может увеличить стоимость и тем самым превратить деньги или товар в капитал вне сферы обращения, не вступая в соприкосновение с другими товаровладельцами.» / Там же.
«После всего вышеизложенного читатель понимает, конечно, что это означает лишь одно: образование капитала должно оказаться возможным и в том случае, когда цены товаров равны их стоимости. Его нельзя объяснить из отклонений товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо их сначала свести к последним, т. е. отвлечься от этого обстоятельства как совершенно случайного, чтобы иметь перед собой в чистом виде явление образования капитала на почве товарного обмена и при исследовании его не дать ввести себя в заблуждение побочными обстоятельствами, затемняющими истинный ход процесса. Известно, впрочем, что такое сведение отнюдь не является одним только научным методологическим приемом. Постоянные колебания рыночных цен, их повышение и понижение, компенсируются, взаимно уничтожаются и сами собой сводятся к средней (равновесной, по современной терминологии. – Н.С.) цене, как к своей внутренней норме. Средняя цена является путеводной звездой, например, для купца или промышленника во всяком предприятии рассчитанном на более или менее продолжительное время. Следовательно, товаровладелец знает, что если рассматривать достаточно большой период в целом, товары действительно продаются не ниже и не выше, а как раз по своим средним ценам. Если бы незаинтересованное мышление было бы вообще в его интересах, то он должен был бы поставить проблему образования капитала следующим образом: как может возникнуть капитал при регулировании цен средней ценой, т. е. в конечном счете стоимостью товара? Я говорю «в конечном счете», потому что средние цены прямо не совпадают с величинами стоимости товаров, как думали А. Смит, Рикардо и т. д.» / Там же. С. 176–177 (прим.). Поясним, что имел в виду К. Маркс под выражением «в конечном счете». Нужно различать средние цены, рыночную (общественную) стоимость и индивидуальные стоимости товаров. Если со второй первые совпадают, то с последними они, как правило, не совпадают.
Там же.
Там же. С. 177–178.
См.: Там же. С. 178.
Там же. С. 178.
«Никто, даже мечтатель, созидающий «музыку» будущего, не может жить продуктами будущего, не может жить за счет потребительных стоимостей, производство которых еще не закончено; с первого дня своего появления на земном шаре человек должен потреблять ежедневно, потреблять, прежде чем он начнет производить и в то время как он производит. Если продукты производятся как товары, то после того как закончено их производство, они должны быть проданы и только после своей продажи могут удовлетворять потребности производителя. Ко времени необходимому для производства, присоединяется время, необходимое для продажи.» / Там же. С. 179.
Там же. С. 726. «Природа не производит на одной стороне владельцев денег и товаров, а на другой стороне владельцев одной только рабочей силы. Это отношение не является ни созданным самой природой, ни таким общественным отношением, которое было бы свойственно всем историческим периодом. Оно, очевидно, само есть результат предшествующего исторического развития, продукт многих экономических переворотов, продукт гибели целого ряда более старых формаций общественного производства.» / Там же. С. 180
Там же. С. 181. «Характерной особенностью капиталистической эпохи является тот факт, что рабочая сила для самого рабочего принимает форму принадлежащего ему товара, а потому его труд принимает форму наемного труда. С другой стороны, лишь начиная с этого момента, товарная форма продукта труда приобретает всеобщий характер.» / Там же (прим.). Поэтому товарное производство при капитализме становится всеобщим.
Там же. С. 440–441.
Там же. С. 181–182.
Там же. С. 182.
Там же.
«Для того, чтобы преобразовать общечеловеческую природу так, чтобы она получила подготовку и навыки в определенной отрасли труда, стала развитой и специфической рабочей силой, требуется определенное образование или воспитание, которое, в свою очередь. Стоит большей или меньшей суммы товарных эквивалентов.» / Там же. С. 182–183.
Там же. С. 183.
Там же.
Там же. Так, например, «если полдня среднего общественного труда выражается в массе золота в 3 шиллинга, или в один талер, то талер есть цена, соответствующая дневной стоимости рабочей силы. Если владелец рабочей силы ежедневно продает ее за один талер, то ее продажная цена равна ее стоимости, и по нашему предположению владелец денег, снедаемый желанием превратить свой талер в капитал, действительно уплачивает эту стоимость». / Там же.
Там же. С. 183–184.
Там же. С. 184.
Там же. С. 184.
«Таким образом, отчуждение силы и ее действительное проявление, т. е. наличное бытие в качестве потребительной стоимости, отделяется друг от друга во времени. Но при продаже таких товаров, формальное отчуждение потребительной стоимости которых определяется во времени от ее фактической передачи покупателю, деньги покупателя функционируют обыкновенно как средство платежа. Во всех странах с капиталистическим способом производства рабочая сила оплачивается лишь после того, как она уже функционировала в течение срока, установленного договором при ее купле, например, в конце каждой недели.» / Там же. С. 185.
Там же. «Что этот кредит не пустая выдумка, показывает не только потеря кредитором заработной платы в случае банкротства капиталиста, но и целый ряд факторов, оказывающих более продолжительное влияние (последствия этого влияния иллюстрируются К. Марксом на примере с лондонскими булочниками. – Н.С.). Однако характер самого товарообмена не изменяется от того, функционируют ли деньги в качестве покупательного средства или в качестве средства платежа. Цена рабочей силы установлена при заключении контракта, хотя реализуется, подобно квартирной плате, лишь впоследствии. Рабочая сила уже продана, хотя плата за нее будет получена лишь позднее. Но для того, чтобы исследовать данное отношение в его чистом виде, полезно предположить на время, что владелец рабочей силы одновременно с ее продажей получает всегда и обусловленную контрактом цену.» / Там же. С. 185–186.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 409.
Там же. С. 62.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 186–187.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 188.
Там же.
«Веществу природы он сам противостоит как сила природы. Для того чтобы присвоить вещество природы в форме, пригодной для его собственной жизни, он приводит в движение принадлежащие его телу естественные силы: руки и ноги, голову и пальцы. Воздействуя посредством этого движения на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в ней силы и подчиняет игру этих сил своей собственной власти.»/ Там же. С. 188–189.
Там же. С. 189.
Там же. С. 195.
Там же.
Там же. С. 196–197.
Там же. С. 197.
Там же.
Там же. С. 198–199. «Итак, – пояснял далее автор, – поскольку имеется в виду стоимость пряжи, т. е. рабочее время, необходимое для производства последней, постольку различные особые, отделенные друг от друга во времени и в пространстве процессы труда, которые должны быть проделаны для того, чтобы произвести самый хлопок и потребленные веретена, а потом из хлопка и веретен произвести пряжу, мы можем рассматривать как различные последовательные фазы одного и того же процесса труда. Весь заключающийся в пряже труд есть прошлый (овеществленный. – Н.С.) труд. То обстоятельство, что рабочее время, необходимое для производства элементов созидания пряжи, уже миновало и относится к давно прошедшему времени, между тем как труд непосредственно затраченный на заключительный процесс, на прядение, ближе к настоящему, является просто прошедшим временем, не имеет решительно никакого значения. Если на постройку дома необходимо определенное количество труда, например, 30 рабочих дней, то общее количество рабочего времени, воплощенного в доме, не изменится то того, что 30-й день труда вступил в производство через 29 дней после первого. И потому рабочее время, заключающееся в материале труда и средствах труда, мы можем рассматривать совершенно таким же образом, как если бы оно было затрачено просто на более ранней стадии процесса прядения до того труда, который был присоединен в конце, в форме прядения.» / Там же. С. 199.
Там же. С. 200.
Там же. С. 201. Причем «то обстоятельство, что труд есть именно труд прядения, материал его – хлопок, а продукт – пряжа, здесь не имеет значения точно так же, как и то обстоятельство, самый предмет труда уже есть продукт, следовательно – сырой материал. Если бы рабочий был занят не в прядильной мастерской, а в угольной шахте, то предмет труда, уголь, был бы дан природой. И, тем не менее, определенное количество добытого из залежей угля, например один центнер, предоставляло бы определенное количество впитанного труда». / Там же.
Но «от разбухшей стоимости пряжи нет никакого проку, потому что эта стоимость представляет собой просто сумму стоимостей, которые раньше распределялись между хлопком, веретенами и рабочей силой, а ведь из такого простого сложения существующих стоимостей никогда не может возникнуть прибавочная стоимость. Все эти стоимости сконцентрированы теперь в одной вещи, но они были сконцентрированы таким же образом и в денежной сумме в 15 шилл., прежде чем она раздроблялась вследствие купли трех товаров.
Сам по себе этот результат не удивителен. Стоимость одного фунта пряжи 1 шилл. 6 пенсов, и потому за 10 ф. пряжи наш капиталист должен был бы уплатить на товарном рынке 15 шиллингов. Купит ли он дом для себя готовым на рынке или же будет строить его сам, ни одна из этих операций не увеличит количество денег, затраченных на приобретение дома». / Там же. С. 202. Иными словами, прибавочная стоимость не может возникнуть в сфере обращения вследствие приобретения различных товаров и суммирования их стоимости
Там же. С. 203–204.
Там же. С. 205.
Там же. С. 206.
Там же.
Там же. С. 207.
Там же. С. 208.
Там же. С. 208–209.
Там же. С. 210.
Там же.
Там же. С. 211–212.
Там же. С. 212.
Там же. С. 123. «Конечно, в известном относительном смысле можно сказать, что рабочий всегда сохраняет старые стоимости в той самой пропорции, в какой он присоединяет новую. Как бы ни изменилась стоимость хлопка, вздорожает ли он с 1 шилл. до 2 шилл., или подешевеет на 6 пенсов, рабочий в продукте одного часа всегда сохраняет вдвое меньшую стоимость, чем в продукте двух часов. Далее, если изменяется производительность его собственного труда (производительная сила его собственного труда. – Н.С.), если она повышается или понижается, то он, например, в один рабочий час перепрядет больше или меньше хлопка, чем раньше, и соответственно этому сохранит большую или меньшую стоимость хлопка в продукте одного рабочего часа. Но при всем том в два рабочих часа он сохранит вдвое большую стоимость, чем в один рабочий час.» / Там же.
Там же. С. 214.
Там же. С. 214–215.
Там же. С. 215.
«Так, на больших машиностроительных фабриках Манчестера можно видеть горы отходов железа в виде стружки, получившейся при работе циклопических машин; вечером эти отходы в огромных повозках переправляются с фабрики на железоделательный завод, откуда на другой день опять возвращаются на фабрику в виде массивного железа.» / Там же. С. 216.
Там же. С. 217.
Там же. С. 218.
Там же. С. 218–219.
«Конечно, она просто возмещает те деньги, которые были авансированы капиталистом при купле рабочей силы и израсходованы самим рабочим на жизненные средства. По отношению к этим израсходованным 3 шилл. новая стоимость в 3 шилл. выступает как просто воспроизводство первых. Но она действительно воспроизведена, а не только по видимости, как стоимость средств производства. Возмещение одной стоимости другой опосредствовано здесь созданием новой стоимости.» / Там же. С. 219. Заметим, новая стоимость включает в себя, наряду со стоимостью рабочей силы, и прибавочную стоимость.
Там же. С. 219–220.
Там же. С. 220.
Там же.
Там же. С. 221.
Там же. С. 221–222.
«Предположим, что с=410 ф. ст. состоит из сырого материала на 312 ф. ст., вспомогательных материалов на 44 ф. ст. и изнашиваемых в процессе (производства. – Н.С.) машин на 54 фунта стерлингов; стоимость же действительно применяемых машин составляет 1054 фунта стерлингов. Авансированной на производство стоимости продукта мы считаем только стоимость в 54 ф. ст., которую машины утрачивают вследствие своего функционирования и потому передают продукту. Если бы мы ввели в вычисление и те 1000 ф. ст., которые продолжают существовать в своей прежней форме, – как паровая машина и т. д., – то нам пришлось бы ввести их в вычисление на обеих сторонах, на стороне авансированной стоимости и на стороне стоимости продукта, и мы получили бы, таким образом, соответственно1500 ф. ст. и 1590 фунтов стерлингов. Разность, или прибавочная стоимость, по-прежнему составила бы 90 фунтов стерлингов.» / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 224.
Там же.
Там же. С. 225.
Там же. С. 226. «Конечно, – пояснял далее автор, – отношение прибавочной стоимости не только к той части капитала, из которой она непосредственно возникает и изменение стоимости которой она представляет, но и ко всему авансированному капиталу имеет свое большое экономическое значение. Поэтому в третьей книге (третьем томе «Капитала». – Н.С.) мы обстоятельно рассматриваем это отношение. Для того чтобы одну часть капитала увеличить посредством ее превращения в рабочую силу, другую часть капитала необходимо превратить в средства производства. Для того чтобы переменный капитал функционировал, необходимо в известных пропорциях, соответствующих определенному техническому характеру процесса труда, авансировать постоянный капитал. Однако то обстоятельство, что для известного химического процесса требуются реторты и другие сосуды, нисколько не препятствуют тому, чтобы при анализе абстрагироваться от самой реторты. Поскольку создание стоимости и изменение стоимости рассматриваются сами по себе, т. е. в чистом виде, средства производства, эти вещные образы постоянного капитала, доставляют только вещество, в котором должна фиксироваться текучая сила, создающая стоимость. Потому-то и не имеет никакого значения природа этого вещества, т. е. безразлично, будет ли это хлопок или железо. Не имеет значения и стоимость этого вещества. Необходимо только, чтобы его масса была достаточна для того, чтобы она могла впитать количество труда, затрачиваемое во время процесса производства. Раз эта масса дана, – повысится ли ее стоимость или понизится, или же она не будет иметь никакой стоимости, как земля и море, – процесс создания стоимости и изменения стоимости нисколько не будет этим затронут.» / Там же. С. 226–227.
Там же. С. 227.
Там же. С. 228.
Там же. С. 228–229.
Там же. С. 229.
Там же. С. 234.
Там же. С. 240–241.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 243.
Там же. С. 244.
Там же. С. 246.
Там же. С. 247.
Там же. С. 248. Например, «так было в румынских провинциях. Их первоначальный способ производства был основан на общинной собственности, но не в ее славянской или индийской формах. Часть земель самостоятельно возделывалась членами общины как свободная частная собственность, другая часть – ager publicus (общинное поле) – обрабатывалась ими сообща. Продукты этого совместного труда частью служили резервным фондом на случай неурожаев и других случайностей, частью государственным фондом на покрытие военных, церковных и других общинных расходов. С течением времени военная и духовная знать вместе с общинной собственностью узурпировала и связанные с нею повинности. Труд свободных крестьян на их общинной земле превратился в барщинный труд на похитителей общинной земли. Одновременно с этим развились крепостные отношения, однако только фактически, а не юридически, пока они не были узаконены всемирной «освободительницей», Россией, под предлогом отмены крепостного права. Кодекс барщинных работ, обнародованный русским генералом Киселевым в 1831 г., был, конечно, продиктован самими боярами. Так Россия одним ударом завоевала магнатов Дунайских княжеств и стяжала одобрительные рукоплескания либеральных кретинов всей Европы.» / Там же. С. 248–249. Подкрепляя теоретический анализ историческими фактами, К. Маркс далее показал, что ненасытная жажда капиталиста к прибавочному труду, даже ограниченная фабричными законами, все же превосходит боярина. Это обусловлено отнюдь не личными свойствами капиталиста, а утверждением и развитием всеобщего товарного производства в буржуазном обществе, в котором стремление к извлечению прибавочной стоимости, ее непрерывному накоплению не знает границ.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 254–255.
Там же. С. 255.
Там же. С. 265.
Там же. С. 267. «Как известно, такая система смен, такое попеременное хозяйство господствовало в полнокровный юношеский период английской хлопчатобумажной промышленности и т. д. и процветает в настоящее время, между прочим, на бумагопрядильных фабриках Московской губернии. Как система, этот 24-часовой процесс производства существует и поныне во многих до сих пор еще «свободных» отраслях промышленности Великобритании, между прочим на доменных печах, в кузницах, на железнодорожных заводах и других металлических мануфактурах Англии, Уэльса и Шотландии. Процесс труда продолжается по 24 часа не только в каждый из 6 будничных дней, но и в большинстве случаев охватывает также и 24 часа воскресных суток. В состав рабочих входят мужчины и женщины, взрослые и дети обоего пола. Дети и подростки представлены всеми возрастами от 8 (в иных случаях от 6) до 18 лет. В некоторых отраслях девушки и женщины работают ночью совместно с мужским персоналом.
Не говоря уже об общих вредных последствиях ночного труда, непрерывный, двадцатичетырехчасовой процесс производства дает в высшей степени удобную возможность переступать границы номинального рабочего дня. Например, в упомянутых выше отраслях промышленности, требующих большого напряжения, официальный рабочий день составляет для каждого рабочего по большей части 12 ночных или дневных часов. Но сверхурочный труд, выходящий за эти пределы, во многих случаях, выражаясь словами английского официального отчета «поистине ужасен» («truly fearful»).» / Там же. С. 267–269.
Там же. С. 274–276.
Там же. С. 276.
Там же. С. 278–280.
Ибо «притязания капитала в эмоциональном состоянии, когда он еще только возникает и, следовательно, свое право всасывать достаточное количество прибавочного труда обеспечивает пока не одной лишь силой экономических отношений, но и содействием государственной власти, – эти притязания представляются совершенно скромными, если сопоставить их с теми уступками, которые он, ворча и сопротивляясь, должен делать в зрелом возрасте». / Там же. С. 280.
Там же. С. 281.
Там же. С. 286.
«После того как капиталу потребовались целые столетия, чтобы удлинить рабочий день до его нормальных максимальных пределов, а затем и за эти пределы, до границы естественного двенадцатичасового рабочего дня, со времени возникновения крупной промышленности в последней трети XVIII века начинается стремительное, напоминающее лавину, опрокидывающее все преграды движение в этой области. Всякие рамки, которые ставятся обычаями и природой, возрастом и полом, сменой дня и ночи, были разрушены. Даже понятия о дне и ночи, по-крестьянски простые для старых статутов (законодательных постановлений. – Н.С.), сделались настолько расплывчатыми, что один английский судья еще в 1860 г. должен был проявить поистине талмудистскую мудрость для того, чтобы разъяснить «в порядке судебного решения», что такое день и что такое ночь. Капитал справлял свои оргии.» / Там же. С. 287.
Там же. С. 288.
Там же. С. 289–290.
Там же. С. 291.
Там же. С. 292.
Там же. С. 292–293.
Там же. С. 294–295. «Для понимания последующего необходимо напомнить, что фабричные акты 1833, 1844 и 1847 гг. все три сохраняют свою законную силу, поскольку один не вносит каких-нибудь изменений в другой, что ни один из них не ограничивает рабочего дня рабочих мужчин старше 18 лет и что с 1833 г. пятнадцатичасовой период от 5 ½ утра до 8 ½ вечера оставался законным «днем», в границах которого только и должен был укладываться на предписываемых законом условиях сначала двенадцатичасовой, а позже десятичасовой труд подростков и женщин.» / Там же. С. 295.
Так, «рабочий персонал разделялся иногда на 12–15 категорий, составные части которых, в свою очередь, постоянно сменялись. В продолжение пятнадцатичасового фабричного дня капитал притягивал рабочего то на 30 минут, то на час, потом отталкивал его, чтобы затем снова притянуть его на фабрику и снова оттолкнуть, гоняя его через короткие отрезки времени то туда, то сюда, но не выпуская из-под своей власти, пока десятичасовая работа не будет закончена полностью. Это как на театральной сцене, где одни и те же лица должны попеременно выступать в различных сценах различных актов. Но как актер принадлежит сцене в течение всего спектакля, так рабочие принадлежали теперь фабрике в течение всех 15 часов, не считая времени на дорогу до фабрики и обратно. Таким образом, часы отдыха превращались в часы вынужденной праздности, которые гнали подростков в кабак, а молодых работниц в публичный дом. Всякая новая выдумка, которую каждый день преподносил капиталист, стремясь держать свои машины в ходу 12 или 15 часов без увеличения рабочего персонала, приводила к тому, что рабочий должен был проглатывать свою пищу урывками в разное время. Во время агитации за десятичасовой рабочий день фабриканты кричали, что рабочий сброд подает петиции в надежде получить за десятичасовой труд двенадцатичасовую заработную плату. Теперь они перевернули медаль. Они платили десятичасовую заработную плату за распоряжение рабочими силами в течение двенадцати и пятнадцати часов. В этом-то и было все дело, это было фабричное издание десятичасового закона! Это были все те же елейные, источающие человеколюбие фритредеры, которые во время агитации против хлебных законов целые 10 лет с точностью до копейки высчитывали рабочим, что при свободном ввозе хлеба было бы совершенно достаточно десятичасового труда, чтобы при средствах, которыми располагает английская промышленность, обогатить капиталистов.» / Там же. С. 300–301.
«При обсуждении закона фабричные инспектора представили парламенту статистические данные относительно позорных злоупотреблений, к которым ведет эта аномалия. Но тщетно. Затаенное намерение заключалось в том, чтобы при помощи детей в годы процветания снова увеличить рабочий день взрослых рабочих до 15 часов. Опыт последующих 3 лет показал, что подобная попытка должна была разбиться о сопротивление взрослых рабочих мужчин. Поэтому акт 1850 г. был, наконец, дополнен в 1853 г. воспрещением «применять труд детей утром до начала и вечером по окончании труда подростков и женщин». Начиная с этого времени фабричный акт 1850 г… за немногими исключениями, регулировал в подчиненных ему отраслях промышленности рабочий день всех рабочих. С момента издания первого фабричного акта до этого времени прошло полстолетия.» / Там же. С. 303–304.
Там же. С. 304–305.
Там же. С. 307.
Там же. С. 307–308.
Там же. С. 308.
«Одним ударом он диктует всем мастерским и фабрикам без различия один и тот же предел рабочего дня, тогда как английское законодательство нехотя уступает давлению обстоятельств то в том, то в другом пункте и избирает самый верхний путь для порождения все новых и новых юридических хитросплетений. Вместе с тем, французский закон провозглашает в качестве принципа то, что завоевывается в Англии лишь для детей, несовершеннолетних и женщин и на что лишь в последнее время начинаются предъявляться требования как на общее право.» / Там же. С. 309.
Там же. С. 309–310.
Там же. С. 310.
Там же. С. 310–311.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 312–313.
Следует иметь в виду, что здесь речь идет прежде всего о влиянии величины авансированного переменного капитала на изменение нормы и массы прибавочной стоимости. Ибо сама по себе норма прибавочной стоимости, т. е. степень эксплуатации рабочей силы, выраженная отношением массы прибавочной стоимости к переменному капиталу. не дает полного представления о самой этой массе, так же масса прибавочной стоимости сама по себе не показывает степень эксплуатации рабочей силы, т. е. норму прибавочной стоимости. Ведь при одной и той же норме прибавочной стоимости массы ее могут быть разными. Наоборот, одинаковые массы, т. е. величины прибавочной стоимости, имеют место при совершенно разных нормах эксплуатации.
«Этот элементарный закон, по-видимому, неизвестен господам из лагеря вульгарной политической экономии – они, эти архимеды, наоборот, воображают, будто в определении рыночных цен труда спросом и предложением нашли точку опоры, – не для того, чтобы перевернуть мир, а для того, чтобы остановить его.» / Маркс К., Энгельс Ф. Указ. соч. С. 314 (прим.).
Там же. С. 314.
Там же. С. 315.
Там же.
Там же. С. 316.
В этой связи К. Маркс писал: «Каждый знает, что владелец хлопчатобумажной прядильной фабрики, который в процентном отношении ко всему применяемому капиталу применяет относительно много постоянного и мало переменного капитала, не получает от этого меньше прибыли, или прибавочной стоимости, чем хозяин пекарни, который приводит в движение относительно много переменного и мало постоянного капитала. Для разрешения этого кажущегося противоречия требуется еще много промежуточных звеньев, как в элементарной алгебре требуется много промежуточных звеньев для того, чтобы понять, что 0/0 может представлять действительную величину. Хотя классическая политическая экономия никогда не формулировала этого закона, однако она инстинктивно придерживается его, потому что он вообще представляет собой необходимое следствие закона стоимости. Она пытается спасти его посредством насильственной абстракции от противоречий явления. Позже мы увидим, как школа Рикардо споткнулась об этот камень преткновения. Вульгарная политическая экономия, которая действительно так ничему и не научилась, здесь, как и везде, хватается за внешнюю видимость явления в противоположность закону явления. Она полагает в противоположность Спинозе, что «невежество» есть достаточное основание». / Там же. С. 316–317.
Там же. С. 317.
Там же. С.318. «Та минимальная сумма стоимости, которой должен располагать отдельный владелец денег или товаров для того, чтобы превратиться в капиталиста, изменяется на различных ступенях развития капиталистического производства, а при данной ступени развития различна в различных сферах производства в зависимости от их особых технических условий. Некоторые отрасли производства уже при самом начале капиталистического производства требуют такого минимуму капитала, которого в это время нет в руках отдельных индивидуумов. Это вызывает, с одной стороны, государственные субсидии частным лицам, как во Франции в эпоху Кольбера и в некоторых немецких государствах до нашего времени, с другой стороны, – образование обществ с узаконенной монополией на ведение известных отраслей промышленности и торговли – этих предшественников современных акционерных обществ.» / Там же. С. 319.
Там же. С. 320.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 323. «С другой стороны, очевидно, что сама величина прибавочного труда дана, если даны продолжительность рабочего дня и стоимость рабочей силы. Стоимость рабочей силы, т. е. рабочее время, необходимое для ее производства, определяет собой рабочее время, необходимое для воспроизводства ее стоимости. Если один час труда выражается в количестве золота, равном половине шиллинга, или 6 пенсам, и если дневная стоимость рабочей силы составляет 5 шилл., то рабочий должен работать ежедневно десять часов, чтобы возместить дневную стоимость своей рабочей силы, уплаченную ему капиталом (капиталистом. – Н.С.), или произвести эквивалент стоимости необходимых ему ежедневно жизненных средств.» / Там же.
Там же. С. 324.