Зейл ничем не намекнул на свое открытие, когда проследовал за Сейлин Несардо и ее братом в дом. И снова к нему вернулись слова Ратмы. Как же правдиво они звучали… Но что все это значит? Как это связано с уничтожением Камня Мироздания?
Залы дома Несардо поражали высотой потолков и тонули в тенях, созданных множеством масляных ламп с круглым донцем на каждой стене, охраняющих покой на фигурных держателях. Одно их количество означало, что слуг должно быть больше, чем та пара, с которой Зейл уже познакомился. Но другие люди на пути не попадались, и он не слышал никакого движения, кроме звука шагов спутников. Сосредоточившись, Зейл ощутил присутствие нескольких человек вокруг них, все двигались с осторожностью, которую некромант посчитал связанной с ним.
Проходя по длинным и на удивление пустым коридорам, Зейл понял, что все в особняке крупнее, чем необходимо. Вновь он почувствовал себя так, будто попал не в дом, а в огромный храм. Даже без своего обостренного восприятия некромант пришел к выводу, что резиденция Сейлин намного древнее, чем он может предположить. А судя по тому, что Зейл видел в Вестмарше, особняк скорее всего древнее любой другой постройки в столице.
– Дом Несардо один из старейших во всем Вестмарше, – без предупреждения сообщила хозяйка. Неужели она прочла его мысли? Не обращая внимания на короткий подозрительный взгляд Зейла, леди продолжила: – Первоначальное строение, как говорят, было частью крепости, возведенной великим лордом Раккисом.
Имя было знакомо Зейлу, но то, что он знал из легенд об этом человеке, не сходилось с тем, что он ощущал в этом месте. Что бы ни думали нынешние обитатели особняка, в доме присутствовало нечто гораздо древнее крепости Раккиса, и даже древнее всех руин в джунглях Кеджистана.
– Здесь нам будет удобнее всего, – добавила Сейлин через несколько секунд, демонстрируя гостиную, столь просторную, что в ней могло разместиться больше служителей Ратмы, чем Зейл встречал за всю свою жизнь.
Широкий камин, топка которого была оформлена в виде пасти огромного волка, встретил гостей жарким пламенем. Огромный костер, казалось, только что разожгли, хотя вокруг не было ни души.
– Они слышали, что вы идете, – беспечно заметил Сардак, показывая, что он будто тоже может время от времени читать мысли Зейла. – И просто до смерти не хотели встречаться с вами.
– Пожалуйста, простите моего брата, – вмешалась леди Несардо, тепло улыбаясь некроманту. – Он беспокоится о моем благополучии.
– А почему нет? Этот выродок полагает, что с помощью обмана он может взять то, что принадлежит тебе, и что он обладает властью заставить судей издать указ об узаконивании этой лжи.
Улыбка поблекла.
– Да, это вполне возможно.
Зейл решил, что пришла пора брать инициативу в свои руки. У него и так уже накопилось много вопросов относительно особняка, и он знал, что никогда не дождется ответов, если будет только слушать, а не действовать. В конце концов, пусть Ратма и проповедовал, что всегда есть время подождать, он также проповедовал о том, что нерешительность может стать первым шагом к поражению.
– Вы хотели от меня какой-то помощи, – произнес некромант, привлекая к себе внимание брата и сестры, которые многозначительно переглянулись. – Будучи тем, кто я есть, и услышав то, что я слышал, я могу сделать несколько очень точных предположений. Однако прежде, чем я пообещаю свои услуги, я должен услышать чистую правду… и я узнаю, если сказанное ею не будет.
Последнее, в определенной степени было ложью, но репутация его учения заставляла многих верить в то, что жрецы Ратмы обладают такими способностями. Это часто позволяло некромантам лучше определять свой курс действий.
– Да… мы слишком долго откладывали.
Аристократка указала на три роскошных обитых кожей кресла, установленных у камина. Сардак немедленно опустился в ближайшее к огню и потянулся за графином из дымчатого стекла, что стоял на квадратном дубовом столике поверх золотого подноса с гербом. Пусть рядом с графином и стояли три кубка из того же материала, мужчина поднес сосуд к губам и едва не отхлебнул прямо из горлышка.
– Сардак! Опомнись!
Ворча, аристократ поставил графин на место.
– Мои извинения, дорогая сестра.
Сейлин удовлетворенно кивнула. Она двинулась, чтобы сесть, и Полт, вечно молчаливая тень, пододвинул для нее кресло.
– Спасибо, Полт. Теперь можешь идти.
– Госпожа?
– Я глубоко верю в честность господина Зейла, Полт. Ты свободен.
Телохранитель поклонился – ей, Сардаку и даже некроманту. Однако когда он поднял свой взор, Зейл прочел в нем, что если с хозяйкой что-нибудь случится, гостю не поздоровится.
Когда Полт закрыл за собою двери, Сейлин указала на третье кресло.
– Прошу, присаживайтесь, господин Зейл.
– Спасибо, я лучше постою… и называйте меня просто Зейл.
– Может, хотя бы выпьете чего-нибудь?
Зейл покачал головой:
– Меня интересует только ваша история, леди Несардо.
– Тогда я ее расскажу, но если вы настаиваете на том, чтобы быть «Просто Зейлом», то с этого момента обращайтесь ко мне «Сейлин».
– А ко мне, – заявил Сардак, жестикулируя и глумливо ухмыляясь, – можете вообще не обращаться, некромант.
Проигнорировав это, Зейл взглянул в глаза хозяйки. Поразительно зеленого цвета, они напомнили ему пышные растения джунглей. В этих глазах чувствовалась сила, и они были слегка раскосыми, будто в происхождении Сейлин частично прослеживалась родословная, не сильно отдаленная от его собственной.
– Вы что-то говорили, миледи?
Брат Сейлин хихикнул. Она поджала губы, но вновь не упрекнула Сардака.
– Это дом Несардо. Древний дом, как я уже говорила. И, к сожалению, вымирающий. Вы видите перед собой последних представителей кровной линии, Зейл.
Сардак поднял кубок.
– Выпьем за запоздалый конец скверной штуки.
Зейл нахмурился – кое-что внезапно пришло ему в голову.
– Вы леди Несардо, но ваш муж также носил…
– Его звали Риордан. Мой четвероюродный брат, довольно дальний родственник, но, да, он носил эту же фамилию. Вынужденный брак для наших родителей. Мы никогда не встречались, и наш брак объединил то, что осталось от богатств Несардо, укрепив их. – Сейлин покачала головой. – К сожалению, наш союз не мог похвастаться крепкостью. У нас было взаимное уважение, даже некоторая привязанность. И все же этого бы вполне хватило, если бы родился ребенок…
Свадьбу сыграли, как только она достигла совершеннолетия. Риордан, внешне могучий как буйвол, был очень мягким по натуре. Он верил в хорошее в каждом человеке, порой верил очень долго. Не раз был обманут, пусть и ни разу с критическими последствиями.
Они были женаты три с четвертью года, когда его поразила болезнь. Никто не мог хоть как-то ее замедлить. С таким же успехом Риордана могли смертельно ранить мечом. Он скончался через два дня.
С его смертью бремя судьбы Несардо свалилось на молодую вдову… и она оказалась куда более ловкой в управлении делами, чем добродушный муж. В последующие три года она восполнила утраченное, и тогда поняла, что наконец-то может вздохнуть спокойно.
А потом явился лорд Алдрик Джитан.
– Мой муж знал его, вел с ним дела, но после кончины Риордана я ничего не слышала о лорде Джитане… Ничего, пока он не появился у моей двери месяц назад с бумагами в руках. И эти бумаги, как он сказал, являлись доказательством того, что поместье Несардо теперь принадлежит ему.
Бумаги, оказавшиеся настоящими, передавали поместье в качестве компенсации сумм денег, взятых у лорда Джитана для предприятия, которое, по словам аристократа, не оправдало надежд Несардо. Сейлин узнала подпись и печать мужа, но размах того, что он обещал Джитану, ошеломил ее. Она не могла поверить, что Риордан был так наивен.
В ответ на вопрос, почему же он ждал три года, чтобы сообщить ей столь ужасные вести, лорд Джитан прикрылся красивыми словами о том, что решил дать вдове время на оплакивание мужа, однако Сейлин ощущала, что есть другая причина, и куда серьезнее. К сожалению, она не могла читать Джитана так, как других.
На этом месте повествования леди Несардо взяла кубок, который неожиданно предложил ей брат. Ее выражение лица стало более напряженным, с того момента, когда она начала рассказ, но Зейл не заметил в ней лукавства. До сих пор то, что он слышал, казалось правдой.
– Как давно вы знаете о вашем даре? – спросил он, когда она закончила пить.
На этот раз леди не пыталась уклониться от темы разговора. Встретившись с ним ровным взглядом, Сейлин кивнула и ответила:
– Он начал проявляться, когда я стала взрослой. С тех пор я большую часть времени держу его подавленным. Он не считается привлекательной чертой для женщины моего положения.
– Значит, он не развит путем тренировок?
Она кивнула:
– Да, хотя некоторые его аспекты я понимаю лучше, чем другие.
Некромант вспомнил, как она пришла ему на помощь.
– В карете… вы почувствовали, что со мной случилось. Вы знали, что на меня напало… нечто связанное с этим домом.
– Да… Но я никогда не видела, чтобы оно действовало против кого-то, иначе не рискнула бы привезти вас сюда! На самом деле, я бы скорее потребовала, чтобы вы ушли ради собственного блага…
– От чего я сразу же отказался бы. Не люблю оставлять такие тайны без ответа. – Зейл подумал немного. – Вы жили в этом доме еще до мужа. Чужаком здесь был Риордан, а не вы.
– Я родилась здесь.
Зейл взглянул на Сардака.
– А вы?
– Я тоже родился здесь… но прожил недолго. Видите ли, моя мать была служанкой.
– Вообще-то Сардак мой единокровный брат, мастер Зейл. – Сейлин с любовью посмотрела на родственника. – Родился на два года позже меня. Наш отец отослал его с матерью в загородную усадьбу, где он и вырос. После того, как моя мать скончалась, отец приказал вернуть Сардака…
– Вы также разделяете этот дар, мастер Сардак?
– Я очень удачлив в картах, если на то пошло, – ухмыльнулся брат Сейлин, делая еще один большой глоток.
– У него есть след, не больше. Дар намного сильнее во мне. – Леди Несардо встретилась взглядом с серыми глазами служителя Ратмы. – Хотя я никогда не использовала ничего такого ради наживы…
– А жаль, – вмешался Сардак, но Сейлин проигнорировала реплику.
– Я всегда чувствовала намерения тех, кто искал моей благосклонности… то есть до лорда Джитана.
– А его?
– Абсолютная пустота. Вообще ничего.
Что, по мнению Зейла, было достаточным признаком того, что у этого аристократа также есть дар.
– Вы говорите, что судьи встанут на его сторону?
Сейлин поставила кубок.
– Он – мужчина. Я – женщина. Это – Вестмарш.
– Что вы надеетесь получить от разговора с Риорданом? Судьи, безусловно, не примут его показания.
Сардак усмехнулся:
– А у жреца Ратмы есть чувство юмора, даже если он сам об этом не знает!
– У меня нет иного выхода. Я надеялась, что Риордан сможет рассказать мне что-нибудь полезное… вот и всё.
Некромант нахмурился.
– Вы ждали меня в «Черном баране». Именно меня.
– Не вас, – пробормотала Сейлин, глядя в пол. – Я ждала чего-то. Не знаю, чего, но уверенно ощущала, что найду его в той таверне, хотя на это ушло пять тревожных ночей.
«Если не можешь отыскать путь, подожди, и путь отыщет тебя». Оказалось, что слова Ратмы относятся не только к его верным последователям, но также и к другим людям.
Да, тут определенно крылось нечто большее, нежели борьба за ценную собственность, но что именно, Зейл пока не знал. Он видел лишь один план действий, который мог открыть правду.
– Вам больше ничего не нужно говорить. Я сделаю, что смогу, чтобы призвать тень вашего мужа, однако не ручаюсь, что результаты будут такими, как вы надеетесь.
– Ничего другого я не ожидала.
Сейлин была прагматичной персоной, что некромант мог понять. Зейл обдумал все факторы, связанные с тем, что он должен сделать.
– Мы можем начать завтра накануне восхода луны, – подытожил он вслух свои размышления.
– Завтра? – Сардак не выглядел довольным, что не удивило Зейла. – Почему не покончить с этим сегодня ночью?
– Потому что нужно действовать завтра ночью, – ответил служитель Ратмы, впившись серыми глазами в аристократа.
Сардак откинулся на спинку кресла. Сейлин Несардо встала.
– Тогда до тех пор вы будете нашим гостем, господин Зейл. – Когда он хотел было возразить, она улыбнулась и добавила: – Я настаиваю на этом, и не буду называть вас «Просто Зейл», пока вы продолжаете называть меня иначе, чем Сейлин.
– Как угодно… миледи.
Ее улыбка сменилась хмурым взглядом – ответ был явно не таким, как она ожидала.
– Я покажу вам, где вы сможете переночевать. Сардак, пожалуйста, не засыпай у огня.
– Не бойся, дорогая сестра. Однажды обожжешься, второй раз побоишься.
– Не проследуете ли за мной, господин Зейл? – грациозно пройдя через комнату, леди Несардо открыла дверь.
Некромант последовал за ней, молчаливо и внимательно посматривая по сторонам.
В коридоре Сейлин потянулась к одной из масляных ламп. Только тогда Зейл заметил, что каждая из них была съемной. Кроме того, закругленная ручка, спрятанная сзади, позволяла аристократке легко нести лампу.
– Спасибо, что делаете это, – прошептала она. Ее глаза блеснули в свете лампы.
– Я не могу вам ничего обещать, – ответил Зейл, внезапно почувствовав себя немного неловко.
– Это больше, чем у меня было раньше, – ответила женщина, поворачиваясь и направляясь вперед. – Куда больше…
Роскошь не была тем, к чему стремились служители Ратмы, поэтому Зейл не чувствовал себя комфортно в окружающей обстановке. Мягкая пуховая постель, высокие полированные балки, элегантный вышитый ковер, который прибыл сюда из Лут Голейна… все это лишь вызывало у него тоску по джунглям родного дома.
Богатое убранство также воскрешало темные воспоминания.
В последний раз ему предлагали такое изобилие в далеком восточном королевстве под названием Урех. Зейл, Кентрил Дюмон, волшебник-визджерей Квов Цзин и товарищи капитана – все они стали гостями правителя королевства Джариса Хана. Лучшее из того, что могло предложить королевство, было даровано чужакам.
Была лишь одна проблема: Урех оказался королевством про́клятых, местом, однажды ввергнутым в царство Преисподней, чьи обитатели вернулись в царство смертных как высасывающие душу монстры. Из всех, кто там был, выжили только некромант и капитан Дюмон.
Зейл сжал правую руку в перчатке. Едва выжили.
– Судя по затишью, мы одни! – донесся голос из мешка. – А если нет, то пропади все пропадом, парень! Я хочу наружу!
– Наберись терпения, Гумберт.
Некромант отвязал мешочек от пояса и положил на столик рядом с кроватью. Развязав тесемку, он сунул руку внутрь и вытащил содержимое.
Пустые глазницы черепа, казалось, взирали на него с укором.
– Как раз вовремя! – эхом отозвался грубый голос, исходящий откуда-то из лишенной плоти головы. У черепа отсутствовала нижняя челюсть, не хватало нескольких зубов. Тут и там виднелись трещины – результат участи, что выпала на долю человека. – Ну разве не прекрасное место?
Гумберт Вессел был охотником за сокровищами подобно капитану Дюмону и его людям. Он участвовал в более раннем и не менее роковом путешествии по проникновению в затерянный Урех – только в случае с Гумбертом смерть наступила в результате ужасного падения, когда он попытался вернуться в город самостоятельно несколько лет спустя. Молодой Зейл, с упоением изучавший знания, касающиеся Уреха, наткнулся на останки и оживил череп в поисках ответов. По какой-то причине он так и не смог отправить дух наемника обратно в иной мир, хотя Гумберт, похоже, никуда не спешил.
Они много путешествовали вместе и, несмотря на земные пристрастия черепа и его прямолинейность, для Зейла Гумберт служил наглядным доказательством разницы между жизнью и смертью. Особенно в Урехе.
Служитель Ратмы поставил череп на стол, чтобы обеспечить духу наилучший обзор. Несмотря на отсутствие глаз, Гумберт видел. Он также мог слышать, чувствовать запахи и, конечно же, говорить. Временами дух ворчал, что отдал бы все за возможность есть и наслаждаться смертными утехами, но по большей части его устраивало и просто существование.
– Такое прекрасное, прекрасное место, – повторил череп. – Как и занавески. Итак, скажи мне, высокородная леди дома так же элегантна и прекрасна, как и звучание ее голоса?
– Едва ли нам стоит об этом переживать.
Каким-то образом череп сумел фыркнуть.
– Говоришь прямо как один из адептов Ратмы! Как вам удалось пережить века при отсутствии каких-либо романтических представлений?
Как часто бывало, Зейл пропустил насмешку мимо ушей. Вместо этого он прошелся по огромному ковру, затем уселся на него. Скрестив ноги, мужчина откинул капюшон и вперил взгляд в стену.
– Зейл, парень, здесь есть шикарная сладостная постель, которой можно сполна насладиться! Ради меня, воспользуйся ею! Как часто нам выпадает шанс для такого…
– Замолкни, Гумберт. Ты знаешь, что это не для меня.
Череп что-то буркнул, но больше не издал ни звука.
Служители Ратмы обычно не спали долго; они впадали в некую форму транса, которая позволяла телам получать необходимый отдых, в то время как их чувства продолжали исследовать и расширять свои способности. Это было необходимо – некроманты всегда нуждались в том, чтобы оттачивать навыки в их стараниях по защите Равновесия.
Зейл уставился в точку на стене, но его глаза больше ее не видели. Почти сразу же комната на заднем плане исчезла, сменившись сероватой дымкой.
Некромант намеревался побольше разузнать о доме Несардо… в особенности о том, что касалось его ранней истории. Зловещая сила, что едва не сразила Зейла в карете, каким-то образом была связана с этим местом… но почему?
Зейл один за другим снял защитные барьеры, которые возвел, чтобы защитить разум от повторного нападения. Каждый шаг был осторожным, ибо поспешность могла привести к необратимой катастрофе.
Но вместо злой силы, с которой он сражался раньше, некромант обнаружил нечто иное – слабое, но отчетливое присутствие. Оно пронизывало стены, полы, сами балки дома Несардо. Он прощупывал все глубже и глубже, пока не нашел область этого присутствия. Оно было всюду, существовало, как и само здание, как его часть, такая же, как любой гвоздь или обломок камня. Судорожный вздох вырвался из неподвижного тела некроманта, когда он, наконец, узнал, чем оно было.
Собранием душ.
Их насчитывался легион. Зейл никогда не встречал так много в одном месте, даже на самых старых кладбищах или в погребальных камерах Востока. Куда удивительнее было то, что души здесь существовали в полубессознательном состоянии, не подозревая о собственной смерти, но также не подозревая и о мире смертных. Он ощущал, как они вновь и вновь переживают свои жизни, словно актеры в бесконечной пьесе. Они не смешивались, но сосуществовали так тесно, что некромант сделал вывод об их притяжении друг к другу.
Очарованный, Зейл наблюдал за некоторыми из них. Женщина, одетая в пышное бальное платье, усыпанное сверкающими драгоценностями, весело беседовала с пустым воздухом. Возле нее мрачный мечник средних лет отчаянно замахивался клинком на что-то, на вид напоминающее трех или четырех врагов. Двое малышей-близнецов играли друг с другом. Лица были отмечены оспой, очевидной причиной их раннего ухода из царства смертных.
Любопытно, что малыши были единственными, кто его заметил. Пусть Зейл был не в своей материальной форме, для них он выглядел так же, как и в жизни. Малыши прекратили игру с мячом, фигурками из брусков и величаво уставились на некроманта.
– Сыграй… – наконец, сказал ему тот, что с мячом, не раскрывая рта. Ребенок приподнял мяч, чтобы Зейл взял его.
– Я не знаю этой игры, – ответил он, шевеля губами. Признание заставило близнецов потерять к нему интерес. Они вернулись к своей игре, перекидывая мяч между собой или выбивая фигурки из брусков. Мгновение спустя близнецы исчезли на заднем плане, неясные, но по-прежнему видимые.
Только когда он изучил больше теней, Зейл заметил среди них одну общую черту. У всех глаза были похожи, если не идентичны, глазам Сейлин Несардо.
Были ли это души многих поколений ее дома? Если так, то кровная линия Несардо некогда была более плодовитой.
Очарованный, Зейл двинулся дальше, рассматривая одну реконструкцию за другой. Любовники, лжецы, ученые, глупцы, бойцы и трусы. Больные, непрактичные, впечатлительные. Собравшиеся души Несардо демонстрировали весь спектр человеческих достоинств и недостатков.
Потом ему пришло в голову, что среди них должен быть и Риордан Несардо.
Некромант сконцентрировался, беззвучно повторяя имя мужчины; это увеличивало шанс на то, что тень притянет к нему. Тогда Зейл мог бы получить не только ответы, в которых нуждалась Сейлин, но также и некоторые из тех, которые искал он сам.
– Риордан… Риордан, муж Сейлин… придите ко мне, Риордан…
Из всех собравшихся тут душ Риордан был самым последним пополнением и, следовательно, самым простым для вызова. Притяжение к миру смертных было сильно́ в момент смерти и ослабевало с годами. Призывание тени из былых веков требовало гораздо больше усилий, чем призывание того, кто расстался с жизнью на прошлой неделе. Конечно, исходя из того, что Зейл видел здесь, эти правила ничего не значили для теней Несардо. Многие из тех, кого так долго изучал служитель Ратмы, умерли сотни лет назад, но они казались такими же недавно ушедшими, как и самый последний лорд.
Но где же Риордан? Зейл по-прежнему не ощущал этой души. Из всех, кто был здесь, именно он должен был среагировать на присутствие некроманта. Вместо этого несколько других призраков начали замечать чужака среди них. Женщина в экстравагантном платье остановилась, чтобы посмотреть, ее губы задрожали. Мечник пошатнулся, затряс рукой и принялся зажимать внезапно раскрывшиеся раны. Его глаза впились в Зейла со смесью отрицания и ярости. Пара влюбленных, чьи измученные лица выдавали явный признак отравления, испуганно вцепились друг в друга.
А потом мертвецы начали ужасно преображаться.
Их кожа быстро сморщивалась и разлагалась, осыпаясь с тел огромными кусками. Богатые одежды почернели и истрепались. Испуганные глаза тонули в обескровленных черепах.
Зейл проник слишком глубоко. Тени начали осознавать собственную смерть. Они осознали, что их нынешние образы не более чем фасад, что их настоящие тела давно сгнили в склепах, могилах в земле… или того хуже.
Некромант немедленно отступил. Когда он это сделал, то заметил, что ощущения отчаяния, страха и гнева, зародившиеся вокруг него, стали утихать. Как и надеялся Зейл, когда он оставил мертвых в покое, те отреагировали, как и близнецы, – потеряли интерес к вторжению и вернулись к своим занятиям.
Как только туманное царство исчезло, Зейл бросил последний взгляд, чтобы проверить свои подозрения. Некромант на миг поймал женщину в платье. Она вновь была в центре внимания невидимого бала, блистала в своем наряде, болтала с поклонниками-джентльменами. Мертвенно-бледный труп, который Зейл наблюдал мгновения назад, исчез, и не было никаких признаков того, что она вообще помнит о вторжении чужака.
Облегчение охватило Зейла, когда он вплывал обратно в свое тело. Некромант подобрался слишком близко к тому, чтобы потревожить само сердце секретов дома Несардо. Это могло привести к катастрофе в Равновесии. Существовала весомая причина, по которой эти представители кровной линии возвращались сюда после смерти, и он намеревался раскрыть ее. Служитель Ратмы все отчетливее понимал: его встреча с Сейлин неслучайна, и, несомненно, имеет отношение к чему-то большему, чем просто соприкосновение с духом ее мужа.
И если на то пошло, куда делся Риордан Несардо? Почему он не ответил на вызов, который могли проигнорировать лишь немногие души мертвых?
Мириады путей, разложенных перед ним, заинтриговали Зейла. Увлеченный попытками их разгадать, он даже не заметил, как пришло время возвращения в смертную оболочку. Впрочем, эта процедура была для него столь же естественна, как и дыхание.
То есть была естественной, пока он не обнаружил, что не может войти. Что-то еще добралось до тела раньше него.
И это «что-то» явно стремилось присвоить тело себе. Зейл прощупал, но не нашел ничего, что указывало бы на происхождение агрессора. Оно не был одной из тех душ, которые Зейл обнаружил – в этом жрец Ратмы был уверен. Любопытно, что он чувствовал с ним некоторую близость, но от некроманта ускользало, что именно это значит.
Затем всем своим существом Зейл потребовал то, что принадлежало ему по праву.
Какой бы незваный гость не захватил его тело, ему недоставало естественных связей, которыми обладал Зейл. Служитель Ратмы знал, как укрепить подобные узы даже в таких опасных ситуациях, как эта. Для понимания смерти, которым обладали некроманты, они должны были также понимать и жизнь, поэтому Зейл хорошо знал, что удерживает душу привязанной к телу.
Он сосредоточил свою волю на этих узах, укрепляя их и используя до предела. Независимо от того, решится ли незваный гость уйти, Зейл намеревался войти.
То, что ощущалось как плотная стена, на мгновение преградило ему путь, но не смогло отрицать силу того, что связывало жреца Ратмы с его смертной формой. Зейл надавил, медленно, но неотвратимо прокладывая себе дорогу.
Постепенно возвращаясь в свое тело, некромант начал осознавать окружение. Первым, что он заметил, оказался кричащий Гумберт. Громкий голос черепа оглашал комнату и, без сомнения, значительную часть здания:
– Черт побери, брось его, парень! Да что на тебя нашло? Брось его, говорю!
Когда смертные чувства взяли верх, Зейл почувствовал, как тело наполнилось напряжением. Он осознал, что стоит, вытянув перед собою руки.
В левой руке он держал костяной кинжал, направленный себе в грудь. Единственное, что удерживало оружие от удара, это правая рука в перчатке, которая мертвой хваткой сжимала запястье левой руки. Обе конечности боролись с такой силой, что тело некроманта дрожало.
– Слушай меня, Зейл, парень! – продолжал череп. – Очнись! Это не ты!
Кто-то постучал в дверь. Зейл услышал голос Сейлин, но не разобрал, что она говорит.
Некромант сосредоточил всю свою волю на том, чтобы заставить левую руку выронить кинжал. Сначала она противилась, но затем разжался один палец, а за ним другой…
Без предупреждения, Зейл полностью воспользовался своей мятежной рукой. Остальные пальцы разжались, и кинжал упал на ковер. В то же время коварный захватчик внутри исчез.
Тяжело дыша, Зейл опустился на одно колено, его правая рука по-прежнему сжимала запястье левой.
– Зейл! Ты очнулся! Хвала небесам!
Хотя он и не мог ответить, некромант отнюдь не бездействовал. Его разум обшаривал окрестности в поисках любого следа невидимого врага. И все же, несмотря на тщательные поиски, Зейл обнаружил лишь одно несвоевременное вторжение.
Сейлин Несардо стояла возле него.
Зейл прекрасно знал, что запер дверь, чтобы его не потревожили, пока он в трансе. Он также наложил три незаметных заклинания на вход, гарантирующих, что никто не войдет без его разрешения.
Но аристократка сделала именно это, что красноречиво говорило о ее даре.
– Зейл! – ахнула Сейлин, хватая его за плечи. – Что здесь произошло?
Зейл понял, что она не видела, как он боролся. Видимо, все, что известно Сейлин, то что в комнате случился какой-то переполох, и что некромант каким-то образом пострадал.
Служитель Ратмы решил, что ей лучше не знать всей правды, по крайней мере, пока.
– Это моя вина. Я попытался немного исследовать потусторонние силы, коими кишит этот особняк, и переоценил себя. Я был глуп.
– Переоценил себя? – выпалил Гумберт. – Это было…
– Тише, Гумберт.
– Но я только… – запротестовал череп.
– Гумберт!
Сейлин ахнула.
– Кто это сказал? – взгляд аристократки вперился в череп. – Это говорили вы.
Зейл проигнорировал обоих, взял кинжал правой рукой и уставился на него, размышляя.
Что бы ни стремилось завладеть его телом, оно желало ему смерти и выбрало кинжал, неотъемлемую часть призвания жреца Ратмы, в качестве инструмента.
Совпадение? Возможно, но во всем этом инциденте было нечто, что заставляло Зейла подозревать: агрессору многое известно о некроманте… слишком многое. Последователи Ратмы держали свои пути и методы в строжайшем секрете от посторонних.
На что же он наткнулся?
Карибдус рассматривал свой кинжал, слабое свечение придавало ему особенно странный вид. Он нахмурился, не разочарованный, но и не обрадованный.
Он сидел на каменном полу комнаты, совершенно неосвещенной, если не считать света от клинка. Его плащ и облачение лежали на полу таким образом, что казалось, будто их хозяин растворился в камне.
В темноте, окружавшей некроманта, проскользнуло что-то большое.
– Успокойся, любовь моя, – пробормотал он теням. – Этого следовало ожидать… но это будет исправлено.
Карибдус вложил за пояс кинжал цвета кости и легко поднялся на ноги. Его голос звучал лишь слегка отстраненно:
– Равновесие будет вновь восстановлено. Будет… Во что бы то ни стало.