Полковник Крайнов проснулся по своему обыкновению в начале шестого. Несмотря на то, что с инструктажа в штабе группировки, где располагался отдел, приехал лишь в первом часу ночи, спать не хотелось. Немного знобило. В комнате было прохладно.
Начало весны. В садах распустились почти все деревья. Это время года в Чечне он не любил. Не знаешь, какая будет погода. Оденешься легко – замерзнешь, натянешь зимний бушлат – спаришься.
Осталось несколько дней работы с делегацией, и все. Немцы уедут. Начнутся будни. Расследования, работа с агентурой, бумагами. Непонятно, где легче. Кататься по Чечне с бюргерами – занятие тоже не из приятных. Лезут куда ни попадя. Головой крутить приходится на триста шестьдесят градусов. Того и гляди кого-нибудь уволокут или пристрелят.
В принципе все это время находясь рядом с делегацией и став, по существу, ее тенью, Крайнов занимался и текучкой. Как и прежде, готовил отчеты и планы, проводил совещания с подчиненными. Благодаря немецкой педантичности и строго регламентированному графику работ во второй половине дня он обычно уже был свободен.
Ронни Фогль, высокий сухощавый мужчина с копной седых волос, как председатель комиссии ближе к вечеру собирал у себя в номере своего помощника Оливера Вольфа, молодого упитанного мужчину в очках, и Биргит Герг. Бальзаковского возраста рыжеволосая немка, кроме всего, выполняла функции переводчика. До ужина они работали с бумагами, что-то оживленно обсуждая и постоянно названивая в Берлин. Иногда к ним присоединялась Татьяна Тихонова. Журналистка со знанием немецкого была в командировке вместе с фоторепортером Ёзесом Павлусом. Невысокого роста тридцатилетний латыш словно тень преследовал Тихонову. Было заметно, что за время командировки у них сложились более чем деловые или даже дружеские отношения.
Только из-за этих пяти человек на протяжении месяца в поте лица трудятся почти пятьдесят солдат и офицеров во главе с Крайновым, обеспечивая их безопасность.
Задача немцев – примерно оценить масштабы разрушений, выбрать и осмотреть остатки предприятий, пригодных для инвестиций, собрать максимум информации о политической обстановке. Немцев интересовало буквально все. Возможно ли повторение крупномасштабных боевых действий, желает ли местное население жить в составе России, как относятся военные к чеченцам, имеются ли факты геноцида. Все это в полной мере может повлиять на принятие окончательных решений о помощи. Основной задачей этой тройки была подготовка почвы для приезда более крупной и наделенной большими правами делегации. К сегодняшнему дню Минпром Чечни должен был окончательно подготовить четыре инвестиционных проекта, варианты которых Ронни Фогль увезет через несколько дней с собой для ознакомления.
Еще немного полежав, Крайнов решительно встал. Несколько раз присел, вытянув перед собой руки, и, схватив висевшее на спинке кровати полотенце, направился в ванную, ломая голову, есть ли вода.
Гостиница была оборудована на территории бригады внутренних войск и сдана всего месяц назад. Она представляла собой четыре двухместных номера на втором этаже приспособленного под казарму здания. Пахло свежим цементом и краской. Мебель с грубо нанесенными инвентарными номерами выглядела почти новой.
Вода, к счастью, была. Ржавая и сильно воняющая хлоркой, она едва текла из никелированного крана, оставляя в раковине грязно-желтый след.
Приведя себя в порядок и одевшись, Крайнов направился на завтрак, после которого нужно было проинструктировать взвод сопровождения, а заодно проверить внешний вид и состояние бойцов.
Сегодня они выдвигаются в Бачи-Юрт. Но об этом он на инструктаже говорить, по своему обыкновению, не будет. О цели поездки и пункте назначения сообщит непосредственно перед выездом командиру взвода Машутину и его заместителю сержанту Тяжелкову. Этого достаточно.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – старший лейтенант чистил у входа ботинки и при появлении шефа выпрямился.
– Доброе утро, – особист протянул коренастому круглолицему офицеру руку.
Обменявшись приветствиями, они направились через плац в сторону столовой, где уже вовсю шел завтрак.
– Немного осталось нам вместе работать, – Крайнов похлопал Машутина, который был на голову ниже его, по плечу.
– Что-то подозрительно гладко мы этот месяц прожили, – неожиданно сказал Машутин. – Как бы под конец чего не вышло…
– Брось, – Крайнов сплюнул через левое плечо. – Накаркаешь.
– Считайте, уже накаркал, – Машутин посмотрел на часы. – Вчера уже к КПП подъезжали, когда насос высокого давления на «триста седьмой» полетел. Тяжелков с механиками всю ночь менял.
– Почему мне ничего не сказали? – Они уже дошли до устроенной в нескольких лагерных палатках столовой, и Крайнов остановился.
– А смысл? – Машутин виновато развел руками. – Все равно пришлось бы ремонтировать. Других машин нет. Одни в ремонте, другие на блокпостах или ушли на сопровождение. Остались только назначенные в бронегруппу, но они в постоянной готовности…
Откинув полог, вошли в первую палатку. Здесь питались офицеры и прапорщики. Разницы между тем, что подавали к столу им и солдатам, не было. Завтрак, обед и ужин из одного котла. Просто скатерти были почище и вместо алюминиевых тарелок – фаянсовые.
Кроме дневального, стоящего рядом с установленной посередине палатки железной печкой, еще никого не было. Заняв место за самым дальним от входа столиком и дождавшись, когда перед ними выставят тарелки с овсянкой и чай, Крайнов продолжил начатый разговор:
– Я тебе устал напоминать, – он метнул настороженный взгляд в сторону дневального, – у нас нет мелочей. Доклад по любому поводу. У солдата прыщ вскочил, не может ехать, – ко мне. Я найду замену. Отвалилось что на машине – тем более. Но три бронетранспортера и определенное приказом командующего количество личного состава должно быть рядом с делегацией. Как это будет решаться – уже не твои проблемы. А ты вместо того, чтобы дать бойцам отдохнуть, заставил их всю ночь возиться с металлоломом. Тем более привлек к работе людей, от которых напрямую зависит боеготовность. Надо же, механики и замкомвзвода без отдыха! Они вчера намаялись…
– Виноват, – Машутин опустил глаза. – Больше не повторится.
Спустя час два джипа «Тойота» в сопровождении трех БТР выехали за ворота КПП. Медленно, переваливаясь с боку на бок, протиснулись между лежащими на дороге бетонными блоками и, набрав ход, двинулись к выезду из города. Первым ехал БТР внутренних войск, за ним милицейский «УАЗ», каждый день встречающий их у выезда с территории части, затем машины делегации и журналистов. Колонну замыкали еще два бронетранспортера с сидящими на броне бойцами.
Солнце едва приподнялось из-за горизонта, превратившись из алого в ослепительно серебристый диск. В низинах было свежо, на возвышенностях уже припекало. Мимо проносились сады и зеленеющие всходами поля. Однако весенние краски и тепло не особо радовали. Было во всем этом что-то настораживающее. Приход на эту землю весны означал начало нового этапа обострения обстановки. Боевики, словно черви, почувствовав тепло, начинали вылезать из своих нор.
Сразу после выезда из Грозного в направлении предгорья Крайнова постоянно охватывало волнение. Около получаса до Цоцен-Юрта им придется ехать по довольно враждебной местности. На большей части этого отрезка пути вплотную к проезжей части с двух сторон подступал густой кустарник, именуемый «зеленкой». Дальше маршрут не казался таким опасным. Гелдагена, Курчалой, Майртуп. На въезде и выезде из этих сел располагались блокпосты либо ОМОНа, либо армейцев. Сами села находились всего в нескольких километрах друг от друга. Нападение в таких местах на колонны стало большой редкостью. Кроме того, с рассветом дорогу проверяли саперы.
Наконец въехали в Бачи-Юрт. Довольно большое село почти не было тронуто войной. Утопающие в зелени кирпичные дома, высокие металлические заборы. Все было ухожено, сияло свежей краской.
Миновав ручей, деливший село пополам, стали занимать позиции по утвержденной Крайновым схеме. Один бронетранспортер проехал в дальний конец улицы, с него сразу спешились солдаты. Двигавшийся последним съехал на обочину. Машины с делегацией, БТР с Крайновым и милицейский «УАЗ» остановились у здания поселковой администрации.
Здесь уже собрался народ. В основном старики.
С дежурными улыбками на лицах немцы выбрались из машины и направились в здание, над входом которого красовались флаги Российской Федерации и Чеченской республики. Зеленый материал выглядел слегка выгоревшим на солнце, в отличие от помятого и нового триколора, и можно было смело утверждать, что последний вывесили только сегодня и наверняка после отъезда делегации снимут.
Крайнов спрыгнул на землю и направился вслед за немцами, как бы невзначай окинув взглядом сначала толпу чеченцев, затем крыши ближайших домов.
В помещении администрации все расселись за длинным столом. С одной стороны старейшины, с другой Ронни Фогль и Биргит Герг. Оливер Вольф с Татьяной Тихоновой и Ёзесом Павлусом остались снаружи. Они беседовали с теми, кому не хватило места внутри.
Обсуждался вопрос о целесообразности восстановления и модернизации двух нефтяных скважин, расположенных южнее села. Немцев интересовало, сможет ли местное население гарантировать целостность оборудования и безопасность специалистов, которые будут там работать.
Как всегда, разговор затянулся и постепенно начал сползать не в то русло. Кто-то стал жаловаться на задержку выплаты субсидий за разрушенное жилье, кто-то вдруг вспомнил о запоздалом перерасчете пенсий. Немцы вежливо кивали головами, делая вид, что это их тоже интересует. Вольф даже пометил эти факты у себя в блокноте.
Вскоре от большого количества людей в помещении стало душно.
– Давайте вернемся к нашей основной теме! – не выдержала Биргит Герг. – Германия имеет интерес вложить в вашу республику деньги. Но наши бизнесмены сначала хотели бы знать мнение живущих здесь людей – насколько это, – она закатила глаза под потолок, подбирая нужную фразу, – неопасно!
– Мы давно не хозяева на этой земле, – неожиданно заговорил один из старейшин. – О каких гарантиях может идти речь, если только вчера люди в военной форме вновь устроили недалеко от соседнего села очередное захоронение?
В комнате воцарилась тишина. Пока Биргит Герг переводила сказанное председателю, сидевшие по другую сторону стола чеченцы с удивлением уставились на одного из самых почитаемых в Бачи-Юрте стариков. Ахмеду Цицаеву было почти девяносто лет.
– Откуда такая новость? – спросил сидящий рядом с ним мужчина с абсолютно белой окладистой бородой.
– Я не видел своими глазами, – принялся пояснять Цицаев. – Но вчера у меня гостил племянник, который, как вы знаете, там живет. Он сказал, что мыл на дамбе машину, когда туда подъехал грузовик без номеров. Люди в военной форме и с оружием прогнали его. У них были лопаты…
– Может быть, они просто приехали туда, чтобы набрать песок для стройки? – не унимался белобородый.
– Зачем тогда прогнали племянника? – старик вопросительно посмотрел на мужчину.
– Знаешь, – сосед белобородого, чтобы лучше видеть Цицаева, слегка наклонился вперед, – всем известно, что сыновья твоего племянника служат на стороне боевиков. Как можно ему верить?
– Почему ты так говоришь? – близоруко прищурился старик. – При чем здесь это? Все вы знаете Мурода. Неужели нельзя доверять его глазам?
Крайнов курил, стоя у выхода в здание администрации, когда к нему подошла Биргит.
– Наш председатель настаивает на проверке изложенных местным товарищем фактов.
– Я так и знал, – сокрушенно вздохнул Крайнов. – Давайте я свяжусь с комендатурой в Курчалое, и они сами все проверят?
– Вы же знаете наши условия: мы работаем лично. У нас есть основания не доверять военным.
Боевики Халида Байханова заняли свои места еще затемно. Он знал, что делегация, на которую они охотятся, если и появится здесь, то не раньше обеда, но опасался, что с рассветом их передвижения могут заметить в селе.
Сам Халид до сигнала о выезде колонны в сторону Центора-Юрта решил подремать в кабине «Нивы». В случае чего он всегда успеет дойти до сада, где устроились его моджахеды.
Машины загнали в густой кустарник, росший по обе стороны проселочной дороги. Она проходила вдоль небольшого ручья в сторону покрытых лесом холмов, постепенно переходящих в горы. До них чуть больше километра, до места засады в два раза меньше.
У обочины грунтовки, ведущей через сад к месту ложного захоронения, заложили мощный фугас. На въезде в село, со стороны Курчалоя, еще один. В отличие от первого, подрыв которого осуществлялся по проводам, этот управлялся по радио. Его установили на случай выдвижения усиления. В расположенной там комендатуре почти рота мотострелков. Подорвать его должен был прямо со двора своего дома нанятый за двадцать долларов подросток, живший на окраине Центора-Юрта.
Неожиданно ожила вставленная в карман разгрузочного жилета станция.
– Большой, – раздался сквозь шум помех голос Али Ацаева, – это Борода. Едут.
Схватив лежащий на сиденье рядом автомат, Халид выскочил из машины.
– Как появимся у того поворота, – он показал оставшемуся сидеть за рулем Умару Исраилову на небольшой обрыв, до которого просматривалась дорога, – сразу заводи двигатель.
Из второй машины выбрался личный телохранитель Халида Казбек Тайзулаев по кличке Слон. Здоровенный, ростом под два метра чеченец, ломая мощной грудью кустарник, двинулся впереди своего командира. Добравшись до русла ручья, они спрыгнули в него и побежали прямо по воде.
Али сидел под берегом, с которого свисали заросли молодого ивняка. Рядом гранатомет. Чуть дальше Султан Дадаев. Справа и слева от них – рядовые боевики.
– Один бронетранспортер въехал в село, сейчас двигается через сад, – оторвавшись от радиостанции, прокомментировал Али.
– Это разведка. – Халид вытер со лба пот. – Передай тем, кто в саду, пусть еще дальше отойдут от дороги.
– Они к ней и не подходили, – усмехнулся Али. – Я еще утром запретил это делать. Только после того, как разведка осмотрит местность.
– Молодец, – похвалил бородача Халид. – Я как-то упустил этот момент.
– На то у тебя есть заместители, – самодовольно улыбнулся Али.
Вскоре послышался нарастающий гул ехавшего через сад бронетранспортера. Затрещали лежащие на дороге ветки. Через пару минут, судя по звуку, он уже выехал на поляну и остановился. Что-то лязгнуло. Над деревьями поднялось облако пыли. Стали отчетливо различимы голоса солдат.
Султан развернулся в сторону сада и приподнялся:
– Рыскают, собаки.
Пригибаясь, Халид вышел на берег.
БТР стоял посреди поля, отделявшего ручей от сада. Двое бойцов, продираясь сквозь кустарник, осторожно двигались по его кромке. Еще трое стояли вокруг свежезасыпанной ямы, в которую накануне вывалили внутренности и шкуру коровы. Сделали это, чтобы прикрыть одного из старейших мужчин рода Цицаевых, жившего в соседнем селе. С вечера его навестил племянник, двое сыновей которого воюют в отряде Халида, и попросил рассказать на встрече с немцами о таинственном грузовике. Родственник не стал до конца посвящать старика в подробности, опасаясь получить отказ. По существу, пользующегося заслуженным уважением старика использовали вслепую, тем не менее позаботившись о его репутации. В случае чего сам собой напрашивался вывод, что военные, попросившие его племянника покинуть злополучное место, вовсе не собирались прятать трупы людей, а попросту, похитив где-то скотину и освежевав тушу, собирались без лишних свидетелей избавиться от улик. В том, что племянник понял это по-своему, его вины нет. Время такое.
Тем временем, взяв с бронетранспортера лопату, бойцы откидали верхний слой. Несмотря на расстояние, Халид отчетливо расслышал смех.
– Пусть теперь гансы полюбуются, – донеслось до слуха.
Заметив оживление у ямы, отправившиеся на осмотр местности бойцы вернулись.
– Расслабились, – зло прошептал Халид и толкнул в бок Али. – Всем занять свои позиции.
Прикрываясь кустарником, они подобрались к военным почти вплотную и спустились в заранее выбранное углубление.
Через некоторое время на поляну выехал еще один БТР. Следом – джипы делегации.
– Получилось! – не скрывая радости, воскликнул Али, беря гранатомет на плечо и становясь на одно колено.
Пятеро людей в штатском и полковник, в котором Халид сразу узнал Крайнова, подошли к яме. Сердце заколотилось с такой силой, что казалось – пробьет грудную клетку. Как долго он ждал этой встречи! Еще бы, не будь задачи руководства взять в заложники немецкую делегацию, он бы все равно устроил эту бойню. Контрразведчик был его личным врагом, и Халид давно искал встречи с ним.
Он поднес станцию к губам:
– Аллах ху Акбар!
В тот же момент над самым ухом так ахнул гранатомет, что Халид полетел в траву. Тут же приподнявшись, он бросил по сторонам настороженный взгляд. Никто не заметил, как он упал. Надо же, словно мальчишка! Столько раз быть в бою и свалиться от неожиданности. Увлекся – да и отвык. С осени не воевали…
Со всех сторон замолотили из автоматов. Над росшим вокруг поляны кустарником взметнулись сгустки черного дыма. Воздух мгновенно заполнился запахом гари. С небольшими промежутками раздавались выстрелы из РПГ.
Приехавший первым бронетранспортер уже горел. Второй дергался, надрывно ревя двигателем, но не мог тронуться с места.
Поймав в прицел бегущего через поле солдата, Халид нажал на спуск. Взмахнув руками, тот упал.
Иностранцы попадали на землю. Халид отыскал взглядом журналиста. Укрывшись за внедорожником, тот зачем-то фотографировал бой. Глядя на этого рыжеволосого парня с густой шевелюрой и одутловатым лицом, он пытался угадать, все ли у того получилось так, как Халиду обещали…
Контрразведчик отстреливался из пистолета, в прямом смысле закрыв своим телом какую-то женщину прямо рядом с ямой.
Боевики начали короткими перебежками со всех сторон приближаться к автомобилям и бронетранспортерам. Все заволокло густым удушливым смогом. Неожиданно ахнул фугас, установленный на дороге, ведущей через сад. Треск автоматных очередей утроился. Раздался еще один выстрел из гранатомета.
Халид догадался, что его люди расстреливают третий, спешащий на помощь БТР.
Неожиданно он увидел, как Крайнов, ощупав карманы своей куртки, растерянно посмотрел на продолжающего снимать оператора. До него было далеко. Халид догадался, что все идет по плану и журналисту удалось лишить полковника возможности связаться со своим штабом. Поблагодарив про себя Аллаха за то, что он, как никогда, сегодня милостив к нему, Халид вдруг заметил, что отчаяние в глазах Крайнова сменилось радостью. Неожиданно развернувшись к женщине, он что-то прокричал ей на ухо. Часто закивав, при этом не переставая вздрагивать от выстрелов, она стала шарить рукой в сумочке. Сбоку ахнул гранатомет. Халид зажмурился и, тут же открыв глаза, вдруг скрипнул от злости зубами. Немка уже протянула полковнику свой спутниковый телефон.
– Султан! – закричал он в пластмассовую коробку радиостанции. – Где твой снайпер! Этот шайтан вызывает «вертушки»!
Почти одновременно рядом с тем местом, где лежали полковник и немка, упала граната. Телефон с неимоверно толстой антенной выпал на землю, а сам Крайнов накрыл женщину собой. Однако взрыва не последовало. Заметив в последний момент метнувшегося в сторону контрразведчика Султана, Халид понял, каким образом его помощник, не найдя хорошего стрелка, решил эту проблему.
Поднявшись во весь рост, Халид бросился вперед. Внезапность и массированный, почти в упор обстрел сделали свое дело. Большинство солдат лежали без движения. Некоторые корчились и стонали. Кто-то с безразличием и какой-то отрешенностью во взгляде провожал глазами спешащих к центру поляны боевиков. Начали раздаваться одиночные выстрелы. Часть боевиков стала добивать раненых.
– Встать! – не своим голосом закричал Халид, направив на долговязого седого мужчину автомат. Уткнувшись лицом в траву, он лежал, закрыв голову руками.
В тот же момент двое боевиков подхватили его под руки и поставили на ноги.
– Нихт ферштейн, – залепетал мужчина. – Я не есть русский.
– Знаю, – трясясь от возбуждения, прохрипел Байханов и развернулся к контрразведчику: – Вот и встретились, полковник…
Стоило Антону посмотреть в глаза открывшей двери Регины, как сразу вылетели из головы слова оправдания. Лицо ее было бледным, глаза слегка припухшими. Взяв ее за плечи, он попытался, по своему обыкновению, поцеловать жену, но та, отстранившись, ушла в комнату.
«Все ясно, – провожая ее взглядом, подумал он. – Сначала позвонила на сотовый и попала на Банкетова, который сообщил, что я уехал домой. Подождала пару часов и связалась с Родимовым. А возможно, он сам позвонил по какому-нибудь вопросу. Придется все переиграть и сказать, будто ночевал у Дрона».
Сняв куртку и ботинки, Антон прошел в комнату. Подобрав под себя ноги, Регина сидела в кресле, глядя в окно. На глазах были слезы.
– Ты что, – он присел перед ней на корточки, – думаешь, я тебе изменил?
– Я в этом уверена, – она всхлипнула. – Только, пожалуйста, не ври. Ни у кого из своих ты остаться не мог. Они сами тебя всю ночь искали.
– Как это? – опешил Антон.
– Молча, – она убрала его руку со своего колена. – Проверяли морги, больницы, делали запросы в милицию.
– Зачем?
– Срочная командировка. – Неожиданно она громко зарыдала и, соскочив с кресла, упала рядом на колени, обхватив его голову руками. – Даже долечиться не дали… А от тебя женщиной пахнет… Я собрала вещи. Вылет в обед. Какая-то беда! Ты же знаешь, мне ничего не говорят…
У Антона к горлу подступил комок. Бедная женщина! Она не знала, что делать. С одной стороны, муж – негодяй и подонок, изменил ей, с другой стороны, может быть, видит она его в последний раз. Сейчас в ней боролись два желания – и ударить хочется, и приласкать… Все чувства до предела обострились.
– Ты не плачь, – он погладил ее по спине. – Все совсем не так, как ты думаешь. Я человеку помог. Ей угрожали.
– А она тебя постелью отблагодарила, – Регина вновь отстранилась от него.
– Да не было ничего такого! – Он сокрушенно вздохнул и встал, увлекая за собой жену. – Когда все расскажу, смеяться будешь.
– Звони Родимову и скажи, что нашелся, – она с тоскою посмотрела на него и направилась к выходу из комнаты. В дверях задержалась. – Он сказал, как появишься, сразу ему сообщить.
«Да что же такое могло случиться?! – Антон фыркнул и направился в спальню, где стоял телефон. – Вместо того чтобы объясниться с женой, решить семейную проблему, которая может закончиться разводом, нужно куда-то звонить. Тем более я еще болен».
Генерал не выразил радости по поводу появления пропавшего с вечера командира группы. Антон нарушил директиву начальника Генерального штаба: в любой ситуации ставить в известность непосредственного начальника о своем местонахождении. Пусть ты даже у любовницы, это мало волнует Родимова, хотя за положение в семьях своих офицеров он также несет ответственность, но в случае тревоги или сбора шеф должен знать, где тебя искать.
– Ты и Банкет закончили лечение, – сухим голосом проговорил генерал. – Я проконсультировался с врачами, вашему здоровью уже ничто не угрожает. Сегодня в шестнадцать ноль-ноль – вылет с аэродрома «Чкаловский». Дополнительную информацию получишь в самолете, поэтому на посадку прибыть за час до вылета. Экипировка «номер один», полная боевая. Район действия группы – нулевое направление.
Все оставшееся время, пока Антон собирался, Регина никак не выдавала своей обиды, а вела себя, как и прежде, грустно улыбалась, за столом старалась заставить съесть больше, чем умещается в желудке. Собственноручно уложила в спортивную сумку несколько комплектов чистого белья, бритвенный прибор, полотенца. На аэродроме все это переместится в объемный камуфлированный рюкзак, где, кроме этого, будет сухой паек на трое суток, фонарь, две мины «МОН-90», спальный мешок и прочая, необходимая для выживания в любых условиях, мелочевка.
Когда Антон в назначенное время подошел к стоящему на стоянке «Илу», Лаврененко загонял на рампу «Газель» со специальным оборудованием. Он заглянул в грузовой отсек и присвистнул. Дрон и Полынь крепили растяжками новенькую «Ниву». Ближе к передней части стояла еще одна.
Такая щедрость говорила сама за себя – задание либо неимоверно тяжелое, либо совершенно невыполнимое. В первом случае техника должна облегчить работу разведчиков-диверсантов, во втором – она лишь прикрытие для задницы Родимова. Если группа не выполнит по каким-то причинам поставленной задачи, он скажет, что обеспечил личный состав всем необходимым, даже более того, однако и такой подход к делу не принес результатов.
Антон заскочил в салон вслед за въехавшим микроавтобусом и постучал по стеклу со стороны водителя. Увидев командира, Лаврененко высунулся наружу.
– Мои шмотки где?
– Дрон брал, – Лавр кивнул в сторону Василия. – Рюкзак, бронник и одежда в первой «Ниве». Оружие в ящике.
В это время кто-то тронул Антона за локоть. Он обернулся. Перед ним стоял водитель Родимова.
– Шеф вызывает, – с этими словами прапорщик развернулся и направился к рампе.
Родимов сидел на заднем сиденье своей «Волги». На коленях открытый ноутбук. Рядом тонкая черная папка.
– Ну, здравствуй, блудный сын, – не поворачивая головы, Федор Павлович протянул для рукопожатия руку.
Дождавшись, когда Антон усядется, он переложил ему на колени компьютер.
– Вчера в районе Центора-Юрта были захвачены и увезены в неизвестном направлении три члена немецкой делегации, два представителя российских СМИ и полковник ФСБ Крайнов. Группа сопровождения попала в засаду и была частично уничтожена, частично оттеснена боевиками от своих подопечных.
Он кивнул на компьютер:
– Там весь материал, фотографии, род занятий каждого представителя делегации, результаты предварительного расследования, протокол осмотра места происшествия, объяснения выживших, в общем, все, что удалось собрать. Даже номера домашних телефонов и адреса. Здесь, – он ткнул пальцем в папку, – список лиц и организаций, с которыми контактировали немцы. Населенные пункты, в которых они побывали за это время, маршруты передвижения. Варианты их проектов и предложения.
– Они что, все это время под нашим контролем работали? – удивившись подробностям, спросил Антон.
– Нет, – генерал устало вздохнул. – Просто обеспечивали их безопасность смежники. Это они по нашей просьбе передали материал.
– Ясно, – Антон стал щелкать мышью, просматривая материал.
– Закрой, у тебя будет время, – генерал выглянул в окно, словно убеждаясь, что самолет не улетел без Антона. – Где тебя сегодня черти носили?
– У женщины, – не кривя душой, заранее зная, какого ответа ждет от него генерал, вздохнул Антон. – Она работает в доме отдыха…
– Подвернула ногу, и ты решил проводить ее до дома, – договорил за него Родимов. – Что помешало после всего вернуться к жене или сообщить обо всем мне?
– Откуда вы знаете? – Антон внимательно посмотрел на шефа.
– Только утром доложили, – Родимов недовольно поморщился. – Опросили персонал, который вчера шел на электричку в одно с тобой время.
– Да, – протянул Антон. – Раздули из мухи слона. Столько людей на уши поставили.
– А ты, братец, никак забыл, где служишь? – брови генерала съехались на переносице. – Радуйся, что на выполнение боевой задачи убываешь. Не имею права портить тебе настроение.
– Я, как штрафник, смою вину кровью.
– Дурак!
– Знаю. Был бы умный, в армию не пошел, – отшутился Антон.
– А вообще, неужели такая красивая? – в глазах генерала запрыгали веселые чертики.
– Да нет, – пряча взгляд, Антон отвернулся в окно. – Просто приехали домой, а там бывший муж быкует.
– Тогда все ясно, – интерес в глазах генерала пропал. – Иди. Кстати, все, кроме тебя, проинструктированы еще ночью. Как прилетите, сразу свяжись с контрразведкой. Возможно, за это время у них появилось еще что-нибудь. Да и без этого все равно нужно организовать взаимодействие, оговорить позывные и рабочие частоты.
Забрав ноутбук и папку, Антон направился к самолету.
Некоторое время Крайнова били. Немцы с ужасом смотрели, как трое здоровенных чеченцев со всего размаха, не разбирая куда, пинают его ногами, обутыми в тяжелые армейские ботинки. В это время другая группа связывала остальным пленникам руки, заламывая их назад. Все делалось быстро и сноровисто. Несколько боевиков бродили по окрестностям поляны, собирая оружие и добивая раненых. Со стороны окраины селения доносилась вялая стрельба. Туда отступили остатки взвода охраны, по-видимому, посчитав, что делегация уничтожена. В саду тоже постреливали. В том направлении оттеснили вторую половину оставшихся в живых солдат.
Наконец истязания Крайнова прекратили. Ему также связали руки. Двое чеченцев, подхватив его, поставили на ноги. Подгоняя ударами прикладов, пленников вынудили бежать через густой кустарник к дороге. Вскоре оказались у машин. Здесь их рассадили за задними сиденьями «УАЗа» и «Нивы», а на головы надели пыльные мешки.
Почти сразу машины тронулись.
От каждого качка у Крайнова мутилось сознание. От побоев все тело разрывала боль. Правый глаз заплыл. Из-за разорвавшейся рядом гранаты он плохо слышал. Ко всему, сильно пахло бензином. Они сидели между канистрами. Вскоре перед глазами поплыли красные круги, а еще через некоторое время его вырвало. Задыхаясь от зловония, он клял себя за то, что послушался Ронни Фогль и выехал с делегацией на место предполагаемого захоронения. Постепенно размышляя над происшедшим, Виктор Александрович вдруг понял, что основная вина за случившееся лежит на нем. Он не придал значения тому, что бойцы не заняли круговую оборону после того, как выехали на поляну, а, спешившись, устроили возле бронетранспортеров перекур. Разведка некачественно осмотрела подступы к месту стоянки. Прекрасно зная о проходящем в каких-то нескольких сотнях метрах русле пересохшей речки, туда никто не соизволил заглянуть. А между тем именно оттуда велся огонь. Еще одной ошибкой было то, что потащил за собой все три бронетранспортера. Выведя в первые минуты их из строя, боевики лишили возможности даже связаться с комендатурой. В Курчалое стрельбу наверняка не было слышно. Как назло, перед самым нападением спутниковый телефон попросил репортер, который с первыми выстрелами словно сквозь землю провалился. О том, что можно воспользоваться трубой Биргит Герг, он подумал слишком поздно, когда боевики уже пошли в атаку, уничтожив большую часть бойцов. До последнего момента Крайнов не верил, что взвод не сможет противостоять организованным действиям боевиков. Ведь натренированные, хорошо подготовленные солдаты не первый год служили в Чечне.
Судя по тряске и тому, как постоянно закладывало уши, двигались на юг, в направлении гор. Крайнов хорошо знал эти районы. Сейчас они в предгорье, где дорога тянется через покрытые лесом возвышенности. Запроси он сразу вертолеты, и, возможно, машины бы уже обнаружили. Хотя, откуда было известно, на чем их повезут? Постепенно он впал в какую-то прострацию, слабо воспринимая происходящее. Причиной этому было сотрясение мозга. В сочетании со зловонием, тряской и полной потерей ориентации оно свело на нет мыслительный процесс.
Вскоре, резко свернув вправо, машина остановилась, а через минуту вновь тронулась, однако, проехав пару десятков метров, встала. Судя по урчанию мотора, ставшему намного громче из-за отражения звука от окружающих построек, въехали во двор дома. Двигатель заглох. Боевики вышли наружу. Щелкнул замок задней дверцы. В салон ворвался свежий воздух. Кто-то схватил его за шиворот и потащил из машины. Рухнув на землю, Крайнов едва не взвыл. Боль молнией прошла от груди куда-то в легкие, сковав дыхание.
– Вы не имеете права! – несколько раз повторил на ломаном русском Ронни Фогль.
Чуть позади вскрикнула женщина. Крайнов узнал Тихонову.
«Значит, в этот двор въехали сразу две машины и сидеть мы будем вместе, – подумал он. – Если, конечно, мне сейчас не перережут горло».
Пленников повели по какой-то тропинке. Несколько раз Крайнов задел головой ветви деревьев, отчего пришел к выводу, что их ведут через сад.
– Стой! – раздался над самым ухом окрик.
Звякнула щеколда. Послышался скрип петель.
Крайнова вновь грубо толкнули в спину. Сделав несколько шагов, он почувствовал прохладу, сырость и запах бараньей шерсти.
«Кошара», – мелькнула мысль.
Провели еще пару десятков метров. Снова приказали остановиться. Сзади кто-то налетел. Крайнов едва не упал.
– Иншуллен зиген зе бите, – пролепетал Оливер Вольф.
Крайнов улыбнулся, даже в такой ситуации немец извинялся.
– Что он сказал? – его ткнули в плечо прикладом.
– Ничего особенного, – послышался голос Тихоновой. – Он извинился…
Раздался хохот. Боевики были сильно возбуждены. Руки развязали. Растирая затекшие запястья, Крайнов весь превратился в слух.
Между тем раздался скрежет лопаты по цементу. Что-то скрипнуло.
Чья-то сильная рука легла на шею и, больно сдавив ее, вынудила Крайнова нагнуться к полу. Затем он рухнул на четвереньки. Руки и колени заскользили по прелой и мокрой соломе. Мешок сняли. Перед глазами оказался квадратный люк. В нос ударил запах нечистот и человеческих испражнений.
«Зиндан, – с тоской подумал он, – и, судя по всему, уже обжит».
– Прыгай! – мощный толчок ниже спины, и полковник полетел вниз головой в преисподнюю. Еще не коснувшись земляного пола, потерял от боли сознание.
Сразу после взлета Филиппов переоделся. Вместо кожаной куртки и джинсов, которые он сунул в сумку, теперь было камуфлированное хэбэ и такой же расцветки разгрузочный жилет. Он был двойного назначения. Его внутренняя часть была кевларовой, а основой служил бронежилет кольчужного типа. На левой половине груди в специальном кармане размещался «АПС» и нож. Справа, в противовес оружию, – несколько гранат и снаряженных магазинов. В расположенных на спине кармашках – запакованные в пачки патроны. Их масса была примерно равна массе оружия и боеприпасов, размещенных спереди. Подогнав ремешками все это хозяйство, он принялся изучать полученные у Родимова материалы по предстоящей операции. Занятый документами, не сразу заметил, как стало закладывать уши, а корпус «Ила» завибрировал. Сверху закапала вода. Спецназовцы оживились. Шли на посадку.
Самолет приземлился в аэропорту «Северный».
Офицеры едва успели снять с машин крепления, как через боковую дверь втиснулся крупного телосложения полковник. Антон сразу узнал его. Представитель ФСБ при штабе группировки Георгий Константинович Шадрин не раз появлялся на экранах телевизоров.
Подойдя к нему, Антон представился.
– Где мы будем говорить? – Полковник оглядел грузовой отсек, задержав взгляд на автомобилях.
– Сейчас выгоним машины и можем проехать к вам, – пожал плечами Филиппов.
– Нет, – Шадрин категорически покачал головой. – Самолет машины покинут только с наступлением темноты.
– Согласен, – кивнул Антон.
Он догадался, что прилет группы контрразведчики хотят сохранить в тайне даже от обслуживающего персонала аэропорта.
– Пусть ваши люди пока побудут здесь, а мы проедем на моей машине в штаб…
– …Итак, что, кроме переданного вам материала, удалось установить за прошедшие сутки, – усадив Антона за стол напротив себя, Георгий Константинович открыл красную папку. – В захвате рабочей группы и полковника Крайнова участвовала банда Халида Байханова по кличке Большой.
– Разрешите по ходу уточнить? – насторожился Антон.
– Да, пожалуйста.
– Вы сказали, рабочей группы…
– Ты не ошибся, – подтвердил полковник. – Делегацией этих троих немцев назвать не поворачивается язык. Они приехали лишь готовить почву для предстоящих переговоров. Практически никаких полномочий. Занимались сбором информации по республике и отправляли ее для анализа возможным инвесторам.
– Теперь, конечно, инвестиции приказали долго жить, – усмехнулся Антон.
– Не наши проблемы, – полковник вновь уткнулся в папку. – Итак, Байханов Халид. Родился в Гудермесе. Там же сейчас проживают его родственники. Связи с ними не поддерживает, опасаясь поставить под угрозу их жизнь. Имеет два высших образования, свободно владеет английским. Кроме русского и родного, разумеется, – Шадрин поднял на Антона глаза. – Умен, хитер, расчетлив. В банде пользуется непререкаемым авторитетом. На зиму он ее распускал, а сам оставался с группой телохранителей и особо приближенными Али Ацаевым по кличке Борода и Султаном Дадаевым. Этих чеченцев Байханов назначил своими прямыми заместителями. Сначала они скрывались в населенном пункте Ца-Ведено, потом месяц в Шали, а до середины февраля – прямо в Грозном. В январе на несколько недель выезжали в Ростов.
– Интересно получается, – Антон задумчиво посмотрел на Шадрина. – Вы все о них знали и не предприняли никаких мер, чтобы обезвредить…
Шадрин улыбнулся:
– Это стало известно после допроса двоих, оставленных ими у Центора-Юрта, раненых. Люди Халида так торопились, что не удосужились забрать их с собой. В принципе этого им не позволили бы сделать остатки взвода охраны, которые, будучи отброшенными к окраинам села, сумели организовать оборону. Кстати, – спохватился полковник и, поднявшись из-за стола, подошел к массивному сейфу. Звякнув ключами, открыл дверцу. – На месте боя был найден фотоаппарат, принадлежащий репортеру Ёзесу Павлусу. Наши парни из фотолаборатории вертолетной эскадрильи распечатали пленку. Может, что заинтересует, – Шадрин бросил на стол толстый конверт из плотной бумаги. – Там в кадр попал даже Байханов. Кроме него, еще с десяток боевиков. Я не знаю, почему они оставили на поле такую улику. Хотя, – он вернулся на свое место, – объектив был разбит, корпус деформирован…
– Это все, что вы хотели мне сказать? – Антон посмотрел сначала на окна, до половины заложенные бумажными мешками с песком, потом на часы.
Уже темнело. Через полчаса можно смело выгонять машины.
– Где вы собираетесь остановиться? – спросил Шадрин.
– Как всегда, в Курчалое на территории комендатуры, – не задумываясь, ответил Антон.
– Боюсь, что уже завтра о вашем приезде проинформируют Байханова, – цокнул языком Шадрин. – Он провернул достаточно дерзкую операцию и теперь наверняка внимательно наблюдает за ответной реакцией.
– Что вы предлагаете?
– Район птицефабрики между Гелдогеной и Автуры.
– Когда мы были здесь последний раз, там располагался ОМОН, – Антон наморщил лоб, – кажется, из Ульяновска.
– Сейчас на этой территории тоже отряд милиции, только уже из Оренбурга, – подтвердил Шадрин. – На их фоне вы не будете сильно выделяться, это во-первых, а во-вторых, у них несколько похожих на ваши «Газелей» и «Нива». Поэтому местные не сразу догадаются, что там стало больше транспортных средств.
– Как скажете, – Антон встал из-за стола. – Разрешите идти?
– И последнее, – Шадрин тоже поднялся со своего места, – формально общее руководство поисками осуществляю я, поэтому попрошу согласовывать все мероприятия.
– Без вопросов, – Антон протянул для прощания руку. – Именно так же сказал в Москве мой начальник.
Он слукавил. Родимов и словом не обмолвился о том, что группа на время операции прикомандировывалась к контрразведчикам. Обычно в таких ситуациях взаимодействие осуществлялось либо через начальника разведки группировки, либо с ними, прямо из столицы, выезжал майор ФСБ Линев. Данила работал рука об руку со спецназом уже на протяжении четырех лет и считался своим среди разведчиков-диверсантов. Уже месяц, как Антон не видел этого коренастого русоволосого офицера. По последним данным, он находился сейчас где-то здесь в командировке. Сначала Антон хотел спросить у Шадрина о нем, но потом передумал. В этих кругах не приветствовалось чрезмерное любопытство.
Спустя час небольшая колонна из трех машин и БТРа сопровождения встала перед воротами птицефабрики. Появившийся в свете фар омоновец сверил с каким-то листком номера машин, проверил у Антона документы, и только после этого ворота открылись.
Проехав через захламленную территорию, границами которой были остатки металлического забора, колонна остановилась у двухэтажного здания. На две трети заложенные мешками с песком, окна светились тусклым электрическим светом. Почти одновременно на крыльце появился крепыш в камуфлированных штанах и такой же майке. Дождавшись, когда разведчики вылезут из машин, он подошел ближе:
– Кто старший?
– Я, – пытаясь угадать, кто перед ним, ответил Антон. – А что?
– Командир у нас в комендатуру уехал, а мне поручил показать ваши места.
– Ну, пойдем, – Антон забросил на плечо огромный баул и двинулся за омоновцем.
Поднявшись по грязной лестнице на второй этаж, они оказались в длинном коридоре, по обе стороны которого были двери.
– Вот комната, – парень показал пальцем на вход. – Здесь десять кроватей. Раньше на этом этаже располагалась бухгалтерия и отдел кадров комбината. Туалет на территории. Воду подвозим каждое утро. Умывальники с торца здания. Вроде все.
– Спасибо за информацию, – Антон толкнул обшитую фанерой дверь и вошел в комнату.
Он ожидал увидеть что угодно, только не заправленные идеально чистым бельем кровати, выставленные двумя ровными рядами. Между выходившими в сторону гор и наполовину заложенными мешками с песком окнами стоял стол. Справа от входа, на стене, – самодельная, но аккуратно сделанная вешалка.
– Располагайтесь, – омоновец развернулся к выходу.
– Вы для кого все это готовили? – спросил Антон.
– Для вас, – спокойно ответил тот и вышел.
Антон бросил на пол баул и рюкзак, подозвал из коридора Туманова:
– Опустить светомаскировку на окнах, распределиться по кроватям и назначить охрану. До утра отдыхаем.