Касуми специально не спросила, куда они идут, – посчитала, что ей выгоднее молчать. Если она что-нибудь скажет, Саваи ухватится за это и переменит решение.
Когда они влились в толчею перед станцией «Сибуя», обтянутые курткой плечи, которыми он прикрывал Касуми, чтобы та не потерялась, закаменели от досады. «Что я делаю!» – читалось в этом отчаянном напряжении. Саваи молча пробирался сквозь толпу. Касуми была спокойна, невозмутима, душу ей грело чувство победы. Они добрались до другого выхода со станции, и очутились перед высоким и современным общественным зданием.
– Знаешь здесь кофейню на пятом этаже? – спросил Саваи.
– Опять кофе? – злясь на саму себя за неосведомленность, вопросом на вопрос ответила Касуми.
– Сегодня воскресенье, середина дня, – может, ничего и не выйдет. На пятом этаже кинозал, показывают все старые фильмы. Перед началом последнего сеанса, где-то с половины восьмого до восьми вечера, эта стоячая кофейня рядом с кинозалом забита битком. Около музыкальных автоматов толпятся подростки, забавное местечко.
– А ты, Кэй-тян, что там делал?
– Меня когда-то друг сюда привел, и я подцепил девчонку. Мы слушали музыку, пили кофе, так и познакомились. Она спросила: «Ты студент?» – ну я и решил сказаться студентом. Служащие так не выглядят.
– И что с той девочкой?
– Короткое знакомство на один вечер. Хорошая девочка была, но мы больше не виделись.
– Если бы опять пришел сюда, встретил бы ее.
– Да ладно, ей тоже было все понятно. Мы друг у друга имен не спрашивали. Меня она называла Дзиро-тян. Наверняка имя ее первой безответной любви.
Касуми сильно нервничала, но не показывала этого, старалась выглядеть непринужденно.
– Давай договоримся. Нам надо разделиться. Зайдем в лифт, а потом будем делать вид, что мы друг другу чужие. Иначе это кого-нибудь насторожит. Во всяком случае, смотреть в мою сторону или ухмыляться нельзя.
Касуми молча кивнула.
Светлое здание надвигалось, нависало своей громадой. Здесь были всяческие развлечения для детей, места, куда ходили отдохнуть семьей, на одном из этажей располагалось помещение для брачных церемоний. В двери первого этажа входили и выходили дети, которых вели за руку матери. Все внутри наполняла мирная послеполуденная атмосфера воскресного дня, привычная для людей, живущих в пригороде.
Но у Касуми, когда она вошла сюда следом за Саваи, сердце бешено колотилось: ей казалось, будто она погружается в опасный водоворот темной безнравственности.
Они зашли в лифт и сделали вид, будто незнакомы друг с другом.
«Как не к месту эта одинаковая небесно-голубая одежда», – вдруг подумала Касуми, спокойно сняла пальто, вывернула его наизнанку и повесила на руку. Под пальто на ней было серое платье; теперь она могла не беспокоиться, что их заподозрят в знакомстве.
Снимая пальто, Касуми задела воздушный шар, который держала стоявшая рядом девочка; шар отскочил, словно по нему ударили, а девочка зло уставилась на Касуми. Саваи сохранял равнодушное лицо, но чувствовалось, что он едва сдерживает смех.
Лифт остановился на пятом этаже, и сразу громко зазвучал рок-н-ролл, перед глазами замелькала нарядная многоцветная толпа. В центре находилась большая стойка с натянутым над ней ярким полосатым тентом, вроде тех, что бывают на курортах. В основном здесь собрались молодые люди, мало кто пришел с детьми. Кроме парней в джинсах и кожаных куртках, густо накрашенных девушек в обтягивающих капри, со звенящими металлическими браслетами на руках, столь же неприятных, как завсегдатаи «Пасадены», было немало обычных молодых людей. Все они просто слонялись туда-сюда. Настроение у Касуми, пробиравшейся сквозь эту толпу, испортилось, но, следуя на некотором отдалении за Саваи, она в глубине души понимала, что во всем полагается на него.
Саваи обошел стойку и остановился около музыкального автомата, который оглушительно ревел и рассыпал вокруг завораживающий радужный свет. Возле автомата собралась молодежь в джинсах и капри – все слушали с серьезными лицами, отбивая такт ногой. Высокий, заметный издалека Саваи в небесно-голубой куртке смотрелся среди них как-то одиноко.
«Я смотрю на Кэй-тяна так же, как тогда, на станции „Токёэки“», – подумала Касуми. В глаза ей бросилось, что он совсем не похож на того оживленного юношу, каким казался, пока они были вместе, а выглядит потерянным, опустошенным, словно утратившим цель. То был образ охотника, но охотника-одиночки, который бродит по лесу без спутника, без собаки, без ружья. А вокруг него стоит птичий гвалт и витают звуки, издаваемые шумными обитателями лесной чащи.
– Кофе? – спросил бармен за стойкой.
– Что? – Касуми нервно взглянула на него. – Да, кофе.
Она бездумно облокотилась на край стойки. По другую сторону девушки и юноши в форме учеников старшей школы, уплетая хот-доги, над чем-то смеялись, толкали друг друга. Касуми заметила зеленый пластиковый цилиндр с надписью «счастливая стойка», достала монету в десять иен и бросила внутрь.
Верхняя часть цилиндра превратилась в прозрачную башню, где в разных позах застыли куклы. Когда опускали десять иен, включалась музыкальная шкатулка, а куклы во фраках и вечерних платьях принимались танцевать вальс. Звуки вальса в грохоте рок-н-ролла и окружающем шуме были едва слышны, – казалось, что чистый голос, стесняясь неподходящего места, поет шепотом. Касуми была чужда сентиментальность, но, прислушиваясь к звучанию музыкальной шкатулки, она ощутила, что у нее никогда прежде не было такого одинокого и несчастного воскресенья.
Подали кофе. Касуми положила на стойку тридцать иен. Но пить его уже не хотелось.
Вдруг она заметила, что Саваи у автомата говорит с девушкой в красном полупальто и накинутом на голову шарфе. Лица ее было не разглядеть.
В грохоте новой мелодии Касуми не слышала их разговора. Она видела лишь искреннюю улыбку Саваи, его ровные зубы. Саваи наклонился, а девушка, выпрямившись, что-то говорила ему на ухо. Выглядело это очень интимно.
Касуми отодвинула кофе; ей безумно хотелось поскорее увидеть лицо девушки. Возникла иллюзия, что Саваи говорит с ней самой: Касуми вообразила, будто скрытое шарфом лицо девушки – ее собственное лицо.
Исчезло холодное спокойствие, царившее в душе до того, как они вошли в здание. Она полагала, что не ревнует, но сближение Саваи и девушки волновало ее до зуда во всем теле.
«Вот будет забавно, если она повернется и окажется уродиной. Тогда я вдоволь поиздеваюсь над Кэй-тяном. Скажу ему: „Не думала, что у тебя такой дурной вкус“. Посмеюсь от души».
Саваи обнял девушку за плечи и уже, раздвигая толпу, приближался к Касуми. Лицо девушки наконец-то открылось и было очень красивым. Касуми приуныла. По мере приближения пары она поняла, что лицо кажется таким из-за густо наложенной косметики. «Какая-то уличная женщина!» Но Касуми понятия не имела, что такое «уличная женщина».
Саваи дерзко устроился рядом с Касуми, повернулся к ней спиной, и они с девушкой встали лицом друг к другу, облокотившись на стойку. Касуми через плечо Саваи краем глаза видела профиль столь неприятной ей незнакомки.
– Что будешь? Кофе?
– Да, холодный.
– Эй! – позвал Саваи официанта.
Хотя это был спектакль, о котором они договорились, Касуми все происходящее казалось ужасно грубым, безжалостным, бесчеловечным. В сильном волнении она прислушалась к разговору.
Саваи выражался, как слонявшийся по улице бездельник; с Касуми он говорил совсем иначе. Она все больше изумлялась его талантам.
– Ты, верно, студент, – донесся до ее ушей вопрос девушки, и она, вспомнив их разговор в кафе, горько усмехнулась.
– Ага, – беспечно ответил Саваи. – Хожу в университет когда захочу.
– Нормально! Еще не полысел.
– Ну хватит! Это…
– Но я-то пацанов не люблю. Больше доверяю людям постарше.
– Да ладно! Ты прям…
– И куртка у тебя миленькая, издали заметна.
Касуми пренебрежительно слушала их беседу, и настроение у нее портилось все больше.
Вдруг она почувствовала, как ее осторожно тронули за локоть левой руки, в которой она держала пальто, и обернулась. Рядом стоял тщедушный молодой человек в ярком модном свитере с V-образным вырезом. При резком движении Касуми его щеки напряглись – точно поверхность пруда пошла волнами от брошенного камня. На щеках бугрились прыщи.
– Не злись, – с показной уверенностью, слегка дрожащим голосом произнес молодой человек. – Ты, наверное, одна пришла? Может, выпьешь со мной кофе?
Касуми гневно сверкнула глазами, отшатнулась и опрометью кинулась к лифту. Молодой человек вроде бы ее не преследовал. В толпе у стойки выделялась спина в небесно-голубой куртке: Саваи ничего не заметил. Ждать лифта времени не было, и Касуми сразу побежала вниз по лестнице, выскочила из стеклянных дверей наружу, остановила первое попавшееся такси и велела ехать в Сэйдзёгакуэн. И пока машина ехала по улицам Сибуи, в груди Касуми по-прежнему отчаянно стучало сердце.