Как медленно тянется время для тех, кто несчастен и одинок.
Зима – это тяжёлые охапки хвороста и дров, чтобы растопить печь. Даже в мороз вспотеешь, пока дотащишься до дома. Лето – тяжёлые деревянные бадьи с водой, туда-сюда, туда-сюда, от колодца к дому.
– Ишь уселась, ленивая девчонка, – ворчала тётушка Кошмар, стоило только маленькой Соль присесть хоть на минутку. – Тебе бы только отдыхать да бездельничать, мерзавка!
Но хуже всего было другое. С тех пор как умер добрый король Эрилайд, а дворцовая стена заросла отравленными шипами, полными змеиного яда, всё в городе пришло в упадок.
Богатые люди разъехались кто куда. Мельница остановилась. Пекарь уже не пёк вкусных булочек с маком и изюмом. Кузнецу больше никто не заказывал чугунных оград для палисадников. Кружевница Миэль, пригорюнившись, скучала у окна. Кому теперь были нужны её тонкие, как паутинка, кружева? Швейцары сидели у опустевших дверей на шатких табуретках, зажав ладони между колен. Уныние, как густой туман, опустилось на город.
Только по вечерам слуги Зелёного Горбуна незаметно скользили от дома к дому, расспрашивая всех и каждого, не видел ли кто, случайно, маленькую принцессу с золотыми волосами?
И, конечно же, никто не обращал внимания на тощую чумазую оборвашку в драных чулках с немытыми, нечёсаными волосами невесть какого цвета.
Однажды летним днём тётушка Кошмар послала Соль в лес за земляникой.
Ягоды ещё не поспели. Бродя по поляне, Соль еле отыскала на припёке несколько ягод, розовых с одного бока.
Посреди поляны, вдалеке от леса, одиноко высился старый дуб. Стоял он, растопырив могучие ветви, словно сердясь и скучая.
Соль присела у корней, прислонившись спиной к корявому стволу. Она знала, что дома ждёт её грубая брань, а то и порка за пустую корзинку. Плеть висела на гвоздике за дверью.
И вдруг, не выдержав, девочка обхватила ствол дуба руками, прижалась щекой к шершавой коре, и слёзы брызнули из её глаз.
– Ну вот, расхныкалась! – вдруг услышала Соль ворчливый шелестящий голос. – Только этого не хватало.
Соль вне себя от изумленья вскочила на ноги.
– Это ты? Это ты говоришь?
– А то кто же ещё, по-твоему? – сердито зашелестели листья. – Конечно, я, Дуб с Плохим Характером. Вот постой так один-одинёшенек лет сто, а то и больше, и не такому научишься!
– А я вижу хорошее глубокое дупло, – робко сказала Соль. – Там, наверно, тепло и уютно. Поселите там парочку белок, и вам будет не так одиноко.
– Белки живут семьями в лесу, – ворчливо возразил Дуб. – Уж как я их завлекал, заманивал. «Нет, – говорят, – не хотим жить на голом месте, посреди поля».
– Ох, постойте, господин Дуб! – радостно воскликнула Соль, хотя тут же поняла, что несёт сущую чушь. Ведь, конечно же, Дуб никуда не может ни уйти, ни убежать. – Я знаю белку, которую прогнала её тётушка из родного дупла. И только за то, что у неё и зимой и летом серебристая шкурка. Вы ведь знаете, у всех белок летом шкурки становятся рыжими. А Серебрянка, так её зовут, всю жизнь мечтает иметь своё дупло.