Преддверие Судного дня, как потом называли это событие уцелевшие, для тех, кто был наверху, и для тех, кто пережил его в подземных бункерах, наступило по-разному. Генерал Гальба как раз вместе с охраной вышел из центрального офиса молокозавода и подошёл к автостоянке, когда его нагнала секретарша. Милана обнаружила несколько срочных документов, которые растяпа-помощница получила, но забыла положить в папку «на подпись», и побежала догонять директора. Гай поблагодарил, чтобы ветер не вырвал из рук листы, вошёл в домик-КПП. Попросил одного из охранников подвинуться, сел за стол… Это его и спасло.
На улицу, прямо в полдень и при абсолютно ясном небе обрушилась темнота. Куда гуще, чем в самую безлунную ночь при самом плотном облачном покрове. Про такую принято говорить «хоть глаз выколи». И в то же мгновение отключилось электричество. А ведь вся охрана была на автономном питании: здание хоть и располагалось на одном из центральных городских проспектов с нормальными линиями электроснабжения, на безопасности Гай предпочитал не экономить.
– Какого лешего? – успел ругнуться Гальба, потому что пропало даже то ощущение жизни, которое не исчезает в самую позднюю полночь на самой пустынной и заброшенной улице.
В углу стоянки, где была припаркована машина директора, раздался пронзительный визг шин, звук рвущегося в столкновении металла, истошные крики людей… Ударная волна взрыва заставила будку содрогнуться. Один из парней-телохранителей сшиб генерала на пол и закрыл собой, второй прикрыл Милану. КПП хоть и строилось с учётом криминального опыта девяностых в расчёте даже на обстрел, бронированные стёкла ещё одного удара могли не выдержать. Из окна замерцал багровый свет пожара. Гай машинально отметил: выживших в автомобильной аварии не будет. Попытался было спихнуть с себя телохранителя, но тут раздался подземный толчок, и парень вжал командира в пол ещё сильнее.
Дневной свет вернулся так же внезапно, как и пропал. Гай, наконец, сумел отпихнуть своего защитника, выскочил на улицу, остальные за ним… Все замерли. Угол стоянки пылал вонючим факелом измятого железа и воняющей плоти. Плотные клубы дыма закрывали улицу: в огне оказался грузовик, и теперь его груз начал гореть, выбрасывая сизую, воняющую химией непроницаемую завесу. Обращённую к стоянке стену КПП, как и бронестекло, посекло обломками. Но домик охраны уцелел. Заводоуправление тоже – его спасла полоса деревьев. А вот водителю ещё одной «газели» из какой-то службы доставки не повезло: он собирался выезжать, стоял кабиной в сторону улицы, и железка снесла мужику голову. А ещё жидкое пламя горящего топлива уже ползло дальше.
– Огнетушители! – крикнул Гай. – Милана, беги в управление, пусть тащат огнетушители и песок! И позвоните пожарным.
Девушка мгновенно скинула туфли на каблуках и с места рванула к зданию. Трое охранников и телохранители уже вытаскивали огнетушители, спешно заливали огонь пеной. Гай достал сотовый телефон – тот выключился и не включался. Генерал кинулся обратно в будку, но и стационарные телефоны тоже не работали, похоже, авария была где-то на линии.
– Чёрт бы вас побрал!
Гай успел подумать, вспомнит ли Милана, что в сейфе его кабинета лежит коммуникатор по имперским технологиям. Затем бросил взгляд через окно на улицу: с другой стороны КПП дым висел не так плотно. На пожар всегда собираются зеваки, может кто-то догадается позвонить… И замер, поражённый зрелищем.
Весь проспект был усеян мятыми железными коробками: словно на время темноты поток машин разом потерял управление. Везде метались люди, наверное, кричали – но шум со стоянки и хорошая изоляция КПП съедали все звуки. В это время земля снова задрожала. Новенькая кирпичная многоэтажка через дорогу зашаталась и начала развалиться, словно попала в эпицентр десятибалльного землетрясения. При этом все соседние дома были целы, стояли как ни в чём не бывало. Во все стороны градом посыпались осколки и обломки, добавляя хаоса и неподвижно рухнувших на асфальт людей. То ли без сознания, то ли мёртвых. Гай выскочил обратно на стоянку. За несколько минут, пока он пытался дозвониться, огонь почти затушили, к тому же из заводоуправления уже бежали заметившие пожар люди.
– Телефоны не работают! – крикнул Гай. – Дима! – схватил он за плечо чумазого от копоти телохранителя. – Лети в управление. Пусть из подсобки выгребают инструменты. Когда ещё доберутся МЧС-ники, надо срочно вытаскивать из машин людей. А то опять где полыхнёт, как здесь…
Договорить он не успел. С дальнего конца проспекта раздалось «бром-м-м», сметая машины и людей ровнёхонько вдоль проезжей части пронеслась ещё одна ударная волна. Вернувшийся солнечный свет подсветил сатанинский факел земного филиала ада: это загорелся газ из перебитой трубы, автоматика почему-то не сработала на отключение…
Под землёй в командном бункере всё выглядело иначе. На грани восприятия моргнули мониторы и экраны, переходя на резервное питание. И почти сразу от постов с поверхности, из города и из промышленного комплекса посыпались доклады.
– Аварийная остановка центрального реактора.
– Внешние линии электроснабжения обесточены.
– С Ульяновском нет обычной связи. Сотовая связь не функционирует. Прошу разрешения задействовать имперские системы без ограничений.
Внезапно профессор Чарский, который занимал с парой своих помощников самый край дуги аналитиков, запросил канал с кодом «Альфи-прим». Теперь его приоритет на запросы любому из имперцев уступал лишь самому адмиралу. В наушниках у Рота зазвучали дубли переговоров.
– Главному энергетику. Данные по балансу энергии в реакторе и тэта-потокам за последние две минуты с шагом ноль пять секунды.
– Есть!
– Радарная. Начать наблюдение окрестностей в третьем, седьмом и двенадцатом диапазонах. Данные по седьмому диапазону пересылать в режиме реального времени. Остальные с интервалом одна секунда.
– Есть!
– Пост альфа-два. Как слышите? Приём! Альфа-два. Отзовитесь! Как слышите?
– Альфа два на связи! – в канале появился визг и треск,
Сидевшие в командном центре удивлённо поморщились: ни одно земное устройство помех в имперские системы связи дать не могло в принципе.
– Пост дельта-четыре. Как слышите? Приём!
– Дельта-четыре на связи, – в эфире те же помехи.
– Альфа-два! Начать движение, азимут ноль. Дельта-четыре! Начать движение, азимут двести. Что видите?
– Говорит альфа-два! Смещение полтора километра. Наблюдаю стену белого тумана.
– Альфа-два! Стоп! Назад на пятьсот метров, потом снова вперёд на пятьсот.
– Говорит альфа-два! При удалении на триста стена визуально исчезает, при приближении возникает снова.
– Говорит дельта-четыре! Смещение три километра. Наблюдаю стену белого тумана. Наблюдаю попытки грузовика марки КАМАЗ проехать сквозь неё, грузовик словно разворачивает.
– Радарная, азимут сто девяносто. Дайте данные наблюдения на частоте три и семь. Радарная, азимут сорок. Дайте данные наблюдения на частоте три и семь. Альфа-два – приблизиться и обстрелять стену из автоматов.
На несколько минут вернулась тишина, после чего Чарский снял гарнитуру и громко произнёс на весь зал.
– Поздравляю, господа. Мы в гиперсфере! – оглядев ошарашенные лица товарищей, продолжил. – Мы с вами повторяем, можно сказать, наших предков: попытка использовать принцип конгруэнтности опорных точек гиперпрыжка для поиска землеподобных планет. Хотя, – он вздохнул, – даже для зари звёздной эры перенос сразу целого мегаполиса и окружающих его пятнадцати тысяч квадратных километров явный перебор.
Видя, что остальные понимают его плохо, профессор вкратце принялся объяснять.
– Первые корабли двигались в гиперпространстве лишь по сигналам опорных маяков, а каждый полёт за радиус их действия стоил безумно дорого и зачастую не приносил результатов. Тогда и возникла идея – отправлять прямо с поверхности маяки, а уже по ним посылать экспедиции. Представьте себе резинку, которую растягивают. В какой-то момент она рвётся, половина летит в одну сторону, половина в другую. Кусок Земли перебрасывается на землеподобную планету, а вместо неё появляется такой же по площади кусок чужого мира. Только вместо резинки – пучок субквантов через гравитационную линзу. Как только пучок становился стабильным, установку отключали – вот вам резинка и порвалась.
Полноценной лекции не вышло. Едва уяснив суть дела, Рот тут же перевёл разговор на более насущные проблемы.
– Тамаш, насколько я тебя понял, гиперсфера захватила участок радиусом порядка семидесяти – девяноста километров от реактора?
– Да, – мгновенно загорелся центральный экран, где тут же высветилась карта. Красная клякса накрыла столицу области, пару городов-спутников и прилегающий к ним изрядный кусок территории с обеих сторон Волги. – Граница предварительная по показаниям радара, точность пять на десять в третьей метров. Что хуже, чем дальше от центра зоны – тем сильнее в момент формирования гиперсферы были микроскачки законов физики. Электроника двадцатого века этого не перенесёт. Начиная примерно с радиуса пятнадцать-двадцать километров от центра работающие P-N переходы разрушатся мгновенно. На складах выйдет из строя не меньше половины… Ульяновск как город, считайте, умер.
– Стоп, – адмирал опять прервал попытку Тамаша прочитать лекцию. – Гиперсферу выбросит где-то на большом расстоянии на кислородную планету? Где? Когда?
– Точно сказать не могу, – пожал плечами Чарский. – Кстати, вместе с огромным расходом энергии, это и стало главной причиной, почему методика сохранилась лишь в исторических архивах. Я тут посчитал градиенты, насколько успел – не меньше сотни парсек самое малое. И срок до контакта с планетой месяцев шесть локального времени. Хорошо хоть с воздухом и климатом проблем не будет, условие конгруэнтности поддержит на всё время…
– Подробности потом. Докладная на всё, что сможешь вспомнить и рассчитать. А пока… – Рот резко вздохнул, словно перед затяжным прыжком. – Код «красная тревога»! И обеспечьте мне канал связи с генералом Гальбой!
На несколько мгновений в командном центре повисла гробовая тишина: приказ адмирала означал, что имперцы немедленно «выходят из подполья». Но уже через несколько секунд оторопь прошла, и завертелся маховик чётко отлаженной военной машины. На территории «Прометея» и промышленной зоны всех посторонних собирали в сторону, чтобы не мешались. Тем временем свои, разобрав оружие, занимали посты по аварийному расписанию. Через пару часов, когда застынет нагнетаемый внутрь полых стен ограды пластбетон, когда на башнях будут установлены пулемёты, закончится рытьё окопов, и будут выведены из «холодного» состояния плазмопушки промзоны – на берегу Волги появится укрепрайон, способный выдержать атаку целой армии. А в городе кварталы, где жили семьи, и находились имперские объекты, в это время брались под охрану патрулями и отрядами «младшей смены». Но самая сложная задача встала перед Гаем. Второй координатор должен будет отыскать в городском хаосе своего дядю и убедить его выступить посредником между имперцами и властями захваченного катастрофой куска Ульяновской области.
– Нет, Пётр Григорьевич. Это вы меня, кажется, не так поняли. В области введено военное положение в связи с чрезвычайной ситуацией. И на этом предлагаю считать нашу беседу законченной, – генерал Белозёров почти ударил трубкой по аппарату, прекращая разговор. – Чёрте-чё, – в сердцах он высказал претензии закату за окном кабинета и устало откинулся на спинку кресла, – в городе и области конец света, можно сказать, а гниды уже лезут. Вот на х…я, спрашиваю, я им телефонную линию проводил?!