3
Всем известно, что Алёна-не-путать-с-Еленой – самая красивая девочка в классе и, быть может, самая красивая в колледже. Известный факт также и то, что у Камуньяса огромные уши и что он отродясь не нравился девчонкам.
Но в последнее время положение дел, похоже, начало меняться, потому что в начале этого учебного года Камуньяс сделался парнем Мэрилин, ну, может, не совсем парнем, но что-то между этими двоими явно происходило. По крайней мере, они везде ходили вместе. А видеть Камуньяса с девочкой – это уже само по себе экзотика. Мало того! Теперь он ещё и целовался с Алёной!
Во всяком случае, так было написано на стене колледжа.
– Хочу заметить на всякий случай, что эта надпись не поменяется, сколько бы вы на неё ни смотрели, – сказала Алисия.
На самом деле мы уже довольно давно пялились на стену колледжа, не зная, что и думать. Точнее так: думая о слишком многих вещах.
Во-первых, конечно, мы все не спускали глаз с Алёны и Камуньяса, стараясь понять, какое выражение у них на лицах и прислушиваясь к их разговорам. Ещё мы следили за реакцией Мэрилин, которая с первого момента приняла очень серьёзный вид. Лично я наблюдал ещё за Тони, чьи брови то и дело то поднимались, то опускались, а губы шевелились, будто внутри его головы что-то варилось.
Несмотря на то что он сам это отрицает, Алёна, вне всякого сомнения, нравится Тони.
Я сам всегда говорю «нет», когда кто-то подозревает меня в симпатии к ней, но, положа руку на сердце, мне она тоже очень нравится. Впрочем, это совсем другая история, не имеющая отношения к делу.
А дело было в том, что мы все стояли у стены колледжа, смотрели на таинственную надпись и переглядывались. Анита, Восьмой и Томео ещё и перешёптывались, косясь на Мэрилин. Я смотрел на главных виновников происшествия – Алёну и Камуньяса, которые стояли с открытыми ртами, всем своим видом выражая непонимание происходящего.
Первой тишину нарушила Анита. Она подошла к Мэрилин, положила руку ей на плечо и сказала:
– Ты в порядке, Мэрилин?
– А почему это я должна быть не в порядке? Меня совершенно не волнует, что там делает Камуньяс, – отозвалась та.
Но по тону её голоса было ясно, что ей далеко не всё равно.
– Не волнуйся. Это, наверное, враньё, – продолжала Анита.
– Да не волнуюсь я, – сказала Мэрилин.
– Давайте будем трезво смотреть на вещи, – предложил Восьмой. – Алёна и Камуньяс целовались? Я вас умоляю.
– Вот именно, – сказал я. – Это невозможно.
– Эй, эй, эй, а почему это мы не могли целоваться? – подал голос Камуньяс. И тут же осознал, какую глупость ляпнул. – Нет, я не говорю, что это было на самом деле, – начал он путаться в показаниях, – я говорю, что в теории могло быть, почему бы и нет?
Всё это он произнёс, глядя на Мэрилин, но та, похоже, не хотела в этот момент знать о его существовании.
– Чую я, дело плохо кончится, – вздохнул Грустный.
– А мы не могли бы обсудить всё это после полдника? – вмешался Томео. – Я не ел с тех пор, как мы вышли из леса, а моя мама говорит, что каждые два часа я должен питаться, потому что мой организм нуждается в углеводах!
Конечно, никто не обратил на него внимания. В итоге мы снова переключились на Алёну и Камуньяса, которые стояли красные, как помидоры. Нас всех беспокоила одна мысль, и Тони первым решился её озвучить:
– Вы сейчас такие красные, потому что вам просто стыдно или потому что написанное на стене – правда? – спросил он, встав напротив Камуньяса, который смотрел на него с испуганным видом.
– Я, я, я… – мямлил Камуньяс, не в силах закончить предложение.
– Что – ты? – спросил Тони и подошёл почти вплотную к товарищу.
– Я хочу сказать, как глупо всё это, – наконец выдавил тот из себя. – Что за идиотская выходка. Как неприятно.
Тут к говорящим подошла Алёна и встала между Камуньясом и Тони.
– Мне кажется, надо выяснить, кто всё это сделал.
– Так это правда? – спросил Тони.
– А тебе какое дело? – ответила Алёна.
– Это моё дело, до чего иметь дело, – выпалил Тони.
– Правильно, я тоже так считаю, каждый имеет право знать, – сказал я.
– А ты не лезь. Ты тут вообще ни при чём.
– А ты, значит, при чём?
Тони повернулся ко мне и посмотрел на меня сверху вниз. Похоже, он собирался толкнуть меня или даже ударить кулаком. Он выглядел ужасно злым, и на мгновение я подумал, что сейчас он воспользуется случаем и расплатится со мной за всё.
– Не ссорьтесь, – сказал Камуньяс. – Не ссорьтесь из-за ерунды.
Мы с Тони посмотрели на Камуньяса. Я не понимал, что происходит.
Мне нетрудно было представить, как Алёна целует Тони или кого бы то ни было. Но… Камуньяса? Камуньяса, Ушастого? Моего лучшего друга Камуньяса? Сама мысль об этом казалась странной.
Я посмотрел на Алёну. Но она отвела глаза. Кажется, она впервые сделала такое при мне, и из-за этого всё происходящее начало казаться ещё более странным.
Фелипе и Алисия, которые всё это время наблюдали за нами с расстояния, в конце концов, подошли к нам.
– Ладно, ребят, достаточно, по-моему, это всё не имеет значения. Посмотрите лучше, какой снег идёт. День сегодня чудесный… – начала уговаривать нас Алисия.
Однако Фелипе, который до того момента скрывал своё отношение к происходящему, но которого явно позабавила история с поцелуем, жестом остановил её.
– Пусть обсуждают, милая, для них это важно, – сказал он.
– С каких это пор дурацкая надпись, оставленная неизвестно кем, становится важной темой для разговора? – возразила его жена, то есть Алисия.
Насколько я знаю, Сото Альто – единственная команда в мире, которую тренирует супружеская пара. С тех пор как летом эти двое поженились, они ужасно много спорили. Правда, очень быстро мирились. Иногда с ними было очень тяжело.
– Ты взгляни на это с другой стороны. Это ведь тоже командная работа, как пейнтбол. Надо дать возможность ребятам самостоятельно решить задачу, с которой они столкнулись. И не вмешиваться, за исключением самых крайних случаев, – сказал Фелипе.
– Что-то мне подсказывает, этот крайний случай скоро настанет, – отозвалась Алисия.
– Можно я пойду? – спросил Грустный.
– Так вы будете это объяснять или не будете объяснять? – сказал Тони, обращаясь к Алёне и Камуньясу и кивая в сторону надписи.
– Да, зануда, да, мы объясним, – сказала Алёна. – У всего ведь есть своё объяснение, не так ли, Камуньяс?
Камуньяс сглотнул и покачал головой. Тони поднял обе руки, как бы желая сказать: «Свершилось!»
– На днях случилась очень забавная вещь… – начала Алёна, но тут её прервал какой-то голос.
– Мы ждали вас, – сказал кто-то.
Мы обернулись. Это был Эстебан, директор школы.
– Наконец мы все в сборе, – сказал Эстебан.
Его сопровождал Херонимо Льоренте, президент Лиги Интерсентрос. Оба буквально сияли и выглядели очень довольными.
– Пойдёмте все с нами, нам нужно объявить вам кое-что важное, – сказал Эстебан, улыбаясь во весь рот.
Каждый раз, когда Эстебан собирался сообщить нам что-то важное, происходила какая-нибудь беда.