5
– Папа, зачем ты закрываешь все окна? Дома дышать нечем!
– Это не я, это Windows приказал мне закрыть все окошки!!
И давай ржать. Похоже, мой отец и Себастьян Бальбуэна уже перешли в стадию анекдотов. Когда они в неё переходили, их было уже не остановить. Они рассказывали один и тот же анекдот по три-четыре раза, не переставая смеяться, а потом, на случай, если вы не до конца оценили всю остроту шутки, рассказывали его снова.
– Окошки, – сказал Себастьян. – Ты понял, Пакет?
И опять смеяться. Тем временем в гостиной два брата Бальбуэна играли в Плейстейшен, в CR Turbo Extreme… в новую расширенную версию!
– Привет, Пакет, – сказал Санти.
– Мы поставили новую версию, не возражаешь? – буркнул Себас. – Увидели коробку в твоей комнате и не смогли устоять.
– Но она была запечатана! Я специально берёг её на тот день, когда уроки закончатся, чтобы поиграть!
Я не мог поверить, что они сделали что-то подобное.
– Ну, уроки закончились, вот мы и решили открыть! – пожал плечами Себас, как ни в чём не бывало.
– Кроме того, эти печати и упаковка… всё это просто взывало: откройте нас как можно скорее! – хихикнул Санти и дал мне пинка. – И вообще, сначала подрасти, а потом командуй!
И тут по лестнице спустилась Сюзанна… играя на тромбоне! Она пыхтела изо всех сил. А из тромбона тем временем вылетали ужасные звуки, не похожие на музыку. Но она всё равно продолжала дуть.
– Привет, Пакет, – сказала Сюзанна. – Извини, я сейчас не смогу уделить тебе много внимания, мне нужно практиковаться с моим тенор-тромбоном. Ты, кстати, в курсе, что существует семь различных типов тромбонов?
– Не в курсе, – сказал я, хотя это последнее, о чём мне хотелось знать в ту минуту. —
Ты больше не играешь на пианино?
– Я сейчас увлеклась тромбоном, это сложнее, но я хорошо играю, кажется, у меня к этому способности, – сказала Сюзанна.
И снова принялась дуть, извлекая из инструмента отвратительные звуки.
– Прекрасно, – сказал я.
Дела становились всё хуже и хуже. Сюзанна ходила по дому, ни на секунду не переставая играть на проклятом тромбоне.
– А-а-а-а-а, Пакет, какая радость видеть тебя, какой ты стал большой, – сказал Себастьян Бальбуэна, взъерошив мне волосы. – Да, росточком ты всё ещё маловат, но повзрослел, повзрослел! У тебя уже, наверное, и девочка есть?
– И не одна, – подтвердил мой отец.
– Иди ж ты? И не говори!
И эти двое снова принялись смеяться. Тут в гостиную вошла мама с полным подносом жареных пирожков.
– Привет, дорогой, – сказала она, обращаясь ко мне. – А у нас Бальбуэны в гостях, они останутся на ужин.
– Да, да, ужин, – сказал Себастьян, который, увидев пирожки, прыгнул к подносу и принялся глотать их по два сразу.
Мама смотрела на меня широко раскрытыми глазами, как бы говоря: «Вот попали, так попали».
– Ты не видел своего брата? – спросила она.
Конечно, видел. Я видел Виктора, когда он убегал из дома со всех ног: очевидно, с тех пор он так и не вернулся.
– Я не видел его весь день, – сказал я, нагло солгав. – Может, он делает какую-то работу для класса.
– Каникувввы, а он всё твудивтся увница, – сказал Себастьян с набитым ртом.
Каждый раз, когда он принимался говорить, у него изо рта вылетали кусочки еды. И мне приходилось уклоняться, чтобы не быть оплёванным с ног до головы. Не переставая жевать, Себастьян сказал:
– Хуана, ты должна дать мне рецепт этих пирожков. Они просто роскошные. Я возьму ещё два, если ты не против… А ты, Пакет, перестань дёргаться. Что с тобой не так?
Стоило мне остановиться на секунду, как… шмяк! Кусочек пирога прилетел мне в лицо. Фу! Это было отвратительно.
– Кусочек пирожка упал тебе на нос, так смешно! – как ни в чём не бывало сказал Себастьян. А потом протянул руку, снял кусок пирога с моего лица и положил обратно себе в рот. Мама родная! Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Я сделал шаг назад и чуть не упал в обморок от жуткого звука, который ворвался в моё ухо.
Тромбон!
– Тебе нравится, Пакет? – спросила Сюзанна. – Скажи, похоже на пение ангелов? Говорят, это самый совершенный инструмент в мире.
– Да, да, очень похоже, – сказал я, осторожно притрагиваясь к своему уху и пытаясь понять, лопнула у меня барабанная перепонка или нет. – Но я предпочитаю слушать это ангельское пение издалека, если ты не против, – добавил я, пятясь.
– Эй, гном, походу, эта штука сломана, – сказал Санти.
Я обернулся. Санти стоял перед Плейстейшен, с джойстиком в руках… Джойстик был расколот пополам!
– Первый раз вижу такие хрупкие джойстики, – сказал он и заржал. – Прости, Пакет, я куплю тебе новый.
– А мой вроде работает пока, – заявил Себас и принялся колотить джойстиком по приставке, словно проверяя его на прочность.
Санти не мог перестать смеяться. Сюзанна наяривала на тромбоне. Себас ломал джойстик. Себастьян-старший хохотал и уминал пирожки за обе щёки. Теперь официально: Бальбуэны захватили мой дом!
И вот посреди этого ада Себастьян взял ложку, постучал ею по стакану, чтобы обратить на себя внимание, и сказал:
– А знаете, что нам предложил Эмилио? – спросил он. – Он предложил нам остаться ночевать в его доме! И мне кажется, что это отличная идея! Завтра суббота, я объелся. Идея что надо! И не говори!
Я не мог в это поверить. Они собирались остаться у нас до завтра! Тут в комнату вошёл отец с двумя банками пива в руках.
– Послушай, вот это круто! Знаешь, как зовут знаменитого японского футболиста-нападающего?
Боже, только не ещё один тупой анекдот, ну, пожалуйста! Но что отцу мои молитвы:
– Накатикаязабьюка! – закричал он, и они с Себастьяном заржали как ненормальные.
Им даже приходилось хвататься друг за друга, чтобы не упасть на землю.
– Погоди, погоди, – сказал отец. – А голкипера? Знаменитого японского голкипера как зовут, а?
– Не говори мне, Эмилио, я сейчас умру! – закашлялся Себастьян от смеха.
– Накатикаяловлюка! – заорал мой отец.
Да, ночь обещала быть долгой.