Мы были вместе.
Я и швабра. Дуэт, замечательный в своем неповторимом единении и благолепии. Вдвоём мы способны на отчаянные подвиги и невероятные свершения! Только… допью кофе.
Печально глянув в чашку, я поняла, что отсрочка закончилась. И кофе тоже. Как бы ни был прекрасен он, настоящий и чёрный, с медом, сливками и корицей, пить вечно всё равно нельзя. И хочешь ты или нет, а уборку заканчивать надо.
Я вздохнула, взяла швабру и принялась орудовать дальше. Потом с пыхтением отодвинула стулья, столик и занялась углом. Вообще-то чистота – штука необходимая, но ею у нас занимается Диля Викторовна, которая на сегодня взяла отгул, надела жёлтый костюм в вырвиглазную полосочку и умчалась встречать родню из Казахстана.
А я что? Я не зверь, я хозяйка маленькой и уютной кофейни «Мама-Кава», и прекрасно понимаю, что все мои подчинённые – люди. Хотя подчинённых-то раз-два и обчёлся. Уборщица Диля Викторовна, бариста Леся и бухгалтер Аня. Тесный женский коллектив, в котором, вопреки всем стереотипам про змей, теплая и очень дружественная атмосфера. Вот только…
Завидев пятно на плинтусе, я нахмурилась. Пришлось притянуть тряпку и ведро, встать на четвереньки и попытать оттереть грязь.
Так вот, нужен нам ещё человечек. Мастер кексиков, повелитель пироженок, властелин печенек и господин шоколадок. Я умом понимаю, что это не слишком разумно, но… Весьма сложно спорить с мечтой, которая смотрит на тебя огромными-огромными глазами и говорит: «А вдруг?»
За спиной вдруг раздалось покашливание. Точнее сказать, за пятой точкой, потому что спина сейчас в не совсем вертикальном положении.
– Добрый вечер, – раздался приятный баритон.
Я обернулась. Темный локон упал на лицо, нетерпеливо сдула его и уставилась на посетителя.
– Добрый.
Он стоял, опираясь на дверной косяк, и смотрел прямо на меня. Ого-го, какой размах плеч, руки сложены на груди. Мускулистые такие, хоть рукава клетчатой рубашки и закатаны всего до локтя. Но глаз у меня намётанный, не зря же в спортзал ходила.
Кожа смуглая, а вот волосы светлые, пепельный блонд. И стрижка модная: выбритые виски и затылок; пряди на макушке – длинные и стильно уложенные. Глаза голубые, смешливые, слегка наглые. Приятные черты лица, нос с едва различимой горбинкой, губы явно сдерживают улыбку.
Одет просто. Хотя и свет так падает, что не разобрать: подранные джинсы – это просто подранные джинсы или всё же модный наряд?
Сам молодой, кстати. Симпатяжка. Что это забрёл в такой час?
На улице уже стемнело, но я не хотела уходить, пока не наведу порядок.
– Не подскажете, во сколько можно будет прийти на собеседование? – поинтересовался он, при этом успев оглядеть меня с ног до головы.
Пришлось всё же подняться: нехорошо говорить с человеком, который расположен к тебе местом, где спина теряет своё благородное название. Правда, грязная тряпка в руке всё равно придаёт моему облику дерзости, бесшабашности и… вид уборщицы, собственно. Но это мелочи. Если бы я обращала на такое внимание, то вовек бы не выбилась в люди, и так бы и не смогла воплотить мечту в реальность.
– Мы работаем с восьми утра. А что именно вас интересует?
Парень небрежно указал на дверь.
– Объявление, что вам нужен кондитер. Ваш хозяин тоже бывает с восьми?
Ни попытки уколоть, ни ехидства. Просто как факт: пани уборщица, скажите, когда явится ваш главный. Я уже было открыла рот, чтобы сказать что-то нехорошее, но сделала глубокий вдох и приказала себе сдержаться.
Он, может, и правда не со зла.
Взгляд голубых глаз был слишком внимательным и цепким. А на физиономии, прекрасной в своей в общем-то не раздражающей смазливости, такая самоуверенность, что вмиг испарились все мысли про «не со зла».
Молодчик. Красавчик. Оценивает меня с точки зрения, как неплохо бы провести время. Хоть, наверное, и думает, что малость старовата, не восемнадцать уже. Правда, выгляжу я неплохо, мой возраст ещё ни разу с налета не определяли, спасибо бабушкиным генам. Но всё же… Всё должно случиться в первый раз.
– Бывает, – сказала я, отправив тряпку в ведро. – Приходите завтра.
На самом деле хоть и было обидно за такую постановку вопроса, но безумно грызло любопытство, каким боком к кондитеру этот красавец? Неужто любимое дело всей жизни приготовление десертов? С такой-то внешностью и улыбкой. Хм-хм, тебе бы в модели идти, а не по кофейням шастать на ночь глядя, чтобы задать весьма странные вопросы.
– Прямо с утра? – он улыбнулся уголками губ, явно не собираясь уходить.
– С утра, – кивнула я. – Пока что ещё никого не приняли.
И не уходит. Вот привязался.
Сзади что-то скрипнуло, я подняла голову. Вчера прикреплённая полка покосилась и собралась рухнуть мне на голову. Рухнула.
Но я ничего не успела сообразить: меня резко сгребли в охапку и дёрнули в сторону. Раздался грохот, я случайно ткнулась носом в крепкое плечо, голову закружил запах сандала и корицы. Руки и правда оказались сильными, аж горячо стало от его прикосновений. Я замерла, даже позабыв, как нужно двигаться и дышать.
– Цела? – раздался шепот над ухом.
– Цела, – шепнула я, сама удивляясь, что голос вдруг отказался работать на полную мощь лёгких да прикинулся таинственным и проникновенным.
– Полки-то у вас крепили из ряда вот плохо, – заметил мой спаситель, явно не собираясь разжимать объятий.
– Как умели, – буркнула я.
Крепила Леська. И не потому, что умеет хорошо что-то вешать, а потому что рост как у баскетболистки.
– Меня, кстати, Артур зовут.
– Инга, – отозвалась я, всё же осторожно высвободившись из его объятий. – Спасибо.
Не обращая никакого внимания на Артура, подошла к рухнувшей полке, подняла её, задумчиво повертела в руках и вздохнула. Хорошо хоть на ней ничего не стояло. Учитывая, что планировала туда поставить коллекцию любимых керамических мельниц, которые собирала годами. В интерьер бы прекрасно вписалось… В общем, хорошо, что не успела поставить.
Сегодня уже ничего не буду делать. Хватит, устала…
– Если есть инструмент, могу повесить, – предложил Артур, и глазом не моргнув.
– Какой шустрый, – хмыкнула я, даже не сразу сообразив, что мы перешли на ты без всяких церемоний.
Полку я оставила за барной стойкой. Завтра уже разберемся, сама повешу, раз такое дело. Ремонт мы закончили, поэтому никакой мужской помощи не светит. Не то чтобы я буду из-за этого страдать, но новых падений не хотелось бы.
Артур наблюдал за моими действиями, не сказав ни слова. С одной стороны, стоило бы поблагодарить человека ещё раз, с другой – ужасно хотелось домой. Разнервничаться я не успела, восприятие уже заторможенное после тяжёлого дня. Хотя будь я в нормальном состоянии, то перепугалась бы не на шутку. Наверное.
Сообразив, что Артур не собирается уходить и явно чего-то хочет, я развернулась и внимательно посмотрела на него.
– Спасибо, – ещё раз произнесла с чувством. – Ты и правда приходи завтра утром. На свежую голову всё обсудим.
При этом взяла фарфоровую чашечку, неведомо как оказавшуюся не на месте, и чуть нахмурилась, пытаясь определить, из какого она комплекта.
– Непременно, – кивнул Артур, складывая руки на груди. – Тебе далеко добираться?
Чашка чуть не выпала из рук, однако я вовремя спохватилась.
– Что? – осторожно переспросила, решив, что уже начинает казаться всякое.
Ай-ай-ай, Инга, нельзя так. Совсем себя не бережешь, ещё чуть-чуть – будешь спать прямо на барной стойке, а Леся просить клиентов не шуметь. «Дайте, пожалуйста, поспать хозяйке, она не очень громко храпит!»
– Инга, тебе далеко добираться домой? – невозмутимо повторил свой вопрос Артур, при этом ещё и любезно сделав уточнение. И смотрел при этом настолько невозмутимо, что и мысли не возникло, будто шутит.
– Не очень, – обтекаемо ответила я.
В некоторых случаях лучше сразу дать, чем объяснять, почему ты этого сделать не можешь. Сейчас – дать понять, что не собираюсь давать детальные ответы на его вопросы. И вообще, что пора выметаться из кофейни и идти домой.
– Хорошо, – так же невозмутимо кивнул Артур. – Тогда не возражаешь, если провожу? А то вдруг что ещё… упадет.
И смотрит так невинно-невинно. Ну просто ангел небесный. Да и вопрос такой… Вроде бы интонация подходящая, но по физиономии вижу, что сам решил, сам собрался исполнять. Моим мнением никто не интересуется.
Начала напрягаться и немного даже закипать. Сделала глубокий вдох и призвала всё терпение. Так, спокойно. Прежде чем погнать потенциального работника, стоит всё же узнать, что он умеет.
– Вряд ли. Но если потом родители не подадут заявление о пропаже сына, то можно и проводить.
Голубые глаза в изумлении округлились. Даже светлые ресницы хлопнули озадаченно. Но лицо парень держал, ничем не выдал своего раздражения или недовольства. Хотя и ясно, что мои слова… не слишком его порадовали.
– Не подадут, будь уверена. И невеста страдать не будет, потому что её нет. Я свободен, как вольный ветер, – сказал Артур.
– Чудно, – улыбнулась я, – а у меня ещё гора дел. Поэтому пойдём бодрым шагом.
– Не вопрос, – отозвался он, кажется, прекрасно поняв, на что я намекаю. На его наглое и, несомненно, достойное уважения набивание в сопровождающие.
Подхватив ведро с тряпкой, я бросила через плечо:
– Сейчас буду, надо припудрить носик.
Артур, кажется, и тут хотел помочь, но не успел. К тому же сама я справилась намного быстрее. Потом умылась, причесала черные кудрявые волосы, растрепавшиеся в разные стороны. Да уж, разрумянилась вся, тьфу что такое. Признавать не хочется, но приятно внимание красивого молодого парня.
Я осторожно стёрла пятнышко размазавшейся туши. Кой черт сегодня дёрнул накраситься? С моими карими глазами и чернющими ресницами можно и вовсе не краситься, всё равно невзрачность не грозит. Как и аристократическая бледность при моей смуглой коже. Что поделать, восточные корни. И хоть мама зуб даёт, что по её линии сплошные славяне, папа таинственно помалкивает и на эту тему особо не распространяется.
Впрочем, одна его фамилия Кахве чего стоила. При должном произношении очень похоже на турецкое слово «kahve», что переводится как «кофе». Откуда уж она взялась, никто не знал, но судьбу мою определила.
Когда я вышла в зал, Артур никуда не делся. С места, конечно, сошёл, но терпеливо дожидался меня. Неужто так хочет на работу, что готов охмурить уборщицу? То ли с девочкой расстался, то ли у него такой экзотики никогда не было. Женщины со шваброй, в смысле.
Сам Артур, не подозревая о моих мыслях, заложил руки за спину и внимательно рассматривал висящую на стене карту страны, выложенную кофейными зернами. Я случайно наткнулась на работы мастера, висевшие на сайте рукодельников, и поняла, что надо брать. Красоту переправляли из Ужгорода, я чуть не сгрызла себе локти, пока карта пришла. Всё боялась, что где-то грохнут и от роскоши останутся одни осколки. Ведь выложенные горы, поля, реки… Я бы сама так не сделала, пришлось бы мастера срочно вывозить из родного города, приковывать наручниками к батарее и ждать, пока он приведет карту в порядок. Но, слава богу, обошлось без похищения. Доставили всё в целости и сохранности.
– Очень здоровски сделано, – сказал Артур, оборачиваясь ко мне.
Говорит совершенно серьёзно. Это хорошо, ценит красивые вещи.
Я прихватила с вешалки лёгкую джинсовую куртку с совушками и, натягивая её на ходу, поманила Артура к выходу. Закрыла кофейню, шепнув одними губами: «До завтра, милая». Ну, конечно, со стороны придурь ещё та. Но я к своему детищу отношусь как к живому, поэтому плюю с высокой башни на тех, кто попытается донести до меня, что так нельзя и с кофейнями вообще не разговаривают.
– А кто у вас оформлял интерьер? – вдруг спросил Артур.
Невольно вздрогнула от этого вопроса. Я оформляла. Пару бесед со знакомым дизайнером вряд ли даже назовёшь консультациями. Поэтому всегда крайне болезненно воспринимаю любую критику.
– А что? – ответила вопросом на вопрос, делая вид, что заело замок, и не рискуя взглянуть на кандидата в кондитеры.
– Мне понравилось.
Сколько ни вслушивалась, намека на насмешку или издевательство не нашла. Что ж, хорошо. Живи, мальчик.
– Помочь? – поинтересовался Артур.
– Нет, – качнула я головой, убрав ключи в сумочку. – Порядок.
– Тогда идём, показывай дорогу.
Но я ничего не успела ответить: в нескольких метрах от нас коротко мигнула фарами машина, в которой я разглядела знакомый красный форд. Облом. Принцессе уже подали карету, придётся отказаться от услуг милого юноши, иначе зрелый мужчина может и обидеться.
– Упс, это за мной, – только и успела сказать, глядя, как машина подъезжает ко входу «Мама-Кавы». – К сожалению, сегодня наша прогулка под ночным небом не состоится.
Артур уже наблюдал за фордом. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, но вот глаза прищурились. И если бы можно было прожечь взглядом, то я бы уже чувствовала запах плавящейся резины и металла.
– Муж?
Очень коротко, чётко, предельно ясно и… слава богу, далеко от истины.
– Как тебе сказать… Всё сложно, – уклончиво ответила я, подходя к машине. Мысленно прося бога, ангелов и всех, кто там ответственен за разрешение проблем мирным путём, чтобы сидящий за рулем не решил выйти, добавила: – Приятно было познакомиться. Приходи завтра утром.
И уже положила руку на ручку авто, когда услышала:
– Инга, а кто ты в «Мама-Каве»?
Обернулась, невинно хлопнула ресницами.
– Владелица, конечно же.
Артур чуть улыбнулся. Кривенько так, без воодушевления. Но потом кивнул.
– Хорошего вечера, Инга. До завтра.
Поверил или нет? Судя по физиономии, нет, но мало ли. Эти мужчины, блондины-кондитеры могут быть загадочны. Жалко, тут нет Леськи: та бы подошла, к стенке прижала, хорошенько тряхнула за плечики и заставила бы выложить правду-матку. Шутка ли, рост метр восемьдесят семь, крепкая рука и жажда общения. Тут редко какой мужик способен оказывать сопротивление. Особенно если видит перед носом бюст третьего размера в призывном вырезе.
«Если у меня декольте, то рост меркнет», – приговаривает она, когда ловит от меня очередной полный укоризны взгляд.
Погружённая в мысли, я даже не обратила внимания, как села в машину. И что Илья терпеливо ждёт, когда на него обратят внимание.
– Кажется, я стал невидимкой, – наконец-то пошутил он, вырвав меня из задумчивости. – Кошмар! Единственная леди, которую я так долго добиваюсь, решила променять меня на ребёнка.
Я перевела взгляд на него, и меня тут же поцеловали в щеку. Ноздри уловили знакомый аромат одеколона и кожи.
– Привет. Не говори глупости, просто устала после рабочего дня, – отмахнулась я, борясь с искушением посмотреть, в какую сторону пошёл Артур. – Просто Диля Викторовна сегодня взяла выходной, поэтому отдраивать кофейню пришлось мне.
– А Аня? – поинтересовался Илья, выруливая из уютного дворика, где находится «Мама-Кава».
– Аня – бухгалтер!
– А Леся – бариста, – хмыкнул он, – поэтому и оставалось только самой хозяйке оттирать полы.
Я фыркнула, удобнее устроив сумочку на коленях.
– Временами ты такой сноб, что я прямо поражаюсь, как это ты не ходишь по воздуху. И как перепоручил всю работу по выбору товара своим подчинённым.
Илья тихо рассмеялся.
– Ладно, дорогая, умыла. Согласен.
Ещё бы. Илья Успенский мало того, что потрясающе красивый мужчина, так ещё и хозяин сети оптовых магазинов, крупных поставщиков кофе и чая.
Даже сейчас я искоса разглядывала его в профиль. Удивительно красивые каштановые волосы, прозрачно-зелёные глаза, мужественная линия скул и подбородка. Руки с длинными пальцами, на которые можно смотреть часами и представлять, как они ласкают и гладят. На безымянном пальце – платиновый перстень с изумрудом в виде кофейного зерна. Подтянутая фигура – регулярные занятия спортом дают результат. Пахнет от этого мужчины всегда божественно: тягучие и терпкие ароматы, от которых голова кругом. И одевается со вкусом.
При этом, с такими внешними данными, с мозгами и деловой хваткой у Ильи тоже всё в порядке. Свою чайно-кофейную «Империю» он построил практически с нуля. Товар выбирал сам, редко когда доверял это кому-то другому, особенно если речь об особо крупных поставках. И не гнушался помочь подчинённым, если это для блага бизнеса. Поэтому сейчас его слова про владелицу кофейни – всего лишь ворчание.
В общем, хорош со всех сторон. Правда, надо понимать, что под ноги такому мужчине женщины падают сами. Притом некоторые вцепляются ногтями так, что и не отделаешься. А всё почему? Потому что современный маникюр – не чета тому, что делали годы назад! Вот дамы и просиживают в салонах красоты куда дольше, чем раньше. Чтобы как можно надёжнее удержать потенциального главу семьи. Дабы не сбежал в страхе и ужасе.
– А это кто был? – поинтересовался Илья. – Маленький, белобрысый.
– Вряд ли он даже для Леськи будет маленький, – заметила я и услышала хмыканье.
Ну-ну, неужто ревнуем? Что такое?
Никогда не поверю, что Илья Успенский, состоявшийся и состоятельный, имеющий легион длинноногих красоток, вдруг заревновал к владелице крохотной кофеенки. Не сказать, что я страшна и печальна, но всё же ближе к обычным женщинам, чем к фитоняшам из Инстаграма.
– Пришёл, поинтересовался вакансией кондитера, – всё же ответила я, понимая, что нет смысла не говорить правды.
Илья приподнял бровь.
– И как? Возьмёшь?
Пришлось притормозить на светофоре. Час поздний, а народу внезапно немало. Где-то вроде бы фестиваль какой-то идёт, вечно я всё пропускаю со своей работой.
– Пока не знаю, – вздохнула я. – Завтра придёт – поговорим. Он пока не знает, кто я.
Илья озадаченно посмотрел на меня.
– Как не знает?
– Принял, видимо, за уборщицу, – не сдержавшись, расхохоталась я. – Ну представь, заходишь ты в кофейню, а там только подозрительная тётка орудует шваброй. Что бы подумал?
– Ничего ты не подозрительная, – фыркнул Илья, снова трогаясь с места. – Сколько уже нужно вкладывать тебе в голову, что молодая, интересная женщина, господи? Хотя, конечно, могла бы сказать ему сразу.
Ага, давай, хвали меня, хвали. Всё равно сегодня не будет ни «поужинаем вместе», ни «ой-можно-я-останусь-кровать-такая-привлекательная». Знаем мы вас таких.
– Сказала перед уходом, – буркнула я, – но он не поверил.
Илья снова подозрительно посмотрел на меня, но больше ничего спрашивать не стал. Спасибо, дорогой, за что тебя и люблю. Ну и за поставки обалденного кофе, разумеется.
Возле подъезда галдела молодёжь, круглосуточное кафе радовало окрестности очередным музыкальным шедевром. Илья, надо отдать ему должное, как ни в чём не бывало вышел из машины и проводил меня до подъезда, ничем не выражая своего отношения к типичной жизни в спальном районе. Сам-то он киевлянин, живёт в каком-то сногсшибательно-современном дорогом комплексе, где и охранник улыбается, и консьержка реверанс делает, и голуби на крыши не гадят. Сейчас-то Илья налаживает поставки в несколько открывшихся на юге кофеен, потому временно покинул свои апартаменты.
– Моё предложение в силе?
Я замерла, спешно перебирая все предложения, которые успела получить за последние несколько дней. Что-то ничего путного в голову не приходит. Кажется, надо пить таблетки для памяти.
– Какое именно? – осторожно уточнила.
– Боже, Инга! Ты хочешь, чтоб в расцвете сил я умер под стаей хищниц, которые растянут меня на маленькие кусочки, – закатил он глаза.
– Я бы на это посмотрела, – хмыкнула, ни капли не устыдившись.
Ибо если кто-то и попытается щелкнуть зубами на Успенского, то эти же зубы он сам потом нанижет на ожерелье и повесит себе на шею. Ничего сложного, всё просто как дважды два.
– Инга, я тебя приглашал на Фестиваль Кофе в столице, в качестве сопровождающей. Тогда ты сказала, что подумаешь, но скорее всего – да.
М-да, обожаю свои формулировки. Порой что-то такое брякну, что потом хоть стой хоть падай.
– Посмотрим, – обтекаемо ответила я. – Но не исключено.
И улыбнулась так, что любой мужчина поймёт: «Да, дорогой. Конечно, дорогой. С тобой всё что хочешь, дорогой».
И открыла дверь, чтобы нырнуть в подъезд. Но Илья успел мягко сжать моё запястье и прижаться к губам так, что я позабыла как дышать, а голова пошла кругом.