Асенсьон, 1816 год
Знаменитый дуэт «La ci darem la mano» заполнил роскошный театр божественным сплетением голосов – тенора и сопрано, – когда величайший любовник всех времен вновь принялся соблазнять простодушную деревенскую девушку Церлину в бессмертном произведении Моцарта.
Но гений великого композитора сегодня не привлек внимания публики. Блеск биноклей и прокатывающийся по залу шепот свидетельствовали о том, что интерес изысканной аудитории сосредоточен не на сцене, а на главной ложе справа от нее, прямо над оркестровой ямой. Перенасыщенная скульптурными изображениями купидонов, урн и лепных лент, ложа эта принадлежала королевской семье.
Он сидел у мраморных резных перил, неподвижный, с бесстрастным выражением на загорелом лице. Свет со сцены отражался от печатки на его пальце, играл на патрицианском лице, золотил длинные волосы, заплетенные в косичку.
Публика не сводила с него глаз. Вот он пошевелился – впервые с того момента, как поднялся занавес, – небрежно открыл плоскую металлическую коробочку, достал оттуда мятную лепешку и положил ее в рот.
Дамы наблюдали, как он сосал лепешку, и краснели, обмахиваясь веерами.
«Господи, какая скука! – думал он, бросая равнодушные взгляды на сцену, где роль Церлины исполняла его любовница. – Как безумно скучно!»
Вокруг него в королевской ложе сидели привилегированные члены его свиты, молодые повесы, разодетые в пух и прах. У них были такие же скучающие лица, как и у их господина, они так же, как и он, равнодушно смотрели на сцену, но в отличие от него все они были вооружены.
– Ваше высочество, – раздался шепот справа.
Не отрывая тяжелого скучающего взгляда от своей любовницы на сцене, кронпринц Рафаэль Джанкарло Этторе ди Фиори поднял украшенную перстнями руку, отстраняя от себя предложенную ему фляжку. У него не было желания пить, так как в этот момент его одолевали тяжелые мысли.
Едва ли Дантов ад с его огнем и серой мог сравниться с этим адом, называемым королевством, где ему не позволялось даже свободно дышать.
Быть сыном великого человека очень нелегко, однако Рэйфу до сих пор как-то удавалось ладить с отцом, который был не только велик, но и, судя по всему, бессмертен. Разумеется, он не желал смерти родному отцу, но в свете того факта, что завтра ему стукнет тридцать лет, было бы глупо не задуматься о своей дальнейшей судьбе.
Время летит, а он все еще никто. И с тех пор как ему исполнилось восемнадцать лет, ничего в его жизни не изменилось. У него были те же друзья, те же развлечения, он так же купался в роскоши, как и десять, и двадцать лет назад.
Он задыхался в той тюрьме, называемой королевством, потому что был игрушкой в руках короля, и не более того. Он не мог сделать и шагу без разрешения этого проклятого сената, который все его действия выносил на голосование, а потом выдавал свое решение. А еще отец, двор и газетчики! Рафаэль иногда думал, что он скорее заключенный, чем принц, и до сих пор еще ребенок, которому не позволяют стать мужчиной. Как же он устал от этого!
Он просил отца, чтобы тот разрешил ему заняться делом, соответствующим его способностям и образованию. Но старый тиран не желал делиться с ним ни каплей королевской власти.
Жизнь его потеряла смысл. С таким же успехом он мог проспать все эти годы в стеклянном гробу и проснуться, когда придет его время стать королем.
Наконец опера закончилась. Кронпринц с приятелями покинул ложу, когда публика еще аплодировала.
Глядя прямо перед собой, он шел по выложенному мрамором фойе, делая вид, что не замечает собравшихся там людей, посылающих ему подобострастные улыбки и готовых бесцеремонно наброситься на него, как это сделала тучная вульгарная матрона, преградившая ему дорогу.
– Ваше высочество, – выпалила она, приседая в таком низком реверансе, что едва не ткнулась носом в пол, – какое счастье видеть вас сегодня вечером! Для меня, моего мужа и моих трех очаровательных девочек будет большой честью, если вы придете к нам на вечеринку…
– Весьма сожалею, мадам, спасибо и всего хорошего, – торопливо ответил он, не замедляя шага.
«Господи, спаси меня от подобной тещи!»
Одному из назойливых газетчиков удалось пробиться к нему сквозь толпу, собравшуюся в фойе.
– Ваше высочество, правда ли, что вы выиграли пари на пятьдесят тысяч лир на прошлой неделе, и правда ли, что во время гонок у вашего фаэтона сломалась ось?
– Убери его от меня, – приказал он своему близкому другу Адриано ди Тадзио.
То один, то другой лорд возникали на его пути и с почтительными поклонами говорили:
– Ваше высочество, как прекрасно пела мисс Синклер! Прошу прощения, но кое-кто из моих друзей горит желанием познакомиться с вами…
В ответ он бурчал что-то себе под нос и проходил мимо, не останавливаясь. Наконец они оказались за кулисами театра.
Гордой походкой, с высоко поднятой головой и неприступным видом Рэйф вошел в гримерную и здесь вздохнул свободно. В комнате было несколько полуодетых женщин, от вида которых поднималось настроение любого мужчины, даже самого пресыщенного. Женщины. Тепло и приятный аромат, исходивший от их тел, помогли ему снять напряжение. С холодной полуулыбкой он внимательно оглядывал их, еще не решив, на ком остановить свой выбор.
– Смотрите! Он пришел!
Освещенная свечами гримерная наполнилась восторженным женским визгом. Они окружили его и начали теребить.
Что-то щебеча и перебивая друг друга, они усадили его в кресло; две актрисы взобрались к нему на колени, хихикая и щекоча ему грудь; другие повисли у него на шее и покрывали его лицо поцелуями.
– Ах! – выдохнул он, впервые за весь вечер улыбаясь, закрыв глаза и лениво развалясь в кресле. Он получал удовольствие от вцепившихся в него рук, от прижавшихся к нему не стесненных корсетами грудей, от щекочущих его лицо локонов. – Я люблю театр.
Он слушал их хихиканье, чувствовал, как их пальчики шарят по его карманам в поисках какой-нибудь безделушки. Он сам испортил их, регулярно преподнося им в подарок ювелирные украшения.
Мягкие губы впивались в его рот. Вскоре он начал возвращать поцелуи, чувствуя, как возрождается к жизни. Лапая женские тела, где ему вздумается, он перепробовал поцелуи каждой из них, но тут пришла Хлоя, и веселье закончилось.
Рэйф наблюдал, как английская дива с самоуверенным видом шла к нему в облегающем серебристом платье.
У его последней игрушки было безупречное тело и сияющая улыбка. Они были любовниками вот уже четыре месяца – рекордный срок для Рэйфа. Теперь он думал, как сказать ей поделикатнее, что она больше не вызывает у него никаких эмоций. Он очень надеялся, что она сама догадается об этом.
Хлоя пришла в ярость, увидев, что сестры по ремеслу облепили ее титулованного покровителя. Сняв с плеч боа, она бесцеремонно растолкала актрис и накинула его на шею Рэйфа, сердито глядя на него, но не осмеливаясь высказаться вслух.
– О, как оно прекрасно на нем смотрится! – воскликнула одна из девушек, завязывая ему боа наподобие шарфа.
– Ему все идет, – вздохнула другая.
Он посмотрел на нее с интересом и вдруг подумал: а он сам был когда-нибудь таким же молодым и впечатлительным?
– Посмотри-ка сюда, принц Рэйф! – позвала его полная брюнетка. И когда он повернулся к ней, она смело задрала подол платья, обнажив округлую ягодицу.
На нежной коже красовалась татуировка в виде буквы «Р». Принц осторожно провел по ней пальцем:
– Какая прелесть, моя кошечка! Повтори мне еще раз свое имя.
– Убирайтесь отсюда, маленькие бродяжки, или я позову управляющего, и он немедленно уволит вас! – в гневе вскричала Хлоя.
Рэйф усмехнулся, наблюдая за действиями своей взбешенной любовницы, но промолчал, когда девушки с поникшим видом стали расходиться. Его друзья останавливали их и заманивали в свои сети.
– Прощайте, прощайте, маленькие потаскушки! – Он насмешливо оглядел высокомерную блондинку. – А теперь ваша очередь, мадам.
Она наклонилась к нему, ухватилась за концы боа и потянула их в разные стороны.
– Совершенно верно, – прошептала она, не спуская с него пристального взгляда. – Ты, мой дьявол, пойдешь со мной. Я должна наказать тебя за то, что ты спал во время моей арии. Не думай, что я ничего не видела.
– Я не спал, но ты можешь наказать меня, если считаешь нужным. – Он поднялся, возвышаясь над ней словно башня.
Рассмеявшись, она ухватилась за боа и потащила его за собой. Голодный взгляд Хлои обещал ему божественное наслаждение. Впрочем, он предпочитал не замечать того покорного обожания, которое светилось в ее глазах.
– Увидимся около двух часов в клубе, – сказал он своим друзьям, открывая дверь для Хлои, которая наконец стянула боа с его плеч.
– Чао, – взмахнул рукой Адриано, поправляя на лбу черную прядь.
– Желаю приятно провести время, – пожелал Никколо, глупо ухмыляясь.
И тут Рэйф услышал, что кто-то зовет его:
– Ваше высочество! Ваше высочество!
Стоя в дверях, он повернулся и увидел королевского курьера, который протискивался к нему сквозь толпу актрис. Он моментально напрягся, сдерживая негодование.
«Послание от короля!»
Пока курьер пробирался к нему, Рэйф глубоко втянул в себя воздух и медленно выдохнул его – он был человеком, который умеет держать себя в руках. Его отец быстро впадал в ярость, поэтому принц гордился тем, что в любой ситуации может сохранять хладнокровие.
– Как сегодня чувствует себя мой дорогой отец? – спокойно спросил Рэйф с едва заметной иронией.
– Его величество зовет вас к себе, ваше высочество, – ответил курьер кланяясь.
Рэйф посмотрел на него долгим взглядом. На лице его была вежливая улыбка, а зеленые глаза потемнели от гнева.
– Скажи королю, что я зайду к нему завтра в полдень. После того как позавтракаю.
– Прошу прощения, ваше высочество, – пролепетал курьер, снова кланяясь, – король настаивает, чтобы вы явились немедленно.
– К чему такая спешка?
– Я не знаю, синьор. Его величество прислал за вами карету.
– У меня есть своя карета, – процедил Рэйф, догадываясь, что отец специально прислал за ним экипаж, наверняка прослышав о его пьяных гонках в прошлую среду, слухи о которых тут же распространились по городу.
Вне всякого сомнения, причиной такого экстренного вызова было желание отца устроить ему разнос и, как всегда, перечислить его многочисленные проступки, недостойные будущего короля, напомнить ему, что он человек безответственный, легкомысленный и дело кончится тем, что придворные сожрут его живьем, и так далее и тому подобное.
У него сегодня не было настроения выслушивать очередную нотацию.
А тем временем его друзья, любовница и очаровательные молодые обожательницы с любопытством следили за их разговором, ожидая, чем это все закончится.
Он снова оказался перед выбором: либо настоять на своем, либо, как обычно, покорно исполнить волю отца.
– Я немедленно отправлюсь к его величеству, но воспользуюсь своей каретой.
– Как вашему высочеству будет угодно. – Курьер не смог скрыть облегчения и стал пятиться, низко кланяясь.
Повернувшись к своей любовнице, Рэйф галантно поцеловал ей руку, хотя мыслями в этот момент был уже за миллион миль от нее.
– Приношу свои извинения, моя конфетка.
– Все в порядке, дорогой, – промурлыкала она, лаская его руку и многозначительно глядя ему в глаза. – Ты получишь свой подарок завтра, в день рождения.
– Не могу дождаться, когда увижу его, – прошептал он с понимающей улыбкой.
Рэйф зашагал по коридору, думая о жестокости отца, хотя ему давно пора было привыкнуть к этому и перестать удивляться.
Когда он вышел на улицу, богато украшенная золоченая карета, которую король, чтобы лишний раз унизить его, прислал за ним, только что отъехала от крыльца. Неподалеку стояла его новая карета, с панелями красного дерева и упругими рессорами, изготовленная лучшим каретным мастером королевства и обошедшаяся ему в целое состояние.
Направляясь к ожидавшему его экипажу, Рэйф вдыхал душистый морской воздух, его взор скользил по гряде невысоких гор, возвышавшихся вдали и опоясывающих остров, который вот уже семьсот лет принадлежал его семье.
Перед ним, освещенный лунным светом, простирался портовый город; его дома были построены на террасах, спускающихся со склона горы. Фонарные столбы на набережной освещали тусклым светом стройные пальмы, раскачивающиеся от ночного ветерка. Он повернулся, подставляя чисто выбритое лицо ночному бризу, и его взгляд скользнул по кустам пурпурных олеандров, росших среди валунов, огораживающих пляж.
Он посмотрел на вытянувшиеся вдоль пляжа магазины с раскрашенными вручную вывесками. Дома на верхних уступах террас с маленькими резными балконами из кованого железа смотрели фасадами на гавань и каменистый пляж. Дверные проемы были увиты тяжелыми гроздьями белого жасмина, сладкий аромат цветов заглушал рыбный запах, доносившийся с рынка, расположенного на берегу моря.
– Асенсьон! – прошептал он с такой нежностью, как будто это было не название острова, а имя его возлюбленной. Этот волшебный остров был его наследством. Он знал, что не за горами тот день, когда он станет правителем этой жемчужины Средиземноморья. И ради этого Рэйф готов был вынести любое унижение, которому подвергал его король. Он хотел быть хорошим правителем, но, пока жив его отец, он может об этом только мечтать.
Сейчас его считают «несчастьем» королевской семьи. Но когда-нибудь он всем покажет, на что он способен.
Вздохнув, Рэйф сел в карету, и грум закрыл за ним дверцу. Принц стукнул в стенку экипажа, и лошади тронули. Быстро миновав маленький портовый город, карета свернула на королевскую дорогу, которая вилась по склону холма, направляясь к столице государства Белфорту.
Здесь Рэйф внезапно вспомнил, что, уезжая, забыл предупредить своих телохранителей. Ничего страшного. Они сами догадаются и нагонят его. Во всяком случае, он в них не нуждается. Постоянное сопровождение из шести огромных головорезов было еще одним напоминанием, что пока он не кто иной, как изнеженный королевский узник.
Он грустно смотрел из окна кареты на мелькавший за окном пейзаж. Окрашенное в свете луны в цвета серебра и индиго, его королевство проплывало вдоль дороги, как проплывала мимо него вся его жизнь.
Черт бы побрал эти дни рождения, подумал он. Когда он станет королем, то первым делом их отменит.
Освещенная луной, королевская дорога голубой лентой убегала вдаль. В напряженной тишине они наблюдали за ней из леса, и каждый спрашивал себя, увенчается ли успехом их ночное бдение. Вот мимо них проехала позолоченная королевская карета. Прошло немного времени, и вдали показался роскошный экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей.
– Выглядит заманчиво, – прошептал Матео, и в этот момент раздался крик совы – это Джанни подал им сигнал.
Всадник-в-Маске кивнул и жестом приказал своим друзьям рассредоточиться и быть готовыми к нападению.
Бандиты бесшумно растворились в ночи.
Колесо попало в яму, и карета подпрыгнула на новых рессорах. Рэйф раздраженно поморщился и только собрался отчитать кучера за неосторожность – ему не хотелось снова выкладывать за рессоры кучу денег, – как внезапно услышал крики и ржание лошадей.
В ночной тишине раздались ружейные выстрелы.
Рэйф нахмурился, выглянул в окно, сердце его бешено забилось.
«Будь я проклят! Всадник-в-Маске. – На его лице появилась дьявольская усмешка. – Наконец-то мы встретились».
Он увидел, что разбойников много, но в докладах, которые он регулярно получал, неоднократно подчеркивалось, что этот грабитель никогда не убивает людей, и поэтому принц был скорее заинтригован, чем встревожен. К тому же его собственная безопасность охранялась королевским законом. Он открыл ящик, спрятанный под сиденьем, и достал оттуда пистолеты, уже заряженные и готовые к бою. Один из них он засунул в карман, а на втором взвел курок и ехидно улыбнулся: «Нахальный маленький ублюдок, ты и не догадываешься о том, какой сюрприз тебя ожидает».
Он давно уже с интересом следил за «подвигами» дерзкого разбойника, прозванного в народе Всадником-в-Маске, по сообщениям в газетах, которые во всех подробностях описывали его похождения. Он смеялся каждый раз, когда молодой разбойник грабил его приятелей, хотя жертвы грабежа не видели в этом ничего смешного.
Даже люди короля, облеченные властью, не могли поймать Всадника-в-Маске и его банду. Зато простые люди острова обожали молодого разбойника, который, судя по всему, грабил только богатых и одаривал бедных.
Рэйф пришел к выводу, что у парня есть свой стиль. Именно поэтому он не сомневался, что неуловимый Робин Гуд никогда не осмелится ограбить наследника престола и выставить его на посмешище. У принца и без того было полно проблем, так как люди не одобряли его дикие выходки.
Сознание того, что королевские телохранители вот-вот его догонят, вызвало на лице Рэйфа злую усмешку.
Подняв пистолет, он распахнул дверцу кареты и приготовился к атаке.
А в это время Всадник-в-Маске приказал кучеру остановиться.
Верхом на длинноногом жеребце, истинный цвет которого был скрыт под слоем сажи, Всадник-в-Маске вместе со своей бандой подскакал к карете и схватил одну из лошадей под уздцы. Кучер направил на разбойника пистолет, но тот не обратил на это внимания, поскольку сам был безоружен и не собирался проливать чужую кровь.
Лошади уже почти остановились, но в это время дверца кареты распахнулась, и в проеме показалась внушительная мужская фигура.
– Стоять! – последовала команда, и следом раздался выстрел.
Разбойник не испугался выстрела и наклонился к лошади, пытаясь остановить карету.
– Дэн! – в ужасе вскрикнул Матео.
Конь разбойника заржал и встал на дыбы, почувствовав запах крови.
– Поворачивайте назад! Поворачивайте назад! – закричал Алви.
– Не смейте убегать! Не обращайте на меня внимания! Приступайте к делу! – в ярости закричал юноша, пытаясь удержать испуганного коня.
– Тпру! Стоять, мерзкая кляча! – Поток проклятий, которым ее никогда не учили в монастырской школе, слетел с губ леди Кьярамонте, когда лошадь бросилась в кусты.
Ее плечо и рука горели как в огне. «Он ранил меня!» – возмутилась она, стараясь не стонать от боли. Она не могла в это поверить. До сих пор еще никто никогда в нее не стрелял.
Горячая кровь струилась по ее руке, и она с трудом удерживала запаниковавшую лошадь, вознамерившуюся перескочить через насыпь, ограждавшую дорогу. Наконец она подчинила себе животное, и оно, тяжело дыша, остановилось. Теперь она смогла осмотреть свою раненую руку. Рана кровоточила и чертовски болела. Она едва не потеряла сознание, но с облегчением вздохнула, обнаружив, что пуля лишь слегка содрала кожу.
– Этот подонок подстрелил меня! – не переставала она удивляться.
Синьорита Кьярамонте посмотрела на дорогу и увидела, что братья Габбиано – ее мужчины, если их можно было считать таковыми в столь юном возрасте, – остановили карету и, погасив на ней фонарь, копошились в темноте.
Кучера сбросили на землю, и Алви приставил к его груди шпагу. Ее возмутило, что кучер молил о пощаде. Неужели этот человек считает их головорезами? Всем хорошо известно, что Всадник-в-Маске никогда никого не убивает. Случалось, что они оставляли какого-нибудь щеголя привязанным нагишом к дереву, но никогда не проливали кровь.
«Нельзя изменять своим принципам», – подумала она, глядя, как Матео и Рокко, сидя на лошадях, шпагами удерживают в карете высокого стройного пассажира. Даже на расстоянии было видно, что их пленник может отлично постоять за себя.
К счастью, ее мужчины отняли у него оружие. Он стоял с поднятыми руками, а два его пистолета валялись на пыльной дороге. Ее банда не убивает безоружных людей, однако Матео слишком горяч и при любом оскорблении может затеять шумную ссору, а гигант Рокко сам не знает своей силы. Они защищали ее, словно были ее родными братьями. Дэни не хотела, чтобы хоть один из них пострадал. Она потерла бровь, натянула на лоб капюшон с прорезями для глаз и заправила под него волосы, чтобы никто не мог ее опознать. Удовлетворенная, она пришпорила коня и выехала на дорогу. Ей не терпелось узнать, кто на этот раз попался в ее сети и какая добыча ее ожидает.
Хотелось бы надеяться, что она будет достаточно большой, чтобы заплатить очередной налог на поместье и накормить людей, пострадавших от засухи.
Выхватив легкую сверкающую шпагу, она направила лошадь к карете. Матео и Рокко расступились, пропуская ее.
– С тобой все в порядке? – спросил Матео, старший из друзей детства.
Сердце ее замерло от страха, когда она увидела высокого сильного пленника, но она гордо вздернула голову и крепко вцепилась в поводья, чтобы никто не видел, как дрожат ее руки.
– Просто превосходно, – ответила Даниэла, подъезжая ближе.
Подняв шпагу, она прижала ее к подбородку пленника.
– Так, кто у нас здесь? – громко спросила она.
Было слишком темно, чтобы разглядеть его как следует, но в серебристом свете луны поблескивали рыжеватые пряди длинных волос, заплетенных в косичку, был виден широкий лоб, нос с горбинкой и крепко сжатый сердитый рот. Высоко подняв голову, он смотрел на нее с легким презрением. Было слишком темно, чтобы определить цвет его глаз.
– Ваша пуля попала в меня, – сказала она с упреком, наклонившись к нему из седла. Дэни чувствовала, что не должна показывать ему своего страха. – Вам повезло, что она лишь слегка оцарапала руку.
– Если бы я хотел вас застрелить, вы были бы уже мертвы. – Его мягкий баритон был похож на мурлыканье и подействовал на нее как шелк на кожу.
– Ха! Какая самоуверенность! Тоже мне, меткий стрелок! – хмыкнула она. – Мне даже не больно.
– А ты, мальчик, не умеешь лгать.
Дэни выпрямилась в седле и внимательно посмотрела на него. Ей пришлось признать, что он достойный противник. Он был силен и крепок, это было видно по его фигуре, но что-то в нем ее настораживало. Почему он так легко сдался? Его пистолеты были вне пределов досягаемости, но в глазах светилось вероломство, а это означало, что он что-то задумал.
Дэни хотелось узнать, не был ли он одним из приближенных принца Рэйфа, этого эгоиста и дамского угодника. Она была абсолютно уверена, что где-то раньше видела его. Здравый смысл приказывал ей выяснить это немедленно, но она нуждалась в деньгах и потому легкомысленно отмахнулась от голоса разума.
Она презирала таких людей, высокомерных, одетых с небрежной элегантностью, как этот, в вечернем костюме и до блеска начищенных ботинках. Один его модный темно-зеленый фрак по стоимости, наверное, равен ее полугодовому налогу. Она посмотрела на его ухоженные руки, которые он медленно опустил, придя, очевидно, к выводу, что она не представляет для него никакой угрозы.
– Ваше кольцо, – приказала она, – отдайте его мне!
Пленник стукнул себя по бедру увесистым кулаком.
– Нет! – рявкнул он.
– Почему нет? Это что, ваше обручальное кольцо? – Голос ее был полон сарказма.
Он прищурился и посмотрел на нее таким взглядом, как будто был бы счастлив вырвать из ее груди сердце, если бы у него была такая возможность.
– Ты пожалеешь о своей наглости, мальчик, – проговорил он с угрозой. – Ты, похоже, не знаешь, с кем связался.
Оказывается, этот щеголь еще не понял, в какое положение попал. Улыбнувшись его наивности, Дэни дотронулась шпагой до его щеки.
– Заткнись, павлин!
– Твоя молодость не спасет тебя от виселицы!
– Сначала им придется меня поймать.
– Ишь расхвастался. Твоему отцу следовало бы выпороть тебя как следует.
– Мой отец умер.
– Настанет день, и я выпорю тебя вместо него. Это я тебе обещаю.
Он еще смеет угрожать ей! Дэни завела острие шпаги ему под подбородок, заставив поднять голову и почувствовать холод металла. Щеголь еще крепче сжал челюсти.
– Я хочу ваш блестящий перстень, синьор. Дайте его мне!
– В таком случае тебе придется убить меня, мальчик, – блеснув в улыбке белыми зубами, ответил пленник.
Он что, сумасшедший? Освещенный голубым лунным светом, он выглядел огромным и сильным, но даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить ее. «Может быть, он просто не умеет драться», – подумала Дэни, успокаивая себя. Эти богатые щеголи никогда не марают своих рук. Но даже одного взгляда на его стройное, пропорционально сложенное тело было достаточно, чтобы усомниться в таком предположении.
Здесь определенно что-то не так.
– Начинаешь трусить, мальчик? – ехидно спросил он.
– Замолчи! – рявкнула она, чувствуя, что теряет контроль над ситуацией. Абсурд! Он просто позер, и она его не боится.
Рокко, ее верный друг, с тревогой посмотрел на нее.
– Нагружайте пони, – приказала она, испытывая внезапное раздражение. Похоже, пленник понял, что она не собирается его убивать, хотя, видит бог, он этого заслуживает. Ее раненая рука горела огнем. Она просунула голову в карету, чтобы поторопить Алви:
– Ну, как там дела?
– Он богат! – в восторге воскликнул Алви, протягивая ей набитый мешок. – Сказочно богат! Дайте мне другой мешок!
Когда Матео доставал мешок из-под седла, Дэни заметила, что ее пленник украдкой бросил взгляд на дорогу.
– Ждете кого-нибудь? – поинтересовалась она.
Он отрицательно качнул головой, и Дэни поймала себя на том, что не может отвести взгляда от его соблазнительных губ, на которых играла загадочная полуулыбка.
Внезапно тишину ночи разорвал пронзительный крик.
– Бежим! – Младший из братьев Габбиано, десятилетний Джанни, мчался к ним, размахивая руками. – Солдаты! Они приближаются! Бежим!
Открыв от изумления рот, Дэни вперилась взглядом в пленника. Он ответил ей торжествующей улыбкой.
– Ублюдок, – прошипела она. – Ты специально задержал нас здесь!
– Шевелитесь, шевелитесь! – торопил братьев Матео.
– Скорее! – снова завопил Джанни. – Они будут здесь через минуту!
Дэни бросила взгляд на дорогу. Ее конь был самым быстрым, и она решила посадить мальчика на свою лошадь и улепетывать во все лопатки, пока солдаты не накрыли их. Ребенку здесь не место, она это знала. Десятки раз она запрещала Джанни следовать за ними, но он ее не слушался, и тогда она согласилась взять его с собой, объяснив, что им необходим сигнальщик.
– Черт с тобой, павлин, – буркнула она, отпуская пленника.
Она тронула своего коня, Рокко вскочил на своего, а Алви и Матео, взяв по мешку с деньгами, взобрались на спины пони.
Маленький мальчик бежал к ним, протягивая руки. Обернувшись, Дэни краем глаза увидела, как огромный мужчина поднял с дороги пистолет и прицелился в Матео.
– Матео! – закричала она, разворачивая коня и направляя его на пленника.
Раздался выстрел. Мужчина двигался с удивительным проворством, учитывая его внушительные габариты. Он схватил ее, пытаясь стащить с коня. Она закричала и ударила его. Матео развернул пони и поспешил ей на помощь.
– Я сама о себе позабочусь! Присмотри лучше за братьями.
Матео колебался.
Солдаты приближались.
– Уходим! – крикнула она, ударив пленника ногой в широкую грудь. Он с проклятиями отступил на шаг.
Увидев это, Матео направил своего пони к Джанни, чтобы посадить его к себе в седло.
Когда Матео отъехал, пленник снова попытался стащить Дэни с седла. Она вцепилась в гриву, чтобы удержаться, но мужчина был намного сильнее ее, и она чувствовала, что не сможет долго сопротивляться.
Сильным рывком он выдернул ее из седла. Освободившись от седока, лошадь, громко заржав, ускакала в лес.
Дэни вскрикнула в бессильной ярости, обнаружив, что стоит на дороге в крепких объятиях своего пленника. Он был высоким и широкоплечим. Вблизи он оказался гораздо выше, чем это показалось ей с высоты лошадиного крупа. Его косичка растрепалась; он был свиреп и огромен и походил на какого-то первобытного дикаря, несмотря на свой элегантный фрак.
– Ах ты, маленькое дерьмо! – выпалил он прямо ей в лицо.
– Отпусти меня! – вскричала Дэни, пытаясь вырваться. – Будь ты проклят!
– Попался? – Он встряхнул ее. – Ты хоть понимаешь, что тебе грозит?
Рванувшись, Дэни наотмашь ударила его по лицу, и он ослабил хватку. Она вырвалась из его рук и помчалась к насыпи. Он от нее не отставал.
Ее сердце бешено стучало в груди, когда она продиралась сквозь кустарник, росший вдоль дороги. Она увидела, как Матео подхватил на скаку Джанни и понесся во весь опор в сторону дома.
И в этот момент бывший пленник схватил ее за талию и повалил на землю, сжав ей горло согнутой в локте рукой.
«Ненавижу мужчин!» – в ярости подумала она и закрыла глаза, чтобы не видеть лица этого негодяя.
– Лежи спокойно! – рявкнул он, навалившись на нее всем телом, которое жгло ее, словно раскаленный утюг.
Отдышавшись, Дэни начала бешено вырываться, осыпая его проклятиями.
– Отпусти меня, подонок!
– Успокойся! Ты попался, черт побери! Сдавайся!
Рэйф, уклоняясь от ударов мальчишки, ликовал – наконец-то он поймал этого дерзкого разбойника! Молодой, а уже такой ловкий. Юноша продолжал сопротивляться.
– Успокойся, – снова прошипел Рэйф.
– Иди к черту! – В голосе юноши слышался страх.
Рэйф крепче прижал бандита к земле.
– Лежи тихо! – Он бросил через плечо взгляд на дорогу и увидел приближающихся к нему солдат. – Сюда! – крикнул Рэйф. – Я ведь обещал, что тебя повесят, – ухмыльнулся он.
– Нет, вы говорили, что меня утопят или четвертуют…
– Ради бога, утихомирься, – приказал Рэйф, перехватив сжатую в кулак руку.
Внезапно мальчик затих и изумленно уставился на его перстень-печатку.
– Вы… – охрипшим голосом произнес он.
– Да, разбойник. Наконец-то догадался, кто я такой?
Светлые глаза под маской смотрели на него с ужасом. Рэйф самодовольно рассмеялся, но внезапно замолчал. Он уловил слабый запах, и инстинкт подсказал ему, что здесь что-то не так.
– Как твое имя, мерзкий мальчишка? – потребовал он ответа, пытаясь стянуть черную маску с лица разбойника.
Внезапно произошло неожиданное. Вообще-то Рэйфу следовало это предвидеть. Грязный, окровавленный маленький дикарь ударил его коленом в пах, в то место, которым короли дорожат больше всего на свете. Принц задохнулся от боли и ослабил хватку. Мальчик толкнул его в плечо, перекатился на бок и, вскочив на ноги, скрылся из виду.
Корчась от боли, Рэйф приказал охране отправиться на поиски дерзкого мальчишки.
Но мальчика уже и след простыл.