Они приехали в министерство к двум часам дня. Восемь офицеров ФСБ прошли в приемную, и полковник Кикнадзе попросил секретаря доложить о них министру. Кикнадзе было сорок два года. Грузин по происхождению, он всю жизнь прожил в России и говорил по-русски без всякого акцента, от которого так трудно избавиться тем, кто с детства говорил по-грузински. Дмитрий Георгиевич Кикнадзе служил в контрразведке более шестнадцати лет, придя сюда еще во времена правления бровастого генсека, когда само название КГБ вызывало ужас у граждан огромной страны и доброй половины человечества.
Кикнадзе сделал неплохую карьеру и в свои сорок два был одним из лучших специалистов по антитеррористической деятельности в стране. Вместе с Кикнадзе в министерство приехали шестеро мужчин и одна женщина, на которую сразу обратили внимание секретарша министра и его помощники. Женщине было где-то под сорок. Высокая, с короткой стрижкой, обычным лицом и обычной фигурой. В общем, ничего такого, что свидетельствовало бы о ее принадлежности к элитарным спецподразделениям ФСБ. Разве что темные очки, которые она не сняла даже в помещении. Однако все понимали, что она не рядовой сотрудник. Офицерам пришлось ждать минут двадцать, пока министр проводил совещание.
Полковник Кикнадзе прошел к министру, когда от него выходили его заместители и помощники. Полетаев не покидал своего кабинета, куда приехал после встречи с премьером, понимая, как важно детально проработать позиции Министерства финансов перед завтрашней лондонской встречей.
– Полковник Кикнадзе, – представился вошедший.
– Извините, полковник, что заставил вас ждать, – поднялся со своего места министр, протягивая ему руку, – столько сразу свалилось, что трудно оправиться. У меня очень мало времени. Садитесь. И давайте коротко. Чем могу вам помочь?
– Нет, – ответил полковник, – вы не поняли. Это мы приехали сюда, чтобы помочь вам. Нам приказано обеспечить вашу безопасность.
– Спасибо, – буркнул министр, – вот уж не ожидал, что окажусь в центре внимания террористов. Вы считаете, что покушение может повториться?
– Всякое бывает, – уклонился от ответа Кикнадзе, – мы поменяем вашу охрану. К вам теперь будут прикреплены трое наших сотрудников, не считая меня самого.
– Значит, теперь вы будете в моем личном распоряжении, – усмехнулся Полетаев. – Как ваше имя-отчество?
– Дмитрий Георгиевич.
– Объясните, Дмитрий Георгиевич, что я должен делать?
– Ничего. Только ознакомить нас с вашим сегодняшним графиком. А завтрашний обговорим с вашими помощниками.
– Сегодня в шестнадцать у меня встреча с западными банкирами. В восемнадцать еду к премьер-министру. Вечером вернусь в министерство. Когда точно – не знаю. Это зависит от нашей встречи с министром. Кстати, на завтра ничего особенного не запланировано. Я улетаю в Лондон. Думаю, там меня наши террористы не достанут.
Он с улыбкой посмотрел на Кикнадзе, но тот не изменился в лице. Только сообщил:
– Мы летим с вами.
– Считаете, что это необходимо? – удивился Полетаев.
– Разумеется, – кивнул Кикнадзе, – с этой минуты мы будем постоянно с вами. И с членами вашей семьи.
– Они в поликлинике.
– Знаю. Там уже дежурят двое сотрудников из службы охраны. Думаю, вашим близким ничто не грозит, но лучше подстраховаться. Так что будем охранять вашу жену, дочь, внуков, зятя.
– И зятя тоже? – удивился Полетаев.
– Он считается близким родственником. Или вы думаете иначе?
– Нет, нет, конечно. Правда, не представляю себе, как вы будете охранять моего непутевого зятя. Впрочем, это дело ваше. Видимо, вы правы.
– Мы постараемся не стеснять свободу передвижения членов вашей семьи, – пообещал Кикнадзе, – но они должны понимать, что речь идет исключительно об их безопасности.
Полетаев подумал, что Людмила вряд ли будет способна что-либо понять. Она уже дважды звонила ему за истекший час, желая убедиться, что с ним все в порядке. По телевизионным каналам передавали то противоречивую, то недостоверную информацию о покушении, и Людмила места себе не находила от тревоги. В два часа дня по одному из каналов передали сообщение о его гибели в собственном автомобиле, и Людмила снова бросилась ему звонить, а потом никак не могла прийти в себя от возмущения.
Он понимал, что она волнуется. Но, с другой стороны, проведя столько лет рядом с ней, осознавал и другое. Ее постоянные звонки и крики были отчасти «игрой на публику». Она все еще находилась в поликлинике вместе с Димой, и ей нужно было постоянно доказывать свою принадлежность к высшему сословию жен членов правительства. Именно поэтому она звонила ему, называя по имени-отчеству и интересуясь, как отреагировали президент и премьер на покушение. Полетаев морщился, но отвечал, стараясь не раздражать и без того взвинченную сегодняшними событиями супругу.
В тринадцать ему позвонил президент и пообещал, что расследованием займутся сотрудники ФСБ. Полетаев вежливо поблагодарил, не очень надеясь на успех расследования. Ему казалось, что вся эта чудовищная история уже канула в Лету и теперь нужно думать о завтрашней поездке в Лондон. Но офицеры ФСБ разрушили его иллюзии.
– Если разрешите, – сказал Кикнадзе, – я представлю вам своего заместителя и попрошу вашего помощника познакомить меня с прикрепленными к вам нынче утром сотрудниками службы охраны. Нужно уточнить с ними некоторые детали.
– Хорошо, – согласился Полетаев, поднимаясь. Кикнадзе вышел и через несколько секунд вернулся с женщиной.
– Подполковник Суслова, – представилась она, снимая темные очки.
– А-а-а, – протянул удивленный Полетаев, – он не знал, что нужно говорить в подобных случаях. Появление женщины в кабинете было столь неожиданным, что министр не мог скрыть своего замешательства.
– Подполковник Суслова – наш опытный сотрудник, – пришел ему на помощь Кикнадзе.
– Очень хорошо, – обрел привычное равновесие Полетаев, – значит, будем работать вместе.
– Мы не хотим вам мешать, – сказал Кикнадзе, – только должен вас предупредить, что теперь, прежде чем попасть к вам в кабинет, придется пройти проверку на наличие оружия. В приемной постоянно будут находиться наши сотрудники.
– Еще немного, и вы сделаете из меня папу римского. Но думаю, даже его так не охраняют, – пошутил Полетаев.
– Охраняют, – сказал без тени юмора Кикнадзе, – еще как охраняют.
Они вышли из кабинета вместе с Сусловой, а Полетаев, оставшись один, подошел к столу, взял ручку, хотел сделать необходимую запись, но оказалось, что в ручке кончились чернила. Для Полетаева это было дурным знаком. Он раздраженно отбросил ручку и взял другую.
– Неужели все настолько серьезно? – Он попытался сосредоточиться.