Всё, что мы забываем, может случиться с нами снова
Солнце еле пробивалось сквозь осеннюю дымку. В девять утра шоссе из Целле в Лахендорф было пустынным. Офицер федеральной полиции Аня Фойгт ехала через убранные фермерские поля, по которым скакали в остатках ночного тумана вороны.
Руководство отправило её на помощь местной полиции, как обычно поступали, если дело касалось пропавших подростков. Фойгт вовсе не была уполномоченным по правам детей, но в управлении знали, что случаи с несовершеннолетними следовало держать на особом контроле. Поэтому кого-нибудь всё же требовалось командировать.
Фойгт сочли идеальной кандидатурой, поскольку глава районного полицейского участка был её наставником во время стажировки. А на самом деле, её на время выдворили из Целле из-за полученной накануне жалобы. Контрабандист перевозивший нелегальных мигрантов в Германию утверждал, что при задержании она сломала ему нос.
И без того почти неслышное радио замолчало, потеряв волну. Аня качнула головой, отгоняя сон: начальство было право, свою ссылку она заслужила, хоть контрабандист и пытался сбежать, а в руке у него оказался нож…
Вернер Вирт, её наставник, всю жизнь проработал на одном месте, начав с должности патрульного и дослужившись до начальника районного полицейского участка, но инспектором так и не стал. Нельзя сказать, что детектив Фойгт была в диком восторге от Вирта, который многому её научил. Иногда её злили устаревшие понятия наставника и его манера работать не спеша, присущая полицейским небольших городков, где если что-то и происходит, то пьяная драка раз в год по расписанию, на фестивале пива. Но самое важное он всё-таки сделал: научил Аню быть правильным полицейским.
На горизонте среди слоистых облаков, обещавших затяжные дожди, показались строения Лахендорфа. Миновав бар на въезде и почтовое отделение, Аня свернула к площади и остановила машину прямо напротив входа в полицейский участок.
Для второй половины октября день был необычно тёплый, сухой и безветренный. Но Аня всё же взяла куртку с заднего сидения и пересекла проезжую часть.
Участок был огорожен решеткой с металлической дверью. Аня нажала на кнопку вызова.
– Слушаю, – послышался из динамика голос дежурного.
– Детектив Фойгт, приехала к вам из Целле, – назвалась женщина.
Замок на двери щёлкнул, и Аня поднялась по лестнице на крыльцо.
За пропускной находился зал ожидания для посетителей. Аня быстро окинула его взглядом. На скамейке сидела лишь пожилая женщина. Скорее всего она пришла заявить о квартирной краже. Или о случае телефонного мошенничества, ставшего теперь одним из самых часто совершаемых преступлений.
Детектив отвернулась и направилась по недлинному коридору, который вёл к служебным помещениям. Навстречу ей вышел молодой полицейский. Лицо его Ане было определённо знакомо. Только раньше он не носил бороды и оттого щеки его казались прежде розовее. Это был Ханс Соммерс – её школьный сосед по парте.
– Привет, – сказал Соммерс и протянул руку.
– Привет, – на автомате вырвалось у Ани, и она ответила рукопожатием. – Не ожидала тебя здесь увидеть. Какими судьбами оказался тут?
– Жду тебя! – сообщил Соммерс приподняв брови, будто вопрос ему показался странным. – Обрадовался, если честно, когда узнал, что федеральная полиция прислала на помощь тебя, а не кого-то другого.
– А где Вирт? – заглянула за спину Соммерса Аня.
– Вирт? – теперь то выражение удивления, которое раньше присутствовало на лице мужчины сменилось замешательством, и он помедлил, словно ему стало неудобно. – Он уже пару лет как вышел на пенсию и… – Соммерс потёр светлую бороду: – утонул на рыбалке.
Аня смутилась:
– У нас он до сих пор числится главой этого участка…
– Я посмотрю, возможно, не сделали какого-то обновления, – пообещал Соммерс. – При передаче полномочий всё так сумбурно, могли за чем-то не уследить…
– Ладно, это не горит, – остановила его Аня. – Кто у вас теперь за главного?
– Я, – искренне рассмеялся Соммерс. – Удивлена? Думаешь не справлюсь? – мужчина надел куртку, которая до этого была зажата у него под мышкой, показывая, что готов двигаться.
– Нет, что ты, – уже на ходу заверила его Аня, хотя вышло не слишком убедительно. – Я просто ехала с мыслью о Вирте… – тут она спохватилась: – Поздравляю с назначением!
– Спасибо, – ответил Соммерс через плечо и, проходя мимо окна дежурного предупредил: – Едем в Ансбек.
Дежурный кивнул и открыл им дверь.
– Ансбек? – переспросила Аня уже на улице.
– Да, наш родной Ансбек, – подтвердил начальник участка со вздохом. – Поэтому свою машину можешь оставить здесь. Дорога за десять лет не изменилась, и убивать твоё городское авто на ней ни к чему.
Аня хорошо помнила районную однополосную дорогу без съездов, с редкими отражателями и заплатками на асфальте. Поэтому с предложением Соммерса она согласилась, забравшись на пассажирское сидение полицейского внедорожника.
За Лахендорфом начинался лес. Аня подумала, что живя в Целле, в ритме городской жизни, она даже не заметила, как осень окрасила мир в охровый и багряный цвета. После предстоящих ливней деревья без сомнения останутся голыми, и здешние места потеряют своё золотое очарование. Но пока теплые краски делали провинциальные пейзажи приятными глазу, вызывая светлую грусть и ностальгию. Хотя Аня считала, что люди неосознанно идеализируют прошлое и не особо любила вспоминать.
– Так куда делся ваш подросток? – спросила она, оторвав взгляд от леса.
– Кто бы знал, – совсем неофициально бросил Соммерс. – Пропавшего зовут Янник Бём. Они с матерью переехали в Ансбек семь лет назад. Янник неплохой парень, играет за школьную команду по футболу, но пятнадцать лет, сама понимаешь, – сложный период, – сообщил полицейский, продолжая следить за дорогой. На обочинах трава была мокрой, и если неудачно съехать в сторону, то машину могло занести. – Семья вроде бы дружная: фрау Бём работает в банковском отделении, отчим – пилот «Кондора».
– Кто последним видел парня? – спросила Аня, достав рабочий планшет.
– Судя по всему выходит, что последними его видели друзья… – ответил Соммерс.
– Судя по всему? – уточнила Аня, удивляясь такой формулировке.
– Нам удалось восстановить примерный ход событий, но когда твои главные свидетели – дети, ты понимаешь, что, во-первых, за точность сказанного ручаться никто не станет, а, во-вторых, при работе с несовершеннолетними нужно соблюдать уйму условностей…
– Поэтому я и здесь, – напомнила Аня.
– Поэтому, выходит, – заново начал свой рассказ Соммерс, – что в воскресенье Янник ушёл на Тыквенную ярмарку в парк развлечений в компании друзей. Вечером он сказал ребятам, что идёт домой, но похоже, так и не вернулся. – Мужчина потёр лоб. – Мать оставила ему ключ от задней двери в цветочном горшке, как они всегда делали, если парень задерживался. Даже то, что до утра он не показался, родных не особенно озадачило: решили, что мог остаться ночевать у друзей. Беспокоиться начали, когда поняли, что телефон отключен. В школе парень тоже не появился. И ближе к вечеру понедельника мать обратилась в полицию. Сегодня с утра началась поисковая операция с собаками. Группа идёт вдоль канала, и мы можем к ним присоединиться.
– А я бы начала с осмотра парка развлечений, где парня видели последний раз, – возразила Аня, которая хоть и должна была «помогать», но на самом деле приехала возглавить расследование пропажи.
– Принято, – кивнул Соммерс, не желая спорить.
Через десять минут они въехали в Ансбек и остановились на окраине перед бывшими конюшнями. Историческое двухэтажное кирпичное здание с черепичной, местами замшелой крышей, стояло углом, отгораживая большой внутренний двор. Вход на территорию преграждал шлагбаум.
Соммерс аккуратно шагнул на глинистую обочину, нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и стрела шлагбаума поднялась вверх.
Они вошли во двор, здесь движение воздуха не ощущалось совсем. Оттого пространство наполнял застоявшийся запах намокшего сена, которым покрыли площадку к празднику. Аня отметила, что всегда считала это место парком развлечений, хотя когда-то раньше здесь определённо были загоны для животных. Она посмотрела на конюшни, окна которых были зарешечены, и спросила:
– Офицер Соммерс, помещения на всякий случай проверили?
– Осмотрели, – подтвердил мужчина, заложив руки в карманы. – Если интересно, могу попросить их открыть, они почти пустые, но не заброшенные. Там хранят инвентарь и инструменты. Кстати, можно просто Ханс, как раньше, – добавил он.
– Как раньше, в старые добрые? – усмехнулась Аня, переводя взгляд от конюшен, которые её больше не интересовали, на карусель с лошадками на выключенной платформе, замершее колесо обозрения и высокий ярмарочный столб, установленный в центре двора, от которого всё ещё тянулись во все стороны веревки, украшенные оранжевыми флажками и фиолетовыми лентами.
– Помнишь, что тут проходил наш выпускной? – напомнил Соммерс, проводя ладонью по шершавой поверхности столба, на котором подростки всех поколений пытались нацарапать свои инициалы.
Что правда, то правда. Аня Фойгт и Ханс Соммерс, одноклассники по школе в Ансбеке, последний раз виделись именно здесь на выпускном. Тогда Ханс, пригласил Аню на танец. И он даже признался ей в любви. А после этого они разъехались и больше не общались. Соврать, что она этого не помнит, Аня считала некрасивым. Но сказать, что она хотела бы сейчас это обсудить, женщина тоже не могла.
– Да и не только, – ответила Аня в итоге, выбрав наиболее общую фразу.
Но Соммерс то ли не понял, что она пытается избежать темы их отношений, то ли наплевал на приличия и спросил:
– Ты вышла замуж?
– Нет, не тот характер, – с иронией сказала Аня. – А у тебя кто-то есть?
– С тех пор как я вернулся в Лахендорф, мы встречаемся с Эммой, – с готовностью ответил Соммерс.
– Эмма? – Аня дошла до края площадки. Здесь были свалены горкой разбитые во время ярмарки тыквы. В некоторых из них были проедены дыры. Женщина тронула одну из тыкв носком ботинка, и прочь из кучи метнулась мышь. Даже не дёрнувшись, Аня отвернулась, чтобы сфотографировать на рабочий планшет место, где проходила ярмарка. – Та которая была на год нас старше и носила огромные очки? Да брось! – сказала она после всего и посмотрела на бывшего одноклассника с изумлением.
– Фойгт, мы уже вышли из того возраста, когда из-за очков дразнятся, – шутя укорил Аню Соммерс.
– Окей, Ханс, – похлопала его по плечу в знак примирения детектив из Целле. Но посмотрев на коллегу, она не могла не отметить, что несмотря на прошедшие годы он оставался весьма привлекательным и уж точно мог найти себе кого-то получше той Эммы. – Нужен список всех участников ярмарки и проводимых мероприятий.
– Есть программка, – полицейский извлёк из кармана сложенную вчетверо афишу.
Аня пробежала глазами список, украшенный летучими мышами, остроконечными шляпами и мётлами.
Тыквенный базар. Мастер-класс по вырезанию фонарей. Прилавок со сладостями. Печёные яблоки и каштаны. Фотозона. Стрельба из лука. Прыжки в мешках. Гадания. Грим. Конкурс на самую страшную тыкву. Представление глотателей огней и фейерверк.
– Особенно интересуют циркачи и гримёры, – Аня ткнула пальцем в листок, а затем сделала фото. – И надо поговорить с торговцами сладостями. Если на празднике была фрау Цукерзахен, она точно скажет, видела ли на празднике незнакомцев.
– У меня идея, – отозвался Ханс, убирая афишу обратно в карман. – Ехать сейчас к поисковикам смысла нет – через два часа, – он сверился с циферблатом, – нас ждут родители Янника. Если с осмотром ты уже заканчиваешь, мы могли бы зайти в кондитерскую, расспросить фрау Цукерзахен и заодно перекусить.
– Отлично, – согласилась Аня, завершая обход по периметру парка развлечений. – Если ты не против, я быстренько загляну домой, чтобы понять, в каком там всё состоянии, и присоединюсь к тебе.
Семья Ани переехала из Ансбека, когда девушка решила поступать в полицейскую академию в Ганновере. Дом выставили на продажу, но его никто не купил. Ключи были в агентстве недвижимости, куда и направилась женщина.
75-летний герр Швайнштайгер носил чёрный старомодный костюм, который плохо сидел на его нескладной фигуре. А оттого агент по недвижимости чем-то напоминал огородное пугало. Он сразу узнал Аню, хотя не видел её лет десять, а то и больше. Но даже не это удивило детектива, а то, как этот обладающий всеми необходимыми качествами дельца человек умудрился не продать их дом.
Получив ключи, Аня пообещала, что занесёт их обратно, когда поиски подростка будут окончены.
– Может передумаете продавать? – поинтересовался герр Швайнштайгер.
– Скорее активнее займусь продажей и снижу цену, – ответила Аня, выходя в дверь над которой звякнул по-старинке привязанный колокольчик.
От агентства до дома Фойгтов было идти не более пяти минут. Но и пяти минут хватило, чтобы Аня заметила прикованные к ней напуганные и пытливые взгляды горожан, провожавшие её.
На нестриженой лужайке возле белого с темной отделкой двухэтажного дома стоял покосившийся почтовый ящик. На нём было крупное объявление о продаже собственности. На всякий случай Аня заглянула в ящик: рекламу им уже давно не закидывали, но для порядка проверить, нет ли пролежавших несколько лет писем от страховых компаний или социальных фондов всё же стоило.
Сверху на годами копившихся в ящике каталогах и брошюрах лежал простой листок в клетку.
Аня машинально взяла его: иногда так оставляли предложения о покупке дома заинтересованные лица. Но скорее кто-то из знакомых узнал о её приезде и приглашал зайти…
Она развернула сложенную пополам записку. Посередине было напечатано:
Отец считал, что я ничто, зазря, конечно.
Но так я выучил урок: ничто не вечно.
Дочитав, Аня покрутила записку в руках: четверть тетрадного листа. Не выгоревший на солнце. Не волнистый от влаги. Точно оставлен недавно. Но что бы это значило? Ей ничего на ум не приходило. Если это какая-то шутка, то сейчас было не самое подходящее время.
Аня достала из кармана ключ и пошла к двери, ступая по мокрой высокой траве, присыпанной опавшими листьями.