Демоны мрака - читать онлайн

Часть 1. Алина

31 декабря 1999 года – 2000 год.

Редкие снежинки падали на город. Красивые, шестилучные, они летели с темного, подсвеченного тысячами огней мегаполиса неба, ловя блики от фонарей, блестя и переливаясь. На улице было довольно холодно. Термометры с утра показывали почти десять градусов мороза, но это не останавливало веселых гуляк, высыпавших из уютных домов на центральные бульвары и площади, чтобы встретить миллениум.

Кто-то ждал в новом двухтысячном году конец света, кто-то – глобальной технологической катастрофы, кто-то – сбоя в мировых компьютерных сетях, но это не мешало миллионам людей с радостью встречать наступление третьего тысячелетия. Одетые в красные колпаки Санта-Клауса, налепив на лица бороды Деда Мороза, держа в руках разноцветные светящиеся игрушки, взрослые и дети шли по Тверской в сторону Красной площади, чтобы первыми услышать бой курантов, открывающий новую эру. Для кого-то этот день станет первым в череде многих счастливых дней, для кого-то откроет двери в мир тоски и горя, но сегодня все это неважно. Сегодня – ночь миллениума! До утра остались позади все проблемы, все трудности – как прошлого, так и неизвестного пока будущего. Сегодня можно надеяться на чудо, пить шампанское, веселиться, наслаждаться обществом друзей и знакомых.

Алина Львова вышла из метро «Белорусская» и пошла пешком до «Пушкинской». Идти на Манежную площадь она не собиралась, встречать Новый год на морозе в ее планы не входило. Сегодня они собираются у Кати Шемякиной, институтской подруги Алины, девчонки веселой и разбитной, у которой целая куча друзей и знакомых и замечательные родители, проводящие дома не больше одного дня в неделю. Катя обещала организовать что-нибудь «эдакое», что бы запомнилось на ближайшее тысячелетие, и Львова ей верила.

Пройтись по городу девушка решила, чтобы поднять себе настроение, заразиться весельем и ощущением праздника от возбужденной, беснующейся толпы. В конце концов, сегодня не обычный Новый год, сегодня первый Новый год, который она отмечает не с предками. Мама посчитала, что дочь, став первокурсницей, достигла возраста, когда самую заветную ночь в году можно отмечать не дома, и после длительных скандалов и препирательств смогла убедить в этом отца. Так что Алина почувствовала настоящую свободу, вырвавшись из-под осточертевшей родительской опеки, и собиралась отрываться по полной.

Катя жила на Пушкинской площади. Перед домом подруги наблюдалось настоящее столпотворение празднующих. С хлопком открывались бутылки шампанского. Шипучая пена вырывалась из пластиковых стаканчиков, зажатых в пальцах, спрятанных в вязаные варежки, и смешивалась с грязным, затоптанным сотней башмаков снегом. Кто-то поздравил Алину с наступающим, кто-то хлопнул по спине, перепутав со своей подружкой, один парень пытался познакомиться, но уж больно сильно у незадачливого донжуана заплетался язык, и девушка не смогла разобрать ни слова из длинной речи, изобиловавшей икотой и матерными словами.

Во дворе народу было меньше, но и здесь хватало отмечающих историческое событие. Алина проскользнула в темный подъезд, прикрыв за собой дверь, и с облегчением вдохнула теплый, пропахший мусоропроводом и кошачьей мочой воздух. Она замерзла, ноги в тонких эластичных колготках покраснели и, казалось, покрылись корочкой льда. Сбив снег с замшевых сапог на шпильках, она нажала кнопку вызова лифта. Кабинка находилась этажом выше и с громыханием принялась спускаться на первый. Света в ней не оказалось: развеселившиеся гуляки успели выбить лампочку и подпалили зажигалкой пластиковые кнопки с указанием этажей. Однако девушка частенько ходила к подруге в гости и без труда нашла нужную ей, направив лифт на пятый этаж.

Двери не успели открыться, когда до слуха гостьи донесся смех и шутливая перебранка какой-то девушки с двумя парнями. На лестнице, вооружившись бокалами шампанского – стеклянными, не пластиковыми! – и сигаретами расселись ее одногруппники: Аня Свердлова и Паша Коледов. Третьего юношу Алина не знала – возможно, кто-то из Катькиных дружков или друг какого-нибудь друга. На вечеринках, устраиваемых Шемякиной, частенько собиралось несколько десятков человек, и редко кто знал хотя бы половину приглашенных.

– Алинка! С наступающим! – сорвалась с подоконника Анька и бросилась на шею приятельницы, едва не подпалив сигаретой мех на воротнике новоприбывшей.

– Тебя тоже! – ответила Алина в тон однокурснице, аккуратно высвобождаясь из пьяных объятий. До двенадцати оставалось еще три часа, а веселая компания успела уже изрядно захмелеть.

– Знакомься, – тараторила Аня, – это Влад, он друг друга чьей-то подруги.

– Очень приятно, – высокий темноволосый парень лет двадцати трех – двадцати четырех с каштановыми, слегка вьющимися волосами, серыми глазами и ослепительной белозубой улыбкой протянул Алине руку. Она протянула свою, собираясь ответить на рукопожатие, но новый знакомый изящным движением поднес ладонь девушки к губам и легонько поцеловал. Он был симпатичным. У Алины мелькнула мысль попробовать познакомиться с красавчиком поближе, но не успела она это подумать, как дверь Катиной квартиры распахнулась и на площадку вышла довольно высокая девушка с каштановыми, отливающими темной медью волосами и очень ярким макияжем, в дорогом облегающем платье, купленном не на обычном рынке, а в фирменном магазине, и на неимоверно высоких шпильках. Ее Алина тоже не знала.

– Моя подруга, Соня, – проговорил Влад, указывая на шатенку.

– Привет, – помахала рукой Соня. Алина заметила длинные ухоженные ногти, покрытые ярким бордовым лаком в тон платью. Ловить здесь было нечего: такая не выпустит из цепких коготков своего ненаглядного ни за какие деньги, поэтому, простояв с компанией курильщиков пару минут, Львова направилась в квартиру.

Народу было даже больше, чем Алина ожидала. Человек тридцать, не меньше. Ни одно знакомое лицо в поле зрения не попало. Парень, открывший дверь и стянувший с нее пальто, был смутно знаком, но вспомнить, где они встречались, не получалось.

На кухне неизвестный блондин разливал шампанское всем желающим. Кто-то предпочитал водку, но таких было немного: валяться под елкой до наступления нового года никому не хотелось. Взяв из рук импровизированного бармена бокал с шипучим напитком, Алина направилась на поиски хозяйки квартиры. Комнат было три, все диваны, стулья, подоконники и даже полы были заняты выпивающими гостями. Пришлось приложить немало усилий, чтобы разглядеть белокурые, крашеные волосы Кати. В честь праздника подруга завилась и набрызгала на голову столько лака, что, пройдись сейчас тайфун, ее прическа осталась бы прежней. В отличие от большинства, на ногах Шемякина стояла вполне твердо. Завидев Алину, она с невообразимой для такого столпотворения скоростью пробралась навстречу Львовой.

– Ура! – закричала она, перекрикивая стоящий в помещении гвалт. – Я уж решила, твои предки передумали и заперли тебя дома под семью замками. С наступающим! Ура!

Несколько нестройных голосов поддержали крик хозяйки вечеринки. Со всех сторон раздавались чоканье и поцелуи тех, кто пил на брудершафт.

– Как видишь, я тут! Из наших кто-нибудь намечается?

– Анька Свердлова, Пашка Коледов уже пришли, они, кажись, на лестнице дымят. Еще должна прийти Швецова, и Никишин обещал заехать после двенадцати.

– Ясненько. Тогда представляй меня гостям. Мои предпочтения ты знаешь, – последнее Алина шепнула Кате на ушко. Эта фраза не предназначалась для нескромных ушей молодых людей, стоящих поблизости. А вдруг среди них затесался кто-нибудь умопомрачительно красивый, божественно сексуальный и свободный.

– Эй, Денис, иди сюда, – тут же позвала Катя. От окна отделился высокий парень, достаточно трезвый для того, чтобы поддерживать разговор, но недостаточно привлекательный, чтобы разбить девичье сердце.

– Знакомьтесь: Алина, Денис, – представила Катя. Львова чуть заметно скрестила пальцы на правой руке. Между ними это служило условным знаком, что парень не подошел. Шемякина перебросилась с Денисом парой ничего не значащих фраз, словно для того и заставила его продираться к ним с другого конца гостиной, и увела подругу в другую комнату.

Там процедура повторилась. В этот раз Алине предложили коренастого блондина по имени Сергей. Он был очень мил, но в грядущем году явно собирался отмечать тридцатилетний юбилей, а мужчины сильно старше Алины ее не привлекали. Были еще четыре попытки: мелированный метросексуал Женя, слегка перебравший водки Вова, полненький Дима и чересчур развязный Саша, но все они были категорически отвергнуты не в меру разборчивой девушкой.

Катя пожала плечами и отправилась развлекать гостей, оставив Алину в обществе болтливой девахи, перепутавшей пояс с юбкой и явившейся на вечеринку практически голышом. Пока красотка изливала новой знакомой душу, та продолжала вглядываться в толпу в надежде углядеть кого-нибудь особенного.

Два часа пролетели незаметно. Ровно в одиннадцать Шемякина пригласила всех за стол. Естественно, разместить столько гостей в трешке было нереально, банально не хватило бы стульев, поэтому предприимчивая хозяйка организовала фуршет. Традиционные оливье и мандарины лежали рядышком с крохотными канапе, бутербродами с икрой, семгой и целым магазином разнообразных нарезок. Были еще какие-то салаты, но до них Алина добраться не успела, изголодавшиеся гости мгновенно смели закуску.

Без пяти двенадцать все напряглись. Даже те, кто не стоял на ногах, подобрались, сделали трезвые лица и приготовились слушать торжественную речь президента и долгожданный бой курантов, которому предстояло разделить их жизни на прошлое, оставшееся в двадцатом веке, и будущее, принадлежащее двадцать первому.

Ровно в двенадцать началась форменная суета: кто-то открывал шампанское и разливал его в протянутые бокалы, кто-то кричал «ура!», кто-то писал на бумажках желания и сжигал их на пламени единственной имеющейся в распоряжении свечи; кто-то зачитывал список грез, заранее заготовленный на листах А4, в надежде, что сбудется хотя бы одна; какая-то девушка нацарапала тупым карандашом «послание Деду Морозу» на салфетке, которую целый год собиралась держать под подушкой. С улицы доносились восторженные крики толпы, взрывы хлопушек и фейерверков. Зеленая ракета взорвалась прямо во дворе, рассыпавшись сотней маленьких искорок.

Алина не принимала участия в общем безумии. Она стояла у входа в комнату и пила игристый напиток. У нее было всего одно желание, но им она не собиралась делиться ни с кем. Она хотела любви. Настоящей, такой, какую показывают в кино, о которой пишут в романах, чтобы один раз и навеки.

Не успели отгреметь крики, аплодисменты и звон чокающихся бокалов, как раздался звонок в дверь.

– Алинка! Открой, я не долезу, – проорала с другого конца комнаты Катя. Двое симпатичных парней подняли ее на руки и раскачивали из стороны в сторону под веселый смех соседей и визг самой девушки.

Алина прошла в прихожую, старясь не сломать ноги о гору сапог, перегородившую проход. Дверь заклинило из-за попавшего под нее мужского ботинка, пришлось наклониться и вытащить помеху. Замок громко щелкнул, девушка дернула за ручку и оказалась лицом к лицу с незнакомцем.

Это было совсем не так, как описывают романисты. Небо не разверзлось, земля не ушла из-под ног, не раздались аккорды марша Мендельсона, ни одна звезда не посчитала нужным упасть на порог Катиной квартиры. Просто захватило дыхание, сердце пропустило удар, на секунду остановилось время. Алина смотрела на самого красивого юношу, какого ей доводилось встречать. Высокий, около двух метров. С идеальной фигурой, что бросалось в глаза, даже учитывая толстую зимнюю куртку. Светлые волосы уложены в аккуратную удлиненную стрижку. Правильные черты лица делали его похожим на античную статую Аполлона. Но главное – глаза, огромные, зеленые с легким оттенком прозрачно-серого, в обрамлении густых ресниц, каким могла позавидовать любая женщина.

– Привет, – поздоровался незнакомец. Голос у него был приятный, очень мелодичный. Когда он говорил, на лице появлялась улыбка, обнажающая два ряда идеально ровных белых зубов.

– Привет, – выдавила Алина, чувствуя, как заливается краской. Она неловко отошла в сторону, пропуская красавца внутрь.

– О! Антоха прибыл! – раздалось за спиной. Мимо ошалевшей от смущения девушки протиснулся Влад. – С Новым годом!

– С новым счастьем!

Парни крепко обнялись, громко постучав друг друга по спинам.

– Ты припозднился! – с укором сказал Влад, – почти всю закуску растащили.

– Надеюсь, шампанское не все выдули? – шутливо спросил Антон.

На долю секунды парни встретились взглядами и замерли, словно давая друг другу какой-то знак. Это длилось совсем недолго, уже через миг на шее нового гостя повисла девушка Влада – Соня.

– Рада, что ты все же добрался, – проворковала она и чмокнула вновь прибывшего в щеку. Алина ощутила зависть к красавице, которая шутя могла дотронуться губами до кожи мужчины-идеала, как она про себя успела окрестить Антона.

– Знакомься, Антон, это Алина. Алина, это Антон, мой старый-престарый друг, – представил Влад, заметив зажатую в углу девушку.

– Очень приятно, – сказал Антон и сделал то, чего Львова ожидала меньше всего: наклонился и осторожно поцеловал ее в щеку.

Ровно в одну минуту двухтысячного года началась ее персональная сказка.

Всю ночь Антон не отходил от Алины. Они болтали ни о чем, шутили, смеялись, пили шампанское и снова смеялись. Иногда он случайно дотрагивался до ее руки, заставляя сердце биться сильнее. Иногда, отпуская очередную шутку, он наклонялся очень близко к ее уху, тогда она чувствовала жар его дыхания и пьянящий аромат дорогого одеколона.

Они не заметили, как разошлась основная часть гостей. В начале шестого к ним подошли Влад с Соней, уже полностью одетые, и поинтересовались, не собирается ли Антон домой. Он только отрицательно покачал головой и пожал на прощание руку друга. В семь Катя попросила их встать с дивана: она собиралась постелить постели, чтобы те, кто уже не в состоянии добраться до дома, могли прилечь. Шемякина была ужасно пьяна, все время спотыкалась, падала и хохотала над собственной неловкостью. Сзади примостился ее парень, Вадим, он был чуточку трезвее, однако это не мешало ему прилюдно лапать податливую девушку за все части тела.

Антон потянул Алину за руку. Она сама не заметила, как оказалась на улице. Толпа изрядно поредела. Время от времени попадались спешащие по домам прохожие. Иногда встречались компании молодежи, плохо стоящей на ногах. Какой-то энтузиаст предложил им выпить за новый год, но, когда ребята отказались, парень не расстроился, и выпил сам, прямо из горла.

Антон проводил ее до дома. В метро его рука скользнула на талию девушки, поддерживая и защищая от шатающихся пассажиров. Когда молодые люди оказались около Алининого подъезда, уже светало. В соседнем дворе скрипела лопата дворника, спешащего с утра пораньше убрать последствия вчерашнего безобразия. Издалека доносились хлопки петард. В квартире на третьем этаже горел свет и мигали елочные огоньки.

– Еще встретимся? – задал Антон долгожданный вопрос. Алина достала из сумочки блокнот и ручку и быстро, пока он не передумал, нацарапала номер домашнего телефона. Парень оторвал листочек, спрятал в карман куртки, а потом, забрав ручку из онемевших от мороза пальцев девушки, написал свой. Номер был сотовый. Алина даже толком не знала, как звонить на девятизначный телефон через восьмерку. Ни у кого из ее знакомых такой роскоши еще не было.

Несколько минут они говорили о всякой ерунде, не решаясь попрощаться и разойтись по домам. Когда у Алины стали стучать от холода зубы, Антон неожиданно притянул ее к себе и впился горячими губами в ледяные губы девушки. Поцелуй длился всего несколько секунд, за которые Львова успела не просто согреться, а расплавиться от пожирающего изнутри жара. Она навсегда запомнила, как в свете гаснущих фонарей кружились снежинки и таяли, едва коснувшись белокурых волос юноши.

– Завтра позвоню, – прошептал Антон и снова коротко поцеловал ее. На негнущихся ногах Алина поднялась на четвертый этаж, на каждом лестничном пролете борясь с искушением подбежать к окну и еще раз взглянуть на свой оживший идеал. Трясущейся рукой девушка повернула ключ и открыла дверь родного дома, проскользнув в знакомую с детства комнату.

Антон не заставил долго ждать звонка, как делали многие парни, стремясь набить себе цену. Алине не пришлось нервничать, подбегая к телефону каждые пять минут и проверяя, включен ли аппарат в розетку. Он позвонил через пять часов, когда девушка даже не успела проснуться. Спустя два часа они уже сидели за столиком уютного кафе и держались за руки. Между ними стояла вазочка с огромным букетом роз, которые он неизвестно где сумел раздобыть в новогоднее утро.

Они встречались каждый день, вызывая недовольство Алининых родителей, боявшихся, что дочь завалит первую сессию из-за полного отсутствия подготовки. Когда экзамены остались позади, влюбленные проводили вместе все время – с утра до вечера, вплоть до конца каникул.

Антон дарил ей цветы, говорил комплименты, писал стихи, каждый из которых врезался в память девушки на всю оставшуюся жизнь. Целый месяц они не были близки, несмотря на то, что Алина сгорала от желания и недвусмысленно давала это понять своему другу. Но он делал вид, что не понимает намеков, и продолжал бережно ухаживать за ней, нежно целуя на прощание, держать за руку во время длинных пеших прогулок по зимнему городу и крепко прижимать к себе, кружа в медленных танцах, которые, к вящему неудовольствию девушки, в столичных клубах ставили слишком редко.

Первый раз они занимались любовью на Алинин день рождения. Антон пригласил ее к себе в гости. Жил он недалеко от «Профсоюзной» в уютной съемной квартире. Все полы сплошь были усыпаны лепестками белых и бордовых роз, кругом горели маленькие ароматические свечи. В комнате стоял стол, сервированный на две персоны, ломящийся от самых разнообразных блюд, приготовленных Антоном собственноручно.

Этот день воплотил в себе все мечты Алины. Они танцевали, целовались, пили вино, снова целовались и говорили. В крошечной коробочке, перевязанной блестящим розовым бантом, лежал подарок от Антона – золотые сережки с маленькими бриллиантами, которые она тут же надела и носила, не снимая, еще много лет.

Когда он на руках отнес ее на кровать, Алина затаила дыхание и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть свалившееся на нее счастье. Девственницей она, конечно же, не была. Свой «первый раз» она подарила на выпускном парню, с которым встречалась весь одиннадцатый класс, через неделю они расстались, а еще через две Алина поняла, что к своему бывшему бойфренду испытывала симпатию, привязанность, дружбу, что угодно, но только не любовь. Второй ее роман с продолжением случился тем же летом, во время отдыха в Евпатории. Местный мальчишка покорил воображение девушки на целых четырнадцать дней. Они даже пару раз созванивались после того, как она вернулась в Москву, истратив, к ужасу Алининой матери, огромные суммы на часовые междугородние разговоры. С третьим любовником девушка провела всего несколько часов и почти ничего о нем не помнила. Это была случайность, произошедшая с ней на пьяной вечеринке у Кати, и вспоминать об инциденте Алина не любила.

То, что произошло между ней и Антоном в ночь с первого на второе февраля, превзошло все ожидания. Она воспарила в небеса, познала сладкий вкус счастья, ощутила томление любви. Они не ложились спать до утра, Алина забыла даже позвонить домой и предупредить родителей, что не придет ночевать. Ее выручила Катя, когда взволнованная мать позвонила подруге, та расстроенным голосом сообщила, что «Алина, к сожалению, выпила лишнего и уснула, можно ей остаться сегодня у меня?». Безусловно, девушке предстояла хорошая взбучка, но ей было все равно.

– Я люблю тебя, – шептали губы Антона.

– Я люблю тебя, – отвечала Алина.

И страстный поцелуй делал дальнейший разговор бессмысленным и совершенно ненужным.

Возобновление занятий в институте не мешало влюбленным видеться. Они встречались сразу после Алининой последней пары. Антону было уже двадцать два, он учился на последнем курсе психологического факультета МГУ и занимался дипломной работой, поэтому свободного времени у него было хоть отбавляй. Да и родители парня, жившие в далеком Краснодаре, не требовали его присутствия дома хотя бы иногда. Его друзей Алина никогда не видела, как шутя говорил Антон, они поставили крест на влюбленном идиоте и вполне довольствуются общением по телефону. Приятели Алины обижались, что она все время занята, перестала посещать вечеринки, задерживаться со всеми после занятий, ходить на дискотеки. Но их мнение больше ее не волновало: пусть думают, что хотят, и обижаются сколько влезет.

Закончилась зима. Весна одела город в новое зеленое платье. На смену холодам пришла теплая погода. Яркое солнце с утра светило в окно, поднимая настроение, заставляя быстро завтракать и выбегать на улицу, чтобы насладиться его лучами, ласкающими кожу. День сменялся ночью, ночь – днем. С каждой секундой любовь в сердце Алины становилась все сильнее. К майским праздникам она уже представляла себя невестой и даже больше: она видела себя женой, готовящей Антону ужин в ожидании, когда он придет с работы, и матерью двух очаровательных детишек – мальчика и девочки – с такими же зелеными глазами, как у отца. Предложения ей пока никто не делал, да и рано в восемнадцать лет выходить замуж, поэтому на данном этапе Алина довольствовалась собственными мечтами, не торопя события.

Близился конец учебного года, на горизонте маячили длинные летние каникулы, во время которых они могли принадлежать друг другу двадцать четыре часа в сутки, не разлучаясь даже ночью. Алина иногда оставалась у Антона, но случалось это намного реже, чем ей хотелось. Длинных телефонных разговоров ее парень не любил, поэтому, возвращаясь домой, девушке приходилось довольствоваться сладкими воспоминаниями о скоротечных минутах, проведенных с любимым. Когда он спал, его мобильный неизменно оказывался выключенным, чтобы не беспокоили бесшабашные друзья, и Алина была лишена возможности, ложась в кровать, пожелать ему спокойной ночи.

Тридцатое мая наступило незаметно. Пять месяцев пролетели на одном дыхании, слившись в сплошную полосу идеального счастья. Алина и Антон встретились в Александровском саду и, греясь под нежарким весенним солнцем, отправились гулять по аллеям. Сегодня парень был необычайно задумчивым и молчаливым. На вопросы отвечал коротко и все время внимательно смотрел на любимую, словно стараясь запомнить дорогие черты на всю оставшуюся жизнь. Очень часто он привлекал ее к себе и целовал в губы. Она отвечала на поцелуи со всем пылом молодого сердца.

Когда они проходили мимо длинной вереницы скамеек, уютно примостившихся недалеко от Кремлевской стены, Антон резко остановился и развернул Алину к себе лицом:

– Обещай мне кое-что, – голос любимого звучал непривычно тихо, в нем слышалась грусть, даже настоящая тоска.

– Что угодно, – тут же согласилась Алина.

– Если однажды что-либо произойдет и меня в твоей жизни не будет, ты будешь жить дальше, найдешь другого парня и постараешься полюбить его.

– Не говори глупости, – огрызнулась Алина, по спине пополз неприятный липкий холодок. Она попыталась высвободить руку и отвернуться, но Антон крепко удерживал ее на месте.

– Просто обещай: если меня с тобой не будет, однажды ты скажешь «да» хорошему мальчику, который тебя полюбит, – на последних словах голос Антона дрогнул. Алине показалось, что в зеленых глазах разливается океан боли, причины которой она не знала.

– Обещаю, – выдавила девушка. – Но ведь ты никуда не уйдешь?

Вместо ответа Антон притянул ее к себе и крепко поцеловал.

Настроение было безвозвратно испорчено. Алина весь день прижималась всем телом к тому единственному, без которого весь мир терял для нее свою прелесть. Они еще никогда не целовались так часто, как сегодня.

Антон проводил ее до подъезда. Телефонный звонок раздался, когда их губы слились воедино. Режущая слух электронная мелодия разорвала очарование почти летнего вечера. Антон чрезмерно суетливо полез в карман обтягивающих джинсов, Алине показалось, что его рука дрожит.

– Да, Стас, – коротко сказал он, его голос был каким-то безжизненным и пустым. На другой стороне провода что-то быстро говорил низкий мужской голос. Расслышать слов Алина не смогла. Примерно две минуты неизвестный собеседник вещал без остановки. С каждой секундой лицо Антона становилось все бледнее. К концу монолога неведомого Стаса оно походило на восковую маску.

– Я понял, – сказал, наконец, любимый после почти минутного молчания, воцарившегося на другом конце. – Буду через два часа, ждите.

– Что случилось? – сердце Алины билось часто-часто, предчувствуя неминуемую, страшную беду.

– Алина, нам надо расстаться, – слова Антона прогремели, как выстрел, направленный жестокой рукой киллера в самое сердце. Холод сковал тело прежде, чем разум успел осмыслить происходящее. Она просто смотрела на своего убийцу широко раскрытыми глазами, не в силах произнести ни одного слова. Даже слезы не текли по ледяным щекам.

– Алина, – каждый звук ее имени, произносимый любимым голосом, причинял боль, – Алина, – прикосновение сильных пальцев к плечам, до боли знакомых, но почему-то очень холодных. – Послушай, я люблю тебя. До самого последнего удара сердца, сколько бы дней или лет мне ни осталось, я буду помнить тебя. Но ты должна меня забыть. Я слишком люблю тебя, чтобы остаться.

– Почему? – выдавили бескровные губы. – За что? – во рту пересохло, неестественно тонкий голос не мог принадлежать ей – скорее, полузабитой мыши, но только не ей. Слез все еще не было.

– Я не могу объяснить. Не могу! – красивое лицо искажено, словно от судороги. Яркие зеленые глаза потускнели, казалось, в них погас пылающий раньше огонь. – Прости меня.

Губы приникают к губам, но сил ответить на поцелуй нет. Она – кусок льда, застывший и бесчувственный, парализованный нереальным горем. Каждая мышца скована смертельным холодом, каждая клеточка замерла от неожиданного удара.

– Помни, ты обещала мне, – бессмысленные слова, она не могла вспомнить, о чем он говорит. – Прощай.

Еще один поцелуй. На этот раз – последний. Мечта ее жизни повернулась к ней спиной. На секунду ей показалось, что по любимой щеке скатилась прозрачная капля влаги. Шелест легких шагов стих. Она не могла пошевелиться, чтобы побежать, догнать, позвать.

Что-то мокрое упало с неба, скатилось по лицу, потом еще и еще. Природа плакала, провожая навек ушедшую из мира любовь. Природа плакала. Но у Алины слез все еще не было.

Дни. Длинные. Темные. Нет солнца, нет тепла. Боль. Пустота. Чьи-то голоса говорят, зовут, заставляют делать бессмысленные, никому не нужные вещи. Лучше уж погрузиться в учебники – мир скупых официальных слов, чем терпеть постоянное мамино присутствие, жалость друзей, сочувствие.

Алина сдала сессию не так плохо, как все ожидали. Каждый вечер, возвращаясь с очередного экзамена, она закрывалась в своей комнате и сидела там одна до поздней ночи, не шевелясь и не включая свет. Периодически стучали мать или отец, звали ужинать, просили поговорить с ними, убеждали. Раз в день обязательно звонила Катя, иногда кто-то еще. Мама неизменно отвечала, что все по-прежнему, изменений к лучшему нет.

Алину раздражало, что все вокруг обращаются с ней как с больной: невзначай гладят по руке, понижают голос почти до шепота, когда она заходит, спрашивают, как она себя чувствует. Неужели никто не может понять: она не больна, она мертва. Мертва окончательно и бесповоротно, раз и навсегда. Ну и что из того, что глупое сердце продолжает биться, а легкие гоняют туда-сюда бесполезный кислород? Это не значит, что она чувствует, – от бесконечной боли, почти физической, нервные окончания давно атрофировались и не способны ощущать ничего.

Слезы пришли ночью того ужасного дня, разделившего ее жизнь на до и после. Но теперь их больше нет, они банально кончились. Глаза не могут больше выдавить ни капли жидкости, даже если бы она захотела, не сумела бы заплакать снова. Алина научилась смотреть в одну точку, не моргая, не слышать посторонних звуков, лишний раз не шевелиться. Малейшее движение вызывало боль, не ту страшную, раздирающую на части, что была в самом начале. Нет. Это был лишь отголосок той боли, воспоминание о ней, но оттого она не становилась менее мучительной. А Алина устала мучиться, страшно устала.

Ей даже приходили в голову мысли о физической смерти, она отчетливо видела пустой пузырек из-под маминого снотворного, зажатый в неподвижной бледной ладони, или как лезвие острой бритвы вспарывает запястье. Но смелости на подобный шаг не хватало. Вот и приходилось влачить жалкое существование в теле, оставшемся без души, надеясь, что слепой случай решит проблему сам. Но пьяные водители упорно объезжали ее стороной, кирпичи не спешили падать на голову, маньяки-убийцы гуляли по другим улицам. И постепенно она перестала надеяться на легкий выход, осознав, что еще долгие, бесконечно долгие годы ей придется как-то жить.

В конце июня, сразу после окончания сессии, в гости зашла Катя. Алина ее не приглашала, она вообще с ней не разговаривала с того памятного дня, когда земля разверзлась под ее ногами, окунув в пучины мрака. Ее впустила мама и даже дала запасной ключ от комнаты, ставшей Алининым убежищем.

Катя вошла тихо, стараясь издавать как можно меньше звуков, присела на край кровати, так, чтобы случайно не дотронуться до подруги. Алина могла бы вообще ее не замечать, если бы блондинка так громко не дышала, если бы так оглушительно не билось ее сильное, лишенное волнений сердце. Эти звуки выводили из себя, возвращали в реальность, а там ждала боль, чтобы накинуться с новой силой, как только девушка вынырнет из добровольного забытья.

Так прошло около часа. Никто не нарушал молчания. Катя оказалась на редкость тактична, что, учитывая образ ее жизни и обычное поведение, было удивительно. Но Алина не могла удивляться, мысль родилась где-то на задворках сознания и тут же исчезла. Как и многие другие, самые обычные мысли ее проглотил мрак.

– Алина, – тихо позвала подруга. Боль, как удар хлыста, резкая, пронзительная. Пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы не закричать. Она возненавидела собственное имя, имя, которое когда-то произносил ОН с нежностью и, казалось, безграничной любовью.

– Алина, – повторила Катя спустя минут пятнадцать. – Послушай меня, пожалуйста.

Просительные интонации раздражали, им было сложно противиться. Пришлось повернуть голову и посмотреть в довольное жизнью, веселое лицо, лицо того, кого не съедает изнутри боль. Конечно, она могла бы игнорировать надоедливый голос, но тогда его обладательница еще долго не уйдет. Ее сердце так и будет биться под боком, ее легкие не перестанут гонять воздух, создавая неприятный ветерок.

– Тебе надо взять себя в руки, – банальные пустые слова, как Алина и ожидала, ничего нового, ничего того, что бы ей ни говорили раньше. Даже бабушка приезжала из Смоленска на один вечер, чтобы сказать то же самое. – Ты должна. Жизнь не остановится, как бы тебе этого ни хотелось, и ничего не изменится. Потом ты поймешь, так лучше для тебя. Такая любовь как ветрянка – чем раньше переболеешь, тем легче пройдет. Конечно, останутся шрамы, но их можно спрятать, замаскировать. Их никто не увидит, и в итоге ты сама забудешь о них.

– Ты ничего не знаешь, – прошептала Алина. От постоянного молчания голос сделался тихим и грубым. Она не понимала, зачем говорит с Катей. Разбитной блондинке, думающей только о выпивке и сексе, никогда не понять, что она пережила.

– Я знаю, гораздо больше, чем ты можешь себе представить! – подруга заговорила резко. В ней ощущалась сила, какой раньше Алина не замечала. – Хочешь узнать, почему я ушла в академ? Настоящую историю, не ту, которой я потчую наших однокурсничков весь последний год?

Когда-то Алине это было очень интересно, но, сколько бы она ни спрашивала, Катя всегда отшучивалась. И вот она сама готова рассказать свою историю, а Львова не может найти в себе даже тени любопытства. Но подруге все равно, она продолжает говорить, громкая речь вызывает головную боль. В этом есть свой плюс: физическая боль притупляет душевную.

– Еще в школе я начала встречаться с парнем из своего класса, – говорила Катя, – у нас была волшебная любовь, красивая до безобразия. Цветы, конфеты, поцелуи при луне. Он был моим первым любовником, я тоже была для него первой. Мы не расставались ни на час. Вместе ездили в школу, он встречал меня перед подъездом каждое утро, у него всегда в руках были тюльпаны, или розы, или еще что-нибудь. Мы сидели за одной партой, держались за руки все время, пока учителя занудствовали о нейронах, протонах, химических реакциях, героических битвах и прочей неинтересной для нас ерунде. После уроков мчались ко мне. Родители тогда уже взяли в привычку надолго уезжать. Так прошло два года. Идеальных и самых счастливых. Пришло время поступать в институт, и мы поступили. Естественно, вуз мы выбрали один. Попали в одну группу, все как по заказу. Мы не могли дождаться восемнадцати, хотели сразу же пожениться. Даже предков познакомили, и наши матушки вовсю обсуждали церемонию бракосочетания. Все было отлично до ноябрьских праздников. На них он уехал с сестрой и ее парнем в пансионат. Я ни о чем не беспокоилась – он частенько уезжал с кем-то из родственников. Вернулся он в последний день выходных и сразу приехал ко мне. Я ждала его с нетерпением, за три дня успела страшно соскучиться. Вместо поцелуев и признаний, он встретил меня холодным взглядом. Я попыталась его обнять, он отстранился. Молча я смотрела, как он снимает куртку, разувается, проходит в мою комнату. На мамино приветствие он даже не ответил. Долго тянуть он не стал. Выпалил на одном дыхании, что уходит. Он подумал и понял: все это слишком рано, он должен строить карьеру, должен успеть пожить. Клялся, что любит меня и если пару лет я подожду, все может снова быть как раньше. Истинной причины его решения я так и не узнала. Другой у него не было еще долго, это я знаю точно. Просто он так решил. Несколько месяцев я лежала в постели и смотрела в потолок. Родители смогли организовать мне академ. Все лезли ко мне с сочувствием, глупыми словами, советами. А я чувствовала, что умираю, задыхаюсь. Тогда я чуть не сошла с ума. Но однажды стало легче. Я встала, привела себя в порядок и вышла из дома. Прежней я уже не была и не буду никогда. Но жизнь продолжается, просто больше я не смотрю на нее серьезно.

Алина не заметила, как слова Катиного рассказа складываются в предложения, которые обретают смысл и доходят до сознания. В голубых глазах подруги она увидела отголосок своей боли. Когда она замолчала, Алина почувствовала, как по щекам текут слезы. Она прижалась к плечу Шемякиной и зарыдала в голос, громко с криками и всхлипами. Так она не плакала даже в первую ночь.

Катя осталась до утра. Отец принес девушкам бутылку крепленого вина и два бокала, они ее выпили, сходили в ближайший магазин и купили еще одну. В тот день Алина начала курить. Раньше она отказывалась даже пробовать, опасаясь, что потом не сможет распрощаться с дурной привычкой. Теперь подобные мелочи значения не имели.

Утром пришло решение. Если она хочет избавиться от боли, она должна знать правду. Почему Антон от нее ушел, что она сделала не так?

Заветный номер его мобильного она за истекшие недели набирала почти ежедневно, но безразличный женский голос каждый раз сообщал, что «абонент временно заблокирован». Найти его через друзей Львова не могла, никого из них она ни разу не видела, если не считать Влада и Сони. Разыскать их оказалось невозможным. Они пришли на новогоднюю вечеринку по приглашению тогдашнего Катиного парня, Вадима, с которым подруга давно рассталась. Они связывались тоже через сотовый, как назло, он с тех пор успел сменить номер.

Пришлось ехать на квартиру, в которой Алина и Антон провели вместе столько счастливых часов. Боль оглушила ее, как только она вышла из метро. Здесь когда-то он ее целовал, а там прошептал на ухо: «Я тебя люблю», за тем углом она впервые обратила внимание, какого великолепного оттенка у него волосы, а вот за тем он обычно покупал ее любимые булочки. Пять минут она продиралась сквозь сгустившуюся тьму, опустившись на мокрый от дождя парапет. Когда глаза снова стали различать окружающее, Алина взяла себя в руки и направилась в сторону знакомого дома.

Пока лифт медленно считал этажи, девушка чувствовала, как трясутся колени и стучат зубы. Дрожащей рукой она дотянулась до звонка. Мелодичный перезвон колокольчика прогремел, как набат. Несколько минут ничего не происходило. Алина еще раз нажала на кнопку, не зная, рада или нет тому, что трудному разговору не суждено состояться.

Дверь распахнулась внезапно. Алина изо всех сил пыталась услышать приближающиеся шаги оставившего ее, но оттого не менее любимого мужчины, и пропустила момент, когда щелкнул замок. На пороге стоял незнакомый пожилой человек с глубокими залысинами и осунувшимся морщинистым лицом.

– Антон дома? – спросила Алина, стараясь удержать огонек последней надежды. Она почти убедила себя, что к парню в гости заехал отец, которого она никогда не видела, не желая мириться с очевидным фактом.

– Вы, вероятно, ошиблись квартирой, – проговорил мужчина надтреснутым голосом.

– Нет-нет, я уверена, здесь живет молодой человек. Его зовут Антон, – тараторила она как заведенная.

– Может, раньше и жил, только теперь это моя квартира! Я снял ее почти месяц назад.

С этими словами неприятный тип, поселившийся в их любовном гнездышке, захлопнул дверь перед носом ошеломленной постигшим разочарованием девушки.

Она сидела на лестнице, пытаясь зажать разверзшуюся в груди рану. За окном успело стемнеть. Уличный фонарь уныло светил в окно на площадке этажом ниже. Алина спустилась к нему, желая последний раз насладиться видом двора, который был свидетелем ее недолгого счастья. Из мутного стекла на нее глядело лицо незнакомки – худое, с пролегшими под лихорадочно блестевшими глазами темными кругами, растрепанные волосы паклями свисали на плечи. Эту девушку Львова не знала, она не была ею. Достав из сумочки пачку сигарет, Алина прикурила и глубоко затянулась едким, пропитанным никотином дымом. Стало немного легче.

Последняя надежда умерла. Оставалось смириться со свершившимся фактом: Антон ушел из ее жизни навсегда.

Часть 2. Максим

30 мая 2003 года – 2005 год.

Время – лучший лекарь. Оно самое сильное обезболивающее. Только время способно подарить забвение тем, кому это необходимо, исцелить раны, которые не видны невооруженным взглядом.

Дни сменялись днями, складывались в недели, недели – в месяцы, месяцы – в годы. Алина вышла из своего убежища, наложила макияж, созвонилась с друзьями. Вместе с Катей они пустились во все тяжкие. Пропадали ночами напролет в клубах, пили дешевое пиво и дорогое вино, встречались с мужчинами. Ей было все равно, кто провожает ее домой, кто целует, кто сжимает в жарких объятиях. Были те, кто испытывал к ней настоящие, сильные чувства, и те, кто с утра не мог вспомнить ее имя. Кто-то катал ее на машинах президентского класса, кто-то зажимал в грязных подъездах. Для нее между ними не было разницы. Она не запоминала лиц, не записывала телефонов, не открывала сердца.

Только два дня в году она позволяла себе стать самой собой. В новогоднюю ночь – ночь, в которую началась ее сказка, и тридцатого мая, в день, когда она закончилась. В эти дни она ни с кем не встречалась, не ходила на свидания, не посещала лекций, не звонила друзьям. Каждый новый год она встречала дома, даже если родители уходили в гости. Каждый предпоследний день мая она гуляла по Москве, повторяя маршрут, пройденный вдвоем с Антоном много лет назад.

Сегодня был именно такой день. Алина шла по Александровскому саду. Она никуда не торопилась, никого не ждала. Мороженое почти растаяло в лучах весеннего солнца. Иногда она оглядывалась по сторонам, всматривалась в лица прохожих, словно надеясь увидеть кого-то. Но люди вокруг были незнакомыми. Некоторые парни оборачивались вслед красивой девушке, одетой в яркое, чуть слишком откровенное платье. Они были бы не прочь познакомиться, но, встречая хмурый взгляд, отказывались от бесполезной затеи и проходили мимо в поисках более легкой жертвы своего обаяния. К некоторым, преимущественно высоким блондинам, Алина присматривалась внимательнее. Но достаточно было пары секунд, чтобы убедиться: это не тот, кого она хотела бы увидеть.

В сумочке завибрировал сотовый. Потребовалось довольно много времени, чтобы выудить его из-под вороха косметических средств, блокнотов, забытых с прошлой недели тетрадок с лекциями, расчёсок и прочих мелочей, которые женщины любят таскать с собой.

– Приветик, – заговорила трубка голосом Шемякиной, – ты куда запропастилась?

– Гуляю, – буркнула Алина, крайне недовольная тем, что ее отвлекли от очередного ежегодного самобичевания.

– Ясненько. Есть более интересное предложение.

– Не сегодня, – Алина почувствовала, что говорит резче, чем ей хотелось бы, и попыталась сгладить грубый тон неубедительным объяснением. – Я сегодня занята.

– Брось. Опять, небось, шляешься по городу и упиваешься воспоминаниями, – Катя секунду подождала ответа, но услышала только молчание и решила продолжить на свой страх и риск. – Машка парней подогнала. Котики – просто прелесть, один краше другого, уверена, тебе понравится. С баблосами тоже все в порядке. Они заказали на семь дорожку в боулинге. Ты с нами? Страшно не хочется звать с собой Аньку.

– Не сегодня, – повторила Алина, чувствуя, что ее терпению приходит неизбежный конец. Каждый год одно и то же: именно в этот день обязательно у кого-нибудь на примете появляются симпатичные и ультрасексуальные парни, встречу с которыми просто никак нельзя перенести на завтра.

– Ну, Алинушка, ну, солнышко, ну, пожалуйста, – ныл Катин голос, но Алина ее уже не слышала.

Она увидела… Вначале ей показалось, что она обозналась. За прошедшие три года тысячу раз она различала в толпе родные черты и каждый раз испытывала острое разочарование, приглядевшись поближе. Но в этот раз ошибки не было. Знакомая до мелочей высокая фигура, светлые волосы, уложенные в привычную стрижку, идеальные черты лица. Продолжающий распинаться голосом Шемякиной сотовый по-быстрому полетел в сумку. Пусть думает, что ей хочется. Высокие каблуки изрядно мешали, на них невозможно ходить быстро, а мужчина, привлекший внимание девушки, успел уйти достаточно далеко, пока она слушала дурацкие предложения подружки. Пришлось снять туфли. Слава богу, погода стояла теплая, и асфальт успел нагреться. Впрочем, если бы на дворе была зима и под ногами расстилался снежный ковер, она бы все равно разулась. Единственной целью стало догнать парня, опередившего ее почти на пол-аллеи, не потерять его из виду. От этого зависит вся ее дальнейшая жизнь. Если она только узнает, что же произошло, она сможет начать сначала, сможет сдержать обещание!

– Антон! Антон! – Алина бежала сквозь ставшую вдруг слишком плотной толпу. Голова блондина возвышалась над бесконечной людской массой, что помогало ориентироваться.

– Антон! – она кричала достаточно громко, чтобы ее услышали на другом конце города, но молодой человек не оборачивался, словно обращались не к нему, а к кому-то другому. Несколько парней удивленно подняли головы, скорее всего тезки, рефлекторно среагировавшие на собственное имя, но Алина не обращала на них ни малейшего внимания. Она орудовала локтями, попросту отталкивая тех, кто мешал ей пройти. Колготки, соприкасавшиеся с грубым асфальтом, пошли стрелками, сумочка сползла с плеча и теперь билась по ногам, замедляя движение, но времени поправлять ее не было.

– Антон! – Алина изрядно запыхалась, но сократила расстояние, отделявшее ее от преследуемого, до минимума. Мужчина продолжал идти вперед как ни в чем не бывало, не замечая организовавшуюся за ним погоню.

– Антон! – еще раз окликнула Алина и, оттолкнув в сторону зазевавшуюся девицу, успела схватить блондина за руку. От неожиданности он резко остановился и развернулся. Не успев затормозить, девушка на полной скорости врезалась в парня.

Только сейчас она поняла, как изголодалась по прямой линии рта, носу, словно вырезанному из камня античным скульптором, глазам…

С лица Антона, ее Антона, смотрели чужие глаза. Вместо свежей, сероватой зелени – расплавленное золото. Вместо привычной мягкости – властный взгляд сильного человека. Вместо узнавания – удивление.

– Я не Антон, красавица, вы обознались, – любезно проговорил незнакомец. Его голос – точно такой же, до боли знакомый. В нем те же интонации, он так же ставит ударение и даже слегка картавит, точь-в-точь как это делал тот, другой. Абсолютно идентичная белозубая улыбка, от которой сердце тревожно замерло, пропуская удар, появилась и застыла.

– Извините, – пробормотала Алина. Рука безвольно упала с плеча неизвестного мужчины, отпуская его на все четыре стороны.

– Впрочем, для вас я могу быть кем угодно. Если хотите, называйте меня Антоном. Правда, мне будет значительно приятнее, если вы все же запомните мое имя. Меня зовут Максим.

Теперь-то Алина видела, что обозналась. Дело было не только в цвете глаз. У парня была совсем иная манера держаться. Он казался более раскованным, говорил резче, часто вскидывал голову, стараясь убрать непокорные волосы, норовящие попасть в глаза и закрыть ему вид на окружающий мир. Но он так походил на Антона…

Она понимала, как это глупо, но не смогла противиться. Выдавив улыбку, Львова представилась.

– Алина.

– Очень приятно. Предлагаю прогуляться. В такую погоду грех сидеть на одном месте. Но вам лучше обуться.

Не дожидаясь ответа, Максим пошел вперед. Чувствовалось, что он не сомневается в том, что девушка последует за ним. Он не ошибся. Подавив легкий укол гордости, Алина нагнала неожиданного спутника. За человеком, обладающим этим лицом, она готова последовать прямиком в адское пекло и ни разу не пожаловаться на жар.

Максим оказался приятным собеседником. Он вел себя непринужденно, часто шутил, правда, шутки его часто носили слишком фривольный характер, а иногда и вовсе находились на грани пошлости. Алина исправно смеялась, отвечала на ничего не значащие вопросы, а сама любовалась любимыми чертами, по чудной прихоти природы оказавшимися на совершенно чужом лице.

Они прошлись до Арбата. Выпили вина на летней веранде какого-то кафе. Цены в нем кусались, но Максима это, очевидно, не тревожило. С каждой минутой общество нового знакомого нравилось Алине все больше. Впервые за очень долгое время кто-то смог пробиться сквозь стену отчуждения, которую девушка выстроила вокруг себя три года назад. Возможно, дело было в лице Антона, а может, в обаянии Максима, однако Алина обрадовалась, когда парень вызвался проводить ее до дома.

У подъезда они обменялись телефонами, с удивлением Львова поняла, что будет ждать звонка. Требовательные губы настигли ее, когда она уже собиралась открыть входную дверь. Максим крепко обнимал девушку за талию, прижимая ее к себе всем телом. Поцелуй оказался на редкость приятным. Она почувствовала разливающееся по телу тепло, голова слегка закружилась, но сильные руки не дали ей потерять равновесие, удерживая в вертикальном положении.

В отличие от своего двойника, Макс заставил Алину мучиться ожиданием вплоть до следующего вечера. Весь день она не расставалась с телефоном, то и дело проверяя, не появился ли на экране значок пропущенного вызова, и прекрасно понимая, что мелодию ее звонка, выставленного на полную громкость, услышит даже глухой.

Долгожданный вызов раздался почти в одиннадцать вечера. Она схватила трубку через секунду.

– Привет, красавица. Чувствую, ты соскучилась, – голос у Максима был словно у кота, объевшегося сметаны.

– Соскучилась, – согласилась Алина. Глупо отпираться от очевидного факта, когда отвечаешь на звонок, который и прозвенеть-то толком не успел.

– Я заеду за тобой завтра в шесть. Будь готова.

– Хорошо.

Вызов прервался, как только утвердительный ответ сорвался с губ девушки. Никаких тебе приятных слов, милых глупостей или хотя бы обычного «пока».

Для первого свидания Макс выбрал пафосный ресторан. Предупредительная девушка-хостес проводила парочку в закрытый кабинет, расторопный официант тут же зажег свечи и принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Разговаривали в тот вечер они мало, все больше целовались. Алина успела забыть, какими сладкими бывают мужские объятия.

Она была не против продолжить вечер в более интимной обстановке, однако Максим отвез ее домой и, обняв на прощание так, что ей стало нечем дышать, пообещал позвонить завтра.

Уже на третьем свидании она оказалась у него в гостях. Квартира была обставлена шикарно. Новенький ремонт, последние чудеса техники и несвойственный холостяцким жилищам идеальный порядок.

– Домработница, – пожал плечами Максим и, не тратя время на пустую болтовню, отнес Алину в спальню.

Устав от страстных проявлений чувств, молодые люди лежали на огромной двуспальной кровати. Макс рассказывал девушке о странах, в которых она никогда не была, они обсуждали литературу и новинки, вышедшие за последнее время в кино. Он был резок, а иногда и грубоват, но Алине было вполне комфортно. Блики от разноцветной подсветки играли в его светлых волосах, выделяли красивый рельеф тела. Тела абсолютно такого же, как у Антона, вплоть до самой последней родинки.

– Красивые сережки, – заметил Максим, когда она откинула назад волосы. На ней были золотые серьги с маленькими бриллиантами, те самые, которые ей подарил Антон на совершеннолетие. С тех пор она никогда их не снимала, даже когда ложилась спать.

– Это подарок на день рождения, – Алина старалась придать голосу беззаботную интонацию, но вышло плохо. Максим дотронулся до ее мочки, провел пальцем по незамысловатому золотому рисунку и, пожав плечами, поцеловал в губы.

– Твое прошлое – твое личное дело, меня оно не касается, – расставил он точки над «i», – если они тебе нравятся, носи на здоровье.

Никаких лишних вопросов. В этом был весь Макс. Раз даритель подарка не мешает лично ему наслаждаться обществом Алины, значит, для него он просто не существует.

Не было ни бурных признаний, ни длинных пеших прогулок по городу, ни огромных букетов цветов. Максим не умел писать стихи, не устилал полы собственной квартиры лепестками роз, не зажигал свечей. Он редко интересовался, как прошел Алинин день, не спрашивал, чем бы ей хотелось заняться. Он мог отказаться ехать на день рождения к ее подружке, желая посмотреть футбольный матч, не помнил, какого числа они познакомились, не водил на встречи со своими друзьями. Они посетили все дорогие рестораны города, стали завсегдатаями закрытых ночных клубов. Перед Максимом открывались двери на все престижные вечеринки, он мог достать билеты на премьеру нашумевшего спектакля, но не рассказывал Алине, чем занимается. Иногда он исчезал из города на день или два, но неизменно возвращался, такой же веселый и довольный жизнью, как обычно. Однажды после его отлучки девушка заметила на лице бойфренда следы почти сошедшего синяка, – такими они становятся примерно через неделю, но она точно помнила, что перед отъездом подобного украшения на нем не было. От вопросов Максим попросту отшутился, посоветовав не обращать внимания на всякие глупости.

– Ты сошла с ума! – возмутилась Катя, когда Львова познакомила ее со своим новым парнем. – Тебе, что, нравится ковыряться в старых ранах?

– Мне нравится он, – попыталась оправдаться Алина.

– Ой ли! Скорее тебе нравится его лицо!

– Мне он нравится целиком, – не сдавалась девушка и не врала. Она успела сильно увлечься, Максим стал ей необходим. Она даже засыпала плохо, если знала, что сегодня его нет в Москве.

К концу лета Алина практически переехала в дом к своему парню. К родителям она возвращалась только когда он уезжал.

– Малыш, сегодня мне придется отлучиться на пару часов, – заявил Макс вечером первого сентября. – Вернусь после двенадцати, не жди меня, ложись спать.

Это был первый раз, когда он оставил ее одну у себя в квартире. Алина собиралась воспользоваться представившейся возможностью на полную катушку. Слишком много накопилось вопросов, на которые Максим не хотел отвечать. Она надеялась, что нескольких часов хватит, чтобы найти ответы хотя бы на часть из них.

Когда дверь за хозяином закрылась, Алина выключила телевизор, по которому вот уже час сосредоточенно смотрела дурацкое реалити-шоу. Ее больше всего интересовали фотографии. Должны же быть у ее парня родители, друзья, коллеги по работе, бывшие девушки, наконец. Она не раз и не два просила его показать какой-нибудь альбом, но он всегда отказывался, заявляя, что совсем не фотогеничен.

Поиски любопытная девушка начала со спальни. Она порылась в вещах Максима, полазила по карманам курток, сунула нос в ящик с нижним бельем, но ничего подозрительного не обнаружила. Кухню можно было смело обходить стороной, на нее он, если и заглядывал, то только для того, чтобы налить себе стаканчик кока-колы или выкурить сигаретку-другую. В гостиной шкафов не было как факт, а искать на открытых поверхностях что-либо секретное казалось глупым. Остался кабинет – маленькая комната, заставленная стеллажами с книгами, с массивным письменным столом в центре, большую часть которого занимал новомодный компьютер. Ящички, к великому сожалению Алины, были заперты, естественно, ключа поблизости не наблюдалось. Взломщик из девушки был никудышный, пришлось смириться с очевидным фактом: эта часть жилья Макса останется неисследованной.

Алина прошлась вдоль рядов книг. Среди них почти не попадались современные авторы, но имелось неплохое собрание классических произведений. Были даже старинные книги. Девушка покрутила в руках томик стихов Пушкина, прочитала пару глав из романа Гюго, полюбовалась обложкой книги пера неизвестного ей испанского автора. Найти что-либо она давно отчаялась, решив смириться с тем, что, возможно, когда-нибудь Максим сам расскажет ей о себе.

Алина направилась в гостиную. Рука автоматически скользила по разноцветным корешкам. Неожиданно пальцы наткнулись на лист плотной бумаги, выглядывающий между двумя томами Дюма. Она дернула за уголок, ожидая увидеть страничку, случайно выпавшую из какой-нибудь книги. Взгляд скользнул по находке… и остановился.

С прямоугольного кусочка бумаги на нее смотрел Максим, а рядом с ним, положив руку на плечо двойнику, стоял Антон. Парни были неразличимо похожи, но даже на маленьком снимке Алина узнала серо-зеленые глаза бывшего. Глаза, снившиеся ей до сих пор каждую ночь. На заднем плане возвышалась громада Эйфелевой башни.

Алина сидела на холодном полу, прислонившись спиной к дверному косяку. Она не знала, сколько времени прошло: может, пятнадцать минут, а может, несколько часов. Она не шевелилась, боясь растревожить застарелую боль, ожившую в глубине души. Все эти годы она жалела, что у нее не осталось ни одной фотографии с Антоном, теперь, увидев его лицо на снимке, она ощущала боль, пустоту и мучительную, извращенную радость. Взглянуть в зеленые глаза, глядящие из прошлого, совсем не то же самое, что каждый день дотрагиваться до похожего, но все же не его тела.

Тихонько повернулся в замке ключ. Максим двигался почти бесшумно, опасаясь разбудить крепко спящую подругу. Он пошел прямиком в спальню, на ходу расстегивая пуговицы темной рубашки.

Примостившуюся в углу девушку он заметил практически сразу. Разделяющее их расстояние молодой человек преодолел за считанные секунды, отсутствие освещения его явно не смущало. Опустившись рядом на колени, он тихонько дотронулся до ее плеча. Алина не подняла головы и даже не пошевелилась. Максим вынул из неподвижных рук фотографию. Белки его глаз блестели в свете уличного фонаря, проникающего в квартиру сквозь не зашторенные окна.

– Алина, – позвал он. В голосе звучали незнакомые нотки сомнения и неловкости. – Я собирался сказать тебе. Все равно рано или поздно ты бы узнала.

Она подняла голову и посмотрела в темноту, туда, где должно было находиться его лицо.

– Ты с ним знаком? – жестом Алина указала на фотографию, которую Максим аккуратно положил на пол.

– Антон – мой брат. Мы близнецы.

Вот и нашлось объяснение невероятному сходству между ее бывшим парнем и нынешним. За последние месяцы она уже начала воспринимать его как само собой разумеющееся, считая случайным стечением обстоятельств то, что на ее пути повстречались два совершенно разных человека с одинаковым лицом. Все оказалось гораздо проще. Близнецы…

– Он знает? – Алина задавала вопрос, который крутился в голове весь вечер, не сомневаясь, Максим поймет, что она имеет в виду.

– Нет, – он опустил голову, рукой откидывая прядь непослушных волос. Она заметила, что его пальцы чуть заметно дрожат. – Не знает. Он умер.

Если бы с небес ударила молния и угодила прямехонько в сердце Алины, она не испытала бы подобного потрясения. Раздирающая боль была так сильна, что потребовалось несколько минут, чтобы вздохнуть. То, что она ощутила сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала, когда Антон порвал с ней. Одно дело знать, что любимый человек жив и здоров, просто не хочет быть с тобой, и совсем другое – понимать, что он ушел навсегда туда, откуда нет возврата.

Максим молчал. Он прижимал к себе сотрясающееся от рыданий тело девушки, гладил по волосам, шептал какие-то утешения. Так прошел час, может, больше. Она ослепла от слез, потеряла счет минутам.

– Как? Когда? – это было первое, что смогла спросить Алина, когда голос к ней вернулся. Вместе с ним накатила новая волна боли, но она была готова терпеть. Она должна узнать, что случилось.

– 30-го мая двухтысячного, – ответил Максим. Воспоминания о том дне его ранили не меньше, чем Алину, но он понимал, что должен отвечать.

– Что случилось?

Минутная пауза, во время которой Алина успела подумать, что он ничего не скажет, промолчит, как всегда, когда она задавала вопросы о его жизни. Однако отмалчиваться дальше Максим не собирался.

– Я всегда говорил, что ты должна знать правду. Это было решением Антона: ничего тебе не рассказывать. Он боялся, что ты не справишься. Сейчас, познакомившись с тобой ближе, я знаю, ты сильная.

– Не понимаю, – все, о чем говорил Максим, не имело никакого смысла и уж точно не было ответом на мучивший ее вопрос.

– Черт! – он резко встал и несколько раз пересек комнату, умудрившись ничего не задеть в кромешной темноте, царившей вокруг. – Я все равно не собираюсь отдавать тебя ни черту, ни дьяволу. А значит, рано или поздно ты все узнаешь.

Происходящее ускользало от понимания. Что-то во всей этой истории было не так. Желание разобраться в происходящем пересилило даже всепоглощающую боль. Алина слишком устала от тайн и недомолвок. К тому же представился отличный шанс выяснить, почему Антон ее оставил, упускать который она не собиралась.

– Говори.

– Мир не так прост, как тебе кажется, – Максим присел обратно на пол и накрыл руку девушки своей. К сожалению, ночь скрывала под пологом темноты выражение его лица.

– Об этом я уже догадалась, – банальные фразы ни в коей мере не ослабляли любопытства.

– Я не о том. Никогда не говорил на эту тему с простыми людьми, не знаю, с чего начать.

– С начала.

– Это очень долгая история.

– Я не спешу.

– Помимо обычного мира, в котором живешь ты, – начал Максим, тщательно подбирая слова, – существует другой, совсем непохожий на привычный. Только вот этот, второй мир намного сильнее. По сути, он управляет всем, что ты видишь вокруг. Этот мир – мир магии.

– Бред, – в сказки Алина давно уже не верила, даже фантастику не читала, предпочитая реальную жизнь.

– С твоей точки зрения, да, но это не так. Есть маги. Их немного. На весь мир несколько тысяч. Некоторые из них очень сильны, другие чуть слабее. Между ними идет непрекращающаяся война. Маги иногда объединяются в группы, чтобы бороться с другой группой. Они делят сферы влияния, сражаются за обладание более мощными артефактами, за возможность управлять людьми и, соответственно, перекраивать мир по собственному усмотрению. Некоторые используют черную магию, они готовы на все – лишь бы получить желаемое. Их влияние чаще всего приводит к войнам, природным катаклизмам и прочим всемирным бедствиям. Но когда вокруг паника, легче управлять людьми. Страх – их основное оружие. Такие маги скатываются во тьму и становятся ее адептами. Есть и другие. Те, кто управляет людьми исподволь. Их влияние дает толчок наукам, развивает искусство. Они оказывают воздействие на дух, делая обывателей сильнее, добрее. В результате, в зоне влияния таких магов воцаряется относительный покой, гармония и процветание. Управлять довольными жизнью людьми значительно сложнее. Власть магов в таком случае ограничена свободой выбора. Однако власть не является их самоцелью. Эти маги становятся адептами света. Разница между светом и тьмой имеет значение для мира людей, но не для их собственного. Войны магов жестоки и кровавы, здесь свет и тьма могут соперничать в коварстве, силе, безжалостности.

– Ты хочешь сказать, что вы с Антоном маги? – Алинин голос звучал скептически, давая понять, что девушка не верит ни одному сказанному Максимом слову.

– Нет, конечно, нет, – его губы расползлись в широченной улыбке, словно подруга сказала что-то до ужаса забавное, – мы воители. Маги создают себе армии. Кто-то должен сражаться за их идеи. Обычно у каждого мага несколько тысяч бойцов. В прошлом они обычные люди. С помощью сложного заклинания маг ставит на желающего вступить в ряды его воинства знак. Получивший его становится сильнее, быстрее, он больше не подвержен обычным человеческим болезням, даже не стареет и может жить вечно, если, конечно, не погибнет в бою. Люди служат магам добровольно, они могут в любой момент отказаться от знака и снова превратиться в смертных. Но против воли воителя снять его нельзя, даже если человек решит больше не участвовать в творящемся безобразии. Правда, такие случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. Темные используют не только людей-воителей. У них в запасе всегда имеются немертвые, те, кого в вашем обществе зовут вампирами. Они сами по себе не зло и не добро, просто отдельный вид, выведенный искусственно с помощью черной магии. Это бывшие люди, поднятые после смерти. О своем прошлом большинство из них ничего не помнит, и, как правило, все они слепо преданы своему магу. Тем не менее они могут испытывать чувства, думать, создавать семью и так далее. Беда в том, что они намного сильнее нас.

Максим перевел дыхание. Несмотря на его обычную браваду и вопиющую самоуверенность, сейчас он казался смущенным и даже немного испуганным.

– Но это все сейчас неважно. Антон, встретив тебя, начал задумываться об уходе. Брат хотел прожить с тобой одну счастливую смертную жизнь. Для него была невыносима мысль, что, находясь рядом, он все время подвергает тебя опасности. Он уже решился. Но тут на горизонте замаячил очередной сбрендивший темный, решивший, что люди прямо-таки мечтают стать его вечными рабами. Начиналась война. Вернее, к ней стали готовиться. Стычки следовали одна за другой, времени на личную жизнь категорически не хватало. Бросить группу в такой момент – ничем не лучше, чем просто взять и убить всех разом. Ему пришлось выбирать между своим счастьем и жизнью всей нашей команды, – Максим немного помолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил. Голос его стал звучать тише, слова он произносил медленно и очень отчетливо: – Тридцатого он приехал в растрепанных чувствах. В таком состоянии нельзя отправляться на задание – это верная смерть. Стас, наш главный, очень переживал, но изменить ничего не мог. Все шло неплохо. Мы добыли то, за чем нас посылали. Антон сражался не хуже обычного, и мы немного расслабились. Беда случилась в самом конце. Шальная пуля зацепила нашу подругу. Само ранение было не смертельно, но сильно замедлило ее. Антон бросился на помощь, несмотря на недвусмысленный приказ Стаса, который считал, что идти должен я, так как был в лучшей форме и имел больше шансов. Антон не послушался. Он смог вытащить Хадижу, но сам уйти не успел. Я видел, как магический шар ударил брата в грудь.

Максим замолчал. Он и так сказал больше, чем должен был. Алина по-прежнему ему не верила, хотя крохи сомнения уже закрались в душу девушки. Слишком складно звучал рассказ, такого за пять минут не выдумаешь.

Максим встал, включил свет. Только сейчас она заметила, что губа у молодого человека разбита. Рана почти затянулась, но было видно, что порез намного глубже, чем кажется на первый взгляд.

– Твоя губа, – прошептала Алина.

– Ерунда. К утру пройдет, – отмахнулся Максим. Он оглядывался по сторонам в поисках чего-то. – Вот, это подойдет, – бросил он и, схватив с полки металлический шарик, подошел к Алине. – Смотри внимательно.

Он зажал шар в кулаке. Пару секунд ничего не происходило, только от напряжения побелели костяшки пальцев, а потом металл поддался. Медленно он стал прогибаться, пока не сплющился в почти плоскую лепешку.

– Многие твои знакомые могут так?

Алина смотрела как завороженная на то, что осталось от некогда ровного, круглого шара. Она несколько раз брала его в руки и совершенно точно знала, что тот не был полым. Цельный кусок металла.

– А вот еще для наглядности, – сказал Максим и исчез за дверью в кухню. Когда он вернулся, в руках у него Алина заметила нож. Очень острый нож для резки мяса. Не задумываясь, Максим поднес его к запястью и быстрым движением надрезал кожу. Царапина была неглубокой, но крови показалось довольно много. Алина почувствовала приступ дурноты, голова закружилась. Максим, не обращая внимания на состояние девушки, сунул ей пораненную руку под самый нос. Дальше случилось невероятное: не прошло и минуты, как розовая кожица затянула края пореза, кровь остановилась. А еще через пять минут уже нельзя было отличить места, где острый нож коснулся руки.

– Эта маленькая царапина, с большими ранами сложнее, но в целом восстанавливаемся мы намного быстрее обычных людей, – завершил Макс свою речь и присел на диван. Чувствовалось, что он очень устал.

Алине пришлось поверить в невозможное: демонстрация способностей была весьма убедительна. Вопросов не стало меньше, скорее, наоборот, и девушка не склонна была оставлять парня в покое до тех пор, пока не узнает ответы на все. Она встала с пола. Ноги затекли от длительного сидения в неудобной позе. Краем глаза заметила оставшуюся лежать на прежнем месте фотографию. Антон улыбался ей через года. Чтобы не поддаться неуместным слезам, Алина отвернулась.

– Давно ты знаешь, что я была с Антоном?

– С самого начала я понял, что вы были знакомы. Ты перепутала меня с ним. Когда у тебя есть брат-близнец, с которым вы похожи как две капли воды, волей-неволей привыкаешь, что иногда тебя называют чужим именем. Но насколько вы были близки, мне и в голову не приходило, пока ты первый раз не осталась здесь. Ты могла быть кем угодно, я ведь не был знаком со всеми его друзьями, как и он с моими. Правду открыли твои сережки. Они принадлежали нашей матери, и я знал, кому брат подарил их.

– Сколько вам лет?

– Ты, правда, хочешь узнать ответ? – Макс изогнул одну бровь. По губам скользнула кривая усмешка.

– Да.

– Мы родились в тысяча восемьсот восемьдесят втором, ровно за сто лет до тебя.

Алина резко выдохнула. Когда-то ее сильно смущало, что Антон старше ее на целых четыре года, но по сравнению с реальностью это был сущий пустяк.

– Не переживай, мы замерли на двадцати двух, когда стали воителями, – успокаивающе проговорил Максим. Все это время он внимательно наблюдал за девушкой, стараясь уловить малейшие изменения ее настроения.

Алина присела на краешек стола и задумалась. Антон ушел навсегда, окончательно. Не осталось даже малейшей надежды, что он когда-нибудь вернется в ее жизнь. Она никогда случайно не столкнется с ним на улице, никогда не услышит его смех, никто и никогда не сообщит ей, что видел его с другой. Твари, убившие его, разрушившие ее жизнь, разбившие хрупкое сердце, все еще живы. Они дышат тем же воздухом, что и она, оскверняют мир своим присутствием. Ненависть захлестнула ее с головой. Чувство было так сильно, что вполне могло сравниться с тем, что она испытывала к Антону. Пришлось приложить усилия, чтобы восстановить дыхание и выровнять биение сердца.

– Я хочу отомстить, – прошептала она. Звуки, вылетающие из ее горла, больше напоминали рычание дикого животного, – хочу стать такой же, как вы.

Максим встретился с ней взглядом. Вопреки ожиданиям, он не разозлился, не принялся отговаривать от опасного, безумного шага.

– Я всегда знал, что ты примешь это решение, – просто сказал он.

Из кармана джинсов он достал телефон и, больше не обращая внимания на девушку, принялся набирать номер.

В комнате воцарилась тишина, изредка разрываемая шумом проезжающих по автостраде машин.

– Да, Максим, – раздалось с другой стороны провода. Этот голос Алина уже слышала очень давно, тогда он тоже звучал из телефонной трубки, только держал ее в руках Антон.

– Стас, у меня срочное дело. Собирай ребят, через час буду у тебя.

– Это никак не ждет до утра? Ребята устали, наверняка все спят.

– За гранью отоспятся. Буду через час, – отрезал Макс и нажал на отбой. – Собирайся, поедем в гости, – бросил он, обращаясь к Алине.

Дважды повторять не пришлось. Если для того, чтобы отомстить за смерть Антона, требуется забыть о правилах приличия и отправиться в гости к незнакомым людям в три часа ночи, она сделает это. По дороге в спальню, где лежала ее сумочка с косметикой, Алина кинула взгляд на фотографию Антона. Любимые глаза дали ей силы, поддерживая в принятом решении.

Руки нещадно тряслись, когда, стоя перед зеркалом в ванной, она накладывала тушь. В отражении ее лицо выглядело бледнее обычного, веки покраснели от слез, серые глаза смотрели на мир жестко и очень решительно. Слегка вздернутый носик придавал ей упрямый вид. Тонкие губы сложились в аккуратный бантик, что было признаком крайнего напряжения. Расчесав длинные пепельные волосы, спускающиеся до самой талии, Алина собрала их в тугой узел на затылке. Может быть, ее комплекция не самая подходящая для боевых операций – она была всего метр шестьдесят ростом и вполне могла покупать одежду в детском мире, – но она справится. Ненависть бурлила в крови, жгла вены, просачивалась ядом в сердце, разъедала мозг. Она отомстит, иначе просто не сможет жить дальше. Кинув последний взгляд на свое отражение, Алина вышла в коридор. Максим уже переоделся в чистые светлые джинсы и пуловер и ждал ее, вертя в руках ключи от машины.

Стас жил за городом, в районе Щербинки. Ехать пришлось через всю Москву, но на ночных улицах машин было мало, и «гелендваген» Максима быстро продвигался к цели. Алина вжалась в сидение и нервно курила, прикуривая одну сигарету от другой. Молчания никто не нарушал. Сильные руки уверенно держали руль. Максим сосредоточенно смотрел на дорогу, не желая отвлекать девушку от тяжелых раздумий.

Ровно через час они остановились около единственного подъезда старого многоэтажного дома. Макс помог Алине выбраться из машины и уверенной походкой направился к входной двери. Код он помнил наизусть и, быстро набрав его, пропустил девушку в сумрак грязного подъезда.

– Ты еще можешь передумать, – сказал он, нажимая кнопку вызова лифта.

– Я все решила. К кому мы приехали? – вопрос стоило задать много раньше, но Алина была слишком занята своими переживаниями, чтобы интересоваться формальностями, которые Макс считал необходимыми для ее вступления в ряды воителей.

– К главному нашей группы. Прежде чем идти к магу, он должен убедиться, что ты нам подходишь. И ребята должны проголосовать. Если они будут не против, проблема решена.

Алина слегка вздрогнула. Она думала, что достаточно ее желания, но все оказалось сложнее. Придется понравиться неизвестным людям, если она хочет достичь цели. Что ж, она была весьма привлекательна и умела себя вести. Максим заметил замешательство девушки, аккуратно дотронулся до ее подбородка и приподнял лицо:

– Они согласятся, не сомневайся, нам нужен восьмой, иначе рано или поздно мы все отправимся за грань.

Двери лифта оглушительно заскрежетали, выпуская Алину и Максима на пятом этаже. Молодой человек подошел к ближайшей двери и уверенно нажал на звонок.

Открыли им почти сразу, обитатели квартиры ждали гостей. На пороге стояла высокая худая блондинка с задорной короткой стрижкой, уложенной в тщательно продуманный художественный беспорядок.

– Давно не виделись, – она криво улыбнулась Максиму и только тут заметила Алину, спрятавшуюся за широкую спину своего парня.

– Макс пришел не один! – прокричала она в комнату, скрытую от взглядов ночных визитеров вешалкой с одеждой. – Проходите.

Разуться Алине не дали. Максим крепко ухватил ее за руку и потащил в просторную студию, служившую хозяевам и спальней, и гостиной. Не считая блондинки, открывшей им дверь, в комнате уже находилось пять человек: три парня и две девушки. К своему огромному изумлению, Алина узнала двоих присутствующих. Прямо перед ней на диване расположился Влад – молодой человек с задорной белозубой улыбкой, понравившийся ей на давней вечеринке у Кати, рядом пристроилась его высокомерная подружка Соня. Остальных она видела впервые.

На кресле в углу восседал, как на троне, высокий крепкий парень. Он выглядел старше других собравшихся, на вид ему можно было дать лет тридцать. Коротко остриженные темные волосы торчали над головой колючим ежиком. Черты лица выражали силу и уверенность в себе: крупный волевой подбородок, внимательные карие глаза и широкий нос с горбинкой – немой свидетельницей частых травм. Он был опасен… страшный хищник, помещенный в клетку обыкновенной квартиры. Встретившая их девушка приземлилась на подлокотник кресла и положила тонкую ладошку на его мускулистую руку.

Алина перевела взгляд на другой конец комнаты. В противоположном кресле сидел парень, ничем не напоминавший первого. Он, скорее, походил на Максима или Влада: красивый, обаятельный, с озорными искорками в светло-голубых глазах, с поднятыми гелем пшеничными волосами и ужасно курносым носом. Наверное, он был высоким, но, из-за полулежачего положения, точно определить его рост было сложно.

Последняя девушка положила голову на колени блондину. Смуглая кожа, черные как ночь глаза, распущенные длинные волосы цвета воронова крыла, слегка волнистые, и очень яркий макияж, особенно вокруг глаз, выдавали ее восточное происхождение. Она беспрестанно зевала, прикрывая рот рукой, унизанной крупными перстнями и браслетами.

Шесть пар глаз с интересов уставились на Алину.

– Алина, – нарушила молчание Соня. По тому, как она произнесла имя, было непонятно, рада она встрече со случайной знакомой или нет. Только сейчас Львова обратила внимание, что девушка не накрашена, над бровью отметина от свежего, но почти полностью зажившего пореза, длинные волосы собраны в небрежный хвост. Чувствовалось, что ее неожиданно выдернули из кровати, в которой она занималась просмотром минимум десятого сна.

– Выкладывай, пока мы не уснули, – проворчал Влад, сладко потягиваясь. На правой руке парня красовалась бинтовая повязка, случайно задев ею о спинку кресла, он громко чертыхнулся и выпрямился.

– Выпить найдется? – спросил Максим и уселся прямо на пол. Алина так и осталась стоять в дверях, не решаясь шелохнуться.

– Опять сядешь за руль нетрезвым? – спросила блондинка, ее подобная перспектива ничуть не смущала. Подмигнув одним глазом, она кинула Максу бутылку пива, перед всеми остальными уже стояло по одной.

– Будешь? – спросила хозяйка, обращаясь к Алине. Девушка отрицательно покачала головой. Только напиться сейчас и не хватало.

– Познакомь нас, – впервые заговорил тот, кого Львова определила как Стаса. Он вел себя как главный, чей авторитет непререкаем, а слово – закон. Его голос был еще ниже, чем казалось через телефонную трубку. Так мог бы рычать проголодавшийся тигр, завидев добычу, Алина невольно вздрогнула.

– Это Алина, – начал Максим и, притянув девушку за руку, заставил опуститься на пол рядом с собой. Ей такое положение не нравилось, теперь она смотрела на окружающих снизу вверх, что ее страшно нервировало. – Это Стас, наш глава, – продолжил Максим и, ожидаемо, указал на самого старшего из присутствующих.

– Очень приятно, – проблеяла Алина надтреснутым от напряжения голосом.

– Мне тоже, девочка. Много слышал о тебе, – карие глаза смотрели не агрессивно, скорее, по-отечески тепло. На «девочку» Алина решила не обращать внимания, она наверняка годится ему в праправнучки.

– Лиза, – представил Максим блондинку. Она еще раз подмигнула и сделала глоток из стоящей рядом бутылки.

– Соня, Влад, – продолжал Максим.

– Мы знакомы, – улыбнулся парень. Соня только молча пожала плечами. Алина чувствовала, что брюнетке она не нравится, но не могла понять почему.

– Хадижа – наша восточная принцесса.

– Брось придуриваться, – огрызнулась арабка, – очень приятно познакомиться.

– И Роберт, – закончил Максим.

– Hi! – помахал рукой парень.

– Надеюсь, Макс, ты разбудил нас посреди ночи не для того, чтобы познакомить со своей девушкой? – поинтересовался Стас.

– Нет, конечно, хотя было бы забавно глянуть на ваши рожи, если бы это было именно так, – осклабился Максим, но кроме него смешной шутка не показалась никому.

– Не тяни, спать хочется, – попросила Хадижа.

– Во-во, – Роберт опять зевнул.

– Она хочет к нам присоединиться, – не стал тянуть Макс. На минуту воцарилось молчание.

– Безумие, – первая нарушила молчание Соня.

– Ты уверена, девочка? – спросил Стас, он слегка приподнялся в кресле и внимательно следил за выражением лица Алины.

– Да, – твердо ответила она, стараясь игнорировать бешеный ритм сердца и трясущиеся от страха руки.

– Тогда мне придется просканировать тебя, чтобы понять, подходишь ли ты нам, – сказал глава после минутной паузы, показавшейся Алине вечностью. Он встал и, поставив на журнальный столик бутылку пива, подошел к девушке. – Максим рассказал, что это значит?

Алина отрицательно покачала головой, но слово «просканировать» ей однозначно не понравилось.

– Между собой мы общаемся мысленно, – встряла в разговор Хадижа. – Это возможно, только если оба собеседника не против поболтать. Во время боя открываться для диалога обязательно, отдавать команды и согласовывать действия посредством ора на всю вселенную весьма неосмотрительно и потенциально смертельно опасно. У главы есть дополнительные возможности: при желании он может читать мысли кого-то, кто не принадлежит к нашей группе.

– Процедура не очень приятная, – добавил Стас, – но если ты решила стать одной из нас, это обязательно.

– Что от меня требуется? – обреченно спросила Алина.

– Освободи голову от лишних мыслей и постарайся расслабиться, – распорядился Стас.

Алина прислонилась к стене, закрыла глаза и попыталась успокоиться. Учитывая ситуацию, ни о чем не думать было сложно. Потребовалось не меньше пяти минут, чтобы только сосредоточиться. Собравшиеся хранили гробовое молчание, казалось, они даже не дышали, чтобы не мешать девушке.

Довольно долго ничего не происходило, и Алина уже подумала, что процедура не столь неприятна, как она опасалась. Внезапный удар по голове стал для нее неожиданностью. Он сотряс ее изнутри, а затем появилась щекотка, словно кто-то невидимый дотрагивается перышком до мозга. Ей было очень смешно, хотелось рассмеяться в голос, но она сдержалась. А потом началось. Казалось, рухнула прозрачная стена, отделявшая Алину от ее прошлого. Перед глазами замелькали картинки. Они быстро сменялись одна другой, и каждая отражала отдельный миг ее жизни. Она вспомнила все, даже то, что происходило с ней в младенчестве.

Мама держит ее на руках, она еще не умеет говорить и криком требует достать ей вазу, которую отец предусмотрительно поставил на шкаф…

Она идет в детский садик, холодный ветер бьет в лицо, жесткий шарф, закрывающий больше половины лица, страшно мешает. Она трясет головой, надеясь избавиться от колючей повязки, но та упрямо остается на месте…

Первое сентября восемьдесят девятого, на улице промозглая сырость. Алина стоит на школьном дворе, в руках у нее огромный букет гладиолусов, каждый цветок сравним по росту с ней самой. Вокруг творится что-то невообразимое: целая толпа детей разного возраста – от таких же, как она, первоклашек до людей почти взрослых, ничем не отличимых от провожающих своих чад родителей. Ей одновременно любопытно и страшно. Хочется заговорить с девочкой, стоящей ближе всех, но она не решается. Мама берет ее за руку и подводит к сурового вида женщине в очках. Алине та не нравится с первого взгляда, но отец наклоняется и шепчет, чтобы она отдала учительнице букет. Трясущейся рукой первоклассница протягивает огромный сверток.

– Спасибо, милая, – улыбается женщина и больше не кажется такой страшной и неприятной…

Алина уже почти взрослая, ей на днях исполнилось тринадцать. Ее одноклассникам разрешили посетить дискотеку, устроенную будущими выпускниками в честь Дня Всех Влюбленных. Она стоит в углу спортивного зала. В ушах гремит музыка в стиле техно. Ноги сами рвутся в пляс, только вот танцевать девочка не умеет и очень стесняется. Подружки давно уже зажигают на дансполе, а она все мнется с ноги на ногу. Какая-то одиннадцатиклассница, жутко красивая, машет ей рукой, но Алина делает вид, что не замечает. Она словно вросла в стену и, при всем желании, не сможет сделать ни шагу…

Бутылочка крутится со страшной скоростью. Десять пар глаз внимательно следят, на кого укажет зеленоватое горлышко. Медленнее, медленнее, вершительница судеб почти замерла… прохладное стекло уперлось в колено Алины. От неожиданности девушка вздрагивает. Львова еще никогда не целовалась и теперь с нетерпением ждет, кого судьба определит ей для первого опыта. Она прозевала момент, когда бутылочка остановилась во второй раз, только успела увидеть, как приближается лицо Ромы Шкуратова – самого ненавистного ей парня в классе…

Выпускной. Длинное розовое платье в пол мешает нормально ходить, но ей приходится протискиваться между двумя рядами кресел, занятыми возбужденными товарищами и их родственниками. Очень страшно оступиться и упасть, но Алина высоко держит голову. Уже показалась короткая лесенка, ведущая на сцену. Там с ее аттестатом в руке замерла первая учительница. За десять лет она сильно постарела, глубокие складки залегли под запавшими водянистыми глазами, очки нелепо болтаются на крючковатом длинном носу. Вожделенная корочка оказывается в руках как раз в тот момент, когда каблук все-таки подворачивается. Зоя Степановна успевает поддержать выпускницу за руку, не дав свалиться на пол. Никто ничего не замечает, и за это Алина испытывает безграничную благодарность к строгой пожилой женщине…

Она идет от станции метро «Белорусская» в сторону Пушкинской площади. Снежинки медленно кружатся над головой. Вокруг толпа, празднующая миллениум…

Воспоминания сладкие и болезненные одновременно. Они никогда еще не были такими яркими, словно все это происходит наяву, сейчас, а не много лет назад. Антон ждет ее у метро, в руках у него букет высоченных бордовых роз… Антон наклоняется, чтобы поцеловать ее в губы… Антон относит ее на кровать и медленно и очень нежно принимается снимать одежду… Антон идет рядом и внимательно слушает какие-то глупости, о которых так приятно рассказать любимому человеку…

Антон, Антон, Антон, Антон…

В суровом настоящем по щекам побежали слезы, губы сами произнесли заветное имя. А может, ей это только пригрезилось. Реальность и воспоминания слишком перемешались, ей не удается отличить одно от другого.

– Он умер, – голос Максима звучит слишком громко, и Алина теряет Антона во второй раз, теперь уже навсегда.

Отомстить, убить, разорвать на куски… Она должна, иначе жизнь навсегда останется пустой и лишенной смысла…

Темнота, накрывшая ее, стала спасением. Алина мечтала об этом долгими зимними ночами. Не думать, не помнить, не чувствовать.

В себя Алину привела боль в левой щеке. Она лежала, раскинувшись на тонком голубом ковре. Вокруг столпились незнакомые люди. Во рту страшно пересохло, от неудобной позы ныла спина. Она с трудом перевернулась на бок, собралась с духом и села.

– Выпей воды, – заботливо произнес женский голос. Лиза склонилась над девушкой, протягивая стакан, выглядела она крайне озабоченной.

– Что произошло? – Алина сориентировалась в обстановке. Постепенно удалось отделить воспоминания от того, что происходит на самом деле.

– Ты слишком сильно открылась, – проговорил Стас. – Я провалился в твои воспоминания вплоть до младенчества.

– Очень странно, никогда не слышала ни о чем подобном, – заметила Хадижа.

– Думаю, все дело в эмоциях. Сегодня Алина испытала большой стресс, ее защитные барьеры и без того сильно ослабли, а тут еще сканирование.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался Роберт.

– Вроде, да, – кивнула девушка. Она пока не до конца поняла, что с ней приключилось. Максим помог ей встать на ноги и довел до дивана. Все это время он молчал. Лицо застыло и сейчас напоминало маску. Алина догадывалась, что в забытьи сказала или сделала что-то, что его страшно расстроило. Но момент для выяснения отношений был не самый удачный. Лучше подождать, пока они останутся наедине. Впрочем, даже тогда Макс, скорее всего, не скажет, что случилось. Вести душещипательные беседы и жаловаться на жизнь он не привык.

Ребята расселись по своим местам, похватав оставленные на произвол судьбы бутылки.

– Она нам подходит, – сказал Стас, – давайте проголосуем и – по домам.

– Нам нужен восьмой, – начала Лиза, – какая разница – она или кто-то другой. Я «за».

– Ее еще лет десять натаскивать придется! И все это время мы будем уязвимы. Лучше подождать кого-нибудь из выживших, – Соня говорила очень эмоционально, активно жестикулируя. На Алину она не посмотрела ни разу, словно той здесь вообще не было. – Я «против».

– Выживших можно сто лет дожидаться, а она есть уже сейчас. «За», – Роберт снова зевнул и устало прикрыл глаза.

– Согласна. Тоже «за», – Хадижа не сводила с Сони недовольного взгляда.

– «За», – коротко бросил Влад, предусмотрительно отодвинувшись от своей подружки на безопасное расстояние.

– Я, естественно, «за», – подал голос Максим, он успел взять себя в руки. На губах блуждала привычная, чуть насмешливая улыбка.

Остался последний голос. Стас секунду помедлил, взвешивая все «за» и «против». Алина, которая забыла, как дышать, понимала, что один его голос может запросто перевесить все остальные.

– Завтра отправлюсь к Линде, – наконец, проговорил он, и Алина поняла, что Стас согласился.

Сразу после голосования гости начали расходиться по домам. Влад с недовольной Соней ушли первыми. Хадижа и Роберт вышли вместе с Максимом и Алиной.

– Ну что ж, подружка, тебя ждет тяжелый год. Готовься, – сказала арабка, когда все четверо оказались на улице.

– Отсыпайся, пока можешь, – поддакнул Роберт и по-свойски потрепал Алину по волосам.

Девушка только улыбнулась в ответ и крепче прижалась к стоящему рядом Максиму. Парень обвил ее талию рукой и сильно прижал к себе.

Тишина салона «гелендвагена» действовала успокаивающе. Макс включил тихую музыку, что-то из классики, Алина в этом разбиралась плохо. Всю дорогу он не выпускал мокрую от волнения ладонь девушки.

– Ты хорошо держалась, – произнес он, когда машина остановилась около знакомого подъезда.

– Соне я не понравилась, – не согласилась Алина.

– А ей вообще никто, кроме Влада, не нравится, да и тот по большим праздникам, – безразлично ответил Максим, судя по тону, брюнетку он недолюбливал. – Зато Хадижа от тебя в немом восторге.

– Она очень милая.

– Милая – не то слово. Она – прелесть! Если бы не она, мы бы давно друг другу глотки перегрызли, никаких темных не понадобилось бы. – Максим улыбнулся и, притянув к себе девушку, поцеловал в губы. Что бы ни расстроило его во время сканирования, сейчас он предпочел забыть об этом. Алина решила ни о чем не спрашивать, ответ был ясен.

Несмотря на сильнейшую усталость, Алина еще долго не могла уснуть: ворочалась с боку на бок, в голове роились самые разные мысли. Желание отомстить смешалось с естественным страхом перед ожидающими ее глобальными переменами. Воспоминания об Антоне переплелись с действительностью, в которой рядом с ней спал Максим. Перед глазами вставало недовольное лицо Сони и тут же сменялось приветливой улыбкой Хадижи. Сон поглотил ее, когда утро давно уже заявило свои права. Вместо желанного покоя он принес с собой вереницу кошмаров, в каждом из которых ей являлся Антон с огромной кровоточащей раной в груди.

Открыв глаза, девушка испытала приятное облегчение. Максим уже встал и возился на кухне. Обстоятельство само по себе весьма странное и потому пугающее.

– Проснулась? Завтрак подан, можешь приступать, – он запихнул в рот кусок изрядно пережаренной яичницы. Сосиски выглядели и того хуже, но обижать парня не хотелось, и Алина с видом полнейшего удовлетворения проглотила обугленный кусочек соевого мяса.

– Стас отправится к Линде не раньше пяти. Как только та даст ответ, он позвонит, – сообщил Макс, когда они приступили к кофе.

– Линда – это маг? – поинтересовалась Алина.

– Ага, мы все носим ее знак, уверен, она не будет против.

День тянулся медленно. В минуте однозначно прибавилось секунд, а в часах – минут. Алина слонялась по квартире, отчаявшись найти себе какое-либо занятие. Максим уткнулся носом в книгу. Его чуткости хватало на редкие высказывания типа «не парься», «все будет тип-топ», «не так уж это и страшно – ходить на задания» и другие, столь же «успокаивающие» комментарии.

Каждые полчаса Алина подходила к зеркалу и внимательно разглядывала знакомое до мелочей отражение. Она сравнивала себя с крепкими высокими девушками, с которыми ей, возможно, предстояло работать, и впервые в жизни сравнение было не в ее пользу. Помимо подходящей для сложных физических нагрузок комплекции, каждая из троих была красивее, увереннее в себе. Алина не была дурнушкой, несмотря на отсутствие ярких черт, парням она всегда нравилась. С первого взгляда они проникались желанием оберегать хрупкую, милую девушку. Теперь ей предстояло научиться быть сильной и самой защищать не только себя, но и других.

Несколько раз она украдкой поглядывала на фотографию Антона, которую Максим, не щадя чувств подруги, водрузил на письменный стол в кабинете, где, скорее всего, раньше, до начала их отношений, она и стояла. Разряд электрического тока проходил от кончиков пальцев до корней волос. Девушка чуть заметно вздрагивала и тут же отводила взгляд. Ей было стыдно перед Максимом за свою застарелую рану, за боль, к которой он не имел никакого отношения. Впрочем, если парня это и волновало, он умело скрывал свои чувства.

– Париж девяностого, – сообщил Максим, в неудачный момент оторвавшись от книги и проследив за взглядом подруги. – Мы тогда ездили разбираться с местным корифеем, умыкнувшим артефакт, издревле принадлежавший светлым и хранившийся у магов нашей коалиции. Соне сильно досталось. Один упырь ей залепил в лоб так, что голова чуть не отвалилась. Она потом зло на всех месяца четыре вымещала.

Алина кивнула и постаралась больше не смотреть на злосчастную фотографию. Сегодня был неподходящий день для историй о смертельных боях, ранениях и прочей атрибутике жизни воителей.

По оконному стеклу забарабанил дождь. Серость и промозглость проникли в комнату. Максим включил обогреватель и с самым беззаботным видом продолжил чтение.

Дверной звонок тренькнул примерно в девять. От неожиданности Алина подскочила, но пойти открывать не решилась. Она все же не дома.

Макс лениво сполз с дивана, натянул огромные плюшевые тапочки и, издавая монотонное бурчание, отправился встречать гостей.

Нелегкая принесла к их огоньку Стаса. Глава промок насквозь и, войдя в прихожую, принялся стряхивать водяные брызги на ковролин. Простуда ему не грозила, но затекающая под одежду влага удовольствия не доставляла.

Алина с нетерпением ждала, когда мужчина разуется, неспешно пройдет в гостиную, усядется в кресло, ухватив по пути кружку остывшего чая, недопитого девушкой больше часа назад, и только после этого приступит к рассказу.

– Линда с радостью пополнит наши ряды еще одним бойцом, – без околичностей заявил Стас. – Завтра в шесть вези Алину во дворец. Пусть познакомятся.

– Когда она собирается ставить знак? – поинтересовался Максим.

– Не раньше, чем через неделю. Сейчас у нее какие-то дела, не до того.

– Соня все еще злопыхает?

Стас скривился как от зубной боли.

– Еще бы. Она теперь год ни с кем разговаривать не будет! Как же так! Мнение ее, любимой, не учли! – судя по всему, он любил подругу Влада не больше, чем Макс.

О присутствии в комнате Алины парни словно забыли. Никто не удосужился поинтересоваться, как она себя чувствует в свете последних событий, не страшно ли ей, не нужна ли ей помощь. Именно в такие моменты рядом с Максимом ей больше всего не хватало чуткого, заботливого Антона.

– Как ставят знак? – решилась подать голос девушка.

– Магическое заклинание, довольно сложное, правда, больше для мага, чем для будущего воителя, – первым среагировал Стас.

– Это не больно, если ты об этом, я бы даже сказал, приятно. Ты словно взмываешь в небеса. Такая легкость, эйфория, – лицо Максима приняло мечтательное выражение, и Алина расслабилась хотя бы на этот счет. Преображение не будет похоже на пытку, как описывают в фантастических книгах.

– Ты еще помнишь? – с ухмылкой, больше похожей на оскал, поинтересовался Стас.

– В отличие от тебя, я не такой старый, – в шутку огрызнулся Макс.

– Конечно, конечно. Всего-то девяносто девять лет прошло, было словно вчера, – в тон ему ответил глава.

– Зато ты, наверное, уже позабыл, каково быть простым смертным, прадедушка.

– Да я тебе, мальчишка, гожусь в предки в пятом колене! – Стас кинул в Макса подушкой, и парни зашлись в дружном хохоте. Если бы не напряжение, сковавшее Алину, она бы с удовольствием подурачилась с остальными или хотя бы поинтересовалась, сколько же лет другу ее бойфренда. Сейчас же она испытывала раздражение вперемешку с липким страхом.

– Кто будет ее тренировать? – спросил Максим, когда смешинка их покинула, улетев в окно веселить кого-то другого.

– Все по очереди. Я планирую натаскать ее за год в ускоренном темпе, пока кто-нибудь еще не пострадал из-за неполного комплекта.

– Соню хватит удар.

– Да ну ее. Если бы я прислушивался к ее мнению, вы меня давно бы прикончили. Попросили бы Лизку во сне подушкой удавить.

С этими словами Стас поднялся, с тоской посмотрел на залитое дождем окно:

– Мне пора, у нас сегодня что-то типа романтического ужина, Лиз обещала приготовить что-нибудь вкусненькое, – с этими словами глава воителей, словно обыкновенный порядочный семьянин, направился к двери, на ходу вытаскивая сотовый и набирая номер жены, чтобы предупредить, что уже выходит.

Максим вернулся в комнату через минуту. Подойдя к застывшей истуканом Алине, он обнял ее за плечи и, наклонившись к самому уху, прошептал:

– Не бойся, малыш. Это действительно не страшно. Да и я буду с тобой все время, чтобы тебе было спокойнее, – его голос звучал нежно, теплые руки держали ее крепко, не давая сорваться в пучину страха и неуверенности. Максим умел проявлять заботу – гораздо реже, чем ей бы хотелось, но достаточно часто, чтобы девушка не чувствовала себя одиноко. Алина положила голову на широкую грудь и позволила себе расслабиться. Она сама сделала этот выбор, отступать поздно.

«Гелендваген» несся по заполненной машинами трассе. МКАД давно остался позади, за тонированными стеклами мелькали деревянные домики с покосившимися окнами, деревья, одетые в золотой осенний наряд, указатели со смешными названиями деревушек. Алина всю дорогу крепко держала Максима за руку. Только чувствуя его силу и спокойствие, она могла не поддаваться панике. Периодически они перекидывались ничего не значащими фразами, на редких светофорах Макс наклонялся и целовал ее в губы. Куда они направляются, Алина не знала. Поняла только, что ехать им далеко, обиталище мага надежно укрыто от посторонних глаз не только мощными заклинаниями невидимости, но и банальным расстоянием и деревьями.

– Давно Стас с Лизой встречаются? – спросила Алина, чтобы развеять гнетущую тишину.

– Они поженились в районе тысяча восемьсот девяностого плюс-минус год, точно не помню, – ответил Максим будничным тоном, словно говорил: «они вместе уже год или около того». Алина пока не могла привыкнуть, что ее друг относится к десятилетиям, как она к годам.

– А Влад с Соней? – продолжила она ознакомительный опрос.

– На этот вопрос тебе ответит любой из нашей группы, проснувшись среди ночи. Соня намертво вбила дату их знакомства нам в головы молотом своего занудства, – Макс невесело хмыкнул. – Они впервые увидели друг друга десятого февраля тысяча восемьсот девяносто пятого, двадцать пятого февраля он ее впервые поцеловал, а двадцатого декабря они уже поженились.

– Долго учил?

– Почти сто лет.

– Я так и подумала, – Алина представила, как Соня с недовольным лицом заставляет снова и снова повторять друзей важные для нее даты, и впервые за несколько дней ей стало весело.

– Что смешного? – опешил Максим.

– Да так, представила, как она вас муштровала.

– Это грустно, а не смешно. С ней из-за этого даже Хадижа миллион раз ругалась. Только Антон умел не забывать о таких глупостях, наверное, поэтому между ними всегда царили мир и покой.

Имя первого возлюбленного привычно отозвалось тупой болью, однако Алина заметила, что та стала слабее, словно она выпила обезболивающее, не очень сильное, но достаточно эффективное.

– А Хадижа с Робертом? Как они вообще к вам попали?

– Для магов не существует границ государств. Если кто-то хочет служить свету, ему подбирают наиболее подходящего мага, а там уж и группу. Второе, правда, важнее. Мы же все связаны гораздо крепче, чем обычными узами дружбы. У каждого свои индивидуальные таланты, дополняющие всех остальных. Если кто-то уходит, остальным приходится очень несладко. Мы – это одно целое, единый механизм.

– А как же Соня? – поддела Алина. Для нее слова Макса пока ничего не значили.

– Ей нет равных в умении маскироваться. Да и в моменты боевого экстаза она способна побить даже Стаса, а это, я тебе скажу, задача не из простых. Плюс она не дает расслабляться, все время держит нас в тонусе. В каждой группе обязательно водится такая вот противная личность. Наверное, это необходимо для общего выживания. Хотя Владу я сочувствую, не понимаю, как он ее терпит столько времени.

– Любит.

Максим сморщился, представив себе подобную любовь, но промолчал.

– А Хадижа и Роберт попали к нам по наводке других магов, которым они не подошли, – продолжил воитель прерванную тему. – Предупреждая твой следующий вопрос, скажу: женаты они с тысяча девятисотого.

– Я тоже могу не подойти Линде? – спросила Алина. Она успела привыкнуть к мысли, что вскоре присоединится к Максиму и его товарищам, и сильно волновалась, ожидая окончательного решения.

– Нет. Ты подходишь нам, это в данном случае главное. Работать с одним человеком в прикрытии чревато. Естественно, приходится ослаблять другие позиции, но ребята не обучены и постоянно совершают ошибки. Позавчера это чуть не стоило жизни Владу. К тому же, за тебя поручился Стас, а ему Линда доверяет безоговорочно, они вместе начинали еще в шестнадцатом веке.

От изумления Алина даже рот открыла. Она уже смирилась, что о девятнадцатом веке ее новые друзья говорят как о девяностых, но шестнадцатый век! Это же средневековье! Подобное просто не укладывалось в голове!

– Стас работал в другой группе. Не знаю, что произошло, но в один день погибли все, кроме него. Обычно после такого уходят: когда рвется одна нить, боль нестерпимая, а когда все, это ломает. Вдобавок он был тяжело ранен. Даже с помощью магии восстанавливался не одно десятилетие. Ему повезло, он встретил Лизу. Вернее, встретил-то он ее давно, она была дочерью одного из его погибших товарищей, но заметил только после смерти жены. Лиза давно стала воителем, но подобрать группу ей никак не могли, выполняла разовые задания в составе чужих отрядов. Вдвоем они начали собирать новый состав. Последними пришли мы с Антоном. И наша команда сразу смогла сделаться одной из самых сильных. Стас очень дотошно отбирал претендентов, не жалел времени, которое приходилось убивать впустую, не имея заданий из-за неполного состава. Но он знал, что делает.

Максим замолчал, и Алина не стала больше задавать вопросов. Ей и так хватало пищи для размышлений.

С трассы они свернули на проселочную дорогу. Под колесами хлюпала грязь, обильные коричневые брызги разлетались в разные стороны, покрывая стекла кусочками жидкой глины и остатками прелой травы. Ни одного человеческого жилья в зоне видимости не наблюдалось. Насколько хватало глаз, поднималась высокая трава и росли низкие густые кусты. Мелкий дождь принялся моросить с новой силой, окончательно ухудшая видимость.

Пейзаж сменился неожиданно. Только что машина продиралась по разбитой сельской дороге, и вот уже колеса бодро шуршат по идеально ровному асфальту, вместо зелено-желтой растительности взгляд упирается в высоченную сплошную ограду. Максим выехал на подъездную дорожку, ведущую к массивным кованым воротам. На охране стояло двое здоровенных детин, и тот и другой под два метра ростом, косая сажень в плечах. От обычных охранников их отличало отсутствие дебильного выражения на красивых лицах. Через плечо у каждого было перекинуто по автомату, из широкой кожаной кобуры торчал пистолет, а пара широченных ножей в изукрашенных ножнах заставляла вспомнить старые истории о бандитах с большой дороги.

Максим опустил стекло, в машину тут же просунулась коротко стриженная голова вместе с ужасно курносым носом, сплошь усыпанным веснушками.

– Привет, Джефри, – поздоровался Макс, и его ладонь тут же исчезла в огромной лапище охранника.

– Гляжу, новенькую на смотрины привез, – усмехнулся рыжий. – Привет, кроха. Интересно, почему самые красивые бабы всегда в вашу группу попадают? Это у вас Стас так старается?

– Ты потише, Джеф. Алина – моя девушка, – спокойно сказал Макс, и шутить верзиле тут же расхотелось. Он молча махнул рукой своему напарнику, и ворота, повинуясь скрытому механизму, тут же распахнулись.

– У них в группе одни парни, вот Джеф и сходит с ума, – оправдывался Макс, но Алина уже его не слушала, увлеченная созерцанием великолепного вида, открывавшегося через переднее стекло автомобиля. Осень осталась за оградой, здесь было царство весны, свежей и прекрасной. Даже небо над головой из низкого, серого, сплошь облепленного тяжелыми дождевыми тучами, превратилось в голубое. Впереди простирался луг, заросший зеленой, свежей травой и миллионами цветов – сиреневых, красных, голубых, желтых. За стоянкой для машин, приютившейся сразу за огромным забором, начиналась извитая тропинка, взбирающаяся на невысокий пологий холм, на самой вершине которого возвышалось то, что Максим называл замком. Это не было средневековое строение с высокими стенами, остроконечными шпилями башен, узкими бойницами и глубокими рвами. Совсем наоборот: перед Алиной предстало трехэтажное приземистое здание, выстроенное из белого камня и заросшее плющом от самого основания до крыши. Резные барельефы украшали фасад, разноцветная лепнина выделяла большие округлые окна, некоторые из которых открывались на крохотные балкончики, способные вместить не более двух человек за раз. На плоской крыше заботливые хозяева разбили прелестную оранжерею, пестрящую всеми цветами радуги. Алина не сомневалась, что некоторые растения, произрастающие в доме Линды, выведены с помощью магии. Просто не могло в природе существовать дерева с голубым стволом и розовыми листьями или снежно-белой елки.

Максим наблюдал за реакцией девушки, впервые в жизни попавшей в райский уголок, созданный магом для собственного удовольствия и на радость своим друзьям и воинам. Он терпеливо дождался, пока она освоится и перестанет таращиться по сторонам с рвением провинциалки, впервые оказавшейся на центральной улице большого города.

– Здесь когда-нибудь бывает дождь? – пролепетала Алина первое, что пришло в голову.

– Бывает, когда Линда этого хочет. За последние пятьдесят лет такой неприятности не случалось, – рассмеялся Максим. Ему вспомнилось, как семь десятилетий назад он увидел настоящий снег в середине июля, полностью засыпавший замок. Тогда волшебница очень разозлилась на одну из групп защиты и решила устроить им «приятную» смену. Впрочем, увидев в магическом зеркале посиневшие губы и услышав стучащие от холода зубы, она сжалилась над нерадивыми вояками и соизволила «включить отопление».

– Так и собираешься любоваться местными красотами или все же пойдем на встречу с прекрасной и ужасной владычицей наших жизней? – спросил Максим, когда, спустя пятнадцать минут, его отнюдь не безграничное терпение начало подходить к концу.

Алина ступила на дорожку, ведущую к дому, и тут же вскрикнула, отскочив назад. С обеих сторон тропинки ввысь взмыли серебряные водные струи, облив девушку с головы до ног.

– Считай это своеобразным приветствием, – рассмеялся Максим, – Линда любит подшутить над новичками. Нас с Антоном когда-то встретили огненные столбы.

Чувство юмора у мага было не очень, но, скорее всего, у волшебников свои причуды, с которыми ей придется научиться мириться. Алина совершила вторую попытку встать на тропинку. В этот раз она действовала осторожнее, но, похоже, сюрпризы, приготовленные хозяйкой к ее появлению, себя исчерпали, молодые люди дошли без приключений до самого дома.

Тропинка оказалась длиннее, чем казалась на первый взгляд. Чтобы добраться до деревянной резной двери, ведущей в покои Линды, пришлось потратить не меньше часа. За это время под теплыми лучами искусственного солнца девушка успела обсохнуть и как следует согреться после промозглости московских улиц.

– Каждый раз дорога разная, – пояснил Максим, – сегодня Линда решила дать тебе возможность высохнуть, а бывает, только зайдешь, и сразу у двери.

– Лучше скажи, сюрпризы еще будут? – Алина каждую минуту опасалась попасть под Ниагарский водопад или случайно зажариться, наткнувшись на магический костер.

– Если скажу, Линда меня в лягушку превратит, буду веков пять квакать, – отшутился Макс и, как ни в чем не бывало, пошел дальше, оставив злую и изрядно нервничающую девушку стоять посередине дороги. Оставаться одной в заколдованном саду не хотелось, пришлось спешно догонять спутника, служащего единственным проводником в ожившем мире сказок. Обиды Алина решила приберечь на потом, когда они окажутся в черте родного города, под самым обыкновенным дождем. Хотя, если Максим разозлится, запросто может высадить в каком-нибудь спальном районе, в сорока минутах от ближайшего метро, и будет она добираться домой на своих двоих под бравое урчание голодного желудка. Алина снова с тоской вспомнила заботливого Антона, который, она в этом не сомневалась, сумел бы провести ее в обход магических шуток и приколов.

Дверь распахнулась, как только они подошли к ней достаточно близко. Максим тут же перешагнул порог, и на минуту, пожалуй, самую страшную в ее жизни, Алина потеряла его из виду. Ускорившись, она устремилась в темный холл и со всего размаху ударилась лицом в невидимую стену.

– Черт! – выругалась девушка, потирая ушибленный нос. За следующие пять минут она вспомнила все ругательства, когда-либо слышанные от ее многочисленных любовников. Список был немалый, но, когда он иссяк, преграда никуда не делась. Максим все это время стоял в двух шагах от нее и загибался от смеха, вот только для Алины он был так же недосягаем, как пингвин, плещущийся в океане у берегов Антарктиды. «Вот они, великие обещания «быть рядом, чтобы тебе было спокойнее»», – со злобой подумала девушка и со всей силы ударила ногой в пресловутую стену. Препятствие исчезло. Не удержав равновесие, горе-посетительница кубарем влетела в дверной проем, второй раз за пять минут повторяя список самых изощренных ругательств и с перепугу придумав парочку новых, никем ранее не использованных.

– Дурак, – пнула Алина ухмыляющегося во все тридцать два зуба Максима и с гордым видом прошла в темный коридор.

– Я знаю, – кивнул он, – мама часто головкой вниз роняла. Все, позволь пойти мне первым, а то ты так заблудишься, что все маги города не найдут.

Предложение было здравым, и, снова пристроившись в хвосте, девушка нехотя поплелась за воителем.

Свет зажегся, как только Максим поставил ногу на первую каменную плитку, с которой начинался длинный, извивающийся коридор. Казалось, Алина уже потеряла способность удивляться. Парящие под сводчатым потолком, уходящим ввысь не меньше, чем на пять метров, голубые шары не вызвали у нее никаких эмоций. Минут десять они потратили, чтобы выбраться из каменного мешка, ведущего во внутренние покои замка. Двери из синего непрозрачного стекла разъехались в разные стороны, когда Максим приложил ладонь к специальной выемке в центре, пропуская гостей в уютный зал, устланный пушистым белым ковром и заставленный массивной деревянной мебелью. На одном из кресел с витыми позолоченными подлокотниками сидела молодая женщина, на вид не старше Алины, хотя девушка уже поняла, что внешность в скрытом от людских глаз мире чаще всего бывает обманчива.

– Привет, Макс, – поздоровалась незнакомка с молодым человеком, полностью игнорируя присутствие его спутницы.

– Привет, Полина. Все еще встречаешь посетителей? – поинтересовался Максим. Расплавленное золото его глаз потемнело, что, как успела заметить Алина, служило признаком раздражения.

– Как видишь, – ответила женщина, поднимаясь с кресла. – Линда ждет тебя в третьем зале.

– В третьем? – казалось, Макс искренне удивился, но задавать никаких вопросов не стал, просто взял Алину за руку и направился к стене, выглядящей совершенно цельной и не имеющей никаких указателей на наличие дверей. Однако стоило им приблизиться, как часть каменной кладки испарилась, и гости оказались в новом, гораздо большем по размерам зале, выглядящем вполне современно.

В отличие от первой комнаты, здесь было пусто. Откуда-то доносилась приятная музыка, на стенах горели разноцветные огоньки. Максим уверенно прошел к противоположной стене и толкнул тяжелую дверь. Та открылась без каких-либо магических фокусов. За ней снова начинался коридор. На этот раз он был не узкий и прямой, как тот, в котором они уже успели побывать. Этот был значительно шире, в нем спокойно могли разъехаться две не самые маленькие машины. Во все стороны расходились ответвления, некоторые из которых были ярко освещены, другие утопали в кромешной тьме. Без проводника Алина непременно заблудилась бы в бесконечном лабиринте, созданном специально для того, чтобы сбить с толку нежданных гостей.

Максим прекрасно ориентировался в замке, чувствовалось, что он частенько наведывается к магу, подарившему ему бессмертие и вечную молодость. Дважды молодой человек сворачивал, причем не в светлые, а в самые темные проходы, где тут же вспыхивали магические шары. После третьего поворота, на этот раз в ослепительно светлый рукав, они очутились в следующем зале.

Здесь было людно. Мужчины и женщины, самые старшие из которых не достигли сорока лет, сидели на мягких диванах, удобно расположились за длинными столами, уставленными разнообразными кушаньями, или фривольно развалились в глубоких креслах с высокими спинками.

– Комната отдыха, или второй зал, – шепнул Максим на ухо Алине, увидев ее недоразумение. – Здесь проводят свободное от дежурств время те, кто несет службу в подразделении «Безумных львов», то есть охраняет замок.

Некоторые кивали Максиму в знак приветствия, когда они проходили мимо, пару раз его останавливали, чтобы обменяться новостями, но большинство присутствующих не обращали на чужаков никакого внимания. У них были свои дела и заботы, гости их не интересовали.

За комнатой отдыха снова начинался бесконечный коридор. В этот раз Макс петлял, словно заяц, уходящий от охотников. Поворот… еще один… снова поворот… два шага вперед… поворот… После десятого Алина перестала считать, смирившись с тем, что заблудилась окончательно.

Когда впереди показался очередной зал, девушка почувствовала облегчение. Запертая между двумя совершенно одинаковыми белыми стенами, тускло подсвеченными голубыми огнями, она начала испытывать клаустрофобию.

Новое помещение походило на приемную в любом мало-мальски приличном офисе. Стеллажи с бумагами, конторка с обыкновенным компьютером и двумя многоканальными телефонами, стул-вертушка и молодая симпатичная девушка на нем.

– Вас ожидают, – деловым тоном проговорила секретарша, как окрестила незнакомку Алина.

Максим только кивнул и повел подругу к обыкновенной пластиковой двери, какие можно встретить в любом официальном учреждении.

Характерный щелчок возвестил о том, что пути к отступлению для гостей отрезаны. Они стояли в небольшой комнате с многочисленными книжными полками, заставленными старинными фолиантами. Названия на корешках были написаны на неизвестном Алине (а скорее всего, и никому из смертных) языке. В центре располагался деревянный стол с множеством ящичков и резное кресло с высокой спинкой, обитое коричневой кожей. Напротив стола стояло два стула, выглядящих вполне удобно, особенно для девушки, пробродившей по заколдованным лабиринтам несколько часов без перерыва.

– Ну, наконец-то! – раздался тоненький голосок откуда-то из-за полок. Его обладательницы видно не было. – Твоей подружке понравились мои сюрпризы, Максик?

– Она в восторге! – заверил Максим. – Теперь со мной дня три разговаривать не будет.

– Хорошо, что нашелся хоть кто-то, способный на тебя обижаться дольше пяти минут, – с этими словами из-за дальней и самой высокой этажерки вынырнула маленькая фигурка с двумя толстенными книгами в руках. Каждый том на вид мог весить килограммов по десять.

– Тебе помочь? – поинтересовался Макс, но бежать на подмогу не торопился, продолжая стоять, прислонившись к стене и скрестив на груди руки.

– Не смеши. Без сопливых справимся, – хозяйка (а это была именно она) водрузила свой груз на стол и развернулась лицом к посетителям. Возможность удивляться к Алине мгновенно вернулась. Перед ними стояла девушка-подросток, никак не старше тринадцати. Она была невысокая и очень худенькая. Длинные густые волосы заплетены в толстую косу и перевязаны темной шелковой лентой. Черты лица правильные, но не придающие своей обладательнице ни красоты, ни сексуальности. Истинный возраст в Линде выдавали только глаза – черные, пронзительные; казалось, они видят тебя насквозь. В сочетании с почти белыми волосами альбиноса они создавали потрясающий контраст, не позволяя собеседнику отвести взгляд.

– Приятно познакомиться, Алина. Я много о тебе слышала еще до того, как ты решила присоединиться к нам. Ты чуть было не украла у меня одного из лучших воителей.

– Лучше бы его украла я, чем смерть, – ляпнула девушка первое, что пришло в голову, и тут же об этом пожалела, получив увесистый тычок локтем в плечо от Максима. Столь оригинальным способом он просил ее заткнуться, но слегка переборщил с силой удара, и, не ожидавшая подвоха, Алина громко вскрикнула.

– Молодец. Со мной так и надо. Говорить правду в лицо лучше, чем промолчать и затаить обиду. Жутко не люблю лицемеров, – после секундной паузы, во время которой Алина обреченно ждала, когда научится квакать или еще чему-нибудь столь же необычному, сказала Линда. – Я очень расстроилась, узнав о гибели Антона, хотя, наверное, все-таки не настолько сильно, как вы оба. Мне, правда, очень жаль. Максиму я уже приносила свои соболезнования, разреши принести их и тебе.

В голосе волшебницы не было ни высокомерия, ни фальши. Алине стало стыдно за свою глупую детскую выходку, она смущенно кивнула головой и потупилась.

– Ладно, давайте приступим к делу, – Линда села за стол и внимательно оглядела новенькую с ног до головы. – Что стоите? В ногах правды нет.

Молодые люди воспользовались приглашением и разместились напротив хозяйки. Девушке не удалось сдержать вздох облегчения, когда она удобно разместилась на стуле, на поверку оказавшемся довольно жестким, зато дававшим отдых ноющему от усталости телу.

– Ты хочешь присоединиться к нам? – поинтересовалась волшебница.

– Очень, – кивнула Алина. Очередное упоминание об Антоне, как всегда, укрепило ее решимость.

– Макс, полагаю, сообщил, что жизнь воителя – это не веселое приключение длиною в вечность, а постоянная борьба, недосып, травмы и готовность отправится к черту на рога в любое время суток?

Алина снова кивнула. Именно этого она и хотела: в круговерти опасной и непредсказуемой жизни забыть терзавшую ее боль и открыть новую страницу, на которой она сможет быть счастлива с братом своего любимого.

– Отлично, мне ты тоже подходишь. А для группы – настоящая находка. С Максом вы прекрасно сработаетесь в прикрытии, – резюмировала Линда. Алина ожидала очередного сканирования, которому подвергал ее Стас, но, похоже, магичка ничего подобного делать не собиралась, то ли умела проводить проверку незаметно, то ли у нее имелись свои критерии отбора, не требующие проникновения в чужую голову. – Приезжайте сюда в пятницу в полночь. Макс, проведешь ее в зал заклинаний, надеюсь, дорогу еще помнишь?

– Такое не забывается! – усмехнулся Максим. Выглядел он донельзя довольным. В отличие от покойного брата, он искренне хотел, чтобы Алина вступила в ряды воителей, и теперь, когда его мечта была близка к исполнению, радовался, как ребенок.

– Тебе виднее, – ответила на улыбку Линда. – Полагаю, во время ритуала ты предпочел бы остаться?

– Естественно.

– Тогда возьми вот это, выпьешь за час до начала, – волшебница протянула воину пузырек, до краев заполненный янтарной жидкостью.

Макс протянул руку и с любопытством оглядел подарок.

– Что это, если не секрет? – спросил он, пряча склянку во внутренний карман куртки.

– Зелье, которое обезопасит тебя от случайных выбросов магии, – пояснила Линда. – Все, ребятки, вам пора отправляться домой, у меня куча дел. На задание до обращения Алины вы не пойдете, вам сейчас надо готовить нового бойца, а не бегать под пулями и уворачиваться от кровососов.

Молодые люди попрощались с радушной хозяйкой и направились к выходу. Алина с тоской представляла длинную вереницу коридоров и залов, которые ей предстоит пройти, прежде чем они окажутся в уютном салоне машины.

– Да, Алина, – окликнула девушку Линда, когда она уже переступила порог, – в институт можешь не ходить. Диплом вовремя я организую, чтобы не вызывать подозрения у твоих родных. Думаю, объяснять не надо, что новую жизнь придется держать в тайне от всех?

– Не надо. Спасибо за все, – промямлила Алина, пока еще чувствуя неловкость в присутствии человека, обладающего необычными способностями.

Вопреки опасениям, проходить через лабиринт внутренних покоев дворца не пришлось. Выйдя из приемной, Макс повернул в противоположную сторону от той, с которой они пришли. Им потребовалось преодолеть не больше пятисот метров, прежде чем они уперлись в стеклянную стену, занимавшую пространство от пола до потолка, за ней отчетливо виднелся цветочный сад и, к удивлению Алины, стоянка для автомашин. В центре имелась выемка, к которой Максим приложил руку. Стена исчезла, открывая гостям дорогу к воротам.

Никаких сюрпризов на обратном пути не было. Меньше чем через пять минут они уже добрались до «гелендвагена» и, в последний раз оглянувшись на зеленый уголок вечной весны, выехали под свинцовое осеннее небо, неустанно поливающее мир смертных потоками холодной воды. Джеф помахал на прощанье рукой, к вящему неудовольствию Максима окинув Алину весьма откровенным взглядом.

– Как тебе Линда? – поинтересовался Макс.

– Не думала, что она такая молодая, – ответила Алина, до сих пор находящаяся под впечатлением от первой встречи с настоящим магом.

– Маги застревают в том возрасте, в котором у них прорезались способности. Чаще всего это происходит в период от шестнадцати до тридцати. Но Линде не повезло, вечность существовать в теле тринадцатилетней девчонки – то еще удовольствие! Впрочем, она не расстраивается, говорит: «Хорошо, что талант не стал дожидаться сорока, от морщин не избавишься никакими заклятиями», – Максим улыбнулся давней шутке и внимательно посмотрел на подругу. – Ты как?

Последнее время парень часто проявлял заботу, это настораживало.

– Нормально. Боялась, что придется опять пройти сканирование.

– А ты его и прошла. Просто Линда делает это не так топорно, как Стас.

– Ясно, – на минуту воцарилось молчание, во время которого Макс сосредоточенно жал на газ, преодолевая метр за метром организовавшееся на дороге болото, а Алина полностью погрузилась в собственные мысли. – Скажи, а она помнит всех своих воителей? – через некоторое время поинтересовалась девушка.

– Она – да. Знает каждого в лицо, кто с кем встречается, кто на ком женат, у кого сколько детей и прочие подробности. Всегда помогает, если в этом есть необходимость, достаточно только попросить. Но это необязательное качество мага, даже светлого. Все зависит от человека. Некоторые не помнят, как выглядит их ближайшая охрана, а другие – постоянно живут с кем-то из воителей. Темные даже чаще, чем светлые, принимают участие в судьбах своих помощников. Для них зачастую это вопрос выживания.

– Что представляет собой ритуал? – вопрос давно уже вертелся в голове, Алина не слишком верила в обещанную Максимом эйфорию и хотела знать заранее самое страшное.

– Ты встанешь в круг, Линда произнесет заклинание. Потом твое тело начнет меняться. Я уже говорил, это очень приятно. К утру станешь практически неуязвимой, по крайней мере, для обычных людей, сильной, быстрой и вечно молодой.

– Больно точно не будет?

– Во время ритуала не будет. А вот после – частенько. На тренировках тебя сперва будут сильно поколачивать, потом чуть меньше, но сравняться по уровню со Стасом или Соней ты еще не скоро сможешь. У меня до сих пор не получается. А на заданиях вообще разное бывает: от царапин, оставленных ветками кустов, в которых устраивается засада, до весьма опасных ран. Но это цена, которую мы платим за молодость, здоровье и безбедное существование.

Макс не считал нужным что-либо скрывать, за что Алина была ему очень признательна. Пока большая часть того, о чем он говорил, была для нее пустым звуком, но девушка не сомневалась: очень скоро она убедится на личном опыте в правоте его слов. Теперь бояться стало окончательно поздно, и Алина сумела расслабиться, предоставив свою дальнейшую судьбу изменнице-фортуне.

Оставшиеся до пятницы дни Макс предпочел посвятить более близкому знакомству своей девушки с группой. По этому поводу Лиза организовала шикарный ужин в загородном доме, принадлежащем одновременно всем членам отряда. Как парни и предупреждали, жена главы готовила отменно. Она соорудила настоящий пир, состоящий из пяти перемен. Единственным привычным для Алины лакомством стали шашлыки, их собственноручно приготовил Влад, проведя целый час под проливным дождем.

Обстановка в компании царила дружеская. Ребята знали друг друга как облупленных и постоянно весело подтрунивали, шутили и смеялись. Если бы не колкости со стороны Сони и невольное напряжение, которое Алина пока еще ощущала в обществе сурового Стаса, девушка смогла бы получить истинное наслаждение от проведенного в обществе воителей времени. Впрочем, для первого раза встреча прошла очень мило.

Ночевать решили остаться за городом. Несмотря на отменную реакцию, на которую не влияли даже смертельные для любого нормального человека дозы алкоголя, ехать по темным ухабистым дорогам навеселе никому не улыбалось.

Парни играли в бильярд, установленный на втором этаже особняка, девчонки, нарядившись в откровенные купальники, решили скоротать время в бассейне, занимающем большую часть подвального помещения. Свое бикини Алина захватить не додумалась, пришлось нырять в прохладную воду, пахнущую лавандой, в нижнем белье.

– Как тебе наш домик? – поинтересовалась Лиза у девушки, нежившейся в огромном джакузи.

– Супер, – не соврала Алина.

– Теперь это и твой дом тоже, – сообщила блондинка. – Ты одна из нас, а к странностям некоторых наших членов, – с этими словами она многозначительно посмотрела на Соню, совершавшую десятый по счету заплыв, – ты скоро привыкнешь. Она не так плоха, как кажется на первый взгляд.

– Не верь ей, – встряла в разговор только что подошедшая Хадижа, – она еще хуже.

– Не пугай, девочку, – ткнула в бок подругу Лиза.

– Да ладно. Мы не дадим нашей местной грымзе сожрать невинного ребенка, – пожала плечами арабка и плюхнулась в джакузи, создав целый водопад из брызг.

– Я, пожалуй, спать, – потянувшись, сказала Лиза, – Стаса все равно до утра от бильярда не оторвать, а мне хочется выспаться, пока у нас появилось свободное время.

– Брось, теперь у нас его долго будет столько, что девать некуда, – отмахнулась Хадижа.

– Не зарекайся. Спокойной ночи, Соня, – крикнула Лиза через весь зал.

– Подожди, я с тобой, – заявила брюнетка и, грациозно перекинувшись через бортик бассейна, вылезла на мокрый, скользкий кафель. Попрощаться с оставшимися в джакузи девушками она не посчитала нужным, молча завернулась в огромное пушистое полотенце и направилась к выходу. Хадижа презрительно пожала плечами, выражая свое недовольство поведением подруги, а Алина в очередной раз почувствовала себя страшно неловко.

– Чем больше будешь на нее реагировать, тем хуже она будет себя вести, – спокойно сказала арабка, с сочувствием глядя на новенькую. – Не думай, что она только к тебе так относится. Просто у нее трудный характер. Короче, не обращай внимание.

– Я стараюсь, но пока не получается.

– У меня тоже долго не получалось, – согласилась Хадижа. – Готова к преображению?

– Не совсем. Но раз решение принято… Что при этом чувствуешь? – Алине не терпелось услышать подтверждение слов Макса от кого-нибудь еще, поскольку его мнению в этом вопросе она не слишком доверяла. Ее парню иногда нравились очень странные вещи.

– Не поверишь, приятно, – обнадежила собеседница. – Словно паришь над землей.

– Как ты попала к воителям? – решилась задать вопрос Алина. Хадижа располагала к откровенности и длинным задушевным беседам.

– Я из Марокко. У нас на родине до сих пор отдают девочек замуж по желанию родителей, а уж в девятнадцатом веке… – арабка закатила глаза, высказывая свое отношение к древней традиции. – Отец выбрал мне мужа из своих друзей. Старого, страшного, мерзкого, но богатого. У него уже были две жены до кучи: одна – его ровесница, а другая – моя. Я плакала, умоляла, но все бесполезно. Свадьба была назначена, мне оставалось только подчиниться. Но я не смирилась. Поздней ночью перед судным днем, когда все женщины в доме улеглись по постелям, снабдив меня целым списком советов, как ублажить дражайшего супруга, я выбралась через окно своей спальни на улицу. Хорошо, что лезть было не высоко: мне досталась комната на первом этаже. Сложнее оказалось перебраться через забор, но я справилась. В кармане у меня было немного денег, которые удалось умыкнуть у старшего брата. Этого было не достаточно для нормальной жизни, но хватало на то, чтобы покинуть страну. Я добралась до порта. Ехала на перекладных, пришлось прятаться под паранджой до самого трапа корабля. Контрабандист – единственный, кто не побоялся взять на борт сбежавшую из дома девчонку, – запросил сумму, превышающую ту, что у меня осталась, раз в пять. Пришлось расплачиваться натурой. Для девушки, воспитанной в определенных традициях, это было ужасно, но выбора не оставалось, если я не хотела, чтобы меня нашли и под конвоем сопроводили в отчий дом. В Португалии мне удалось найти работу в одном захудалом трактире, где каждый встречный-поперечный норовил облапать тебя во всех местах. Но я предпочитала такую жизнь той, что мне светила в качестве жены моего нареченного. В одну прекрасную ночь в нашу забегаловку пожаловал странный клиент – молодой, светловолосый мужчина. Он явно был при деньгах и вел себя очень достойно. «Видно, что из благородных», – решила я и старалась держаться от него подальше. Но он меня заметил. Хозяин распорядился, чтобы я обслужила гостя. Это значило не только подать вина и жаркое, но и разделить с ним ложе. Мне частенько приходилось выполнять подобные приказы, к тому времени я уже привыкла и не испытывала по этому поводу никаких эмоций. Незнакомец отвел меня в комнату на втором этаже, одну из многих, служивших для подобных целей, но, вместо приставаний, он сообщил, что может помочь мне сбежать из этого гадюшника, рассказал о магах. Я ему не очень-то поверила, но уйти решилась. Лучше уж один, весьма симпатичный любовник, чем каждый день – разные. Он привел меня к местной светлой колдунье. Пришлось поверить в невозможное. Ей я не подошла, и надлежащей группы у них не оказалось. Парень решил мне помочь просто по доброте душевной. Они принялись искать. Пробовали еще несколько магов, но тоже безрезультатно. Я уже начала опасаться, что меня отправят обратно, когда в гости заехала Линда. Ей я пришлась ко двору, к тому же, она набирала новую группу. Стас тоже не стал возражать. С тех пор все и закрутилось.

– Похоже на роман, – высказала свое мнение Алина, хотя после истории Стаса она была готова услышать любую. Обязательно надо поинтересоваться у Макса, как они с Антоном стали воителями. Раньше она не решалась, боясь, что он не ответит. Но раз уж Хадижа рассказала о своей жизни до преображения, Макс просто обязан поведать о своей.

– Теперь это, наверное, кажется всего лишь романом, но тогда мне пришлось очень несладко.

Минут десять девушки сидели в полном молчании, каждая предавалась собственным воспоминаниям.

– Знаешь, Максим тебя любит, – выдала Хадижа. От неожиданности Алина закашлялась. Разговоров о чувствах между ними никогда не было. Во-первых, Макс был не из тех, кто любит клятвенные признания. Во-вторых, он с самого начала знал про ее отношения с Антоном и, со свойственным ему прагматизмом, предпочитал довольствоваться тем, что она готова была ему дать. По крайней мере, так думала Алина.

– Тебе показалось, – возразила она.

– Если бы. Ты правда думаешь, он стал бы возиться с ничего не умеющей девчонкой, если бы не испытывал к тебе никаких чувств? Ты хоть представляешь, какой это геморрой – вводить новичка в сбитый коллектив? В этом Соня абсолютно права, проще было бы дождаться выжившего.

– Зачем же вы согласились? – удивилась Алина. Максим ее уверял, что ждать пришлось бы долго и было бы совсем не рационально.

– Во-первых, потому что вряд ли дождались бы. А во-вторых, потому что это единственный шанс для Макса быть с тобой.

– Он ничего не говорил ни о какой любви, – отрезала Алина, искренне надеясь, что на этом неприятный разговор будет исчерпан, но она ошиблась. Самым большим недостатком Хадижи была разговорчивость, которая частенько ей мешала и навлекала большие неприятности на голову восточной красавицы, давшую пристанище чересчур длинному языку.

– А ты думала, он будет кричать о своих чувствах на каждом углу? Это совсем не в стиле Максима. Он всегда считал любовь бредом сентиментальных идиотов, к которым, в частности, причислял Антона. Когда вы познакомились, все изменилось, он изменился.

– С чего ты взяла? – Алина поняла, что ее новая подруга не успокоится, пока не скажет всего, что собиралась, и решила ускорить процесс, задавая наводящие вопросы. К тому же, если то, что она говорит, правда, лучше ее знать, чем продолжать закрывать глаза.

– Я его неплохо знаю, да и остальные тоже. И мы все не слепые, чтобы не заметить произошедшие в нем перемены. В тот день, когда ты проходила сканирование, он весь позеленел, хоть и пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.

Алину по-настоящему интересовало, что произошло, пока она была в отключке, и Хадижа дала ей повод выспросить все, о чем она никогда не решилась бы узнать у Максима.

– Что тогда случилось? Я ничего не помню.

– Вначале все шло более или менее гладко, если не считать того, что ты пустила Стаса дальше, чем требовалось. Впрочем, мы об этом не догадывались. Все происходило между вами двоими и со стороны смотрелось вполне невинно. Но под конец у тебя началась настоящая истерика, ты билась в конвульсиях, плакала, кричала, звала Антона.

– Нечто подобное я и подозревала, – согласилась Алина, чувствуя, как щеки заливает краска.

– Максиму было очень больно, это все видели, даже Соня. Но он быстро взял себя в руки. Он понимает твои чувства и, думаю, смирился с ними. Это не означает, что он не будет пытаться заслужить твою любовь. Он обеспечил себя целой вечностью, чтобы заставить тебя увидеть, что он ничем не хуже брата.

– Я никогда не считала, что он хуже, он просто другой. И он мне нравится. Больше, чем любой другой мужчина… Из живых, – после небольшой заминки добавила Алина.

– В том-то и беда. Бороться с призраком сложнее, чем с живым человеком. Особенно если речь идет о горячо любимом брате. Живой человек может ошибиться, а мертвый… Он уже сделал все, что мог, как хорошее, так и плохое.

Хадижа задумалась, но спустя немного времени продолжила:

– Антон совершил ошибку. Он должен был предложить тебе выбор, как это сделал Макс. Обычно в группе восемь человек, но правила допускают десять.

– Почему он не сделал этого?

Нежелание любимого человека впустить ее в свою жизнь мучило Алину с тех пор, как она узнала правду. Она не могла понять, что заставило его принять решение, принесшее ей столько боли.

– Антон слишком любил тебя. И, как ты правильно заметила, они с Максимом совершенно разные. Для Максима жизнь – это бой. Выше всего на свете он ценит силу, скорость, умение постоять за себя и защитить других. Бессмертие и неувядающая молодость – отличный бонус. Он обожает то, чем занимается. В своем выборе он не сомневался с рождения. Антон – другое дело. Он предпочел бы остаться смертным, спокойно жить в каком-нибудь небольшом городке, иметь работу, не связанную с постоянной опасностью – не только для него, но и для его близких, каждый вечер возвращаться в обыкновенную квартиру, где его ждала бы самая обычная женщина. Но они были близнецами, дополняли друг друга так, как никто. Расстаться было выше их сил. Максим всегда был упрямее, он смог убедить брата пойти по стопам родителей.

– Их родители – воители?

– Были. Они погибли примерно двадцать лет назад, – ответила Хадижа и продолжила: – Ради тебя Антон хотел оставить брата. Он собирался снять метку, но не успел. Во многом это моя вина. Я до сих пор не могу себя простить, что так глупо подставилась.

Арабка резко выдохнула, подняла на Алину огромные черные глаза и голосом, пропитанным виной и застарелой скорбью, проговорила:

– Прости, что разрушила твою жизнь.

– Максим рассказывал, как все произошло. В этом не было твоей вины, – Алина дотронулась до руки девушки. Уж кого-кого, а Хадижу в смерти Антона она не винила. Она слишком хорошо знала любимого, чтобы допустить, что он мог бросить раненую подругу на произвол судьбы.

– Нет, я виновата. Я заигралась. Воителю с моим опытом допускать такое не просто грех – это преступление. Если бы я могла, я умерла бы вместо него. Но это невозможно.

– Ты не ответила на мой вопрос, – Алина старалась отвлечь Хадижу от неприятных мыслей, – почему он не дал мне выбор?

– Он хотел для тебя жизни, о которой сам мечтал, точно так же, как Максим. Просто это две совершенно разные жизни.

В пятницу Максим повез Алину в замок, где их ждала Линда. О своем разговоре с Хадижей девушка ему не рассказала. Она чувствовала: все, о чем ей поведала арабка, правда, но изменить ничего не могла. К тому же она не собиралась бросать парня или причинять ему боль. Он стал для нее по-настоящему близким человеком, положа руку на сердце, она уже не представляла жизни без его грубоватых шуток, жестких поцелуев и иногда слишком уж страстных объятий. Вдвоем им было весело, она могла рассказать ему обо всем. И только одну тему они старались не затрагивать: Антон. Но и это девушку вполне устраивало. Поэтому Алина решила оставить все как есть.

Сегодня дорога показалась короче, чем в прошлый раз. Страх, не дававший Алине спать в последние дни, достиг своего апогея. Она чувствовала, как желудок совершает акробатические сальто, как трясутся холодные влажные руки, как скрипят крепко стиснутые зубы. Ей хотелось поскорее пройти через ритуал и еще больше хотелось никогда его не проходить. Максим, в свойственной ему грубоватой манере, старался ее подбодрить. К сожалению, безрезультатно. Алине нужно было, чтобы ее нежно обняли, прошептали на ушко слова утешения, сделали что-нибудь еще столь же глупое, но не менее приятное. Макс на это способен не был. Он просто не понимал смысла телячьих нежностей. Хоть он и видел, как Алине страшно, понять до конца ее чувств не мог.

Как и в первый их приезд, на воротах дежурили двое охранников, но конопатого Джефа среди них не было. Проверять их наклонилась крепкая темноволосая женщина. С Максом она знакома не была, поэтому внимательно осмотрела его знак, удовлетворенно кивнула и приказала напарнику открыть проезд.

В темноте весенний сад Линды выглядел еще более сказочным. После холодной ночи обычного мира магическое тепло приятно согревало кожу. По периметру был выставлен караул. Своим слабым, человеческим зрением Алина смогла разглядеть десять фигур, одетых во все черное и практически полностью сливающихся с пейзажем. Девушка не сомневалась, что охранников значительно больше, но увидеть тех, кто притаился вдалеке от хорошо освещенной стоянки, так и не смогла.

Тропинка привела их к входу в дом минуты через две. Никаких волшебных сюрпризов не последовало. Сегодня для шуток день был неподходящий, и Линда прекрасно это понимала.

Максим держал перепуганную насмерть подругу за руку. Она вцепилась в него со всей силы, чувствуя, как длинные ногти впиваются в шершавую кожу его ладони.

В первой комнате с массивной мебелью и пушистым ковром дежурил мужчина. Они обменялись с Максом рукопожатиями, после чего ночные визитеры подошли к стене, противоположной от той, через которую проходили в прошлый раз. Та послушно растворилась в воздухе, пропустив гостей во внутренние помещения. Никаких коридоров-лабиринтов там не было. Вместо них – анфилада небольших комнат, как в Зимнем дворце Петербурга, обставленных с царской помпезностью. На пути им почти никто не встретился, только в одном маленьком зале на кушетке мирно дремала девушка. При появлении молодых людей она слегка вздрогнула, но не проснулась.

Комнаты уходили далеко вперед, но путь новенькой, спешащей на ритуал, лежал вниз. Макс свернул на темную узкую лесенку, скрытую от непосвященных тяжелыми бархатными портьерами. Сняв с крючка специально приготовленный для этих целей магический светильник, он принялся спускаться по крутым отвесным ступеням. Алина, держась обеими руками за стены, чтобы не переломать в темноте ноги, последовала за ним. Она насчитала не меньше пятисот ступенек, каждая из которых заставляла ее сердце замирать.

Спуск закончился внезапно. Максим коснулся ногой ровного настила, вокруг вспыхнул яркий дневной свет. Перед глазами предстал великолепный зал. Стены, полы, потолки были из белого мрамора. По углам росли кроваво-красные цветы. В центре был начертан круг, отграниченный тонким золотым ободком, от которого исходило чуть заметное свечение. На противоположной от них стороне круга стояла Линда, одетая в красное полупрозрачное платье-тунику, спускающееся до пола и сзади образующее довольно длинный шлейф. В руках волшебница держала огромный, черный, испещренный золотыми символами фолиант.

– Не забыл выпить зелье? – спросила Линда у Макса, проигнорировав фразы приветствия.

– Выпил ровно час назад, – сегодня типичной для парня шутливости как не бывало. Он был серьезен и очень собран. Линда тоже не была настроена на разговоры.

– Алина, ты готова? – спросила она. Дождавшись короткого кивка, волшебница продолжила: – Тогда вставай в круг.

Ровно в центре очерченной территории вспыхнуло красное пламя. Алина отшатнулась.

– Войди в него, – шепнул ей на ухо Макс, подталкивая вперед, к золотой линии.

Один шаг… еще один… Золото уже почти под ногами. Алина сделала глубокий вдох и перешагнула черту, отделившую ее человеческую жизнь от жизни воителя.

Свечение, исходящее от границы круга, усилилось. Теперь оно стало почти нестерпимым и резало глаза, особенно если учесть, что весь остальной свет погас в тот момент, когда девушка сделала решающий шаг.

Впереди маячил красный магический костер. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы шагнуть в пламя. На секунду огненные языки стали пурпурными и взлетели до самого потолка, окутав Алину теплом и незнакомой приятной истомой. Она почувствовала странную слабость, словно ее тело стало легче, превратилось в один из язычков волшебного пламени.

Тишину разорвала мелодичная песнь, исполняемая низким гортанным голосом. Только человек с хорошим воображением мог уловить в таинственном песнопении детские нотки, присущие речи Линды, навеки застывшей в своем тринадцатилетии.

За пределами золотого кольца появилась стройная фигурка мага. Длинные белые волосы развевались под порывами волшебного ветра, многочисленные складки кроваво-красного платья трепыхались, словно крылья пойманной в ловушку бабочки. В глазах Линды горел ведьмовской огонь. От книги, которую она по-прежнему держала в руках, начали отделяться золотистые символы. Они на мгновение зависали над колдуньей, а потом устремлялись к Алине, сливаясь над ее головой в слова. Слова складывались в предложения, которые образовывали ровный круг, чуть меньший по диаметру, чем тот, что сиял на полу.

Это одновременно было красиво и пугающе. Девушка потеряла связь с реальностью. Только осознание, что где-то в темноте за ее спиной стоит Максим, не давало ей впасть в панику и попытаться вырваться из сетей оплетающего ее пламени. Его незримое присутствие стало для нее единственной опорой в зыбком мире волшебства.

Песнь становилась громче и ритмичнее, голос Линды набирал силу, в нем появлялись звонкие нотки. Символы водили хоровод над головой перерождающейся, постепенно убыстряясь. Вскоре стало невозможно отличить один знак от другого, они слились в единую линию и засверкали с нестерпимой яркостью.

Голос смолк неожиданно, оборвавшись на высокой ноте и погрузив мир в абсолютную, звенящую тишину. Золотое и красное свечение погасло, даже огонь, выплясывающий фантасмагорические танцы вокруг Алины, исчез. Примерно секунду, показавшуюся девушке вечностью, ничего не происходило, а потом действительность взорвалась, распавшись на миллиарды разноцветных искр.

Алина почувствовала (или ей показалось, что почувствовала), как ее ноги оторвались от земли, и она, словно отрастив себе крылья, взмыла под потолок. Внутри нее росло что-то огромное, большее, чем она сама, чем все, что она когда-то знала. Оно постепенно заполняло ее существо. Когда в ее теле не осталось ни одной клеточки, которая бы не дышала неизвестным, Алина смогла найти этому название. Счастье. Немотивированное, нереальное, невозможное, неистовое. Оно сжигало боль, терзавшую ее многие годы, вытесняло из головы все мысли, отодвигало воспоминания на задний план. Эйфория – называл эти ощущения Макс в другой, далекой от нее жизни.

Это длилось и длилось. Шли минуты, часы, а она все так же пребывала между небом и землей, купаясь в совершенном блаженстве. Из ниоткуда возник золотой символ – шар, в котором двигалась наполовину размытая темная фигурка, больше всего напоминавшая маленькое солнышко на ножках, как частенько изображают небесное светило дети. Она то приседала, то вставала, то устремлялась вперед, то резко останавливалась. В руках человечек держал красный короткий меч. Присмотревшись, Алина разглядела, что у него есть глаза, серебряные, блестящие.

Шар разделился на две части, абсолютно идентичные друг другу. В каждой из них продолжал двигаться крошечный воин. Два золотых пятна приближались к девушке до тех пор, пока каждое из них не оказалось прижато вплотную к ее коже, одно – к лицу в районе левого виска, другое – к правой руке, между большим и указательным пальцами. Они продолжали вращаться и двигаться вперед, словно не замечая возникшей на пути преграды. Постепенно сгустки света погрузились в кожу и теперь тускло сияли сквозь нее. Неожиданно в обеих половинках когда-то единого шара от серебристых глаз отделилась тонкая нить, достигла грани светящихся меток и принялась вертеться по кругу.

Вспышка ослепительного бордового оттенка вырвала из окружающей темноты лицо Максима, превратилась в узкий луч и на огромной скорости устремилась к Алине, по пути разделяясь на две равноценные линии. Они просочились в отпечатки шаров и сплелись с серебристой нитью, образуя причудливый, замысловатый рисунок.

На миг темнота рассеялась, выхватив серьезное лицо Стаса, и тут же превратилась в черный луч. Как и бордовый, он потянулся к формирующимся линиям знака и соединился с плетением, усложняя его и совершенствуя.

Голубой луч – и спокойное, красивое лицо Лизы.

Оранжевый, осветивший улыбку Роберта.

Розовый, несущий в себе частичку тепла Хадижи.

Фиолетовый, превративший окружающее в мистическую фантасмагорию, на фоне которой Влад выглядел как добрый волшебник из детской сказки.

Красный, отразившийся в колючем взгляде Сони.

Алина не заметила, когда они все пришли сюда. Да сейчас ее это и не волновало.

И снова темнота, только два золотых шара, на лице и руке, излучали призрачное свечение. Серый человечек продолжил свое хаотичное движение, красный меч по-прежнему пылал кровавым огнем, серебристые глаза с удивлением смотрели на мир, а вокруг – тонкая, сплетенная из восьми цветов лента, складывающаяся в причудливую фигуру – не то неправильный ромб, не то еще что-то, неизвестное обычной геометрии.

С каждой секундой свечение слабело, пока не затухло совсем, норовя погрузить Алину в пугающий непроглядный мрак. Однако этого не произошло. Как только две золотые точки исчезли, вспыхнул свет. Он казался необычайно ярким, глаза заслезились, пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем они привыкли к отсутствию темноты.

Алина огляделась. Напротив по-прежнему стояла Линда. Фолианта в ее руках больше не было, волосы спокойно лежали на плечах, густыми волнами спускаясь до поясницы.

Рядом с магом находился Стас. Он выглядел чрезвычайно серьезно и торжественно. Лиза коротко подмигнула новоиспеченной воительнице. Хадижа с Робертом улыбались. Влад украдкой оттопырил большой палец на руке, выражая таким образом свое отношению к происходящему. Соня, колючая, словно ощетинившийся еж, старалась не встречаться взглядом с Алиной.

Чтобы увидеть Макса девушке пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов. Парень выглядел не просто довольным, а по-настоящему счастливым. Он протянул к Алине руки, но не сделал ни шагу навстречу, помня, что пересекать золотую линию круга ему нельзя.

– Добро пожаловать в семью, Серебряная, – проговорила Линда своим обычным полудетским голоском, заставляя девушку повернуться к себе лицом. Алина ожидала продолжения торжественной речи, но волшебница молчала, вид у нее был очень усталый.

– Ты так и собираешься там стоять? – поинтересовался Макс, и Алина поняла, что может покинуть заколдованное место.

Первый же шаг заставил новую воительницу замереть на месте. Тело было ее и при этом чужое. Она чувствовала силу, о которой раньше не могла и мечтать, и даже не сомневалась, что сможет пробежать любую дистанцию быстрее опытного марафонца. Но самое удивительное – ей хотелось использовать свои новые возможности, хотелось физической нагрузки, изматывающей и приносящей удовлетворение одновременно. В несколько шагов она преодолела расстояние, отделявшее ее от Максима, и крепко обняла его. Он сдержал слово, был рядом во время всего ритуала, его близость поддерживала ее, давая ощущение защищенности.

В какой момент появились ребята, она не заметила, но знала точно, что в самом конце процесса, когда Линда создавала знак. Она чувствовала нить каждого из них там, где теперь находилась метка. Наконец она поняла, что говорил ей Макс о связи, более прочной, чем дружба или даже родство, существующей между членами одной группы. Если из знака выдернуть одну отдельную нить, вместе с ней оторвется часть твоей собственной души, крепко-накрепко переплетенной с остальными.

– Максим, шальная магия тебя не задела? – озабоченно поинтересовалась Линда, разглядывая лицо воителя. – Ты какой-то чересчур эйфоричный.

– Нет, твое зелье отлично действует. Я вообще ничего не почувствовал, словно смотрел из-за стекла, пока не пришло время ставить знак, – успокоил ее Макс, – это я радуюсь, что нас снова восемь.

– Ясно, – хмыкнула Линда и вышла из комнаты, просочившись сквозь стену. Алина не заметила, чтобы та исчезала или открывалась потайная дверь.

– Все по домам, – скомандовал Стас, будто не произошло ничего необычного, – сегодня Алина отдыхает, завтра приступим к тренировкам. График я сообщу чуть позже.

– Выйдешь на улицу, старайся ничему не удивляться, – шепнула ей на ухо Хадижа, когда они карабкались вверх по отвесной лестнице. В отличие от спуска подъем не отнял у Алины ни капли сил. Да и магический светильник ей теперь был не нужен: глаза прекрасно видели в темноте.

Ритуал занял больше времени, чем Алина предполагала. Солнце уже давно встало и приближалось к своей высшей точке. Яркие краски волшебного сада ослепили девушку, стоило ей сделать первый шаг из затененного особняка. Раньше она не знала, что трава имеет такой насыщенный зеленый оттенок, цветы обладают настолько дурманящим ароматом, а теплый воздух умеет так ласкать кожу. Минут десять Алине потребовалось на то, чтобы прийти в себя и привыкнуть к своим новым, магически усиленным чувствам. Товарищи ее не торопили, каждый прекрасно помнил свои собственные ощущения в первый день жизни воителя.

– Серебряная… Странно, – сказала Лиза, когда они уже шли к стоянке по тропинке, ставшей снова длинной и ужасно извилистой. Алина только сейчас вспомнила имя, которым назвала ее Линда после преобразования. Не требовалось большого ума, чтобы догадаться: причиной тому послужили серебристые глаза человечка на ее метке и такая же нить, связавшая ее с остальными членами группы. Ничего особо «удивительного» девушка в этом не видела, у каждого, как она поняла, свой цвет.

– Она же пришла на место Зеленого, а серебряный заменяет любой цвет, – пожала плечами Хадижа.

– Это было бы логично, если бы Антон отказался от знака. Многие из тех, кто приходит на место отказников, серебряные. Но он умер, его место свободно, – продолжала рассуждать Лиза.

– Необязательно, – вступил в разговор Влад. – Я знаю несколько человек с таким же цветом, и они занимают свое собственное место в группе. Вспомни Арину из «Стрел», или Питера из «Львов».

– Ты прав, – согласилась блондинка, – но все равно это большая редкость.

– Черный тоже редкость, – возразил Макс, – однако Стас живет с ним, и ничего.

– Раньше у меня был Зеленый, до случая, – сказал Стас. Алина догадалась, что под «случаем» он подразумевает несчастье, постигшее его прошлую группу, о котором ей рассказывал Максим. Только сейчас она по-настоящему поняла, что главному пришлось пережить, когда его душу разорвали на восемь частей, оставив ему всего одну.

На следующее утро Стас приехал к Максу чуть свет, не дав молодым людям не то что выспаться, но даже полностью восстановить силы после полуторасуточного бодрствования. Алина с трудом разлепила веки. Серый сумрак спальни оказался не таким бесцветным, каким обычно бывает в шесть утра. Она могла различить рисунок обоев, вплоть до самой последней черточки, море пылинок, танцующих в воздухе, ворсинки на покрывале, которое она аккуратно сложила вечером и положила на кресло.

Максим кинул девушке джинсы и теплый свитер, а сам отправился в гостиную обсуждать с главой расписание занятий. Свет включить он не потрудился, но теперь Алина могла не то что одеться, а даже наложить полный макияж в кромешной темноте.

Минут через пять, зевая во весь рот, она выползла из комнаты. Макс протянул ей чашку крепкого кофе, который она выпила залпом, успев выкурить пару сигарет. Стас терпеливо дожидался, когда она покончит с импровизированным ранним завтраком, прежде чем сообщил планы дальнейших действий.

– У нас заданий не будет несколько месяцев, – заявил он, когда Макс с пустой кружкой отправился на кухню, а Алина смогла сносно фокусировать взгляд, – наша задача на ближайшее время – научить тебя всему необходимому. Основным твоим тренером станет Макс, так как тебе работать с ним в паре, но заниматься с тобой будут все по очереди.

Стас говорил долго, подробно описывая все, чему ей предстоит научиться в ближайший год. Ее обучение будет складываться из двух частей. Первая – теория. Из нее Алина узнает все о знаках: как определить, кто ставил метку; принадлежит она свету или тьме; в каком подразделении работает ее носитель; в какой группе он состоит; кем является сам. Также ей необходимо научиться маскировать свой знак, чтобы адепты тьмы, с которыми ей неизбежно придется сталкиваться на заданиях да и просто на улице, не смогли получить о ней лишней информации. Ей надо было запомнить имена всех известных магов, их основные заслуги, то, к чему они стремятся и как добиваются своего. Все, что касается темных, следовало выдолбить наизусть и знать лучше таблицы умножения. Для общего развития ей подробно расскажут биографии самых известных волшебников и, конечно же, Линды, основные заслуги каждого и их цели. Отдельная часть обучения будет посвящена истории магических войн и противостояния света и тьмы. В программу также входила теория боя, разбор особо сложных заданий, какие только доводилось выполнять ее друзьям, с анализом допущенных ими ошибок, и самое важное – азы работы в группе, основной составляющей которой являлось умение общаться мысленно.

Вторая часть обучения – практические тренировки. Вначале ей предстоит подготовить свое тело к выполнению сложных физических нагрузок и научиться терпеть боль. Последнее Алину ужасно пугало, но она понимала, что, боясь поранить пальчик, нечего и мечтать об участии в настоящих схватках, во время которых противники будут изо всех сил стараться причинить тебе как можно больший вред. Дальше все по очереди станут учить ее боевым приемам, освоить ей придется сразу несколько техник и практиковаться с разными соперниками. Когда она сможет более или менее сносно махать руками и ногами, ей объяснят, как правильно орудовать ножом и мечом стрелять из различных видов современного оружия, а также из допотопных лука и арбалета. Следующим этапом станет работа в паре. Основной упор Стас делал на ее сотрудничество с Максом, но стоило попрактиковаться и с остальными. Никогда не знаешь, какие неприятные сюрпризы преподнесет тебе жизнь, поэтому следовало быть готовым к любым стечениям обстоятельств. В самом конце обучения, не раньше следующего лета, Алину станут готовить к практической работе в группе. Помогать им в этом будут другие команды, устраивая засады, оккупируя территорию, сквозь которую Алине и ее товарищам надо будет прорваться, короче всеми правдами и неправдами создавая условия, максимально приближенные к реальности, с той лишь разницей, что смертоубийства во время учебы не предполагается. В завершение программы девушке предстоит выдержать целую кучу экзаменов, после чего их восьмерка наконец-то сможет приступить к выполнению настоящих заданий Линды.

Друзья относились к предстоящему году как к незапланированному отпуску. Маг посчитала, что натаскивание новичка отнимет у них слишком много сил, чтобы без острой на то необходимости кидать их в пекло. Максим и Стас разве что не мечтали о поездке на море, горячо обсуждая планы на ближайшее время. Алина их энтузиазма не разделяла. В отличие от будущих товарищей по оружию для нее следующие двенадцать месяцев обещали стать самыми сложными в жизни. От одной мысли, сколько всего ей придется запомнить, кружилась голова.

Алина думала, что первый урок достанется Максиму или Стасу, но она ошиблась. Глава, ознакомив девушку с перечнем ее будущих навыков, откланялся. Они с Лизой собирались отправиться на несколько дней в Питер, навестить старых знакомых, лет десять назад отказавшихся от знака и теперь наслаждавшихся заслуженным отдыхом в городе на Неве. Новенькую ждала Хадижа, в планы которой входило вдолбить как можно больше теории в не отягощенную лишними знаниями голову. Макс вызвался сопровождать подругу на первую экзекуцию.

Арабка сидела на уютной кухне, выполненной в розово-бежевых тонах, и наслаждалась ароматным кофе с круассанами. Дверь гостям открыл заспанный Роберт. Неопределенно махнув друзьям рукой, он отправился досматривать двадцатый сон и проводить свободное время иными приятными способами.

– Булочку хотите? – спросила Хадижа, освобождая два стула от кипы журналов, по большей части состоявших из женских глянцевых изданий: «Вог», «Космополитен», «Эль» и другие столь же популярные среди юных девочек кладези информации.

Алина, не успевшая позавтракать дома, с радостью потянулась к предложенному угощению. Шоколадный рогалик поднял ей настроение, теперь девушка была готова к восприятию лекции, которая, она надеялась, будет не такой занудной, как те, что ей приходилось записывать последние пять лет в институте.

– Я хочу рассказать тебе о знаках, – начала Хадижа, наливая себе новую порцию кофе. – Макс, мне кажется, ты уже знаешь все, о чем я собираюсь поведать Алине. Не мог бы ты пойти посмотреть телевизор?

– Я предпочел бы остаться, – заявил парень, устраиваясь поудобнее, и вытаращил на подругу невинные глаза. Точь-в-точь знаменитый котик из мультика.

– Да не съем я ее, – огрызнулась арабка, – я же тебе не вампир какой-нибудь.

– Не сомневаюсь, что ты не питаешься костлявыми новичками, – поддел Максим, – но мне очень интересно, обладаешь ли ты педагогическими талантами.

– А то ты не помнишь, чем я обладаю, а чем нет.

– Мы были легкими учениками, нам мама еще до тебя все рассказывала.

Хадижа тяжело вздохнула, но спорить перестала, сочтя за благо не тратить время на препирательства и приступить к уроку.

– Чтобы стать воителем, маг должен поставить на человека метку, или, правильнее сказать, знак, – начала девушка. Алина вся превратилась в слух, понимая, что от ее внимательности в будущем будет зависеть ее жизнь и жизни друзей. – В нем заключается вся сила, которой мы обладаем. Любой посвященный может увидеть метку. Как правило, она располагается на правой руке и левом виске, хотя очень редко встречаются исключения из правила. С чем это связано, никто не знает. Может, маги и в курсе, но делиться информацией не считают нужным. В любом случае, для нас принципиального значения это не имеет. Просто, если ты подозреваешь, что на стоящем перед тобой человеке метка должна быть, а в положенных местах пусто, посмотри повнимательнее, возможно, увидишь ее где-нибудь еще. Видеть метки надо уметь, но еще важнее уметь их прятать. Вот твою я сейчас вижу, а ты мою вряд ли.

Алина внимательно присмотрелась к рукам и лицу арабки, но ничего необычного не нашла. Потом, решив, что у Макса тоже есть знак, обернулась к нему, но ее снова постигла неудача: ничего, похожего на золотой шар, там не было. Впрочем, на себе метки она тоже не обнаружила, хотя целых десять минут утром провертелась перед зеркалом.

– Посмотри на меня еще раз, – предложила Хадижа. Алина напрягла зрение. Вначале ничего, кроме смуглой, абсолютно чистой кожи, она не заметила, но чем дольше вглядывалась, тем отчетливее на левом виске и между большим и указательным пальцами правой кисти проступали очертания золотого шара. Внутри двигался уже знакомый темный человечек с красным огненным мечом в руках. Единственным отличием от знака, который вчера впечатался в кожу Алины, были ярко-розовые глаза, да и в плетении, создающем сложную фигуру по краям, основной нитью была не серебристая, а розовая.

– Увидела, – констатировала факт Хадижа, – отлично. Макс, раз уж ты здесь сидишь, покажи ей свой знак.

Алина обернулась. На коже парня стали проявляться золотые шары, отличительной особенностью которых было преобладание бордового. В этот раз девушка справилась с задачей быстрее, наверное, потому, что поняла, как именно надо смотреть.

– Поняла? Или могу ткнуть Роба, еще раз глянешь? – спросила Хадижа, когда Алина оторвала взгляд от меток Макса.

– Не надо, общий смысл ясен, – Алина уставилась на собственную руку, но ее знак упорно не хотел появляться.

– Я уже говорила, показывать знак надо уметь, – спокойно объяснила Хадижа, – я научу тебя чуть позже. Каждая метка содержит в себе исчерпывающую информацию о воителе, – арабка положила перед Алиной правую руку, на которой просвечивал золотой шар. – Золото говорит о твоей принадлежности к свету, шар – к коалиции магов «Жизни», человечек-солнышко – символ Линды, его характерные движения и красный меч причисляют тебя к подразделению «Демонов Мрака», цвет глаз – это ты сама, фигура по краям указывает на группу, но самой яркой всегда бывает твоя собственная нить. Знак остается с воителем не только всю жизнь, но и после смерти. Конечно, при условии, что человек не просит освободить себя раньше. Надо помнить, все воители служат своему магу добровольно. Нельзя никого принудить стать одним из нас, так же, как нельзя вернуть смертную сущность тому, кто этого не хочет. Даже после смерти мага знак остается на всех его воинах. Они могут стать свободными бессмертными или пойти на службу к кому-то еще, для этого новому волшебнику надо будет всего лишь чуть-чуть подкорректировать рисунок знака соответственным ритуалом. Это правило применимо не только к светлым, но и к темным. В этом наше основное отличие от вампиров, о них тебе расскажут другие, по части упырей я не специалист.

Хадижа встала и исчезла за дверями соседней комнаты. Когда она вернулась, в руках у нее была огромная книга с обложкой, разделенной ровно посередине красной линией, с одной стороны от которой все было белым, с другой – черным.

– В этой книге собраны основные символы как светлой, так и темной стороны. Учти, что писали ее наши, поэтому информация о противниках может быть неточной. Для начала нам хватит того, что здесь имеется. Остальное даст только практика.

Алина усвоила, что от носителей черных меток надо держаться как можно дальше, особенно если их много, а ты одна. Самыми опасными являются те, кто носят на теле черный квадрат, впрочем, от обладателей круга, треугольника и ромба ожидать ничего хорошего тоже не приходилось. Сложнее было с символами магов, о которых девушке пока слишком мало знала, и соотносить мелкую живность, изображенную на метке, с длинными и, по большей части, иностранными именами волшебников тоже оказалось проблематично. С групповой принадлежностью дела обстояли еще хуже. Фигуры почти ничем не отличались друг от друга, рассмотреть плетения было практически невозможно даже на неподвижной картинке, что уж говорить о частях тела человека, особенно если он не стремится показывать тебе свой знак. О подразделениях ей предстояло говорить в другой день и с другим учителем, который должен был объяснить, что посвященному могут сообщить движения человечков, мишек, кошечек и прочих млекопитающих, а также их миниатюрное оружие. О цветах информации было меньше всего. Невозможно написать обо всех воителях, особенно учитывая, что одни гибнут, другие отказываются от знака, а на их место приходят новые, поэтому авторы ограничились перечислением качеств характерных для носителя той или иной нити.

Среди светлых больше всего было зеленых, среди темных – красных. Реже всех попадались черные, как правило, они были из числа выживших и до трагедии имели другой цвет. И уж совсем редко и на той, и на другой стороне встречались серебряные. Отказников, решивших вернуться к спокойной смертной жизни, можно было пересчитать по пальцам. Считалось, что те, кто приходил им на замену, становились носителями серебра. В таких случаях серебро не говорило о личных качествах воителя, оно вплеталось в уже существующий узор, на место чужой нити. Тех, кому этот цвет принадлежал изначально, как Алине, были единицы. О них ходило множество слухов, большую часть которых иначе как легендами назвать нельзя.

Почти до самого вечера Хадижа заставляла девушку заучивать наизусть книгу. К пяти часам голова раскалывалась от новой информации, состоящей из картинок, незнакомых имен и названий. В шесть Алина умудрилась вполне сносно ответить на большинство вопросов, которыми закидывала ее арабка. Помимо отличной реакции, физической силы и улучшенных чувств, в комплект, получаемый воителем во время ритуала, входила усовершенствованная память.

Проверив усвоенные знания, Хадижа приготовила бутерброды. Часть из них она отнесла в другую комнату Роберту, который уже второй час подряд пялился в телевизор, несколько выделила дремавшему в углу Максиму, остальные поделила на двоих, заявив, что женщинам их профессии надо вдвое больше питательных веществ, а нездоровый образ жизни не даст набрать лишние килограммы.

Алина надеялась, что на сегодня урок окончен, однако сразу после еды арабка удовлетворенно потерла ручки и с самым ангельским видом заявила, что от теории пора приступать к практике.

На кухню был приглашен недовольный сим обстоятельством Роб, Макса не слишком вежливо попросили продрать глаза, и смуглая мучительница принялась обучать новообращенную читать знаки, если их пытаются спрятать, скрывать свой знак или наоборот давать возможность его увидеть. Все умение сводилось к силе мысли, которой подчинялась метка, и правильно сфокусированному зрению.

Вначале у Алины не получалось ничего. Она нервничала, злилась, но неугомонная Хадижа с терпением, достойным лучшего применения, продолжала раз за разом объяснять одно и то же, показывать на практике, что необходимо делать, заставляла парней демонстрировать свои умения и, в конце концов, добилась желаемого результата. Алина научилась видеть, научилась скрывать, научилась показывать.

В час ночи измученная Алина и выспавшийся Макс покинули друзей и отправились восвояси. Ехать к родителям смысла не имело, и уже какой день подряд девушка решила остаться у своего парня. Он ничего не говорил по поводу ее неожиданного переезда, но чувствовалось, что это его радует.

Включив мобильный, Алина обнаружила штук десять пропущенных вызовов от Кати и примерно столько же от остальных институтских приятелей. Ребята волновались: с начала года она ни разу не посещала лекций, никому не звонила и никаким иным способом не давала о себе знать. Ее еле хватало на то, чтобы набрать номер мамы и сообщить, что сегодня снова не придет ночевать домой. Испытав чувство стыда за то, что заставляет других переживать, когда с ней все в порядке, девушка поклялась связаться завтра с Шемякиной и придумать убедительное оправдание своему отсутствию.

Будильник прозвонил ровно в шесть, дав поспать всего четыре часа. Второй день подряд вставать в такую рань было смерти подобно. Алина переворачивалась на другой бок, отпихивая надоедливые руки Макса, продолжающие ее теребить, закрывала голову подушкой, просила дать ей еще пять минут, но парень был неумолим.

Две кружки очень крепкого кофе и три сигареты поставили ее на ноги, но настроение не улучшили.

– Кто у нас сегодня по плану? – поинтересовалась Алина, надевая неизвестно откуда появившийся в квартире Макса спортивный костюм ее размера.

– Я, – коротко сообщил он, натягивая поверх рубашки толстый свитер.

– А зачем тогда ты заставил меня вылезать из постели и одеваться? – возмутилась девушка. – Нельзя было вещать лежа?

– Нельзя, у нас практическое занятие, – отрезал он и бросил Алине куртку, которую она поймала на лету и с недовольным видом надела. Интересно, в каком спортзале тренируют воителей? Неужели придется тащиться в замок Линды и плутать по бесконечным лабиринтам?

Ехать к волшебнице не понадобилось. Максим привез подругу в Измайловский парк, располагающийся ближе всех к его квартире, и, не обращая внимания на непрекращающийся дождь и хлюпающую под ногами грязь, заставил вылезти из машины и отправиться по размытым дорожкам в непроходимые топи лесопарка.

– Мы скоро придем? – поинтересовалась Алина, кутаясь от пронизывающего насквозь ветра и противных капель, падающих с деревьев, в тонкую кожаную курточку, предназначенную для дефиле от машины до ресторана, но никак не для прогулок по осеннему лесу.

– Уже пришли, – сообщил Макс и остановился. Они находились на детской площадке со сломанными качелями и мокрыми ободранными турниками. От неожиданности Алина едва не села в особенно большую и грязную лужу.

– Что?

– Уже пришли, – как ни в чем не бывало повторил Макс. – Будем тренировать твою выносливость и заодно повышать работоспособность мышц.

– А вчера это было никак нельзя сделать? Хоть дождя не было, – обреченно спросила Алина. По виду своего парня- садиста она поняла, что спорить бесполезно, хотела только узнать, за что ее так мучают.

– Именно поэтому вчера была теория. Какой толк бегать по ровным дорожкам в хорошую погоду? – Макс пожал плечами. – Кстати, бегать-то ты умеешь?

Алина наградила бойфренда свирепым взглядом, но его это только позабавило. Парня, похоже, не волновал ни холод, ни свистящий в ушах ветер, ни заливающиеся за шиворот капли дождя. Впрочем, если быть до конца честной, девушку капризы погоды донимали тоже значительно меньше, чем раньше. Да и подхватить простуду ей не грозило: бессмертным воинам нечего опасаться таких банальных неприятностей, как ОРВИ, маги об этом позаботились.

– Пятьдесят кругов в быстром темпе, начинаешь оттуда, – и Макс показал замолчавшей от возмущения подруге отнюдь не маленькую дистанцию, которую ей предстояло преодолеть целых пятьдесят раз.

– Ты с ума сошел! – воскликнула она, когда, вооружившись свистком, парень объявил старт.

– Беги, малыш, не задерживайся. В темноте будет только хуже, – тоном знатока заявил он и уселся на гнилую, насквозь промокшую скамейку.

По раскисшей земле было трудно ходить, не то что бежать. Под ноги попадались бесконечные корни деревьев, высокая трава хлестала по коленям. Через пять кругов Алина успела устать, через десять еле волочила ноги, через пятнадцать сопровождала каждый шаг отборным ругательством, через двадцать ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди и побежит отдельно от нее в совершенно другую сторону. Еще неделю назад она едва ли смогла бы осилить дистанцию трижды, может быть, проковыляла бы четвертый раз, но вряд ли. Сейчас же она из последних сил умудрялась двигаться вперед, даже когда позади остался сороковой круг. На сорок пятом перед глазами появились черные пятна, ухмыляющаяся рожа Максима раздражала, вызывая искушение опробовать на ней свои новые силы. К сожалению, Алина не сомневалась, что он успеет отразить любой ее удар, еще до того, как она замахнется. С тех пор, как отпала необходимость маскироваться, он ежедневно демонстрировал чудеса ловкости в самых обыкновенных ситуациях.

Когда скамейка показалась в пятидесятый раз, Алина резко остановилась, стараясь не рухнуть лицом в грязь. Дышать было практически невозможно, ноги и спина нещадно ныли, волосы превратились в липкие, влажные патлы, макияж, который она нанесла на лицо утром, растекся, образовав на щеках два черных круга, на фоне которых лихорадочно горели серые глаза. Она уже не злилась, на это просто не было сил. Ей хотелось только одного: поскорее оказаться в теплом салоне «гелендвагена», как следует отогреться и расслабиться.

К ней не спеша подошел Максим, в одной руке у него до сих пор находился пресловутый свисток, в другой он держал секундомер.

– Могло быть и лучше, но для первого раза сойдет, – прокомментировал он геройский забег подруги.

– Я… никогда… столько… не… бегала, – еле переводя дыхание, выдавила Алина, – может… пойдем… уже?

– Куда? – Максим выглядел озадаченным.

– Домой!

По расплывшейся на лице парня улыбке, Алина поняла, что ее мучения не окончены. Оставалось надеяться, что они переберутся в более теплое и сухое место и приступят к очередному мозговому штурму. Не верилось, что еще вчера она жаловалась на Хадижу, заставлявшую ее зубрить символы и имена. По сравнению с пыткой, которую ей приготовил Макс, урок арабки был прямо-таки развлечением.

– Тебя ждут пятьсот отжиманий, – сообщил учитель и указал рукой на землю под ногами. Не в силах поверить, что он говорит серьезно, Алина переводила взгляд с неаппетитного вида грязи на Максима и обратно до тех пор, пока не убедилась, что это не идиотская шутка, порожденная отвратительным чувством юмора.

– Здесь грязь! – возмутилась она.

– А ты думаешь, в замках темных всегда тепло и сухо? – поинтересовался Макс. – Не все устраивают на своей территории вечную весну, многие предпочитают осень или зиму. Пятьсот, – напомнил он и вернулся на скамейку.

Как можно сделать столько отжиманий, особенно после умопомрачительной пробежки, Алина искренне не представляла. На физкультуре у нее один раз вышло выполнить десять, и то тренер вместе со всеми студентами аплодировал ей минут пять. Конечно, с новыми способностями она, вероятно, сможет отжаться двадцать раз, но не пятьсот!

Проклиная про себя тот день, когда она решилась подписаться под измывательством, которое гордо звалось «бессмертная жизнь воителя», Алина опустилась в грязевую кашу и, переборов отвращение, оперлась на руки. Одежда тут же по чистоте сравнялась с землей, холодный душ поливал сверху, дышать по-прежнему было тяжело. Кинув уничтожающий взгляд в сторону Максима, Алина выругалась, на этот раз по-английски, поскольку казавшийся неисчерпаемым запас ее русскоязычных ругательств подошел к концу, и принялась за дело. Все оказалось не так страшно, как представлялось на первый взгляд. Если не считать неприятных ощущений от не самой комфортной обстановки, особых проблем отжимания ей не доставили. Сил, даруемых знаком, могло хватить на значительно большую нагрузку.

Вынырнув из грязи, она победоносно посмотрела на Максима и тяжело вздохнула. Выражение его лица не предвещало скорого возвращения домой.

– Теперь по столько же на каждой руке в отдельности, – скомандовал он.

Тратить время на бесполезные препирательства Алине надоело: чем раньше она выполнит все, что ему хочется, тем быстрее окажется под крышей.

После отжиманий пришло время подтягиваний, потом снова бег, на сей раз на короткие дистанции, несколько сотен приседаний, попытка забраться на довольно высокое дерево, провалившаяся с треском, когда под хрупкой девушкой умудрился рухнуть с виду крепкий сук, снова бег, новая порция отжиманий, упражнения на растяжку, от которых тут же разболелась каждая клеточка истерзанного тела, опять приседания, и так до позднего вечера. Макс успокоился, только когда окончательно стемнело. Для зрения воителя темнота не была помехой, но жалкий вид полуживой девушки заставил его сбавить обороты.

– Так проходят все тренировки? – поинтересовалась Алина после часового валяния в горячей ванне. Это была первая фраза, которую она произнесла с тех пор, как они выбрались из парка.

– Тренировки? – Макс весело рассмеялся. – Конечно, нет. Сегодня была не тренировка, я выяснял твои возможности, чтобы Стас мог разработать наиболее эффективную программу. На тренировках будет в тысячу раз сложнее.

Алина села на пол, чувствуя, как по щекам побежали слезы. Она ужасно устала, хотела спать, у нее болело все тело, голова раскалывалась на мелкие кусочки. Она просто не желала представлять, что может быть еще тяжелее.

Максим незаметно оказался рядом. Нежные руки обхватили ее за плечи, прижали к широкой груди. Горячие губы дотронулись до волос, потом до щеки, перешли на губы.

Оказалось, организм воителя выносливее, чем Алина считала. После изматывающих упражнений на свежем осеннем воздухе, у нее хватило сил на несколько часов тренировок иного рода.

Засыпая, девушка подумала, что забыла позвонить Кате, но искать мобильник было лень, да и время уже позднее. Разговор с подругой может подождать до утра.

Будильник прозвонил в восемь, за окном маячило чистое голубое небо, светило солнце, предвещая начало бабьего лета. Максим уже встал и, судя по запахам, доносящимся с кухни, занимался очередным приготовлением «горелок». Вопреки ожиданиям, чувствовала Алина себя неплохо. Тело не болело, никаких неприятных последствий вчерашних мучений не ощущалось. Ее улучшенный организм восстанавливался очень быстро.

Сладко потянувшись и пару раз зевнув, девушка глянула на часы. Время ее удивило, она уж думала, что теперь ей всю жизнь придется вставать с петухами. Впрочем, восемь для нее тоже было рановато.

– Кто решил надо мной сжалиться и дать поспать? – спросила она, усаживаясь за стол и со смиренным видом глядя на пережаренные кусочки бекона.

– Соня, – мрачно буркнул Максим, стараясь не встречаться взглядом с подругой. День, начинавшийся так хорошо, резко испортился. Алина предпочла бы еще одно валяние в грязи в обществе Макса, чем несколько часов наедине с вечно всем недовольной шатенкой. Впрочем, никто не обещал, что валяния в грязи не будет.

– Хорошо хоть поспать дала. Что мы будем делать?

– Теория. Ты не радуйся раньше времени, уроки Сони мне до сих пор снятся в кошмарах, – судя по виду, при воспоминании о тех счастливых временах, когда Красная была его учителем, у Макса начиналась зубная боль, которой, по всем законам пройденного ритуала, у воителя не может быть в принципе.

– Не сомневаюсь, мне тоже будут, – вздохнула девушка. – Зачем, вообще, мне ездить на занятия ко всем по очереди? С практикой понятно, но теория? Ты же можешь мне рассказать все то же самое без лишней нервотрепки.

– Могу, – согласился Макс, – только так нельзя. Ты должна научиться контактировать со всеми членами группы, иначе – никак. К сожалению, в случае Сони это пустая трата времени и сил. Правда, о некоторых вещах она действительно знает больше остальных.

– Ясно, – буркнула Алина, сосредоточенно размышляя, спасет ли хорошая погода сегодняшний день или в океане неприятных впечатлений голубое небо и радостное солнышко затеряются, словно крохотные песчинки в бескрайней пустыне.

Соня встретила гостей с обычным для нее недовольным выражением лица. Влада дома не было: отправился навестить каких-то родственников, и вся квартира была в полном распоряжении его сварливой жены. В отличие от Хадижи, Красная не предложила ни кофе, ни круассанов, ни самой простой воды.

– Иди, погуляй, – заявила она Максу.

– Не-а, – ответил Бордовый и по-свойски развалился на диване, хорошо хоть обувь оставил в прихожей, дабы не выводить хозяйку из себя. Соня наградила его злобным взглядом.

– Как хочешь, – бросила она через плечо, направляясь в дальнюю комнату. – Будешь работать поваром.

– Давно не пробовала горелой яичницы? – с веселой улыбкой поинтересовался Максим. – Что, при последней ссоре с Владом в окно полетели брошюрки с телефонами службы доставки?

– Ха-ха, – откликнулась Соня.

С каждой секундой Алина чувствовала себя все менее и менее комфортно. Она приложила огромные усилия, чтобы слиться со стеной, оклеенной вычурными темными обоями с золотым рисунком, и случайно не попасться шатенке под горячую руку, когда та решит, что Макс исчерпал скудные запасы ее терпения, и пару раз съездит кулаком по его ехидной физиономии.

Соня вернулась с толстенной книгой в руках, по объему раз в пять превосходящей ту, что ее позавчера заставила выучить Хадижа. Оставалось надеяться, что Красной не придет в голову за один урок впихнуть в ученицу весь материал, помещённый неизвестным автором в этот огромный талмуд. В противном случае, им придется здесь заночевать.

– В мою задачу входит рассказать тебе о темных. Кто они такие, чего добиваются, как действуют, а главное, о том, с чем, возможно, тебе придется столкнуться, – начала Соня. – Ты должна понять: тьма – всего лишь обратная сторона света. Это не зло в чистом виде, как, скорее всего, ты считаешь. Многие идеи темных гораздо гуманнее и в перспективе могут принести большую пользу человечеству, чем то, за что борются светлые. Все дело в том, как они идут к своей цели. Стоит ли результат тех вещей, которые они творят в процессе его достижения? Это каждый решает для себя.

В том, как Соня говорила о тьме, было, на взгляд Алины, что-то неправильное. Когда о противоборствующей стороне заходил разговор с Максом или с Хадижей, они не могли скрыть сквозившего во всех их словах отвращения и глубочайшего неодобрения. Красная их не осуждала, скорее сочувствовала.

– Многие, очень многие добровольно выбирают темную сторону и потом всю жизнь служат ей верой и правдой. Среди черных магов иногда попадаются особые извращенцы, любители поглумиться над смертными, а иногда и над собственными помощниками, но таких, вопреки сложившемуся мнению, немного. Большинство из них вполне адекватно. Магия, которой они владеют, имеет тот же первоисточник, что и магия светлых, они просто пользуются другими плетениями и практикуют иные ритуалы. И, безусловно, все адепты тьмы свято верят, что только под их неусыпным руководством люди смогут добиться определенных успехов. Они не оставляют выбора, в отличие от своих белых собратьев. На мой взгляд, в этом есть смысл. Смертные склонны делать неправильный выбор. Что до властолюбия и стремления к тирании, в которых их обычно обвиняют… В них его не больше, чем в других. Да и кто сказал, что под пятой жесткой власти прогресс достигается медленнее? Скорее, наоборот. Страх – неплохой двигатель, он искореняет расхлябанность и лень, ведущие к упадку и разложению.

Алина перестала понимать, как с таким отношением к вопросу Соня встала на сторону света. По ней просто плакала тьма, и девушке это не нравилось. Видимо, мысли отразились на ее лице, потому что Красная понимающе посмотрела на нее и невесело усмехнулась.

– Ты, наверное, считаешь, что на стороне темных мне было бы лучше? – поинтересовалась она.

Алина не решилась ответить, вместо нее в разговор встрял Макс, до этого мирно посапывающий на диване.

– Все так считают, дорогая, – заявил он, – насколько я помню, ты сама долгое время так думала.

– Неправда! – отрезала Соня. – Если бы я так думала, то пошла бы по легкому пути, Испанский Дьявол был не прочь пополнить свои ряды одним, не самым слабым воителем!

– Я до сих пор удивляюсь, почему ты отказалась, – пожал плечами Максим.

– Вы о чем? – решила уточнить Алина, несмотря на неловкость, сковывавшую ее в присутствии Сони. Из недомолвок, которыми обменивались товарищи, складывалась очень странная и наверняка занимательная картинка. Девушка предпочитала узнать как можно больше о людях, с которыми многие десятилетия, а если повезет, века, ей предстоит жить бок о бок.

– Расскажи ей лучше сама, чтобы, как в свое время нам, не пришлось трясти Влада, – посоветовал Макс, – она все равно узнает рано или поздно, откуда у тебя столько запретных сведений, о которых не подозревает большинство колдунов.

– Я сама решу, как проводить урок! – огрызнулась шатенка. Однако после минутного молчания начала рассказ. Алина сразу поняла, что от основной темы занятия они отклонились, но от этого слушала не менее внимательно. – Я родилась в семье воителей, у меня были два старших брата и младшая сестра. Путь смертных не выбрал никто, едва достигнув пригодного для ритуала возраста, они принимали знак, как и наши родители. Насколько мне известно, все члены моей семьи поныне живут и здравствуют и по-прежнему служат своему магу – Сантьяго, или, как его обычно называют, Испанскому Дьяволу. Думаю, ты уже догадалась, что он – темный. Как только я достаточно выросла, родители заставили меня пройти сканирование. По его результатам стало совершенно ясно, что я отлично гожусь для перерождения и присяги их господину. Только я не захотела. Было много крика, скандалы, слезные упрашивания. Для моих предков дочь-отказница явилась страшным ударом. Ты спросишь, почему я так поступила? Испанский Дьявол – один из самых могущественных магов, доживших до современности, и самый древний. Он родился еще до нашей эры и сразу же набрал достойную своей силы армию. В отличие от большинства других волшебников, Сантьяго отнюдь не молод. Он инициировался в сорок пять лет, а по тем временам это была глубокая старость. Седину из его волос не смогли убрать даже сложные магические ритуалы, с помощью которых он пытался от нее избавиться. Он, понимаешь ли, метросексуал, помешанный на собственной внешности. А еще он самый настоящий садист: издевается над своими воителями. Постоянно заводит молоденьких любовниц, чаще всего они исчезают бесследно через год или два. У него самая большая во всем мире армия вампиров. Пожалуй, он единственный темный, предпочитающий немертвых упырей живым воителям. Ему больше по душе слепое подчинение, которое достигается черным ритуалом, чем добровольная служба. Примерно раз в сто лет он совершает очередную попытку захвата власти, пока ему это не удалось только чудом. Даже темные прикладывают все силы, чтобы помешать ему, зная, что его господство заставит всех умыться кровью. Хотя я всегда сочувствовала идеям темных, служить извращенцу не собиралась. Я вообще решила остаться человеком. Денег, которые ежегодно переводил на мой счет отец, мне вполне хватало, чтобы выйти в свет и считаться одной из самых выгодных невест. В двадцать лет я ушла из дома, разыскала старую тетку, сестру моего отца, которая лет двадцать назад отказалась от знака и безбедно жила в тогда еще царском Санкт-Петербурге, и поселилась у нее. Быть обузой немолодой уже женщине мне не хотелось. Я решила поскорее выйти замуж и зажить собственным домом. Желающих заполучить мою руку, сердце и кошелек было много, очень много. Несколько месяцев я наслаждалась танцами, любовными письмами, признаньями при луне и прочей чепухой. В конечном итоге выбрала одного влиятельного графа, мужчину немолодого, но еще не перевалившего за рубеж старости. Он был вдов, имел двоих дочерей от первого брака. Мне он понравился своей обходительностью, ну и, конечно же, положением в обществе. Свадьбу назначила на двадцать седьмое февраля тысяча восемьсот девяносто пятого. Ей было не суждено состояться. Девятого февраля в Питер приехал молодой, богатый купец из Москвы. У него было достаточно денег, чтобы светские львы не считали ниже своего достоинства принимать его в своих домах. Десятого должен был состояться бал в особняке известного банкира по случаю помолвки его старшей дочери, составившей удачную партию с представителем аристократической, правда, изрядно обнищавшей фамилии. Естественно, я была туда приглашена. Когда на танец меня позвал незнакомый молодой человек, я собиралась ему отказать. А потом посмотрела в его глаза и забыла про все на свете. Ни за какие деньги мира я не была готова отказаться от возможности провести несколько минут в его обществе. Мы танцевали вальс, и делал он это божественно. Понятное дело, незнакомец не подозревал, что большую часть своей жизни я провела среди воителей, и не считал нужным скрывать от меня свою нечеловеческую грацию. К концу танца я уже не сомневалась: передо мной один из них. Вначале я решила, что мои родители послали за мной кого-то из знакомых, чтобы вернуть блудную дочь домой, и страшно разозлилась. То, что прежде парня я никогда не видела, ничего не значило. Знать всех невозможно. В искусстве лицемерия и укрощения страстей я до сих пор не преуспела, а уж тогда однозначно была горяча и на слово, и на дело. Едва отгремели последние аккорды вальса, я схватила воителя за руку и увлекла за собой в темный парк, раскинувшийся перед домом банкира, туда, где нас никто не мог ни увидеть, ни услышать. Не задав ни единого вопроса и даже не посчитав нужным удостовериться в своих догадках, я принялась орать на парня, категорически заявила, что домой не вернусь, а он со своими поручениями от моих дражайших мамочки и папочки может отправиться по известному адресу. Так как выросла я не в светском обществе, да и вообще не в человеческом, где на воспитание девиц смотрели совершенно иначе, тирада вышла та еще. Незнакомец быстро смекнул, что имеет дело с кем-то посвященным, естественно, тут же проверил наличие знака и, не найдя его, сделал правильные выводы: перед ним – отказница. Успокоить меня было трудно, но Влад всегда умел делать это как никто другой. Мы гуляли по ночному городу, пока рассвет не коснулся шпиля Петропавловской крепости. В меня не вбивали с детства правила ложного целомудрия, по правде сказать, то, что в двадцать один год я все еще оставалась девственницей, было удивительно и вызывало множество насмешек у моих подруг в замке Сантьяго. Поэтому я не чувствовала себя виноватой и не испытывала ни характерной для юных девиц того времени скованности, ни страха перед общественным мнением. Мы встретились на следующий день, и через день, и на третий день тоже. Я забыла о своем женихе, как и об обязанностях, возлагаемых на меня моим положением в свете. Двадцать пятого Влад впервые меня поцеловал, а двадцать шестого я уже сидела в карете, которая везла меня в Москву, где я должна была пройти повторное сканирование и присоединиться к создающейся группе воителей светлого мага Линды Солнечный Свет, одного из самых злейших врагов Испанского Дьявола. Разорвать помолвку я не потрудилась, как и сообщить бывшему жениху о своем внезапном отъезде.

Соня усмехнулась своей характерной кривой ухмылкой. Алина слушала, затаив дыхание, даже Максим, знавший историю Красной наизусть, весь превратился в слух. Шатенка оказалась замечательной рассказчицей, сумев полностью захватить внимание товарищей.

– Так, а теперь возвращаемся к уроку, – буркнула Соня. Судя по виду, она уже жалела о своей откровенности. – Я разбила все, что тебе надо знать о темных, на отдельные темы, сегодня начнем с вампиров. Они мало чем отличаются от нас, за исключением такой малости, что уже умерли.

Красной показалось забавным собственное высказывание, и она улыбнулась, как ни странно, Максим тоже рассмеялся над весьма плоской, на взгляд Алины, шуткой.

– Вампиром может стать как обычный человек, так и воитель. Большинство темных предпочитают только второй вариант. Чаще всего они используют тела светлых воинов, погибших во время выполнения задания на их территории или в близлежащих районах. Своими бойцами они тоже редко гнушаются, правда, те, как правило, сами дают добро на обращение еще при жизни, а после смерти их родственники или члены команды приносят тело магу. Основная сложность состоит в том, что ритуал необходимо провести не позднее чем через три часа после того, как сердце перестало биться. В противном случае можно получить бездушных, неконтролируемых зомби, от которых к тому же очень трудно избавиться. О самом ритуале ничего не знаю, это не входит в зону моей компетентности. Смысл того, что происходит с воителями, подвергшимися ему, сводится к следующему: что такое знак, ты уже знаешь, Хадижа будет вбивать тебе детали на эту тему еще не один раз. Знак можно увидеть не только в обычном материальном мире, присмотревшись к руке или к виску, но и в другом, потустороннем, как его обычно называют обыватели, или с изнанки мира, как, правильнее, говорят маги. Об этом тебе подробно расскажет Лиза, я лишь ограничусь основными положениями. Мир живых от мира мертвых отделяет некая грань. После того, как воитель умер, его знак на некоторое время зависает на ней, прежде чем перейти на другую сторону. Это и используют темные в своем ритуале. Колдуны силой магии заставляют знак зависнуть на середине пути от жизни к смерти. В результате родившаяся сущность забывает свою прошлую жизнь и начинает новую, кстати, чаще всего вполне полноценную. Узы, связывающие вампира с магом-создателем, очень крепки. Упыри не могут ни уйти, ни предать. Всю вечность они обязаны служить одному и тому же темному. Если тот умрет, нити, связывающие вампира с гранью, рвутся, и знак отправляется на изнанку, то есть он умирает окончательно. Немертвые очень сильны и быстры. Они практически неуязвимы. Вопреки байкам, принятым в человеческом обществе, они не боятся ни солнечного света, ни серебра, ни чеснока, их нельзя убить осиновым колом, они прекрасно отражаются в зеркалах, могут зайти в жилье без приглашения и спокойно пересекают текущую реку. Немертвые способны существовать даже отдельно от собственной головы, которую, при желании, нетрудно возвратить на прежнее место путем простого прикладывания. Единственный способ уничтожить вампира – сжечь. Обычно предварительно приходится расчленить его на части, чтобы не рыпался. Именно поэтому воителей обучают технике владения мечом. Немертвых всегда берут на задания и, по правде сказать, используют чаще всего. Конечно, можно попробовать поразить кровососа из огнестрельного оружия, надеясь, что искры хватит, чтобы породить пламя. Периодически номер проходит, но осечки случаются слишком часто, дабы полностью полагаться на автоматы. Секунда, которая потребуется, чтобы спустить курок, в случае неудачи почти наверняка будет стоить тебе жизни. Так что, прежде чем стрелять, убедись, что вампир находится достаточно далеко и не дотянется до тебя ни при каких условиях. Замки темных очень часто охраняют немертвые. Вампиры, созданные из простых людей, слабее, но ненамного. Смертные не уходят за грань, поэтому их сущности привязывают к тому, что у них ее заменяет. Ритуал при этом несколько отличается и отбирает у проводящего его колдуна значительно больше энергии. Кстати, они прекрасно помнят, что с ними было до обращения, поэтому иногда возникают проблемы. Узы заставляют их подчиняться магу, а сохранившееся сознание противится. Только такие извращенцы, как Сантьяго, не гнушаются армиями вампиров, созданных из людей. Питаются вампиры, естественно, кровью. Охотятся на улицах крупных городов. Свои жертвы чаще всего не убивают. В их слюне присутствует особое вещество, вызывающее у смертных частичную амнезию, так что секретности они не нарушают. Обычную пищу могут съесть, но голод от этого не уменьшается, скорее, наоборот, обостряется. Поэтому накормить вампира колбасой – верный путь к тому, что у него снесет крышу, и он отправится убивать всех и вся. Создавать себе подобных они не могут, так как магическими способностями, необходимыми для проведения ритуала, не обладают.

До позднего вечера Соня рассказывала о вампирах, описывала способы их уничтожения, особенности поведения немертвых в бою и в обычной жизни. Приводила примеры из практики, как своей группы, так и других, а также делилась личными наблюдениями, почерпнутыми во времена жизни в замке Испанского Дьявола. К помощи книги она прибегала редко, преимущественно пользуясь собственной памятью. Вопреки ожиданиям, урок был очень интересным и пролетел быстро. Если бы не постоянные колкости учительницы, которыми она отвечала на любой вопрос, и ее ехидная ухмылка, можно было бы сказать, что день прошел весьма приятно.

Влад вернулся часа за два до конца занятия. Они с Максом засели за карты, сдобренные несколькими литрами темного пива и пиццей, доставленной из ближайшего ресторана. Готовить Соня не умела и учиться не планировала, заработки воителя вполне позволяли три раза в день питаться не дома.

Закончив лекцию, Красная присоединилась к парням. Алина, не владевшая искусством игры, вынуждена была наблюдать за не слишком интересным для нее процессом.

– Надо бы хоть одну ночь переночевать дома, – заметила девушка, когда они, наконец, уселись в машину и выехали на шоссе. Не то чтобы она сильно соскучилась по родителям, скорее, ее беспокоила их реакция на двухнедельное отсутствие дочери.

– Думаю, тебе лучше перебраться ко мне, – заметил Макс, не отрывая взгляда от дороги, – иногда после тренировок ты будешь выглядеть не совсем обычно. Будет сложновато объяснить предкам, откуда у тебя ежедневно появляются синяки и ссадины и куда они деваются к утру.

– Пожалуй, – согласилась Алина, – нужно перевезти мои вещи.

Для нее, как и для Максима, вопрос с переездом был давно решен. Разговор с родителями девушки решили не откладывать в долгий ящик. Часы показывали девять вечера, время вполне приличное для того, чтобы наведаться домой и сообщить о своем вполне ожидаемом намерении предкам. На всякий случай Алина набрала мамин номер и предупредила, что приедет не одна.