Зачем ему вообще был нужен отпуск? Да еще в конце ноября? Чем он мог заняться, интересно, в такое благодатное, по словам руководства, время? Позагорать на берегу местного водоема, порыбачить там же? Обалдеть как заманчиво.
– Сейчас тебе, Макаров, самое время для отдыха в такую лягушачью погоду, – убеждал его зам по кадрам, скупо улыбаясь. – В такую погоду даже уровень преступности снижается по статистике. Разве не так? Ты согласен?
Он в ответ молчал. Он согласен не был. Потому что ноябрь хорошим временем для отдыха не считал. И преступникам без разницы, когда гадить, в какое время года. Но возражать не стал: кто он такой, чтобы оспаривать решение руководства? Рядовой майор рядового отдела внутренних дел. Да и плюсик один крохотный имелся в сдвинутом на месяцы отпускном графике – он сможет новогоднюю ночь дома провести. Возникал только вопрос, с кем? И вопрос был серьезным, поскольку он больше трех лет жил один после развода. Знакомых было много, но…
Но две из них имели семьи и, соответственно, мужей. И значит, в новогоднюю ночь будут с семьями. А еще две знакомые отчаянно хотели отволочь его в ЗАГС. И если он пригласит кого-то из них к себе встретить Новый год, то и та, и другая тут же сочтут это хорошим предзнаменованием и потом целый год станут требовать кольца и предложения.
Он категорически не согласен!
Ладно, больше месяца впереди, определится с выбором.
Макаров со вздохом оглядел гомонящих посетителей торгово-развлекательного центра.
Народу-то, народу! Гул как в улье. Неужели всем что-то непременно надо купить? Много ведь и просто праздношатающихся. Он, едва переступив порог, с дюжину насчитал. И машинально отнес их к списку потенциальных правонарушителей. Здесь вообще, если внимательнее присмотреться, две трети были его клиентами. Кто по чужим сумкам и кошелькам глазами стрелял, кто откровенно хамил продавцам, кто задирался с посетителями. Двое повздорили из-за освободившегося места в кафе быстрого питания. Не оскорбляли друг друга, нет, но недружелюбно косились. Это Макарову не нравилось. Он считал, что с неприязни о-о-очень многое может начаться.
Заметив вывеску отдела мужских костюмов, он со вздохом направился туда.
Выбирать себе одежду он терпеть не мог. Когда жил с женой, этим всегда занималась она. Безошибочно угадывала даже размер обуви. Он послушно надевал, потом на службе отшучивался, когда раздавались завистливые вопросы.
Ну не летал он на выходные в Италию и в Париже на неделе высокой моды не был!
После развода все изменилось. Жена многие вещи, которые ему откуда-то добывала, забрала с собой. Зачем? Ответа не было. От ненависти, наверное. Они сложно расставались.
Макаров носил то, что осталось. Покупал обновки редко. За три года почти никогда. И ему было плевать, если честно. Но когда поймал на себе оценивающий взгляд той дамочки, что слетела на машине с дороги на его глазах, и уловил ее пренебрежительный вздох, сделалось неприятно. Потом явилась за ней ее подруга, и стало только хуже. Высокая, худая дама, сексуальная, с удивительно красивым лицом, оглядела его точно так же и точно так же вздохнула. Вернувшись домой, он долго стоял, не снимая куртку и «дутики», перед зеркалом. Долго себя рассматривал, пытаясь понять, что не так.
Когда понял, загрустил. Он в этом наряде выглядит как пенсионер дядя Коля с первого этажа. И «дутики» такие же. Такая же непонятного цвета длинная куртка. Или почти такая же. Надо бы изменить ситуацию. Времени в отпуске много. Деньги есть. Он пообещал себе и тут же почти забыл. На пару недель забыл. А потом позвонила дочь. И сообщила, что желает его познакомить со своим женихом.
– Женихо-оом? – протянул Макаров насмешливо, будто дочери не было девятнадцать и она никакого права не имела на личную жизнь. – Интересно, интересно.
– Папа, прекрати, – устало вздохнула Василиса. – Вы со своим разводом и так мне всю жизнь испортили. Давай хотя бы сейчас…
Она хотела сказать: «останешься человеком». Но не сказала. Но должна была. Так говорила ее мать при расставании. Она почему-то считала, что он сволочь. Беспринципная, гадкая сволочь. Дочка что же, по умолчанию тоже так считала?
Сделалось обидно. Это он счел несправедливым.
– Где и когда я должен быть? – деловито отозвался он, проглотив обиду.
– Через неделю, в субботу, в «Астре». – Дочь продиктовала адрес, который он знал наизусть, они там не один раз задерживали кое-кого. – В три часа дня. Не опаздывай!
– Понял. Буду. – И вдруг заволновался: – А что, так все серьезно, да? Ты никогда нас с матерью со своими парнями не знакомила.
– Это я тебя не знакомила, папа, – перебила его Василиса. – Мама была знакома с моими знакомыми.
– Угу. – И тут его обошла заботливая мама. – А чего же меня-то не знакомила раньше?
– А тебе все некогда было, пап. – Голос Василисы зазвенел. – Да и ты тоже со своими знакомыми меня не знакомил никогда.
Это она намекала на его женщин, как он понял. Жена в суде причиной развода назвала его многочисленные измены, хотя ничего такого и не было. А что было, она об этом знать не могла. И дочь вот теперь настроила.
– Ладно, проехали. Я буду.
– Да, пап, и оденься поприличнее. А то я тут недавно тебя видела из окна троллейбуса – ужас!
– В смысле?
– Ты одет как… – Она подыскивала слово, не нашла и попросила: – Оденься поприличнее. Хорошо?
– Хорошо, – пообещал он и простился с дочерью.
И вот сегодня, за день до встречи, Макаров явился в этот многолюдный торговый центр в надежде приодеться поприличнее, как велела дочка.
То ли он заранее себя настраивал на неудачу, то ли просто ему не хотелось никаких примерок, но с первых минут все пошло не так. Продавщица стала прилипать с вопросами:
– Что за мероприятие у вас? Какое-то торжество? Какой костюм вы бы хотели приобрести? По какому случаю?
– Никакого торжества, – бубнил Макаров, меняя пиджак за пиджаком. – Просто на каждый день есть у вас что-нибудь? Для офиса, к примеру.
– Боюсь, что не смогу вам помочь, – огорчилась вдруг девушка. – Согласитесь, наша коллекция очень…
По нему, так их коллекция была не очень. Все из каких-то сверкающих, лоснящихся тканей. Он в этих пиджаках выглядел как леденец облизанный. Макаров ушел из бутика, пошел путешествовать по соседним. Что-то снова примерял, что-то из одежды покупал, потом обувь. Снова примерки, снова навязчивые вопросы и приторная угодливость.
– Все, – выдохнул он шепотом, выходя из последнего отдела мужских сорочек. – На этом все…
Он посмотрел на свои покупки. В каждой руке по четыре пакета, битком набитых одеждой и обувью. Нашлись средства даже на приличный пуховик в одном из спортивных отделов. Коротенький, стильный, молодящий его до невозможности. Даже у юной пигалицы, что его обслуживала, глаз загорелся.
– Вам так идет, – проговорила она, колдуя над мудреными застежками на пуховике. – Давайте я вам зимние кроссовки под него подберу?
Вот лиса, а? Подобрала ведь. Да такие, что Макаров их снять не захотел и прямо в них и пошел. И в новом пуховике, заставив девушку срезать все бирки. А «дутики» со старой противной курткой оставил в магазине.
– Но нам не надо, – растерянно моргала девушка.
– На выброс, малышка. На выброс.
И пошел в бутик, где ему подобрали пару невозможно модных джемперов, потом пару зимних замшевых ботинок, якобы из новой коллекции, потом еще были сорочки, новые джинсы, пара брюк. Голова закружилась! И отчаянно захотелось чего-нибудь съесть. Какую-нибудь громадную куриную ногу, зажаренную на гриле, или полдюжины куриных крылышек с острым соусом. Или котлету, зажатую булкой с листьями салата и луковыми кольцами. Он слюной чуть не захлебнулся, подходя к кафе быстрого питания. И чертыхнулся, не обнаружив ни единого свободного места. Развернулся и побрел в сторону другой кафешки, подороже. Там следовало раздеваться, делать заказ официанту. А у него под новым пуховиком старая кофта с растянутыми рукавами на локтях. Эх, надо было новый джемпер после примерки на себе оставлять. Ладно, переживут присутствующие его растянутые рукава, он жрать хочет!
До двери в кафе, стилизованной под телефонную будку, он не дошел. Метра два не дошел. Почему? Потому что на него налетела чокнутая баба, едва не свалила с ног.
– Вы бы смотрели, куда бежите, – выпалил со злостью Макаров, поправляя в руках пакеты с вещами и наблюдая даму с затылка.
Она стояла к нему спиной, не делая попыток повернуться, и рассматривала вход в кафе.
– Эй, вы меня слышите?
И легонько тронул за плечо.
Ему бы пройти мимо. Просто обойти женщину и двигать дальше за уютный столик, где ему предложат меню в красивой кожаной обложке. Просто пройти мимо… Но он же мент! Ему больше всех надо! Поэтому, наверное, Макаров обошел ее, глянул в зареванное лицо и спросил, чего делать было совершенно необязательно:
– С вами все в порядке?
– А? Что? – Она дернулась, будто по лицу ее хлестнули, отпрянула, оглядела его шальными глазами с головы до ног и пробормотала скороговоркой психически нездорового человека: – А вас и не узнать. Надо же, никогда бы не узнала. Ирка права была, говоря о вас.
– Эй, мадам, с вами все в порядке? – не понял он, о чем она говорит.
Нет, а что? Женщина в самом деле походила на сумасшедшую. Вся какая-то растрепанная. Носы замшевых ботинок, выглядывающих из-под джинсов, в грязи. Кожаная куртка застегнута не на те пуговицы. Один конец шарфа внутри, за пазухой, второй мотается чуть не под коленкой. Волосы взъерошены так, будто она только что выбралась из постели. Лицо опухшее, зареванное.
И вот тут Макаров узнал ее. Хотя было сложно. Та дамочка, которую он почти волоком тащил из кювета после аварии, была много интереснее. И в руках себя держала. И даже потом, когда первый шок прошел, пыталась как-то шутить.
Что сейчас-то с ней сделалось? Откуда она вынырнула?
– Черт! Это вы?!
– Я это. А это вы, – Ее взгляд, как прикованный, не отлипал от входа в кафе.
– Что с вами стряслось? – для чего-то поинтересовался Макаров, хотя ему следовало прямиком двигать в кафе и уже заказать себе что-нибудь, есть хотелось все сильнее. – Вам нехорошо? Может, врача?
– Он поможет мне вернуть мужа? – все так же лихорадочно выплевывая слова, спросила она.
– А что с вашим мужем? – снова неуместный вопрос. – Он умер?
Нет, вот оно ему надо? Шуруй за стол, умник! Съешь тарелку харчо, выпей кофе с пирожными.
– Лучше бы умер. – Женщина всхлипнула и кончиками пальцев стерла слезинку. – Лучше бы он сдох, чем так вот…
– Понятно.
Макаров недовольно поморщился. Ситуация прояснялась. Муж, видимо, от нее ушел, и она теперь горько об этом сожалеет. Хотя, на его взгляд, зря. Те два часа, что они провели на обочине в его автомобиле, поджидая ее подругу, о многом ему сказали.
Муж за ней не приехал, сославшись на занятость. Это нормально? Жена чудом спаслась, а он на совещании! И потом за два часа ни разу не позвонил. Хотя бы для того, чтобы узнать: уехала она с места ДТП или нет?
Макаров еще тогда подумал о нем: засранец. Не ошибся, надо же.
– Вы бы не переживали так, – сказал он напоследок и шагнул в сторону. – Он того не стоит.
И пошел, не оборачиваясь, к входу. Но снова не дошел. Она догнала его, вцепилась в рукав новенького пуховичка, дернула с невероятной силой, разворачивая на себя. И зашептала, глядя ему в глаза:
– Помогите мне, слышите! Помогите мне! Вы должны мне помочь, раз уж взялись!
– Каким образом? – Макаров нахмурился, покосился на ее руку, комкающую новенькую ткань рукава.
– Извините. – Она расцепила пальцы, уронила руки вдоль тела, голова ткнулась подбородком в грудь. Женщина прошептала снова: – Извините. Я веду себя как ненормальная, да?
– Есть немного. – Он переминался с ноги на ногу. – Вы тоже меня извините, но я очень хочу чего-нибудь съесть. Не составите мне компанию?
– Вы туда?! – Она глянула из-за его плеча на вход в кафе. Замотала головой. – Я не могу! Они там! Муж и его…
– Понятно. Тогда я пошел.
И он сделал еще одну попытку отойти от нее. И снова безуспешно. Женщина повисла у него на рукаве.
– Послушайте… – Макаров начал терять терпение. Да еще забыл, как зовут эту ненормальную. – Вам необходимо взять себя в руки. Шарф поправьте. И застегнитесь правильно.
– А? Что?
Она опустила глаза, вспыхнула и тут же принялась нервно дергать пуговицы, вытаскивая их из петель. Руки трясутся, губы что-то беззвучно шепчут.
«Жалкое зрелище», – фыркнула бы бывшая жена Макарова, всегда считавшая себя сильной женщиной.
А Макарову вдруг сделалось жаль эту несчастную. Несколько недель назад, чудом оставшись в живых, она выглядела лучше. Выглядела много уравновешеннее. А сейчас раздавлена, уничтожена. Он, возможно, выглядел почти так же, когда жена три года назад оставила его без предупредительных выстрелов. Даже за стол переговоров не пригласила, как возмущался потом Макаров. Он бы, может, и согласился на ее условия. Она просто не дала ему ни единого шанса все исправить.
Здесь ситуация аналогичная. Шансов у этой растрепанной дамочки, видимо, просто нет. И когда он все же втащил ее в кафе – она и не думала от него отставать, а Макаров очень хотел поесть – и увидел ее мужа со спутницей, то тут же приговорил растрепыша, повисшего на его руке.
Шансов у дамочки не было никаких.
Девушка, которая сидела лицом ко входу, была чудо как хороша. Белокурая, свеженькая, с невероятно красивым личиком, изящными ручками и ножками, обутыми в длинные сапоги на тонких шпильках. И мужа растрепыша, судя по влюбленному взгляду, отпускать к законной супруге не собирается.
– Вы их видите? – прошептала Кира, он все же вспомнил ее имя.
– Вижу, – так же шепотом ответил Макаров.
Она успела описать ему своего неверного супруга. Он его узнал и тут же потащил неожиданную спутницу в противоположную сторону.
– Пусть сидят, не обращайте внимания.
– Она… Она красивая? – со всхлипом поинтересовалась Кира, усевшись спиной к парочке.
Это Макаров настоял, сунул ее именно на это место. Сам сел напротив, распихав по соседним стульям свои покупки.
– Она красивая? – снова зашептала на истеричной волне Кира.
Он задержался с ответом, потому что не знал, что сказать. Она же девушку увидеть может в любой момент. Стоит только голову повернуть. Макаров неопределенно подергал плечами, взял из рук подоспевшего официанта меню и принялся зачитывать Кире список блюд.
– Я ничего не хочу, – замотала она головой.
– Вы когда последний раз ели?
Он лично три года назад, когда его жена подло от него сбежала, попутно прихватив все его модные вещи, поел на третий день. Поел по настоянию одной своей замужней знакомой, взявшейся на тот момент его опекать. С домашними котлетками к нему пришла, с супом гороховым.
– Я не помню.
– Вот! А есть надо. Я закажу вам что-нибудь?
Она не отозвалась, о чем-то напряженно размышляя.
И Макаров принялся заказывать. Ей заказал какой-то сырный супчик, себе солянку. Ей легкий салатик. Себе мясной, двойную порцию. Потом еще какого-то мудрено обозначенного в меню мяса, чайник чая с пирожными.
– Первые блюда будут сразу, – затараторил официант. – Мясо в течение получаса, салаты…
– Да понял я, – перебил его, поморщившись, Макаров. – Несите суп.
Принес минуты через четыре. Макаров заставил Киру взять в руки ложку и, строго глянув, приказал есть. Удивительно, но послушалась. Съела почти все. И в салате потом повозилась вилкой, что-то сжевала. От мяса отказалась категорически. Чай пила, обхватив чашку ладонями, уставив немигающий взгляд в какую-то точку над головой Макарова.
О своем муже и его спутнице, казалось, позабыла совершенно. И Макаров, доедая последнее пирожное, почти успокоился. Почти поверил, что пронесло.
Ан нет, не пронесло.
Парочка поднялась из-за своего столика. Девушка в полный рост оказалась еще краше – стройная, длинноногая, с тонюсенькой талией. Да и этот неверный Кирин муж тоже ничего, нехотя признал Макаров, настороженно отслеживая передвижения влюбленных. А те, вместо того чтобы идти напрямую к выходу, зачем-то двинулись к барной стойке. И путь их лежал как раз мимо столика, за которым насыщался Макаров и допивала чай с отсутствующим видом Кира.
Когда они проходили мимо, Кира еще ничего не поняла. Просто скользнула пустым взглядом по девушке и отвернулась. Но через мгновение…
– Ты?! Ты посмел ее демонстрировать мне, сволочь?!
Макаров пропустил тот момент, когда она сорвалась с места и вцепилась в мужа со спины, начав сдирать с него короткое пальто. Не ожидавший нападения супруг покачнулся, перепугался, резко развернулся и побледнел.
– Кира! Кира, успокойся! Я умоляю тебя!!! – громким шепотом принялся он ее уговаривать, виновато оглядывая посетителей кафе, рассматривающих с любопытством пикантную сцену. – Давай не здесь.
– Позора публичного боишься, гад?! Да?! – Кира еще повысила голос, тут же повернулась к девушке. – О, конечно! Она молода и красива! Слышишь, ты… Надеешься вечно оставаться молодой, да? Вечно молодой и красивой?
– Не надеюсь. – Девушка с растерянной улыбкой качнула головой. – Это невозможно.
– Зря так думаешь! – И Кира, о господи, плюнула ей в лицо. – Могу устроить тебе вечную молодость и красоту!
Макаров быстро отсчитывал деньги по счету, хватал со стульев свои пакеты, новенький пуховик, куртку Киры. Надо было срочно смываться из этого публичного места, где эта ненормальная устроила спектакль.
Вот дура!
– Каким образом? – улыбнулась девушка мягкой, жалеющей улыбкой. – И как же вы это сделаете?
– А я…
Кира резво сместила свои руки с пальто мужа на тонкую норковую куртку девушки, подтягивая красавицу к себе поближе. Та не сопротивлялась. Почти. Послушно наклонилась. Соперницы сошлись лбами. И Кира произнесла. Вроде и тихо, но Макаров услыхал.
– Я убью тебя, гадина, – прошептала Кира, судорожно дыша. – Так и знай, я убью тебя! Я не дам вам насладиться безоблачным счастьем. Не дам!