– Я освободился!
Мидас лёг рядом с ними, и они одновременно протянули к нему руки, погладили его, удивились этой одновременности, посмотрели друг на друга, улыбнулись.
Он закрыл глаза, заулыбался, и они гладили его, гладили.
– Я устал!
– От чего же? – влюблённо спросила его Франк.
Мужчина, растянувшийся рядом с ними как большой чёрный кот, ответил им не сразу.
– Быть вежливым с глупцами (а то и с невеждами), сдерживаться!
Нелл сказала ему, с трепетом гладя его красивую грудь:
– Только с тобой…
Посмотрела на Франк.
– С вами, я перестала сдерживаться!
Она почувствовала трепет и к Франк, словно ласкала и её тоже.
– Ты спросила меня, почему я не люблю свою мать… Она приучила меня к этой отвратительной сдержанности, скованности!
– Закомплексованности!? – поняла её женщина с голубыми как у волчицы, глазами.
– Да, – согласилась с ней, Нелл. – Она сделала меня дурой, закомплексованной невеждой – невежество это не только не развитость ума, но и не развитость чувств…
– Сексуальности. – печально сказал Мидас.
– Да!
Нелл с усилием добавила:
– Она не дала мне стать Женщиной!
Франк посмотрела на неё задумчиво.
– В репертуаре Хулио Иглесиаса есть такая песня «Se Mi Dai Una Mano Tu», в ней звучат такие слова: «Меня сделали таким женщины, / Которые меня разочаровали». Меня тоже – мужчины!.. Меня сделали такой, какая я есть, мужчины, которые меня разочаровали…
Мидас посмотрел на неё.
– Я тоже… тебя ранил?
– Иногда, chéri…
Франк посмотрела на него любяще.
– Но я тоже убивала тебя – одних убиваем мы, а другие нас, никто не проклят, мы просто не можем по-другому!
Он поднял смуглую руку в перстнях, к её лицу.
– Прости меня! Я не хотел!
– И я не хотела, bébée! Прости!
Мидас засмеялся.
– «Малыш»? Я два метра ростом, а ты говоришь мне «малыш»!
Но он понял, посмотрел понимающе, тепло, с нежностью.
– Любовь моя… Мальчик мой! Ты даришь мне ощущение надежды!
Нелл это поразило «ощущение надежды»…
Она подумала, – А мне ты дал ощущение веры в себя.
Мать и сестра отняли у неё веру в себя, а Мидас ей эту веру вернул, веру, без которой невозможно жить!
– Знаешь, какие самые часто употребляемые слова в Евангелие? – сказал Мидас, Франк. – «Радуйтесь» и «не бойтесь»… ты дала мне ощущение радости…
Он посмотрел на Нелл.
– Вы обе!
Он заглянул ей в глаза, мужчина похожий на греческого бога.
– Знаешь ли ты, какой ты стала красивой?! Твои серые глаза словно подсвечены изнутри, пепельно-русые волосы отрасли и стали длинными, а губы хочется целовать не отрываясь!..
Они утонули друг в друге, не прикасаясь, утонули в глазах друг друга.
Нелл захотелось сказать Мидасу:
– С тобой я ощущаю себя красивой… Самое драгоценное, что может дать любящий человек – это ощущение красоты и нужности!
Нелл перевела взгляд на Франк – она откинула свои длинные волосы назад, за плечо и Нелл почувствовала волнение. Любовь к мужчине, любовь к женщине…
Она вспомнила, как спросила Мидаса «Каким бы ты был? Каким ты видел себя в будущем?».
И он ответил ей:
– Без вас обеих!? Если бы ты нас испугалась!?.. Думаю, одиноким.
Он странно улыбнулся, то ли беззащитно, то ли растеряно.
– Франк не осталась бы со мной, если бы не ты. И я бы не остался с ней. Мы бы, конечно, пытались…
– Почему?
– Знаешь, что такое одиночество, Нелл?! Это когда у тебя есть только ты сам – у тебя вроде бы, есть кто-то ещё – женщина, которая тебя любит, но в душе она – жена своего мужа!».
Сейчас Нелл поняла, что Мидас хотел сказать ей – демон ночи, тот самый, который лишал Мидаса мужественности, а Франк – женственности – демон по имени Невозможность, невозможность отдаться кому-то полностью, забыться!
Нелл взяла сигариллы Франк – рэд, со вкусом вишни, закурила. Вечерело, солнце умирало вдалеке, огромное, раскалённое добела.
Ей захотелось заниматься с ними любовью – почувствовать ласки Франк, и тяжесть тела Мидаса – ей захотелось убедиться (ещё раз), ощутить, что её демон не лишил её женственности, не убил в ней женственность!
Нелл вспомнила, как Франк сказала ей «Каждый раз, когда мы хотели заниматься любовью, он ложился между нами, мой муж, – его призрак! И мы не могли его прогнать! Это сводило нас с ума!».
Она подумала, – Что сводит с ума меня?! Презрение матери? Её холодное отчуждение? Смерть сестры, близость с мужчиной, который был её мужем?!..
Нелл вспомнила, как увидела Мидаса впервые пришедшего в дом родителей – высокий молодой человек, со смуглой кожей и белоснежной улыбкой. Матери он понравился сразу – он подходил её амбициям…
На следующий день, довольно рано, они поехали в город – Мидасу понадобились новые лоферы.
Франк не выспалась – этой ночью она ушла к Мидасу – играть в Мортик (Mortal Kombat 11). Игра продолжилась до пяти утра с виски и матами, а в десять на яхту пришёл муж Медеи, давнего друга Мидаса, и пригласил всех в гости, заметив, что женщинам лучше надеть платки, так как в городе (Занзибар) много мусульман.
Им обеим пришлось надеть не только платки, но и более скромные, чем обычно, платья – с длинными рукавами и подолами.
Амин – муж Медеи, преуменьшил количество мусульман, их не просто много – их большинство, так как на Занзибаре главенствует Ислам.
Франк надела мрачное и торжественное платье сицилианской вдовы, а Нелл – то тёмное платье, которое Мидас когда-то назвал «безрадостным».
Лоферы купить не удалось – не было приличного магазина.
Занзибар как город производил неоднозначное впечатление – местами страшно, местами красиво. Местами разруха, местами туристические зоны, прекрасный пляж Нунгви, прекрасные Масаи.
Нелл поразили дома, словно опалённые пламенем пожара…
Медея Росси, так же как и этот город, производила неоднозначное впечатление – загорелая, седая, с красивыми темными глазами.
– Ты пришёл со своими женщинами!
Она посмотрела на них троих с интересом и удивлением.
– Здравствуй! – сказал ей Мидас, и его красивый голос прозвучал ласково.
– Здравствуй, Талос!
– Меня уже давно никто так не называет.
Он улыбнулся.
– Мне называть тебя Мидас?
– Как хочешь…
Нелл удивилась – Талос, так его иногда называет Франк…
Медея повела их за собой в патио.
– Ты писал мне, что у вас есть дети…
– Ален и Мирей!
Они вышли вперёд, Мидас и Медея.
– Ты стал мужчиной! Ты стал другим!..
– Я создал семью.
Он сказал это так непоколебимо – он был уверен в себе.
Нелл это поразило.
– Я тоже создала семью, Тал.
Медея делилась с ним – Нелл показалось, что для них обоих это было жизненно необходимо, создать семью.
– Твой муж араб?
– Креол.
Они вошли в патио, увидели Амина, он улыбнулся им, у него был мягкий взгляд.
Амин предложил им чай и сладости.
– Все говорят о вашей яхте… – сказал он Мидасу.
Мидас улыбнулся.
– Он красив, согласен.
– «Он»? – не понял Амин.
– «Азимут», яхту зовут «Азимут»…
Лукавая улыбка на губах Мидаса.
– Это «он».
Амин тоже улыбнулся, но растеряно, он хотел продолжить разговор, но не знал, как.
Посмотрел на жену.
– Он большой и красивый!..
Амин был простым человеком, ещё молодым, но уже старым – Нелл обратила внимание на его натруженные руки, на сильные предплечья.
– Чем вы занимаетесь? – с интересом спросила его Франк. – Вам понравился «Азимут»… Вы как то связаны с морем?
– Амин – рыбак. – ответила за него Медея. – Он продаёт морепродукты на рынке для местных жителей, а я сдаю в аренду туристам наш коттедж в районе пляжа Нунгви.
Она улыбнулась чёрным глазам Мидаса.
– Я довольна – муж добр ко мне!
– «Пусть жизнь горька, она твоя сестра»5…
Усмешка на его алых губах.
– Машаллах6!
Амин посмотрел на него с удивлением.
– Вы неверный и почитаете Коран?!
Мидас посмотрел на него.
– «Земная жизнь – всего лишь наслаждение обольщением»7.
Медея, Франк, и Нелл тоже посмотрели на него с удивлением.
– Я счастлив твоим счастьем! – сказал Мидас, Медее.
– Я тоже счастлива твоим счастьем!
Медея Росси вновь посмотрела на Франк и Нелл.
– Они разные, но какие красивые!
– Да.
Мидас кивнул ей.
Они говорили о чём-то, чего не понимали Амин, Франк, и Нелл – на своём языке, на языке прошлого, судьбы.
Нелл почувствовала, что им лучше их не понимать…
Позже, когда все сели ближе к камину, Медея спросила – почему-то Франк:
– Неужели вы не ревнуете?!
Женщина с «волчьими» глазами посмотрела на неё с недоумением.
– Мои чувства не касаются никого, кроме моего мужчины и моей женщины, но я отвечу вам: ревную, но не к тому, о чём вы думаете!
– Вы знаете, о чём я думаю?
Медея посмотрела на Франк почти неприязненно.
– Вы думаете, что она себе позволяет! Вы думаете, зачем она Мидасу… Я люблю – мы любим друг друга! Он не жадный, рассудительный, глубокий, умный, сдержанный. В любви я нахожу своё посмертие – когда я умру, я свалюсь в чёрную бездну, без мыслей, без муки, без ничего!
Странно Медея посмотрела на Франк.
– Знаете, почему Мидаса называют «Талос»? В древней легенде Талос был сыном сестры Дедала. Дедал столкнул Талоса со скалы за любовь к матери, как он думал, за неестественную кровосмесительную, любовь. Но то была истинная всепоглощающая любовь сына к матери!
Медея перевела взгляд на Мидаса.
– Расскажи им о своём прошлом, расскажи о женщине, которая привела тебя в детский дом из любви к мужчине!
– Которая «сбросила меня со скалы»!?
Нежная усмешка на его губах.
– Она была моложе, чем я сейчас, Медея – ей ничего не стоило со мной расстаться!
Нелл поразили слова Мидаса – он пытался то ли, понять свою мать, то ли, оправдать.
– У немцев есть такое понятие – «Zeitgeist» (дух Времени), – продолжал Мидас. – Дух Времени должен меняться!
Он отпил чаю.
– Знаете, к чему приводит человека месть? К одиночеству. Я не хочу мстить – я не хочу быть одиноким! Я так долго был одинок… Не хочу!
Мидас посмотрел на тонкое стекло армуду8.
– Я понял: ты – не тот, кем ты себя считаешь, а лишь тот, кем тебя видят окружающие тебя люди…
Он посмотрел на Амина, Медею, Франк, Нелл.
– Один человек сказал «когда-то я хотел, чтобы меня боялись, а теперь хочу только любви». Я тоже! Я не хочу, чтобы меня боялись мои женщины и дети… Когда я прихожу домой, Франк и Нелл обнимают и целуют меня, а дети висят на мне! Я не хочу, чтобы меня боялись мои друзья – чем старше становишься, тем меньше их остаётся!
– Сколько вы ещё пробудете здесь? – вдруг спросил Амин, Мидаса.
– Пару дней.
– Я хочу сходить с вами в мечеть, хадж9, я хочу показать вам моего Бога – своего вы мне показали…
Мидас остановился у витрины магазина.
Нелл подняла голову – вывеска гласила: Надья и Али σαρδάνιος.
– Что значит это слово?
– «Сардонический».
Их глаза встретились.
– Как странно… – сказала она.
– В древней легенде так называли жрицу Трагедии – Сардоник…
– Трагедия была богиней?
– И остаётся.
Его глаза вспыхнули лаской.