В библиотеку Конгресса США каким‐то чудом попал и сохранился там его фундаментальный пятитомный труд «Аттила и ранняя социал-демократия» (Van Zaitchik H. Attila and the Early Social-Democracy. Hongkong, 1939–1941. Vol. I–V). – Здесь и далее примеч. переводчиков.
Mackinder H. J. The Geographical Pivot of History. A Report to the Royal Geographical Society, 1904 // H. J. Mackinder. Democratic Ideals and Reality. New York, 1962.
Эрготоу – гаоляновый самогон, весьма крепкий, имеющий резкий и далеко разносящийся запах алкогольный напиток, который некоторым нравится, некоторым – нет, но вне зависимости от этого непременно ощущается как самим употреблявшим его, так и всеми окружающими в течение нескольких дней.
В некоторых изданиях эпопеи подзаголовок и заголовок менялись местами по требованию издателей. С их точки зрения, в современных условиях безликое название «Плохих людей нет», во‐первых, отпугнуло бы всех потенциальных читателей и сделало издание ван Зайчика нерентабельным, а во‐вторых, оно слишком отдает соцреализмом, тоталитаризмом и сталинизмом. «Вот если бы ван Зайчик назвал свою эпопею „Хороших людей нет“ или хотя бы просто „Людей нет“, – однажды с явным намеком сказал нам один из издателей, – современные книголюбы ее просто с руками бы рвали, да и с идейной точки зрения такое название куда более соответствовало бы эпохе демократизации и возвращения к общечеловеческим ценностям». Мы, разумеется, не могли пойти на столь вопиющее надругательство над концепцией выдающегося еврокитайского гуманиста – и сделали вид, что не поняли намека.
Сань цзяо . Имеются в виду три основных традиционных религиозных учения Китая – конфуцианство, даосизм и буддизм, в течение многих веков, как правило, мирно и конструктивно уживавшихся друг с другом.
Датун . Дословно: «великое единение». Этот удивительно светлый политико-философский термин возник в Китае в глубокой древности. Он обнаруживается в китайских источниках со времен династии Чжоу (XI–III вв. до н. э.) и тем более Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.) – то есть когда ни свободной России, ни СССР, ни даже царской России в помине не было. Остается лишь поразиться мудрой прозорливости древних китайцев!
Общепризнано, что китайский вариант перестройки оказался куда удачнее советско-российского. Невольно закрадывается подозрение, что, если бы Горбачев или хотя бы Ельцин вовремя познакомились с произведениями ван Зайчика, все могло бы сложиться иначе. Впрочем, вряд ли у этих и им подобных людей после начала их кипучей партийно-государственной деятельности остается время на чтение умных и добрых книг. Собственно, и великий Дэн прочел рукописи своего деревенского соседа именно во время опалы и ссылки. А ни Горбачева, ни Ельцина отправить вовремя на перевоспитание в глушь никто, увы, не догадался.
Переговоры с руководством Китайской Народной Республики и с правопреемниками Дэн Сяопина об опубликовании на русском языке хотя бы выдержек из упомянутых дневников уже ведутся, и у переводчиков практически нет сомнения в их успешном исходе.
Род платана, произрастающий в Китае. По представлениям древних китайцев, утуны – деревья, обладающие небесным животворным началом.
Цзацикэ-ван . Дословно: «смешение природных стихий превозмогает – князь».
В подлиннике Х. ван Зайчика здесь употреблен сложный и весьма древний китайский политико-философский термин «тунчжи» . В XX веке он употреблялся как обращение одного члена компартии к другому; в этом качестве он переводится на русский язык как «товарищ». Однако в отличие от слова «товарищ», изначально означающего партнера в том или ином занятии (зачастую торговом) и фактически синонимичного слову «подельщик», китайское «тунчжи» обозначает людей, имеющих одинаковые стремления, идеалы, чаяния.
Дошедшие до нас списки «Лунь юя» («Суждений и бесед») насчитывают двадцать глав. Двадцать вторая глава, представлявшая собою, по свидетельству некоторых древних комментаторов, квинтэссенцию конфуцианской мудрости и написанная Учителем собственноручно за несколько месяцев до кончины, считалась утерянной еще во времена царствования Цинь Шихуанди (221–209 гг. до н. э.), во время его знаменитых гонений на конфуцианскую ученость и культуру. Однако мы не исключаем, что в руки столь пытливого исследователя и неистового коллекционера, каким был Х. ван Зайчик, каким‐то образом мог попасть текст драгоценной главы. Его домашняя библиотека до сих пор закрыта для посторонних, и лишь правнуки ученого посредством весьма длительных и утонченных процедур ежедневно оспаривают друг у друга честь стирать с ксилографий и свитков пыль – и не пускать к ним людей недостойных.
Букв.: «Храм Конфуция».
На простом русском языке сказали бы по-болонски: бакалавр. А может, магистр. И сразу стало бы понятней, правда?
Практика предоставления служащим жилья, так называемой ведомственной жилплощади за казенный счет – гун чжай или гун се, – уходит корнями в седую китайскую древность.
Букв.: «Невское пиво».
Букв.: охранники. Низшие исполнительные чины Управления внешней охраны (Вайвэйюань), что‐то вроде полицейских.
Еще на заре Средневековья в Китае отказались от бессмысленно жестокого и, в сущности, не вразумляющего, а лишь озлобляющего (и подчас даже травмирующего) мелких правонарушителей битья плетьми, расщепленным бамбуком и пр. Для телесных наказаний с тех пор использовались исключительно большие и малые (смотря по тяжести проступка) палки из легкого и приятного на ощупь прутняка коноплеволистного. По мере распространения культуры по всем улусам Ордуси этот гуманный обычай, к радости населения, укоренился повсеместно.
Термин времен китайской «культурной революции», известный в нашей стране каждому, кто хоть раз в жизни критиковал маоизм за перегибы на местах и головокружение от успехов. Посредством так называемых сообщений большими иероглифами (дацзыбао ) китайские хунвэйбины клеймили тех, кто им не нравился, называя их, скажем, «черными антипартийными бандитами». В России дацзыбао пишут спокон веку, причем чаще всего – люди, весьма далекие от политики. Пример: «Вовка – дурак» Или: «икс-игрек-йот». В последние годы, правда, наши дацзыбао стали более политизированными (хотя ума им это не прибавило). Судя по данному тексту, в Ордуси дацзыбао были не в пример содержательнее и изысканнее.
Этим словом мы передаем китайское «сяньшэн» .Дословно это значит «тот, кто родился ранее» и выражает крайнюю степень уважительности говорящего по отношению к тому, с кем он говорит, причем в наше время уже безотносительно к действительному соотношению возрастов. На европейские языки термин «сяньшэн» и его японский аналог «сэнсэй» соответственно контексту переводятся то как «учитель», то как «господин», то еще как‐либо. Однако мы полагаем, что между «господином» и «преждерожденным» такая же существенная разница, как между «товарищем» и «единочаятелем». В последующих главах повести нам не раз встретится обращение «сяньшэн тунчжи», которое, следуй мы обычной практике, нам пришлось бы передавать несколько идиотским и напоминающим ерничанье первых лет так называемой советской власти обращением «господин‐товарищ». Мы переводим это сообразно: «преждерожденный единочаятель».
У Х. ван Зайчика здесь сказано «бу». Китайский метрический бу – дословно «шаг», равен в настоящее время 1,6 м. Не следует думать, однако, что у китайцев столь длинные ноги и столь размашистая походка – просто спокон веку они считали за один шаг перемещение обеих ног, то есть два наших шага.
У ван Зайчика название пива дано, разумеется, по-китайски: «Вэйдадэ Оуэрдусы» . Но для русского слуха это звучит слишком громоздко, поэтому здесь мы предпочли дать перевод. Следует иметь в виду, однако, что иероглифическая транскрипция синтетического тюрко-славянского топонима «Ордусь» у ван Зайчика чрезвычайно значима. Выглядит она следующим образом: . Если эти иероглифы, читающиеся как «Оуэрдусы», перевести по смыслу, их можно понять как «Пахать землю (то есть трудиться) вдвоем, на равных – и держать под контролем свое низменное эгоистичное, корыстное». Очевидно, в этой фразе сформулирован основной принцип объединения, свершенного в свое время Сартаком и Александром, – так, как его поняли затем, вводя объединительные реалии в китайский язык, постъюаньские идеологи.
Будд.: что‐то вроде «О Господи!».
У ван Зайчика здесь стоит сложный образный оборот, означающий «функционировал в качестве маяка, указывая путь». Мы не приводим его по-китайски, чтобы не загромождать и без того нелегкий для восприятия текст излишними филологическими комментариями; они обязательно будут приведены в академическом издании, которое мы сейчас готовим. Стараясь по возможности сохранять стилевое своеобразие и красоту оригинала, мы идем на риск непривычного употребления некоторых давно утративших свой первозданный смысл слов, чтобы как можно полнее и точнее донести до читателей мастерство и замысел великого еврокитайского гуманиста.
По-китайски это выглядит так: . В дословном переводе фраза значит: «Да здравствует наша всеобщая пограничная сторожевая вышка!» Следует иметь в виду, что ван Зайчик создавал свою эпопею не менее чем за четверть века до российских президентских выборов 2000 года, и, следовательно, никакие двусмысленные трактовки данного абзаца его повести не имеют ни малейшего права на существование.
В подлиннике сказано «чжунхуа» . Это действительно одно из древнейших самоназваний Китая, спокон веку применявшееся скорее как культурологический, нежели как политико-административный термин. Когда нужно было обозначить именно страну, говорили «чжун го» – «Срединное государство». Оборот «Цветущая Средина» и поныне входит в официальное название, передаваемое на русский язык словами «Китайская Народная Республика» – «Чжунхуа жэньминь гунхэ го»
Насколько можно понять ван Зайчика, описанное им государство в целом официально именовалось Цветущей Ордусью. Неофициально же, внутри страны, среди своих, собственно китайские территории назывались Цветущей Срединой, а все остальное составляло подразделенную на семь улусов Внешнюю Ордусь.
По-китайски это пишется так: . Ученая степень «проникший в смысл законов» существовала в Китае по крайней мере со времени династии Хань, то есть с начала нашей эры.
Букв.: главнейший в работе с документами. В традиционном китайском аппарате так назывались начальники Палат, то есть лица, аналогичные нашим главам министерств.
. По-китайски те же иероглифы читаются «жибэнь жэнь» и значат «японец» (букв.: японский человек).
Здесь и далее изрекаемые великим наставником Баоши-цзы гатхи ввиду их повышенной сложности приведены нами в подстрочном переводе. Поэтический перевод еще ждет своего мастера.
В работах Х. ван Зайчика есть любопытные пассажи, где он, с присущей ему тонкостью и мудрой прозорливостью, иронизирует над много позднее и впрямь зародившимся в англоязычных странах (в первую очередь в США) стремлением наполнить повседневную речь невероятным числом оборотов, которые долженствуют выказывать максимум уважительности к любым проявлениям, желаниям и пристрастиям окружающих – но на деле в силу своей формальности и фактической гипертрофированности для всякого нормального человека выглядят будто издевка. Так, чтобы соблюсти, не побоимся этих слов, политическую корректность в отношении, например, коллекции камней, хранящихся у вашего собеседника дома, следует избегать употребления термина «stones» («камни») и говорить исключительно «your mineral companions» («ваши минеральные сотоварищи» или «ваши булыжные спутники» – в общем‐то, даже непонятно, как на человеческий язык и переводить подобное) и так далее.