Если наши, даже самые скромные желания не совпадают с желаниями женщины, с которой, как казалось поначалу, удалось договориться, не думайте, что попали в неловкое положение.
С женщинами никогда не получается сразу договориться.
«Броня крепка и танки наши быстры…», напевал я, наслаждаясь передышкой, когда меня перестали отвлекать по пустякам, и я, наконец-то, решил заняться серьезными разработками. Но… вдруг показалось, что в кабинете стало светлее.
Дверь отворилась, и появились Вы, уважаемая Евгения Николаевна. Спустившись с начальственных, «замовских» высот и оказавшись на нашем этаже, чтобы разыскать коллегу Букреева для проведения с ним разъяснительной беседы (в популярной форме) за срыв какой-то важной задачи, Вы заглянули в моё скромное бунгало, увы, без вида на море за окном…
Не скрою, Вы застали меня врасплох. Нет, конечно же, я желаю видеть Вас всегда, более того, день, проведенный на работе без встречи с Вами – пустой и тупой день. Но чтобы Вы лично пожаловали ко мне в кабинет, такого за всё время, пока мы вместе… ну… вместе работаем, ещё не бывало. Я, признаться, выглядел растерянно и глупо, Вы же, как всегда прекрасны и немного грустны. Вы прекрасны, когда грустны… Нет, конечно же, я желаю Вам веселья, беззаботности и м-м-м… Дурашливости? Нет. Потешности… нет, тоже не подойдёт. В общем, хорошего настроения, и прошу не обращать внимания, это я от неожиданности Вашего визита нёс всякую чушь.
Рассказывал побрехушки о прежней своей работе, и о том, что у меня тогда не было мобильного телефона, потому что я устал от четырёх рабочих и одного домашнего проводных телефонов, по которым мне всегда сообщали о каких-нибудь неприятностях, или ставили трудновыполнимые задачи. Я всё болтал и болтал, а Вы всё смотрели на меня и смотрели, и я что-то улавливал в Вашем взгляде, и ближе подлетать опасался – огонь может опалить мои крылышки. Ёшкин Кот! Неужто это любовь? Пусть даже в воображении, а как заводит! Вы что-то отвечаете на мои россказни, а затем, опять же с грустью и как-то, между прочим, сообщаете, что не сможете быть на предстоящем Новогоднем корпоративе.
Ну вот, всё снова против меня. Один удар я сегодня уже получил чуть раньше, в кабинете у своего шефа: послезавтра Ваш День рожденья, а меня отправляют на семинар социальных работников… Именно в Ваш День рожденья, именно меня. Какому же это мудрецу взбрело в голову организовать семинар на окраине Москвы 11 декабря! Вот же… (так и тянет сказать непечатное слово), в неделе пять рабочих дней, в декабре куча других дней! Нет, семинар как раз в тот день, к которому я так готовился! Я готовил слова для Вас (стихи), я уже успел приготовить подарок, знаковый сувенир со смыслом, лучшими пожеланиями и наичистейшими устремлениями. Это срез аметиста с одним большим и множеством маленьких, прекрасных светло-сиреневых кристалликов. Я сканировал из книги «Магия камней и минералов» (которую позаимствовал у жены) статью о магических и целебных свойствах аметиста, распечатал на цветной бумажке, чтобы всё это, вместе с частицей своего сердца преподнести Вам… и что же? Внеплановый, а потому совершенно неуместный семинар скучающих работников социальной сферы, и ещё пока неизвестно где. Что за муть! И я ничего не могу поделать, потому как шеф меня по-про-сил. А просьба начальника, это тот же приказ, только должна быть выполнена в ещё более наилучшем, чем обычно, виде.
А теперь вот ещё и это – Вас не будет на Новогоднем вечере. Да что же это делается, граждане! Я готовил (и продолжаю готовить) музыкальный номер для Вас, и даже два. Сначала мы с господином Крючковым сделаем инструменталочку «Призрачно всё в этом мире бушующем» (Крючков – соло на трубе, я аккомпанирую ему на синтезаторе), а потом специально для Вас, я спою под гитару романс «Милая, ты услышь меня»… В анекдотично-шутливой предновогодней атмосфере никто ничего не заподозрит. Не должен, в принципе, заподозрить, наверное… Более того, для начала, т.с., для отвода глаз, я исполню партию Лисы из мультфильма «Бурёнка из Маслёнкино» («… отчего – почему не пускают куму на деревню…»). И вот, когда все подпоют мне в припеве, и прозвучит очередной тост «за женщин», я вломлю «Милая»… нет, «не вломлю», а исполню, стоя перед Вами на одном колене, посреди банкетного зала.
Теперь уже, скорее всего не исполню, раз там не будет Вас. Какого лешего исполнять «Милая, ты услышь меня», если милой нет на Новогоднем корпоративе? И я страдаю, потому что всё против того, чтобы я мог видеть Вас почаще. Что за ботва, в самом-то деле?! Что-то или кто-то не хочет, чтобы всё сложилось? Или сложилось так (только так), чтобы я тихо и безнадежно любил Вас из-за угла, при этом, как говорил поэт, «сморкаясь и плача в кашне». О-о-о-х-х…
Ну вот, появился очень ответственный товарищ Букреев (на мой взгляд, слишком быстро), и Вы с ним удаляетесь, чтобы вывести его на чистую воду и сказать «пару ласковых». Он уже приготовился – надул щеки и выпучил глаза, покраснел, как кормовой бурак.
Вы покидаете меня по своему неотложному и начальственному делу, работа есть работа, и на прощанье я говорю какую-то чепуху, вроде «Вы только позовите, и я у Ваших ног»… Какая глупость! Всегда, когда на прощанье хочется сказать что-нибудь хорошее и запоминающееся, на ум приходит какая-то пошлость.
Но я верю в то, что Вы поняли, о чем я хотел Вам сказать, дорогая Евгения Николаевна.