– Кто-то украл мои ножницы! – пожаловался дедушка, заходя на кухню.
Ходит он почти бесшумно. В этом ему отлично помогают новые тапочки из овчины.
– Это я забрала твои ножницы, – признаюсь я.
– Зачем? Верни, пожалуйста, они мне нужны, – поёт он сладким голосом.
– Не могу, – говорю как можно тверже.
– Почему же? – хитро косится на меня дедушка.
– Ты опять что-нибудь порежешь.
– Я ничего не режу, кто тебе про меня такое сказал?
Не дедушка, а божий одуванчик. Кто увидит, ни за что не поверит, скажут: наговариваю на старика.
– Дедушка, скажи, зачем ты порезал летние штаны? – продолжаю я разговор.
– Летние штаны? – удивляется дедушка.
– Да, те самые штаны, которые, ты говоришь, у тебя украли.
– Да, украли! – соглашается он.
– Я нашла их в мусорном ведре. Порезаны на мелкие кусочки.
– Не я резал штаны! Это враги!
– Ну ладно, штаны. Но зачем ты порезал простынь?
– Какую простынь? – по-детски удивляется дедушка.
– Голубую простынь на резинке, что я постелила тебе вчера.
– Она была безобразной.
– Простынь? Безобразной? – еле сдерживаю смех. – Значит, ты признаешь, что порезал её?
Молчит. Соображает. Что-то придумал, говорит:
– Послушай, это мои штаны. Я их купил. Отдал за них деньги. Имею право.
– А простынь моя. Я её купила. Она на резинке, чтобы не сворачивалась, специально тебе её постелила. Эх, дедушка!
– Мне не понравилась. Безобразная, непонятная какая-то.
– Вот поэтому ножницы я тебе пока не отдам.
Аргумент про деньги действует на дедушку убедительно. Уходит.
Кухня. Спустя два часа.
– Кто-то украл мои ножницы…
Дедушка думает, что мы его работники. Он так и говорит:
– Сегодня ты хорошо работаешь! Молодец!
Я знаю, как ему угодить: достаточно положить в еду сахар.
– Ты золотая, Мария! Когда ты здесь, мне хорошо, я всем обеспечен.
– Приятного аппетита, дедушка!
Но не всё так радужно. Дедушка меня побаивается, потому что я запрещаю ему самостоятельно брать еду.
– Дедушка опять ночью хозяйничал в холодильнике! – говорю мужу.
– Да? Что на этот раз?
– Стащил котлету! Мне не жалко, просто она… Сырая.
– Как? Ты уверена?
– Я вчера делала котлеты. Часть пожарила, а часть положила в холодильник. Смотри, тут и след от неё остался!
Показываю мужу след от пропавшей котлеты.
– Может, откусил и выбросил? – удивляется муж. – Не мог же он не заметить, что котлета сырая?
Смотрим в мусорное ведро и вокруг. Ничего. Значит, точно съел.
– И масло сливочное откусил! – продолжаю я ревизию в холодильнике.
– Что-о-о?
– Смотри, прямо с обёрткой!
На закрытом брусочке масла отчётливо видны следы зубов. И части фольгированной бумаги не хватает.
– Как ты думаешь, ему не станет плохо от блестяшки?
Тут в дверях появляется дедушка. Как всегда, неслышно из-за тапочек.
– Доброе утро! – бодро произносит он.
– Доброе утро, дедушка! – хором отвечаем мы.
Выглядит он вполне здоровым. Ни фольга, ни сырая котлета ему, видимо, не повредили.
Дедушка долго жил один. Мы давно уговаривали его переехать к нам – он ни в какую не хотел. Потом дом, в котором он жил 62 года, попал под снос. Когда мы приехали его забирать, я поразилась, сколько у него лекарств. Можно было смело открывать аптечный пункт.
Таблетки дедушка очень любит. Ест их как конфеты. Жёлтенькие, зелёненькие, голубенькие и самые любимые – розовые. С самого утра дедушка их принимает. Витамины обычные, витамины для глаз, пилюли от аллергии, от артрита, обезболивающее, от давления, для сердца, для почек, от запоров, от кашля и антибиотики.
А во второй половине дня дедушка делает себе «лечебный коктейль».
– Он помогает мне заснуть, – объясняет дедушка. – Без него нельзя.
Для коктейля дедушка смешивает фруктовый сок с водкой. И употребляет это «волшебное» средство, после которого «вообще ничего не болит», начиная с часу дня, всю ночь и до пяти утра. Засыпает на пару часиков. А утром опять глотает таблетки. Горстями.
Когда мы приехали, у дедушки был сильнейший абстинентный синдром, в простонародье, похмелье. Его руки тряслись, ноги отекали так, что при его 40-м размере, не залезали в 44-й. Кожа трескалась и часто кровила.
Первое, что мы сделали, стали его кормить. Я готовила дедушке каши и супчики. Забрала у него все таблетки. Давала только витамины и средства от аллергии. Постепенно сокращала дозу «лечебного коктейля». Если человек много пьёт, то опасно сразу лишить его алкоголя. Это может привести к резкому повышению артериального давления или к «белой горячке». Дедушка употреблял больше пол литра водки в сутки. В больницу он ехать отказался. Поэтому переход мы делали медленный. Сначала я уговаривала дедушку хорошенько поесть, потом он выпивал немного своего зелья.
Я переставила ящик с водкой в другое место, и он не мог его найти, так как слабо видел. Таким образом удалось контролировать количество этилового спирта. Когда отучили его от водки, то после еды давали только небольшое количество пива. Затем алкоголь убрали вовсе.
Дедушка не мог сам купить себе алкоголь. Он не выходил из дома из-за боли в колене. Но и без дела мы не сидели. Во время обеда я просила у него разрешения прочитать ему некоторые статьи. Про побочные средства лекарств, которые он поначалу умолял ему отдать. Про похмелье и абстинентный синдром, про то, что этиловый спирт – это яд, и про зависимость в целом.
Я не поддавалась на уговоры налить ему стаканчик. Но следила, чтобы моя речь и отношение к старику оставались уважительными. Внутренне я проводила разделение между собой и дедушкой. А также между дедушкой и его зависимостью. Переключала его внимание. Например, натирала на тёрке яблоко, делала пюре из моркови и фруктов, выводила на прогулку, парила ему ноги, делала небольшой массаж, предлагала посмотреть телевизор. Всё что угодно, лишь бы облегчить его тягу к спиртному.
Но не забывала и про восполнение своих ресурсов. Если чувствовала, что устала или раздражена, то уходила отдыхать, на прогулку или занималась другими делами. Думаю, если бы я ухаживала за дедушкой одна, то мне было бы очень трудно. Но меня во всем поддерживал муж и брал часть забот по уходу на себя. И за два месяца нам удалось поставить дедушку на ноги.
Правда, один случай чуть всё не испортил. Мы не могли сразу забрать дедушку из-за проблем с паспортом и другими документами. Пока их восстанавливали, мне нужно было вернуться домой. Муж поехал провожать меня, и мы попросили домработницу присмотреть за дедушкой. Дедушка уговорил её купить ему коньяк, по случаю Дня рождения. Ему как раз исполнилось 90 лет.
Пока нас не было, она купила и принесла ему бутылку. Дедушка её выпил, и это чуть не стоило ему жизни. Организм, только начавший приходить в себя, плохо отреагировал на спиртное. У дедушки началась сильная диарея. Возвратившийся к тому времени муж, день и ночь не спал, ухаживая за ослабевшим стариком. Врач назначила лечение, и дедушка выкарабкался. Но дал обещание никогда больше не употреблять алкоголь.
После этого случая он прожил ещё четыре года. Мы его буквально не узнавали. Он ловко передвигался по дому. Пробовал висеть на турнике, делал приседания. Через год отёки сошли совсем. До конца своих дней дедушка больше не пил. Он всё так же таскал еду из холодильника, клянчил лекарства, умолял дать ему розовых таблеток тетрациклина. И жаловался на нелёгкую жизнь без ножниц. Но не пил. И это была наша первая маленькая победа.
В прошлом дедушка был педагогом. И ещё исполнял много ролей: преподаватель вуза, заведующий кафедрой, кандидат философских наук, проректор, ректор. Сейчас он скорее напоминает восьмилетнего мальчишку, который шкодничает каждый день.
В молодости у дедушки была огромная библиотека. Мечта книгочея! Каких книг там только не было! Муж рос в атмосфере любви к чтению. Соседи укоряли:
– Мальчика не пускают на улицу.
А мальчику некогда было гулять: он читал книги. Взапой. Они были его лучшими друзьями.
Когда мы приехали забирать дедушку, у него повсюду лежали книги.
– Ничего себе! – думала я. – Иммануил Кант. Достоевский. Дюма.
А потом увидела, что в книгах не хватает страниц. Дедушка вырывал их и кромсал на мелкие кусочки.
Когда он переехал к нам, у меня стали пропадать учебники. Поскольку уборку в его комнате мы делали сами, то я быстренько их изъяла. Запретила строго-настрого портить книги. И, казалось, мы это преодолели. По крайней мере, я так думала.
Но позже увидела оторванные страницы на полу. Подняла и осознала, что они из моей любимой книги. Дедушка удалил из неё более двадцати страниц. Десять мне удалось спасти. Ещё десять утеряны безвозвратно. Но это ещё не всё.
Я нашла в комнате книжного вандала две новых книги. «Допрос с пристрастием» показал, что хитрец прятал их от моих глаз и заранее придумывал оправдания.
– Я думал, это списанные книги…
Ну да, ну да. Списанные. С идеально белыми страницами и новенькой глянцевой обложкой. Даже с запахом типографской краски.
Книги конфисковала. Грозилась небесными карами. Дулась полдня. Любимая книга, всё-таки. Потом отпустило. «Эх, дедушка!»
Так мы поняли, что дедушка не здоров. Возникли подозрения, что у дедушки началась деменция на почве алкоголя. Одно из популярных названий деменции – старческий маразм. Заболевание могло возникнуть и на фоне общего старения организма, но в его случае дело сильно ухудшалось пьянством. Деменция – неизлечимое заболевание, но правильно подобранное лечение может затормозить процесс.
У дедушки был целый комплекс клинических признаков. Заметили у него нарушения ориентации в пространстве и времени. Мы жили в квартире и выделили для него отдельную комнату. Когда он приходил на кухню, то почему-то говорил: «Я спустился». Когда уходил, приговаривал: «Поднимусь к себе». Хотя в квартире не было никаких ступенек.
Он не спал по ночам, мы с трудом поднимали его утром, чтобы покормить завтраком. После дневного сна, дедушка говорил всем: «Доброе утро». Через три дня после купания жаловался: «Я не мылся уже две недели».