Дар моря
Эти страницы я начала писать для себя, чтобы обдумать свой собственный особенный рисунок бытия, свой собственный индивидуальный баланс жизни, работы и человеческих отношений. А поскольку думается мне лучше всего с карандашом в руке, я, естественно, начала писать. Уложив некоторые свои мысли на бумагу, я вдруг подумала, что мой опыт сильно отличается от опыта других людей. (И разве не все мы соблазняемся время от времени подобной иллюзией?) По ряду причин я обладала большей свободой, чем многие известные мне люди, однако и дополнительные ограничения в моей жизни тоже присутствовали.
Не все женщины, думала я, ищут для себя иной образ жизни, и не всем им так уж необходим собственный уголок для размышлений. Многие вполне довольны тем, как все устроено. И справляются со своим житьем-бытьем на удивление ловко – намного лучше, чем я сама (во всяком случае, так мне казалось со стороны). С завистью и восхищением смотрела я на идеально гладкое, фарфоровое совершенство их размеренно текущих дней. Было похоже, что у них нет никаких проблем, а если и есть, то решения для них давным-давно найдены. Что ж, в таком случае все мои рассуждения будут представлять ценность только для меня самой.
Продолжая свой литературный труд, я параллельно беседовала с другими женщинами, юными и старыми, идущими разными жизненными путями и наживающими разный опыт. Некоторые из них с трудом добывали свой кусок хлеба, другие стремились сделать карьеру, третьи были прилежными домохозяйками и матерями, а четвертым все необходимое было дано изначально. Внезапно я обнаружила, что моя точка зрения не уникальна. Мне открылось, что – пусть в разной обстановке и в разных формах – многие женщины, равно как и многие мужчины, задавались теми же вопросами, что и я, и были полны горячего желания обсуждать их, спорить и искать возможные ответы. Даже те, чья жизнь, казалось, безмятежно отсчитывала секунды под улыбчивыми циферблатами настенных часов, пытались, как и я, найти иной ритм с большим числом творческих пауз, лучше приспособленный к их индивидуальным нуждам, новые и более живые отношения с самими собой и с другими людьми.
Постепенно главы этой книги, питаемые беседами, спорами и откровениями людей из самых разных слоев общества, перестали быть моей собственной индивидуальной историей. И тогда я решила вернуть ее людям, которые служили мне источником и вдохновением.
С благодарностью возвращаю я свой дар моря всем вам, идущим похожим путем.
1. Пляж
Пляж – это не то место, где можно работать: читать, писать тексты или думать. Мне следовало бы помнить об этом по прошлым годам. Слишком уж жарко, слишком влажно, слишком спокойно для сколько-нибудь серьезной интеллектуальной сосредоточенности или стремительных полетов духа.
Но ничему-то в этой жизни не учишься. Поэтому снова тащишь с собой полинялую сумку из соломки, набитую книгами, чистой бумагой, письмами, давным-давно требующими ответа, да так без него и оставшимися, остро отточенными карандашами, списками и благими намерениями. И вот книги остаются непрочитанными, у карандашей обламываются кончики, а стопки бумажных листов так и лежат в корзине – гладкие, словно безоблачное небо. Ни чтения, ни письма, ни даже мыслей – по крайней мере, поначалу.
В первые дни существует только твое усталое тело. Стоит опуститься в шезлонг, как, вопреки всем продуманным планам, погружаешься в первобытные ритмы морского побережья. Мерно накатывающие волны, ветер в соснах, цапли, взмахивающие крыльями над песчаными дюнами… Ты подпадаешь под их чары, расслабляешься, растягиваешься, лежа ничком. Распластанная морем, обнаженная, открытая, пустая, как пляж, с которого прибой дня нынешнего стирает все надписи дня минувшего.
Однако примерно на второй неделе разум просыпается. Не в городском ритме – нет! – но в ином, особом, пляжном. Он принимается плавать, играть, перекатываться мягкими кувырками, будто лениво набегающий прибой. Никогда не знаешь, какие случайные сокровища может выбросить он на гладкий белый песок сознания, какую идеально скругленную гальку, какую редкую раковину с морского дна. Изящного трубача, или панцирь лунной улитки, или аргонавта?
Сокровища не следует нарочно искать или – упаси Бог! – выкапывать. Ведь это убило бы всю цель затеи. Море не вознаграждает того, кто чересчур рьян или излишне жаден. Терпение, терпение, терпение – вот чему учит море. Терпение и вера. Следует быть пустой, открытой, свободной от выбора, как и сам пляж, в ожидании дара моря.
2. Трубач
Раковина в моей руке пуста. Когда-то в ней обитал брюхоногий моллюск – создание, похожее на улитку. Затем, после кончины первого жильца, ее на время занял рак-отшельник, но затем и он сбежал, оставляя за собой на песке следы, похожие на изящную лиану. Я переворачиваю раковину и заглядываю в широко раскрытый проем, из которого он выбрался. Зачем? Стало ли временное обиталище для него обузой? Почему он скрылся бегством? Может, надеялся обрести лучший дом, лучший способ бытия? А ведь я тоже сбежала, вдруг понимаю я, сбросив с себя раковину своей жизни. И только поэтому у меня есть эта пара недель отпуска.