Глава 11

Кристина Кулик обитала в Орехове-Борисове. Дешевый спальный район, застроенный в основном одинаковыми типовыми зданиями. Квартирки плохие, с маленькими комнатами и кухнями, похожими на купе. Но для тысяч москвичей своя квартира, даже в Орехове-Борисове, верх мечтаний.

Тетка Кристины изо всех сил пыталась бороться с нищетой, но бедность упорно лезла в глаза. Заштопанные покрывала на диване и креслах, самодельная мебель в гостиной, довольно потертый ковер. Кругом стерильная чистота, а на столе ваза с орхидеями. Цветы были слишком хороши для искусственных, и, приглядевшись повнимательней, я поняла, что они настоящие. Вот уж не ожидала увидеть такой букет в подобной квартире.

Тетку Кристины звали Алевтина. Лет ей по виду было за пятьдесят, а там кто знает. Увидев меня на пороге, женщина вежливо посторонилась, впуская в коридор. Я представилась и достала конверт из сумочки.

– Не сочтите за назойливость, здесь небольшая сумма. Мне кажется, что я была знакома с Кристиной, извините за вторжение.

Алевтина всплакнула и провела в маленькую комнатку с узкой кроваткой и несколькими полками. На них сидела пара довольно замусоленных мягких игрушек. Занавески на окнах выглядели очень странно – три поперечных куска разного цвета – желтого, черного и снова желтого. Но более светлого, лимонного оттенка.

– Кристочка мечтала стать модельером, – проговорила тетка, – вот и придумала такие шторы. Ужас, конечно, но она уверяла, что это завтрашний день в оформлении интерьера. Бедняжка хорошо успевала в школе, почти всегда первая по всем предметам, но пришлось идти учиться на швею. Детка так расстраивалась, а потом утешилась и даже радовалась, дескать, модельер должен уметь шить.

Между косорыленьким зайчиком и потрепанным жирафом стояло с десяток дешевых фигурок из пластмассы. Не нэцкэ, конечно, копеечные сувениры: две собачки, тройка кошек и целое семейство уток. Несчастный ребенок явно собирал фигурки.

В благодарность за конверт Алевтина пригласила выпить кофе в столовой. Мы сели за круглый стол. Напиток неожиданно оказался крепким, сладким и удивительно вкусным.

– Жаль девочку, – робко завела я разговор.

– И не говорите, – махнула рукой Алевтина. – Светлый, радостный ребенок. За всю жизнь никому грубого слова не сказала. Умница какая, одни похвальные листы носила. И как это у Нади подобный ангел родился?

– Ее мать звали Надя? Она недавно умерла?

Алевтина поджала губы.

– Господь прибрал тунеядку. Конечно, она моя сестра, и грех говорить о покойных плохое, но хорошего припомнить нечего. Жила как хотела, гуляла втемную, пила.

– Бедная Кристина!

– У девочки была я, – сказала Алевтина, – Надька ее, можно сказать, и не видела. Принесла из родильного дома и опять загуляла. Потом с каким-то мужиком связалась, целыми днями пропадала. Часто ночевать не являлась.

– А дочка?

– Кристочку воспитывала я. Видели бы вы ее на праздниках в детском саду! Белое платьице, чулочки, туфельки – ангел, да и только.

И Алевтина горько заплакала. Мне стало неудобно, но любопытство страшный недуг.

– Надя, выходит, совсем не занималась дочерью?

– Абсолютно, более того, и не интересовалась ребенком. Денег дать и в голове не лежало. Только о себе и думала. Прибежит домой, как в гости, разряженная, духи вонючие, сунет девочке дешевую шоколадку и фр-р-р! Нет ее! Ребенок несчастный все глаза проглядит, мамочку поджидает. Где только мерзавка деньги брала? Но только господь наказал кукушку. Три года тому назад, 15 октября, как раз в день рождения Кристины, выяснилось, что Надежда заболела. До этого два месяца дома не жила, я ее с трудом узнала. Худая, даже изможденная, с желто-серым лицом, волосы паклей висят. Оказалось, у нее рак. Опухоль большая, метастазы. Никому не нужна, вспомнила про нас. Надька работать не могла. Все лежала на диване и стонала. Три года так. Правда, последние месяцы ей на самом деле не моглось. Через день «Скорую» вызывали, соседка-медсестра ходила, уколы всякие не бесплатно. Последнюю ночь Кристиночка с ней до конца пробыла, держала за руку. А та все что-то шептала, шептала… Бедный ребенок просто в лице переменился, потом полдня проспала и говорит:

– Мамочка, – она меня «мамочка» называла, – поеду Никиту навещу в больнице.

Парнишка за Кристиночкой ухаживал, так у него аппендицит приключился.

– Конечно, – говорю, – поезжай, рыбонька.

Она съездила, а на следующий день ушла, не сказав куда. Все, больше не увиделись.

Алевтина опять зарыдала. Я встала и пошла на кухню, должны же быть в холодильнике какие-нибудь капли. На полках и впрямь отыскалась настойка валерьянки. Но когда я вернулась в комнату, тетка уже успокоилась.

– Тяжело терять ребенка, – покачала она головой. – Кристоньку все любили. Соседи цветов на похороны нанесли. Смотрите, какой букет. Наверное, Никита разорился.

– Подскажите, как найти юношу.

– И искать не надо, в соседней квартире живет с матерью. Мальчик хороший, но мамаша!..

Тетка покачала головой.

– Гуляет?

– Нет, никогда. Наоборот, такая вся из себя. Идет по двору, ни за что головы не повернет, поздороваться лень. Ни с кем не общается. И чего из себя королеву корчит, уж мы-то знаем все про нее, всю жизнь почти рядом живем. Если хотите, идите сейчас, Никита дома, а Роза на работе. Она медсестра в больнице. Подрабатывает уколами, с этого и живут, а мужа у нее отродясь не наблюдалось, – рассплетничалась женщина.

Я пошла к соседней двери, раздумывая о свойствах человеческой натуры. Осуждая соседку за ребенка, рожденного вне брака, Алевтина забыла, что и ее сестра никогда не носила обручального кольца.

Дверь мне открыл молоденький парнишка. В комнате работал телевизор. Очевидно, мать и впрямь хорошо зарабатывала. В квартирке красовалась довольно дорогая мебель. На полках теснились книги, в основном дамские романы.

– Надо посоветоваться с тобой, – обратилась я к юноше. – Хочу помочь Алевтине, тетке Кристины. Не знаешь, что лучше – оплатить памятник или просто дать сумму в конверте?

– Конечно, деньгами, – проговорил юноша, – она нуждается, зарабатывает мало.

– Ты любил Кристину?

– Ее все любили, и, кто мог ее убить, ума не приложу!

– Она приходила к тебе после смерти матери?

– Ага, прибежала невменяемая. Плакала, плакала, а потом жуткую чушь понесла!

– Какую?

Никита махнул рукой.

– Зачем вам? Скорей всего у Тины просто крыша поехала, такой стресс пережила.

– И все же.

Парень улыбнулся.

– Представляете, на полном серьезе выдает такую пенку. Дескать, она на самом деле дочь богатых родителей. В детстве ее подменили, подложив ее матери другого ребенка. Надя перед смертью поведала ей тайну и велела идти к настоящим родителям. А чтобы те признали Кристину, дала ей кольцо. Побрякушка якобы принадлежит родной матери Тины и стоит огромных денег. Представляете? Рассказывает Криста этот бразильский сериал, трясется, плачет и кольцо под нос сует.

– Дорогое?

– Да ну, на рынке такими вьетнамцы торгуют. Огромный красный камень, чудовищная оправа из латуни. Правда, оригинальная бижутерия, в виде паука сделана. Камень – тело, а оправа лапки, две поломаны. Цена этому сокровищу – двадцать рублей. Криста, дурочка, сказке поверила. Надя пила здорово, наверное, глюки пошли.

– Зачем говоришь плохое о Наде? – раздался голос за спиной, и я обернулась.

В комнату входила красивая, довольно молодая шатенка в элегантном твидовом костюме. За ней вплыл одуряющий запах «Воздуха времени» от Нины Риччи.

– Кто вы такая и почему явились в мой дом без приглашения? – завелась дама, глядя на меня в упор большими зелеными глазами.

– Мамуся, – начал Никита.

– Помолчи! – отрезала пришедшая.

– Я дальняя родственница Нади. Случайно узнала о ее смерти и гибели Кристины. Вот пришла посоветоваться с Никитой, как лучше помочь Алевтине. Он вроде бы жених несчастной девушки.

– Глупости, – окончательно разозлилась Роза, – ни о каком браке между ним и Кристиной речь не шла. Почему Кит должен что-то советовать? Мы практически незнакомы с Алевтиной. Убирайтесь прочь, или вызову милицию.

Пришлось выметаться на лестницу. Эх, в другой раз представлюсь журналисткой.

Входные двери в доме были словно из картона, и до ушей донеслись звуки скандала.

– В двадцать лет хорошо бы поумнеть, – бушевала Роза, – впускаешь в дом всякую шваль, еще украдет что-нибудь.

– Мамусечка, – загудел Никита, – дама приличная, не похожа на уголовницу. И почему только ты не хотела, чтобы мы встречались с Тиной?

И он зашмыгал носом.

– Никогда не видела мошенницу, которая была бы похожа на мошенницу, – не останавливалась мать. – А тебе следует думать о занятиях, а не о женитьбе. Учись, становись адвокатом, тогда и семью заводи. Я готова тебя кормить на время учебы, но только тебя. И зачем поливал Надю грязью? Знаешь, что я ее любила, можно сказать, единственная подруга была. И вовсе не алкоголичка, так, выпивала иногда. Жизнь не сложилась, вот и расслаблялась. Ладно, давай есть.

И в квартире зазвякали посудой. Благословляя создателя современных многоквартирных домов, я поехала домой. Из головы не выходило странное обстоятельство. Покойная Кристина и Ева Резниченко родились в один день – 15 октября. Пока непонятно, что из этого следует.

Загрузка...