Было далеко за полночь. Свежесть ночи немного приглушала мерзкое настроение и зачатки стыда за содеянное. Вдалеке были слышны Волки. Сосредоточившись на ощущениях, Сет обнаружил Джастина рядом с комнатами Олафа. «Сегодня ведь уже не сможет стать ещё хуже, верно?» – с надеждой подумал Сет, решая себя добить попыткой поговорить со старшим братом.
Покои он покинул не сразу. Тем более что ощущение кокона энергии всё ещё присутствовало, усиливаясь, стоило ему приблизиться к стенам и замереть на месте. В нерешительности он вновь перевёл взгляд на комнатушку служанки и обречённо вздохнул. «Ведь точно испугается… и расстроится», – немного поколебавшись, открыл дверь в комнату, где раньше обитала Герда, не удержавшись, осмотрел её пару минут.
Помещение было раза в три просторнее комнатушки, в которую не глядя юркнула девка, когда пришла заселяться. Кроме кровати в интерьере присутствовал небольшой столик, тумба, сундук, узкий гардероб и стул. Помимо окошка, выходящего, как и балкон, во внутренний дворик, по стене рядом с кроватью находилась труба, зимой по ней шла горячая вода для отопления – шансы замёрзнуть были малы.
Сердце вновь сжала тоска от вида пустой заброшенной комнаты. Сет отвёл взгляд и наскоро черканул записку. «Как проснёшься – наведи порядок во второй комнате для слуг. Дверь я открыл. Переселяйся туда. Не бойся растворять окно, когда захочешь». Решив, что этого вполне достаточно, тихонько занёс записку в каморку служанки, положил на сундук, придавив край подсвечником. Коротко бросил взгляд на всё ещё завёрнутую в рулет девку, и вышел.
Джастин и Олаф общались у площадки, возле каменистой арки, обвитой плющом. Старший брат, как всегда, сидел на стене, болтая ногой и изредка откидывая от себя мелкие камушки. Вожак нервно ходил рядом. До Сета доносился обрывок разговора:
– Хоть в Волка превращайся, да по следу иди, честное слово… Ушёл вечером, уже светать скоро будет, а он до сих пор не вернулся. Кэйа вот-вот родить должна, где его носит?
Всё ещё ощущая обволакивающую его энергию Итернитаса, напоминающую ему чёрный туман, Сет подал голос:
– Если ты про Ярека, то он в церкви. За священником присмотреть остался после операции.
Джастин и Олаф одновременно вздрогнули, озираясь по сторонам, хоть Сет и стоял от них в пяти шагах. Брат быстро взял себя в руки. Помрачнел, затем принял безразличное выражение лица, спрыгнул на землю и учтиво поклонился, не угадав с направлением.
– Я левее стою… – пробурчал Сет, чувствуя нарастающее раздражение. Формально придраться было не к чему, но он-то хотел, чтобы брат вёл себя как раньше.
– Простите мою ошибку, но Вас действительно не видно, – бесцветным голосом произнёс Джастин, поворачиваясь чуть левее и повторяя поклон. Брат явно не врал, и невидимость начала потихоньку пугать.
– Да хватит тебе уже! Перестань! – Сет приблизился к нему и тронул за плечо, ощутив, что энергетический кокон рвётся, и Итернитас отступает. Джастин вздрогнул от прикосновения, немного отвернулся и углубил поклон.
– Тьфу! Напугал! – в сердцах бросил Олаф, мотнув головой, скрестил руки и тоже отвернулся.
Джастин молча распрямился, но на Сета так и не посмотрел. Уставился вдаль мёртвыми глазами и застыл на месте. Сет с досадой убрал руку с плеча брата, не зная, что нужно сделать, чтобы привести его к обычному состоянию.
– Интересно, если я прикажу тебе забыть это недоразумение, перестанешь ёрничать? – сердито буркнул Сет.
– Память, сдаётся мне, просто так не отключить. Вероятно, магия решит, что мне стоит размозжить голову о каменную кладку. Но, если желаете… – Джатин безразлично пожал плечами.
– Боги, нет, конечно! – прошептал Сет, отходя на шаг, обхватывая себя руками, – Я не знаю, как исправить… Ты сам меня спровоцировал! – рявкнул он, впиваясь ногтями себя в руку.
– Сет, я, конечно, понимаю, что у вас свои отношения, но люди обычно хотя бы извиняются… – пробормотал Олаф, глядя в сторону церквушки.
Братья упрямо молчали, стоя как где бледные тени самих себя на фоне замка.
– А что за операция? – Олаф решил прервать гнетущее молчание.
Сет вкратце рассказал друзьям ситуацию с Эйлертом. В конце добавил:
– Так что, может сдаться, скоро на ноги встанет… Слушай, а Кэйа с Яреком ещё не женаты? Не помню, чтобы свадьбу гуляли…
– Так, я тоже не помню, чтобы тут хоть раз кто свадьбу гулял! Живут и ладно. Лишний раз внимание не привлекать… – ответил Олаф.
– Так кому сейчас-то привлекать? – удивился Сет и развёл руками. – Взяли бы, да справили, как священник очухается, да Кэйа после родов в себя придёт. Будто бы я, когда против был… – проворчал он, внезапно смутившись.
Олаф впервые за разговор вперился в него взглядом в упор.
– И шум тебя не побеспокоит, Княже? – с лёгкой издёвкой, прищурившись, спросил Олаф.
Сет переводил взгляд с одного родного для него лица на другое, и его дыхание само участилось, видя их отстранённость и подавленность. К щекам прильнула кровь, глаза начало неприятно пощипывать, к горлу подкатил ком. Он машинально обхватил себя руками и отвернулся, лишь бы не видеть их кислые лица. И не выдать своих чувств. Эти ощущения были стократ хуже, чем когда он наблюдал картину единения разнокровной семьи в церкви. Всё-таки те люди были ему безразличны, а тут…
Здесь он тоже был чужой. Лишний. Хотя, этим двоим, он всегда, как никому другому, желал добра. Друзей он удерживал в пределах острова в надежде, что до них никто не доберётся. Был уверен, что сможет их, в случае чего, защитить.
Но учитывая, колоссальную разницу в оценке его действий относительно служанки, будь она неладна, выходило, что он в упор не видел, как рушил всё собственными руками. Похоже было, начал при этом достаточно давно. И не заметил, как сам перестал являться для них другом. Стал Князем вместо отца, и ничего более. Как исправить положение, он совершенно искренне не представлял. Но от осознания этого, менее дороги Джастин и Олаф ему не стали. В этот миг у него начало зарождаться пока не оформленное, не до конца осознанное, но неотступное желание попытаться дать им хоть крупицу счастья. Даже если для этого потребуется остаться за бортом навечно.
– Потерплю… И нет, не побеспокоит. Пусть хоть кто-то здесь… «Хоть на день почувствует себя счастливым» – подумал Сет, но затолкал слова себе поглубже в горло. Джастин всё это время стоял не шевелясь, не выдавая своих чувств и присутствия абсолютно ничем. Весь в ожидании распоряжений. «Идеальный кнехт», пронеслась горькая мысль, раздирая душу.
– Средствами обеспечу. Избу построить и сами сможете – не нужен вам от меня указ. Как соберётесь – гуляйте в удовольствие. Представьте, что меня здесь вовсе нет. Да и необязательно в замке! Деревня отстроена – гуляние можете устроить и там. Не переживая, что я вдруг сорвусь… – не выдержав напряжения, Сет вытащил крылья и взлетел, держа курс на башню отцовским кабинетом. Пересекаться с кем-либо сегодня было выше его сил.
Олаф проводил взглядом сбегающего друга и тяжело вздохнул, переводя взгляд на всё ещё обездвиженного Джастина.
– Отомри! Хватит уже… Улетел…
Джастин моргнул, неловко повернулся, будто бы у него всё затекло и со вздохом сел на землю, понурив голову. Олаф, кряхтя, присоседился рядом.
– Ну что вы как дети, ей Боже! Что-то мне подсказывает, что он хотя бы начал осознавать, что натворил дел.
– Ты думаешь, что извинений будет достаточно? Ты просто не понимаешь…
– Да! Не понимаю я этой вашей мертвяцкой хреномути! Знаю только, что вы всегда друг за друга держались. А сейчас оба по уши в гнилье угваздались. И продолжаете топиться, вместо того чтобы разобраться…
Джастин продолжил угрюмо сидеть. Олаф не выдержал.
– Ну что? Малой ведь и не был никогда человеком по сути… Ну не понимает он некоторых вещей…
– Я б объяснил, да он слушать не станет, – угрюмо пробурчал Джастин.
– Станет – не станет, а свадьбы эти стены, похоже, ещё не видели… Во всяком случае, на моём веку их точно не праздновали, – мечтательно протянул Олаф и встал, растирая колени. Хоть оборотни и старели значительно медленнее людей, возраст начинал сказываться, – Ну что, клыкастый, с организацией-то поможешь или будешь теперь вечно жопой на земле сидеть, пока Князь не соизволит велеть подняться? – и протянул руку другу, чтобы помочь встать.
– Да иди ты… – Джастин принял руку и поднялся, выпрямляя осанку. – Конечно, помогу! Авось действительно что-нибудь, да изменится.