Нельзя сказать, что их тут приняли с распростертыми объятиями. Долгое время усатый участковый в очень чистой и тщательно отглаженной рубашке не мог понять, чего вообще хотят от него девушки. А когда понял, то покачал головой.
– Дело с таким сроком… давно сдано в архив.
Юлька уже повернулась, чтобы уходить, но Мариша не торопилась. Она отлично знала, что менты вовсе не такие любители перекладывать бумажки, как о них можно подумать. Иные тома пылятся у них на полках годами и даже десятилетиями.
– Тем более у вас и компьютер есть, – льстиво произнесла Мариша. – Почему бы не посмотреть, вдруг Назарян Эмин там есть? Нам бы только узнать его последнее место пребывания. Хоть какую-то зацепку!
Усатый участковый тяжело запыхтел. И покосился на остывающий бокал с чаем и кучку аппетитных бутербродов. Ужин призывно требовал внимания. Но приняться за еду в присутствии посторонних ему не позволяло полученное в детстве хорошее воспитание. Наконец, он молча встал и направился к столу, на котором пылился компьютер.
– Назарян, – бормотал он себе под нос. – Знакомая фамилия. Странно, где я мог ее видеть. Ага! Вспомнил, верно – в архив собирался дело передать.
– И передали?
– Собирался, – повторил майор. – Вот он! Назарян Назар. Этот?
– Нет. Хотя погодите! А кто он?
– Проходил свидетелем по делу некоего Эмина Назаряна.
– Вот этот наш! – обрадовались подруги, но тут же насторожились. – Минутку, что же это выходит: старший брат проходил свидетелем по делу младшего?
– Или отец?
– Он ведь тоже был Назар Назарян.
– Черт бы побрал этих Назарянов с их идиотскими обычаями давать старшим сыновьям имя отца, – рассердилась Мариша. – Это же какая путаница получается! Имя одно. Отчество тоже одно. И фамилия одна!
– Как тут понять, кто он такой?
– Не знаю, кто и кому там приходился братом или отцом, – проворчал мент, снова выразительно покосившись на свои аппетитные бутерброды. – Дело давнее. Но адрес, по которому был зарегистрирован этот самый Назар Назарян, могу вам сказать. Нужен он вам?
Еще бы! Подруги чуть ли не с руками оторвали его. И, горячо поблагодарив доброго участкового, поторопились уйти.
– Город Абовян, – прочитала Мариша. – Где это?
– Не знаю, – откровенно зевая, призналась Юлька. – Какая сейчас разница? В гостинице спросим.
Мчаться немедленно в Абовян у подруг в самом деле не было никакого желания. Мариша совершенно умоталась за сегодняшний день. И сейчас усталость навалилась на нее, словно ватное одеяло. А Юлька просто боялась темноты, которая стремительно наступила на них со всех сторон, стоило им выйти из отделения милиции.
– Жутко как! – выдохнула Юля. – Мариша, ты чувствуешь? Того и гляди из кустов насильники или маньяки выбегут.
– Угу. Размечталась!
Но стоило ей произнести эти слова, как сбоку от того места, где стояли подруги, внезапно вспыхнуло что-то ярким светом, а потом раздался странный звук, словно от удара. Потом задрожало старое дерево рядом с ними. И один из больших сучьев, оторвавшись от ствола, полетел вниз. Девушки взвизгнули и метнулись прочь, чтобы избежать удара. Им это удалось. Сук стукнулся о землю позади них. А подруги, напуганные неизвестно чем, бежали со всех ног.
Наконец, достигнув освещенного участка дороги, где сновали люди, ездили машины и вообще было совсем не страшно, они остановились. И, переведя дыхание, уставились друг на друга.
– Что это было?
– Похоже на выстрел.
– И в кого стреляли? В нас?
– Почему сразу в нас? – неуверенно покачала головой Мариша. – Просто стреляли.
– Но попали в дерево всего в паре метров от нас.
– Случайность! – попыталась успокоить подругу Мариша.
Но Юлька не желала успокаиваться:
– Ничего себе случайность! Стой мы чуть ближе, в одной из нас могла бы уже образоваться дырка!
– Не преувеличивай!
– Нет, мне нравится твое спокойствие! – взвилась Юля. – В нас стреляют, а ты и ухом не ведешь!
– А что ты предлагаешь? Вернуться назад и разобраться? Порыскать по кустам в поисках психа с пистолетом? Или оторвать участкового от его бутербродов? Так он вместо них нами поужинает.
Нет, возвращаться назад Юля не хотела ни за что на свете. И подруги, поймав такси, отправились в свою гостиницу. Всю дорогу Юлька вертелась на сиденье, поглядывая назад.
– Вроде бы погони за нами нет, – шептала она. – Хотя могу и ошибаться.
В общем, она так взвинтила Маришу, что у той начали трястись руки и дрожать ноги. До гостиницы и по ступеням лестницы подруги мчались словно горные козы, на ходу отметая приглашения на сегодняшний вечер от вчерашних знакомых. И лишь оказавшись за дверями своего довольно невзрачного, но зато ставшего почти родным номера, почувствовали себя в относительной безопасности.
…На следующий день страх от пережитого ими накануне стресса почти прошел. И девушки, вызвав такси к самому входу в гостиницу, выехали в Абовян. Хотя по дороге бдительно поглядывали, нет ли за ними погони. Погони не было.
Абовян оказался маленьким городком всего километрах в сорока от Еревана.
– Ничего особенного там нет, – сообщил подругам портье в холле их гостиницы. – В толк не возьму, что вам там понадобилось?
– Слышали, что очень красивый городок.
– Обычный, – пожал плечами портье. – Скверики там в центре в самом деле симпатичные. Но вот, собственно говоря, и все, что в нем есть хорошего.
Но подруг интересовали не скверики и не садики. И не музеи вкупе с историческими развалинами и археологическими раскопками при них. Девушек интересовали частные дома Абовяна. А точней сказать – один из них, в котором обитала семья Назарянов. Тех самых Назарянов, которые сбежали из Еревана от стыда и позора за своего младшего отпрыска. Туда-то, в этот дом, подруги и направлялись ранним солнечным утром.
Таксист довез их до места быстро и без проблем. Подруги расплатились, без сожаления заплатив какую-то совершенно ерундовую сумму по счетчику и удостоившись кучи цветистых комплиментов и пожеланий доброго пути и удачи. Определенно, армянские мужчины продолжали радовать подруг своей галантностью. Но вот дом, куда они попытались проникнуть, порадовал их куда меньше.
– Никакие Назаряны тут не живут! – заверила подруг здоровенная бабища с украшенной усами верхней губой. – Поищите вон там!
И когда она подняла руку, чтобы показать, в каком направлении им следует двигаться, чтобы узнать про Назарянов, девушек едва не стошнило. Через просторный домашний халат с обрезанными рукавами было видно, что под мышками эта особа волос сроду не брила.
– Нет, ты это видела? – прошептала пораженная Юлька, едва выбравшись за ограду. – У нее под мышками по целой бороде!
– А на ногах до самых колен валенки. Как ей не жарко?
– Ага. А еще страшно даже представить, что творится у этой особы выше этих самых колен. Ну там, под платьем.
Мариша представила, и ей в самом деле стало страшно. А Юлька все не могла успокоиться.
– Нет, ты только подумай, эта матрона обросла волосами, словно какой-то дикарь, не мылась, судя по запаху, с прошлой Пасхи, но при этом она замужем и явно довольна своей жизнью. А я борюсь с какими-нибудь жалкими двумя-тремя волосинками, которые вырастают у меня на коленке, но при этом одинока и несчастна. Где логика, я тебя спрашиваю?! Где она?
Этого Мариша не знала. Так же, впрочем, как и соседи волосатой матроны не знали, куда подевались Назаряны. Пришлось подругам снова топать в отделение милиции. Но паспортный стол работал сегодня только во второй половине дня. То есть с трех. Однако, как выяснилось, паспортистка была в Абовяне представлена в единственном лице и графика работы придерживалась весьма приблизительно. Прождав ее до четырех часов вечера, подруги, пользуясь указаниями добросердечных аборигенов, потопали к ней домой.
Эта достойная особа обнаружилась в скорбной позе возле виноградной лозы, с горестью рассматривая последнюю.
– Тля все жрет, – пожаловалась она подругам. – Прямо напасть. Никогда такого не было. А в этом году словно с неба свалилась. Ну, чего вам?
Узнав, что подругам срочно требуется ее присутствие в паспортном столе, женщина тяжело вздохнула.
– Не могу я сейчас виноград оставить! Видите, что творится? Если не обработаю, эти твари все листья пожрут.
Виноградные лозы тянулись вдоль всего забора, обвивали дом и свешивались с деревянных стропил, образуя нечто вроде тенистого полога. В августе – сентябре, когда поспевал весь виноград, тут должно было быть просто чудесно. И подруги разделяли беспокойство паспортистки по поводу ее винограда. Пропади она пропадом, ее работа, когда тут такой урожай гибнет.
– Слушайте, давайте мы вам поможем с виноградом, – вызвалась Мариша, – а потом мы вместе пойдем к вам на работу, и вы нам найдете нынешний адрес наших знакомых.
С этим предложением паспортистка с восторгом согласилась. И пока они дружно опрыскивали виноградные лозы каким-то вонючим составом, то успели познакомиться и почти подружиться. Во всяком случае, они рассказали внимательно слушающей их паспортистке историю своих поисков. И получили от нее самые горячие клятвы, что, как только будет покончено с виноградом, она вся в их распоряжении.
Но клятвы клятвами. А после того, как была закончена обработка виноградников, пришли с работы муж и старший сын паспортистки. Их нужно было накормить. А заодно женщина угостила и подруг. И лишь после того, как грязная посуда была убрана со стола, вымыта, вытерта и расставлена по местам, паспортистка смогла приступить к своим служебным обязанностям. Не беда, что к этому времени на улице уже стемнело. Зато новый адрес Назарянов подруги получили без труда. И до паспортного стола доехали с шиком. Их всех довез старший сын паспортистки.
К тому же напрасно подруги опасались, что неугомонные Назаряны перебрались еще куда-нибудь за тридевять земель, где разыскать их будет чертовски трудно.
– Тут они живут, – успокоила подруг паспортистка.
– До сих пор?
– Да. На окраине города их дом. Могу подсказать, как лучше добраться.
– Зачем, мама-джан? – вмешался в разговор ее сын. – Я отвезу всех. Не проблема.
И в самом деле отвез. Потом мать и сын пожелали подругам всяческих благ. И укатили домой к отцу. А подруги остались возле закрытых ворот дома, где обитали Назаряны.
– Что-то мне стало страшновато, – пожаловалась Юлька, снова припомнив свои вчерашние страхи.
– Угу.
– Тебе тоже страшно?
– Неловко. Уже почти вечер. Ворота заперты. Как мы в дом к незнакомым людям ломиться станем?
Юля посмотрела на ярко освещенные окна дома. За шторами двигались человеческие фигуры. Негромко звучала национальная музыка и слышался запах чего-то жарящегося и мясного.
– М-м-м, вкусно!
– Ты только что поужинала.
– Все равно. Аппетит приходит во время еды. Звони!
И Мариша нажала на кнопочку звонка. Минут пять ничего не происходило. Лишь в доме фигуры словно замерли. А потом снова возникло движение. Калитка возле ворот распахнулась, и угрюмый мужчина лет сорока – сорока пяти с худым, чисто выбритым лицом вопросительно посмотрел на подруг. На голове у него красовалась широкополая шляпа, что сначала заставило подруг оторопеть. Но затем Мариша все же выдавила из себя:
– Добрый вечер! Скажите, тут живут Назаряны?
Мужчина кивнул, по-прежнему не демонстрируя особой приветливости.
– Мы привезли вам новости от бабушки Гоар Акоповны!
Некоторое время мужчина размышлял. А потом резко произнес:
– Не знаю такой!
И захлопнул тяжелую деревянную калитку прямо перед носом подруг. Хам! Невоспитанный тип! Бирюк в шляпе!
– Хе-хе-хе! – раздалось со стороны. – Назар в своем репертуаре.
Подруги посмотрели. Сдавленный смех исходил откуда-то из зарослей кустарника. Что это было за растение и кто в нем прятался, сейчас в темноте было не видно. Но затем кусты дрогнули. И в полосе света от уличного фонаря появился седой старичок.
– Вежливо он вас отвадил, – улыбнулся старичок девушкам. – Ну да вы не тушуйтесь. Коли у вас к Назарянам какое-то дело, звоните смелее. С ними нахальней нужно держаться, а то мигом прогонят прочь.
– Почему?
– Такие уж люди, – пояснил старик. – Нелюдимые очень. Вот у хозяйки сегодня день рождения, а разве они гостей позвали?
– Нет?
– Нет! Ни соседей, ни друзей! Только своей семьей собрались. Он сам, его жена, да ее брат с женой. И сын. Вот и все гости. Разве это дело?
– Понятно, – недоуменно протянула Мариша, которой, по правде сказать, ничего понятно не было.
Она уже привыкла, что армяне на редкость гостеприимный народ. И по поводу и без всякого повода собирают застолье. И вдруг такая нелюбовь к шумным пирам. И ведь повод есть. День рождения. И вести от Гоар Акоповны, собирающейся осчастливить этого грубияна своим немалым, надо полагать, наследством. Отсюда возникает вопрос: а достоин ли этот грубиян такого счастья?
Похоже, аналогичные мысли крутились и в голове у Юльки.
– Вот только интересно мне знать, а кем же он приходится нашей старушке?
– В смысле?
– Ну, он явно не ее старший брат. Тому было бы уже за восемьдесят. И не его старший сын Назар. Тот тоже выглядел бы старше. Тогда кто?
– Судя по тому, что этого типа зовут все же Назаром, он внук старого Назара – брата Гоар Акоповны.
– Внук ее брата? Как думаешь, годится он ей в качестве наследника?
Мариша развела руками.
– Других-то все равно нет! Будем использовать то, что есть.
И подруги принялись снова барабанить в ворота.
– Собаку спущу! – раздался предупреждающий крик хозяина из дома.
– Ну, погоди! – разозлилась Мариша. – Вот обидимся и уедем. Не видать тогда тебе наследства твоей двоюродной бабки!
– Вам что, деньги не нужны? – поддержала ее Юля из-за забора. – Старая Гоар – сестра вашего дедушки – умирать собралась. Наследников ищет! Вы что же, слишком богаты, чтобы отказаться от ее миллионов?
Про миллионы Юлька ляпнула просто так, для красного словца. На самом деле она понятия не имела, в каких суммах исчисляются накопления старой армянки. Но полагала, что как маслом кашу не испортишь, так и лишний нолик в сумме наследства делу не повредит. И оказалась права.
После непродолжительных переговоров внутри дома во дворе снова появился хозяин. На этот раз он был не один, зато без шляпы и в сопровождении длинной тощей женщины. Если хозяин был угрюм, и только, в целом он подругам даже понравился, то его супруга, а это, без сомнения, была она, подруг заставила вздрогнуть.
Лицо у нее было тоже худое, но при этом какое-то хищное, словно у стервятника. Да и в глазах поблескивало нечто такое… такое… Одним словом, это был не тот человек, дорогу которому подруги хотели бы перейти. Злобная стерва – таков был единодушный приговор подруг. И как показало время, они в своем диагнозе не ошиблись.
– Говорите, приехали от старой Гоар? – без всякого приветствия спросил у подруг хозяин дома. – А доказательства у вас есть?
– Есть документы и семейный архив, который она нам передала, – бойко ответила Мариша. – Взглянуть желаете?
Мгновение поколебавшись, Назар все же кивнул.
– Проходите в дом, – прибавила его жена.
И снова подруги не услышали даже намека на доброжелательность и гостеприимство. Но делать нечего. Они сюда не развлекаться приехали. Выполнят возложенную на них миссию, договорятся с наследником Гоар Акоповны – и все. Будут сами развлекаться на свой вкус. Станут ходить по музеям, поедут на озеро Севан и…
– У нас сегодня праздник, – сухо сообщил подругам Назар, перебив их мятежные мысли. – Раз уж так вышло, что вы присоединились, садитесь к столу.
Надо сказать, праздничный стол, в отличие от хозяев, радовал глаз морем разносолов. Салаты, мясные, рыбные и овощные закуски. Грибы, пирожки, долма, ветчина. А еще фрукты, сладости, пахлава, от которой пахло настоящими грецкими орехами и медом. И даже целый поросенок на блюде в центре стола.
Жена хозяина с немыслимым в быту именем Лолита быстро поставила перед подругами чистые тарелки. И, условно говоря, их приняли в компанию. Правда, сам Назар переместился к подругам и потребовал, чтобы они показали письма и фотографии от старой Гоар Акоповны.
– Верно, это мой дед, – заявил он, показывая на одну из фотографий. – У нас дома была такая же. Но я никогда не слышал, чтобы у моего деда была родная сестра.
– Ничего удивительного. Ведь они перебрались в Ленинград задолго до вашего рождения.
– Ленинград – это вам не Америка, – покачал головой Назар. – Да и в Америке… Вот у нее, – кивок в сторону жены, заметно напрягшейся, едва разговор зашел о наследстве, – в Америке есть родня. Не могу сказать, что они регулярно звонят. Но все же не забывают.
– И что вы хотите этим сказать?
– Фотографии эти я узнаю, – пожал плечами Назар, явно пребывая в растерянности. – Но вот про бабушку Гоар я слышу впервые. Простите, но я должен буду навести справки.
– У отца?
– Мой отец скончался, – помрачнел Назар. – Так же, как и дедушка. Но есть еще дальняя родня, они могут помнить, была у моего деда сестра или нет.
Подруги переглянулись. Странный человек. Чего он упирается? Можно подумать, что наследство от разных там дедушек-бабушек ему каждый день на голову сыплется, и он уже просто не знает, чье брать, а кому отказать!
– Наверное, вы не поняли, – попыталась объяснить хозяину дома Мариша, – Гоар Акоповна твердо считает вас своим родственником. И намерена оставить свое имущество именно вам. От вас не требуется согласия. Мы вас нашли. Теперь сообщим ей и…
– Нет.
Подруги онемели.
– Нет? – повторили они следом за хозяином. – Почему нет?
– Пока я не буду уверен, что это в самом деле моя родственница, я деньги не приму.
При этих словах его жену буквально перекосило. Да и сами подруги, которых это, в общем-то, не касалось, были поражены подобной принципиальностью. Не часто встретишь человека, который способен отказаться от немалых денег только потому, что не уверен точно, ему ли они принадлежат.
– Вы это серьезно? – прошептала наконец Юля.
– Вполне.
И, вежливо кивнув подругам, хозяин дома отсел от них, занявшись другими гостями. Зато к подругам устремилась Лолита. Она буквально засыпала их вопросами, все время осторожно поглядывая в сторону мужа. Вот Лолита, подруги в этом не сомневались, хапнула бы чужие денежки, не моргнув глазом. Даже странно, что два таких разных человека поженились и до сих пор не поубивали друг друга.
Впрочем, ответ нашелся быстро.
– Нас поженили родители, – объяснила Лолита в ответ на вопрос, как она познакомилась со своим мужем. – Мне подошло время выходить замуж. А Назар хотел жениться. Вот они нас и познакомили. Так это дело давнее. Давайте вернемся к наследству.
Подруги предпочли бы обсудить это с настоящим наследником, а не с его половиной. Но что делать, если Назар демонстрировал потрясающее равнодушие к наследству. Зато Лолита изнывала от любопытства.
– Я что-то не поняла: старушка готова отдать деньги любому Назаряну или только тем, в ком течет кровь ее брата?
Лолита так увлеклась расспросами, что подруги почувствовали благодарность, когда Лолиту отвлекли каким-то вопросом. Зато к ним тут же подсела полная добродушная женщина, выкрашенная под блондинку, но с угольно-черными бровями. Причем они были не выщипаны, а не слишком аккуратно выбриты. И между ними сохранилась полукруглая щетинистая дорожка, по которой легко узнавалась первоначальная форма этих мощных бровей.
Зато женщина держалась куда приветливей своей сестры.
– Кушайте, девочки, кушайте, – ласково приговаривала она. – Вы ведь издалека приехали. А моя сестра, когда дело касается денег, способна уморить любого. Сколько они живут, столько удивляюсь Назару и его терпению. Я бы на его месте давно сбежала бы от Лолы за тридевять земель.
– У нее такой тяжелый характер?
– Ужасный! Родители уже и не чаяли, что сбагрят ее хоть кому-нибудь. Но нашелся все-таки и на Лолиту дурак.
И практически без передышки Анита, повернувшись к хозяину дома и подняв стакан с вином, воскликнула:
– Сто лет жизни тебе, Назар. О тебе говорю. О твоем великом терпении! За тебя пью!
Назар молча кивнул. И улыбнулся. Улыбка неожиданно преобразила его. И подруги подумали, что, возможно, их хозяин вовсе не такой уж угрюмый отшельник. Просто жизнь с неугомонной стервозной женой сделала его таким мрачным.
– Наверное, она ему постоянно сцены устраивает, – предположила Мариша. – Ну и особа!
– Уже до язвы мужа довела, – кивнула головой Анита. – А ему ведь еще и сорока лет нету. Не понимает, глупая, если он всерьез заболеет и умрет, что с ней-то будет? О ее характере на сто километров в округе все наслышаны. Больше ее замуж никто не возьмет. Одна помрет. Как есть одна! Воды подать некому будет.
– А ей вы это говорили?
– Много раз! Только от нее одно слышно – деньги, деньги. Можно подумать, в них только счастье.
Рассуждая, Анита все подкладывала и подкладывала подругам лакомые кусочки. Подливала вина. Милая, теплая женщина, заботливая мать и преданная жена, она вызывала доверие и симпатию.
Затем за столом затянули песню. Подруги хотя и не понимали слов, но старались подпевать по мере сил. Потом включили музыку и стали плясать. Ничего хитрого. Достаточно было разучить несколько основных танцевальных па, и ты уже почти армянка. Крутишь бедрами и делаешь красивые вращательные движения руками. У подруг получалось.
Назар в общем веселье участия не принимал. Его лицо кривилось то ли от боли, то ли от тяготивших его мыслей. Но в конце концов он поднялся и подошел к подругам.
– Хочу показать вам дом, – предложил он им. – Пойдемте.
Подруги были несколько удивлены, но отказаться не посмели и молча последовали за хозяином. Как они уже поняли, дом был большим, добротным и отделанным красиво и со вкусом. Чувствовалось, что в дом вложено много сил и души.
– Какая резьба! – восхитились подруги, увидев чудесные перила, которые обрамляли лестницу, ведущую на второй этаж.
– Вам нравится? – улыбнулся хозяин дома. – Это моя работа.
– Вы – мастер этой красоты?
– А то! – ухмыльнулся Назар, снова заметно оживляясь.
И он принялся показывать подругам, где еще в доме есть его работы. Он и в самом деле был художником, что называется – от бога. И похоже, бедолаге в его собственной семье не хватало простого человеческого участия и внимания. Вот он и радовался, услышав от гостей похвалу своему мастерству. А подруги не скупились. Во-первых, потому что ничто не стоит так дешево, как доброе слово. И ничто не ценится так высоко. Разумеется, при условии, что оно звучит искренне и идет от сердца. Но подругам в самом деле нравилось то, что создавал хозяин дома. А во-вторых, им стало просто жалко этого вконец затюканного стервозной женой чудака.
– Будь у меня такой муж, я бы считала, что мне повезло, – прошептала Юлька на ухо Марише.
– Так действуй.
– Это я просто к слову.
– Так нечего и болтать зря!
Но диалог подруг был прерван.
– А вот тут комната, в которой хранится она, – произнес Назар.
– Она? – очнулись девушки. – Кто она?
Сразу на ум полезли всякие нехорошие ассоциации. Уединенный образ жизни хозяев дома. Их нежелание пускать к себе посторонних. Кто у них тут спрятан? Какая-нибудь заблудшая жертва?
– Она – моя коллекция старинного оружия, – пояснил Назар, и чары спали. – Главное сокровище моего дома.
Подруги с интересом перешагнули порог комнаты. И ахнули. Оружия тут и в самом деле было предостаточно. Кривые сабли, кольчуга, щит, ножи и даже меч. Кроме прочего, тут был еще один кубок, по виду серебряный, но оказавшийся на самом деле оловянным.
– Вот этот кубок – мое главное сокровище, – с гордостью произнес Назар.
– Почему?
Подруги откровенно были удивлены. Их кубок не впечатлил. Тусклый металл. Никаких украшений, кроме узкой кованой полоски по кругу с какими-то старинными буквами, прочесть которые они не могли.
– Что тут написано?
– Это старый язык, – произнес Назар, держа кубок в руках. – Армянский, разумеется, но я и сам толком не понимаю. Что-то о том, что владеющий им и еще какими-то предметами будет властелином всего.
– Видимо, это, связанное с культовыми церемониями, – предположила Мариша. – Вроде как у нас у царей полагалось иметь скипетр и державу. А впоследствии еще и корону. Ну и для священников, у них свои регалии.
– Соответственно сану каждого, – поддакнула Юля.
Назар никак не прокомментировал слова подруг. Он молча поглаживал кубок по шероховатому боку.
– С этим кубком связана одна наша семейная история, – сказал он наконец. – Видите эту неровность?
И он показал на чуть вогнутую часть кубка.
– Видим.
– Этим кубком мой пращур убил своего врага.
– Убил? Как убил?
– Предание на этот счет ничего не говорит. Но лично я думаю, что он треснул им нахала, посмевшего приставать к его жене, которая была у него редкой красавицей, по голове. И проломил ее.
– Голову? Кубком?
– Именно. Оттого и появилось вот это углубление.
Теперь подруги посмотрели на кубок с куда большим, чем прежде, уважением. Выходило, что перед ними не просто неказистый сосуд для возлияний, как они подумали вначале, а вроде бы орудие убийства. Это во многом меняло их отношение к предмету.
– И что было за это вашему предку? – зачарованно глядя на кубок, спросила Мариша.
– В каком смысле?
– Его посадили в тюрьму? За убийство?
Назар рассмеялся.
– Нет, времена тогда были простые. Честь ценилась высоко. А умение постоять за нее – еще выше. Думаю, что он отделался штрафом, который уплатил родственникам погибшего.
Назар вдруг побледнел и прижал руку к животу.
– Вам плохо?
– Нет, нет, – с натугой произнес он. – Все в порядке. Это моя язва дает о себе знать. Обильная еда, вот она и встревожилась. Сейчас пройдет. Не беспокойтесь.
Бледность в самом деле отступила. И хозяин смог продолжать показ коллекции.
– Вот эту кольчугу, опять же по преданию, носил на себе воин, сражавшийся под знаменами святого Арутюна.
– Этот нож тоже его?
– Нет, это арабский клинок. Видите характерную арабскую вязь на гарде?
– А это? – спросила Юля, разглядывая другой клинок. – Какие красивые узоры на самом металле. Как их сделали?
– А это дамаск. У нас его еще называют булат. Но разницы практически никакой. Два или больше видов разной стали перемешивают при ковке. Они наслаиваются друг на друга. И получается красивый узор. Каждый такой клинок неповторим.
– Наверное, он дорого стоит?
– Ценность коллекционного оружия в его владельцах и в том, что за история стоит за каждым клинком, – серьезно произнес Назар. – Про эту саблю мне ничего не известно. Поэтому я сохранил ее только за красоту узора дамаска.
– Но ведь это все оружие ваших предков?
– Вовсе нет, – удивился хозяин. – С чего вы взяли?
– Но ведь кубок… Он принадлежал вашему пращуру.
– Кубок – дело другое. Собственно говоря, это единственная из всей моей коллекции вещь, которая принадлежала нашей семье.
– А оружие?..
– Оружие, кольчугу и щит я приобрел уже сам. Но начало моей коллекции положил именно дедов кубок. С него я начал интересоваться старинными вещами.
В это время Назар снова побледнел. На лбу у него выступили крупные капли пота. И, прижав руку к животу, он согнулся и глухо застонал.
– Что с вами? – кинулись к нему подруги.
– Язва, – прошептал страдалец. – Кажется, мне совсем плохо. Девочки, принесите лекарство. Нет, лучше сразу врача! Господи, как больно! Позовите врача!
С этими словами, снова застонав, он рухнул на пол. Пол задрожал под его оказавшимся неожиданно тяжелым телом.
– Что там происходит? – раздался пронзительный голос Лолиты. – Назар, надеюсь, ты ничего не разбил?
– Скорей! – закричала в ответ Мариша. – Идите сюда! Вашему мужу плохо!
Лолита примчалась. А следом за ней и Анита с мужем и сыном. Все столпились в дверях, глядя на затихшего Назара.
– Мы смотрели коллекцию. И ему неожиданно стало плохо, – поспешно объясняла Мариша. – Он упал. А перед этим жаловался на язву.
– Обычное дело, – вздохнула Лолита. – Назар! Назар! Ты меня слышишь?
Муж молчал. Ни стона, ни вздоха. Учитывая, как громко он стонал перед этим, такое молчание настораживало. Но, похоже, только подруги уловили в ситуации нечто странное. Лолита ничуть не смутилась.
– Назар! – потрясла она мужа за плечо. – Вставай! Если приступ прошел, может быть, обойдемся без доктора? Он денег возьмет. А, Назар?
Мужчина продолжал молчать. Лолита нагнулась ближе. И вдруг замерла.
– Назар! – повторила она странным заледеневшим голосом. – Ты что?
Теперь и в ее голосе отчетливо слышался страх. Она подняла глаза и посмотрела на сестру.
– Анита… Ты понимаешь… Посмотри, мне кажется, он не дышит!
Запыхтев, словно слониха, Анита тяжело опустилась рядом с сестрой. И затормошила Назара.
– Хватит! Повалял дурака, попугал нас и хватит! Он не дышит!
– Брось! – отмахнулась от сестры Лолита. – Он же шутник! И такие розыгрыши вполне в его духе. Помнишь, как он напугал нас всех прошлым летом? Нырнул в речку, проплыл под водой до скал и только там вынырнул. А мы думали, что он утонул. Бегали по берегу, вопили, плакали, как идиотки. Волосы на себе рвали. А он сидел в двадцати метрах от нас и потешался.
– Но он не дышит!
– Задержал дыхание!
– Пульса нет!
– Ты не умеешь его искать!
– Сердце не бьется!
– Просто ты не слышишь!
Пока сестры препирались между собой, вперед шагнул муж Аниты – Ашот.
– Отойдите обе! – приказал он женщинам. – Я сам посмотрю.
Осмотр длился недолго. Ашот потребовал зеркало. Лолита приперла огромное напольное.
– Меньше! – поморщился Ашот.
– Меньше нету! – плаксиво заявила Лолита.
Мариша молча сунула свою пудреницу. Ашот благодарно принял ее из рук девушки. И поднес к губам Назара. Потом приник к его груди. И долго вслушивался. А когда поднял голову, то его лицо было бледным, словно новенькая простыня.
– Он мертв.
И хотя Ашот произнес эти слова совсем тихо, подругам показалось, что они отозвались в их головах оглушительным набатом. Рядом зарыдала в голос Лолита, ее вопли тут же поддержала Анита. А следом за ними во дворе вдруг завыл цепной пес, словно провожая своей заунывной песней отлетающую прочь душу хозяина дома.