Пепел над Хиросимой
Посвящено офицеру японской армии Ли Ву, «последнему принцу Кореи», сражавшемуся всю Вторую Мировую войну в Маньчжурии. Он приехал вместе с медицинским корпусом в Хиросиму вечером 5 августа 1945 года. Через сутки он погиб в госпитале от тяжелого ранения, полученного во время взрыва атомной бомбы.
Алое солнце восходит над белым пеплом,
Словно стелет узор на замаранном хлопке.
Я вцепился в победу настолько крепко,
Что мог бы топить их флот на рыбацкой лодке.
Гончие Псы мчатся в немой простор –
Тихая, как ваш адъютант, смерть.
Если летать, сквозь солнце, как через костер,
Можно до конца Мировой не долететь.
Но мысли о доме месяцы душу не греют.
Желаете, лейтенант Ву, отправить письмо в Корею?
И если черпает Медведица небо ковшом,
Значит, у принца Кореи все сейчас хорошо.
Только линкоры разбиты, море заволокло,
О пороги истории споткнулся японский флот,
Запутавшись в шелке подола ее, будто ребенок.
Нас учили быть верными с отверженностью и с пеленок.
Маньчжурия – это история про подвиг и про мужчину,
Хиросима – про судьбы и только про
Хиросиму. Я бы в тот вечер вспорол свой живот у родной реки,
Но мне не хватило меча и всего-то одной руки,
Когда Штаты забросили бомбу в огромный земной горшок, –
Это “гуманное” семя, и город на нем взошел.
Смотрите, я в пепле, что скоро ляжет на землю,
И алмаз, преломляющий луч через призму своих карат.
Я мальчишка и – умер, а, кажется, будто дремлю.
Это Запад, Восток? Восход или наш закат?
Солнечный диск показался над городом наполовину,
И направил лучи, словно алые рупоры, в мир,
И кричал: “Старик, расскажи всем про
Хиросиму, Не давай залатать этим белым ни одну из народных дыр!”.
Всколыхнутся и лягут на волосы сединой
Семьдесят лет и пепел из
Хиросимы. И старик доживет свой день, изойдя слюной,
Оттого, что не умер в одной палате с тобой.
Только звезды с погон и кепи сияют, неугасимы,
На портретной фотографии не цветной.
