Париж, Франция, июль 2013 года
– Добрый день, мадам Фонтэн. Спасибо, что согласились нас принять.
– Господа. Наверное, вам было бы интереснее встретиться с мадам Жоли, или мадам Дюфло?
Один из сидевших за столом мужчин отрицательно покачал головой.
– О нет, нет. Мы хотели встретиться именно с вами, мадам.
– Ну что же. Необходимо помнить, что в нашей партии, входящей сейчас в это замечательное новое объединение, есть люди, которые несколько настороженно относятся к роли католической церкви и, особенно, общества Иисуса в современной культуре и жизни.
Оба мужчины некоторое время помолчали. Габриэлле подумала, что, скорее всего, она сейчас вряд ли в обычной обстановке распознала бы в этих людях священников. Хотя, вполне возможно, формально они и не были официальными служителями церкви. Неформально, формально… Много лет прошло с тех пор, когда подобные им впервые повстречались у нее на пути. Тогда она была совсем другой, и они были совсем другие. Ну что же, она подождет. Посмотрим, на что способны эти.
Наконец, один из них, видимо, решил, что молчание – не самый короткий путь к обретению взаимопонимания
– Мадам, возможно, вы будете удивлены моей прямотой. Действительно, это не совсем характерно для нашей организации. Но не сейчас.
Мужчина сложил ладони и устремил свой взгляд на Габриэлле.
– Безусловно, речь не может идти о доверии с вашей стороны. История наших… взаимоотношений насчитывает немало столетий. Ваши предшественницы… пострадали от некоторых непродуманных действий… служителей матери нашей Святой церкви. Возможно, они неверно истолковали некоторые решения…
Габриэлле очень внимательно слушала сидящего перед ней посланника. Она очень надеялась, что это именно так. Хотя обеты, которые давали последователи святого Игнатия, позволяли говорить и совершать все, что было угодно им, а в их лице – церкви.
– Обстоятельства несколько… изменились.
Пауза, которую он сделал перед последним словом, могла означать многое. Скорее всего, это могло быть только перемирие. Ну да, “остаться должен только один”. Видимо, произошло нечто, о чем они могли только догадываться.
– Извините, мадам, вы слышали что-либо о цветке с пятью лепестками?
Ведьма рассматривала своих собеседников с любопытством. Когда-то такие, как они, прилагали все силы, чтобы такие, как она, исчезли навсегда. Не получилось, да и не могло получиться. В конце концов, произошло совершенно противоположное – сама их организация прекратила существование. Ведь им приходилось бороться с тем, что зачастую составляло их сущность.
Этот молодой человек, Болони… Для нее, видевшей много и многих, он был молод, сколько бы на самом деле лет ему ни было. Как легко он произносил слова, истинного смысла которых не понимал и не мог понять.
Она с удовольствием бы встала и прошлась по кабинету. “Неужели, это волнение? Давно забытое чувство”.
– Скажите, Маттео, Его святейшество знает о вашей миссии?
Болони оглянулся на своего спутника. Несколько секунд у них словно продолжался безмолвный, понятный лишь им обмен мнениями.
“О, маги, конечно, вы тоже, как и все мы, любите ритуалы. На чьей стороне мы бы ни находились. Или в стороне”.
Потом мужчина молча склонил голову.
“О да, все действительно серьезно. Но, может быть, им всем повезет? Жаль, что она знает так мало”.
– Хорошо. Нам действительно надо поговорить.
* * *
– Как ты думаешь, что произошло вчера?
Кира смотрела на своего мужчину очень серьезно. На самом деле, он ждал этого разговора и даже удивлялся, как она с таким ураганом мыслей внутри умудрилась сдерживаться так долго.
Выпив кофе, они выехали из гостиницы, но поехали совсем не в сторону границы, а в больницу, где работала мама Киры. Там она пробыла совсем недолго, не больше получаса. Вернулась заплаканная и совершенно разбитая. Молча села на соседнее сиденье и уставилась в пространство покрасневшими глазами, нервно наматывая на пальцы прядь волос. Раньше он не замечал у нее такой привычки, может быть, он ее еще не слишком хорошо знал?
– Милан, поехали. Поговорим позже.
Он кинул взгляд в зеркало заднего вида. Уршула закрыла глаза, изо всех сил стараясь показать, что все происходящее ее никак не касается. Вот еще живая петарда сидит за спиной. Хотя, он должен был признать, подруга Киры всегда старалась быть милой и веселой. Пыталась шутить и даже иногда совершенно прелестно заигрывать с ним, не обращая внимания на недовольные мины Киры. Хотя… Она же знала, что это просто игра.
Кира просто смотрела перед собой, в покрасневших от слез глазах застыла боль. Так они и молчали до самой границы. Девушка немного успокоилась, и только временами покусывали губы. Ее эмоциональный фон менялся от боли и грусти до раздражения и злости. И, пожалуй, ему не стоило лезть с расспросами.
Возможно, и окружающим передалось настроение ведьмы. Почему-то многие автомобилисты-путешественники решили, что им нет причины торопиться, и пограничный переход встретил их необычным запустением.
На польской стороне обладатели европаспортов вообще не вызвали никакого интереса у озябшей блондинки в защитной униформе, они проехали мимо павильонов с надписями “Обмен валюты” и парочки кафешек и вырулили на автостраду.
– Едем в Варшаву. Фредерика звонила.
Она вдруг усмехнулась и указала на рекламный стенд с надписью на русском, промелькнувший с правой стороны.
– Минимум три ошибки. Все думают, что это просто. А это совсем непросто.
Тень вновь словно пробежала у нее по лицу, и Кира грустно уставилась на дорогу и пустые заснеженные поля, которые исчезали по обе стороны от машины.
Что же с ней произошло? Он чувствовал, что девушка уже взяла себя в руки, но печаль, печаль всеравно оставалась. Уршула у них за спиной уже начала потихоньку посапывать. Ее точно не очень волновало, куда они едут.
– Что-то случилась. Фреда попросила срочно встретиться.
Кира повернулась, и он встретился с ней взглядом. В глубине серых глаз появилась что-то, чего раньше он не знал. Ей действительно было больно, и это никак не было связано с последними происшествиями.
Девушка смотрела на него серьезно-серьезно, словно пытаясь заранее получить поддержку в той проблеме, которой никак не решалась поделиться.
– Ты знаешь…
Она опять замерла в нерешительности, потом достала из сумочки телефон и показала ему сообщение: “Кира, надо встретиться и поговорить. Это важно. Отец”.
Он даже не знал, что сказать. Потом на секунду оторвал руку от руля, обхватил ее ладонь и сжал, сжал осторожно, но сильно. Это было все, что он мог сделать сейчас.
Она внешне никак не прореагировала, но он почувствовал, как напряжение начинает покидать Киру, и ее рука словно ослабла, смягчилась в его большой и сильной ладони.
– Я, как получила, сразу к маме решила поехать. Вдруг она не знает.
Она помолчала несколько секунд и усмехнулась самыми уголками рта. Улыбка вышла кривая и невеселая.
– Но она все знала. Она ему дала мой телефон. Отец ей еще вчера утром позвонил.
В глазах Киры он вновь заметил слезы.
– И вообще, он никуда не пропадал. Просто уехал, и все. И мама знала и мне не говорила. Столько лет!
Серебристая дорожка заблестела у нее на щеке. Губы предательски задрожали. Милан свернул к заправке и притормозил. Через несколько секунд он вернулся с полиэтиленовым пакетом. Затем перегнал машину на паркинг и остановился.
Повернувшись к девушке, он вытащил из пакета бутылку виски и пластмассовый стаканчик, в который налил грамм сто бурой жидкости и сунул его девушке.
– Ну, давай! До Варшавы еще три часа ехать, выпей и поспи. Потом все расскажешь.
Она со страхом уставилась на стаканчик.
– Это ты что? Зачем?
– Микстура. То, что доктор прописал.
Кира невольно улыбнулась. Все-таки он говорил по-русски с таким милым акцентом. “И откуда узнал это выражение?” Она взяла стакан и понюхала.
– Пей, это хороший шотландский виски. Все будет нормально. Ты же русская!
Она с еще большим удивлением взглянула на своего мужчину, потом пробормотала:
– Много ты знаешь, – и выпила одним глотком.
Милан уже держал в руках минералку. Кира отпила и откинулась на спинку сиденья.
– А мне снотворного? – сзади послышался голос Уршулы.
Он, не глядя, передал назад пакет. Потом завел машину.
– Там еще есть вода и стаканчики. Пользуйся.
Кира, не открывая глаз, прошептала.
– Встреча в “Собесском” в три.
Уршула некоторое время шелестела сзади пакетом, а потом затихла. Так они и ехали в молчании в неизвестность. Некоторое время Милан пытался понять, как связаны между собой все эти неожиданно появившиеся проблемы, но ничего не придумал. Информации было совсем мало. Ему вспомнилась первая встреча с Фредерикой, и он решил, что ожидать чего-либо хорошего от поездки в столицу не стоит.
И хотя новая автострада словно манила нажать на газ, он решил не торопиться. Тишина позволяла немного собраться с мыслями и обдумать произошедшее.