Всё утро Тима задавался вопросом: а спал ли он минувшей ночью? Но когда к концу первой половины дня едва не отключился прямо во время урока, ответ напросился сам собой: либо спал урывками, либо ему снился тревожный и гиперреалистичный сон.
Проснувшись посреди ночи (или ему приснилось, что он открыл глаза), он увидел сидящего на краю кровати отца. Конечно, в полной темноте он не сразу признал его, но форма черепа, телосложение и поза в считанные секунды сложились в голове в верный образ. Тима не видел его глаз, но понимал, что мужчина смотрит на него. Смотрит молча, неотрывно. Мальчишка ждал, что тот заговорит, может, спросит, как ему спится, как его самочувствие или хотя бы просто улыбнётся. Но нет, тот только смотрел – и ничего более. Как и полагалось в ночное время суток, в квартире и за её пределами, в зоне досягаемости Тиминого слуха, было тихо. Тихо настолько, что мальчик, не напрягая слух, чётко различал ход секундной стрелки часов, висящих в зале, хотя обыкновенно они настолько неслышные, что временами он забывал об их существовании.
Но была одна деталь, которой он не придал большого значения, однако всё же уловил: темп движения стрелки был каким-то замедленным, словно часы отмеряли одну секунду за две.
– Папа? – подал голос мальчишка.
Тот ему не ответил.
Тима сел в постели, и теперь лицо мужчины находилось на расстоянии вытянутой руки. Но даже при таком раскладе ему удавалось разглядеть только тёмный овал черепа и ещё более тёмные впадины на месте глаз.
– Пап? – обратился он к нему снова.
И вновь – ничего. Хоть бы шевельнулся.
Тиме стало не по себе. Он лёг обратно и натянул одеяло почти до самых глаз. «Он уйдёт, если я усну или притворюсь спящим», – с надеждой подумал мальчишка и закрыл глаза.
Но шли секунды, минуты, а он всё так же не слышал ничего, кроме мерного, неправильного хода настенных часов. Тело не желало расслабиться; напротив, напряжение мышц нарастало, как если бы он с закрытыми глазами сидел в общественном транспорте, не желая никому уступать место, но за секунду до того, как притвориться спящим, увидел подковылявшую к нему с протезом вместо одной ноги беременную женщину с наполовину обожжённым лицом.
Предположив, что каким-то образом он мог упустить тот момент, когда отец вышел из комнаты, Тима приоткрыл веки так, чтобы со стороны, по его разумению, этого не было заметно. Увы, сидящая на кровати фигура не только не ушла, но даже не изменила своего положения, словно была статуей или манекеном. «Если это мой папа, – размышлял Тима, – с ним что-то не так. Но… что, если это не он?»
Быть может, правильнее всего было включить в комнате свет или выйти в гостиную. Но одеревенелое тело мальчика так не считало, и он прибегнул к альтернативному варианту: окликнул родителя.
– Пап? Пап? Пап? – повторял он раз за разом, начиная с шёпота и с каждым произношением понемногу повышая голос. Фигура на кровати не реагировала, а если отец всё-таки находился в своей постели в гостиной – и он тоже.
И чтобы себя успокоить, Тима придумал объяснение происходящему. Всё просто: его папа переживает внезапный приступ лунатизма, о котором так часто говорят по телевидению, и на кровати своего сына он сидит, сам того не ведая. Когда проснётся – уйдёт.
Мальчишку такое объяснение вполне устроило, поэтому он отвернулся к стене и закрыл глаза. На то, чтобы вновь уснуть, ему потребовалось минут сорок.
На протяжении всей ночи он, однако, не единожды просыпался и каждый раз видел всю ту же сидящую в одной и той же позе фигуру.
Так приснилось ему всё это или происходило в действительности?
Утром отец сказал, что спал как убитый и со звоном будильника, как обычно, проснулся в собственной постели.
– Саша! Да чтоб тебя! – завизжала его старшая сестра, носясь по квартире. – Где моя чёртова сумка?!
– Откуда мне знать? – прокричал он из своей комнаты, неумело сдерживая смех, а потом прошептал Тиме: – Сделай вид, что ничего не знаешь.
С геймпадами в руках они сидели на диване, неотрывно смотря на экран телевизора и управляя персонажами, которые зверски колошматили друг друга, ломали кости, выкручивали суставы, отрывали части тела. И Тима едва не выронил игровой пульт, когда Сашина сестра, мощно толкнув дверь, влетела в комнату.
– Где. Моя. Сумка?! – закричала Катя и встала между мальчишками и телевизором, уперев руки в бока и испепеляя взглядом брата. – Если ты мне её сейчас же не отдашь, я разобью твою идиотскую приставку об стену, а родителям скажу, что это сделал ты, когда в очередной раз психовал из-за того, что не удавалось пройти какую-нибудь дебильную игру для умственно неполноценных. Месяц назад ты уже разбил одну такую фиговину, которую держишь в руках, так ведь? Так что и мама, и папа поверят мне, а не тебе, когда побежишь им жаловаться, а я расскажу свою версию. – Для убедительности она, шагнув в сторону, схватила игровую консоль и подняла над полом, не обращая внимания на провода, потянувшие за собой сетевой фильтр и телевизор. – Считаю до трёх, – коварно заулыбалась девушка. – Раз. Два-а-а…
– Да ладно, ладно! – не на шутку перетрусил Саша и поставил игру на паузу. Приподнял лежащую в углу дивана смятую подушку, вытянул из-под неё дамскую сумочку и протянул сестре. – Держи, зануда.
Поставив приставку на место, она вырвала сумку из руки братца, чуть не стянув того с дивана, и властно наставила на него указательный палец, цедя сквозь зубы:
– Знаешь что? Мне надоели твои идиотские подколы. За мной приехали друзья, и они ждут меня уже минут пять. И вместо того, чтобы искать свою сумку, – она потрясла ею перед его носом, – я уже могла быть километрах в трёх отсюда! – Саша тупо уставился на неё, давая понять, что его это ни капли не волнует. Тогда сестра выбрала другую тактику. – Помнишь Андрея? В прошлый раз ему очень не понравилась твоя выходка, когда ты спрятал мой телефон и сбрасывал его звонки. Он хотел набить тебе морду, и, если бы я не заступилась, ты бы, возможно, всё ещё разгуливал с ярко светящимися фонарями под глазами. И если вдруг сейчас он поинтересуется, с какой это стати я задерживаю всю нашу компанию, я скажу правду и на этот раз чёрта с два стану тебя выгораживать! Так что дам тебе один совет, который, впрочем, вряд ли спасёт твою маленькую задницу: если вдруг где-то пересечёшься с Андреем, – беги!
Не дожидаясь от младшего хоть какой-то реакции, она, довольная своей резкой речью, выскочила за дверь, а через пару минут уже садилась в автомобиль к своим друзьям.
– Ну и ну… – протянул Тима, который, кажется, испугался гневной тирады девчонки больше, чем его друг. – Похоже, ты влип. Думаешь, правду она говорит насчёт этого Андрея? Ну, в смысле, что он может отделать тебя?
– Не знаю, – пожал мальчишка плечами. – Сомневаюсь, что среди её друзей есть отморозки.
– Значит, выдумывает?
Саша снова пожал плечами, думая о том, что, на самом-то деле, в последний месяц поведение сестры изменилось, да не в лучшую сторону. Но их родители, видимо, этого не замечали или не придавали тому значения. Либо в их присутствии она старательно оставалась паинькой. Может, дело и правда в её друзьях? Может, и насчёт Андрея она не выдумывает?
– Забей. Если этот придурок мне что-нибудь сделает, папа потом его по стенке размажет. А по сестре так пройдётся ремнём, что она до самого совершеннолетия побоится лишний раз выйти из дома. И она это знает, поэтому будет молчать.
Не найдясь с ответом, Тима вздохнул и предложил:
– Может, продолжим игру?
Взглянув на лежащий на бедре геймпад, Саша взял его в руки.
– Всё равно Кати с её вонючими дружками не будет дома больше двух дней, плевать на них. Давай играть.
Он снял игру с паузы, и они продолжили виртуально калечить своих персонажей.
В шестом часу вечера, когда отец вернулся с работы, Саша предложил Тиме покататься на велосипедах.
– А что, неплохая идея, – согласился тот.
Свой велосипед Саша получил от родителей позапрошлым летом – под предлогом того, что хорошо, без троек, закончил учебный год. Хотя было очевидно, что истинная причина заключалась в другом: чтобы их отпрыск не завидовал ровесникам, уже имеющим персональные велобайки. И Тима, смотря на него, упросил и своих родителей на покупку такого же двухколёсного агрегата: прогулочного типа, с двадцатью семью скоростями и паршивенькими амортизаторами.
Несколько месяцев кряду они рассекали на них по улицам едва ли не каждый день, пока не нагрянула минусовая температура и первый снег. Теперь же, по прошествии двух лет утратив к ним былой интерес, катались не чаще раза в неделю. А с последней велопрогулки и вовсе прошло две с половиной.
Елозя на седле своего «Стелса», Саша медленно крутил педали по направлению к дому, в котором жил Тима. Друг же вышагивал рядом, при этом чувствуя себя немного не в своей тарелке, как если бы на уроке физкультуры все одноклассники скатывались со склона на лыжах, а он один – на санках.
– Прикрутил бы ту уже багажник к своей колымаге! – буркнул Тима.
– Тебе надо, ты и прикручивай к своему. И вообще – фу! Терпеть не могу багажники! – скривил физиономию Саша. – С ними велики смотрятся отвратительно. Как вообще на таких можно кататься? Это как… как на разбитом Жигули ехать в одном ряду с дорогущими иномарками вроде какого-нибудь Мерседеса или Кадиллака.
Не поняв сути сравнения, Тима ответил:
– Бред. Зато в такие вот моменты ты мог бы подвозить меня. Или девчонку какую-нибудь.
– Ха! А может, мне больше нравится смотреть, как ты быстренько перебираешь своими двумя, пока я по-царски восседаю на седле механического коня, – пошутил мальчишка и хохотнул.
– Ты, главное, на какую-нибудь смачную рытвину не наедь. А то или без шаров останешься, или остаток пути проедешь с седлом в заднице.
Саша, запрокинув голову, рассмеялся над ответной дружеской шуткой.
Мимо них в обе стороны проходили люди, проезжали автомобили. Во внешнем дворе одной из панельных многоэтажек тучная женщина в солнцезащитных очках выгуливала на поводке мелкопородную пучеглазую собачонку. Впереди по пешеходному переходу ковыляла, навалившись на ходунки, старушка, и делала это настолько медлительно, что к моменту, когда преодолела три четверти препятствия, на светофоре уже как секунд десять горел красный свет. Поэтому некоторым водителям, непрекословно следующим правилам дорожного движения, приходилось терпеливо ждать, пока она выйдет за черту проезжей части.
– Я бы на месте кого-нибудь из водил вдавил кулаком в клаксон, – усмехнулся Саша. – Или ногой – в педаль газа.
– Если вдруг подашься в волонтёры по уходу за пожилыми людьми, я скажу своей бабушке, к кому ей точно обращаться не стоит.
Когда они добрались до нужного дома, Тима попросил друга подождать у подъезда.
Ни мама, ни папа с работы ещё не вернулись. Его «Stels» стоял в прихожей на прямоугольном куске прозрачной клеёнки, служившей защитой для пола от грязи на покрышках колёс. И Тима, не включая свет, лёгким движением ноги поднял подножку и выкатил велосипед в подъезд. Но прежде чем запереть дверь, он с порога всмотрелся в, доступный обзору сквозь дверной проём клочок гостиной, а точнее, на застеленный не лучшего вида ковром пол. И задался вопросом: от какого предмета падает та вытянутая тень, похожая на продолговатую грушу со странными наростами? От телевизора? Кресла? Журнального столика? Или, может, одного из растений в цветочном горшке, стоящих на подоконнике? Но разве у мамы были такие высокие цветы?
Отчего-то мальчику стало не по себе, и он поспешил закрыть дверь с внешней стороны. Спускаясь с двухколёсным другом по лестнице, он старательно внушал себе, что на самом деле та тень на полу не поплыла, – ему это просто привиделось.
До парка, простирающегося по окраине их района и прилегающего к реке, на велосипедах Тима с Сашей доезжали примерно за двадцать минут – неспешным ходом, держась центральной улицы. Именно туда они теперь направлялись.
Их улица – она же и является центральной – пересекалась с другой большой улицей, в точке слияния образуя солидных для той местности размеров перекрёсток, а заодно и скопления вечно куда-то торопящихся и чем-то недовольных людей.
Когда мальчишки затормозили у пешеходного перехода, Саша предложил:
– А давай так: как только пересечём зебру, – поедем до парка наперегонки, и тот, кто проиграет, подойдёт к первой встречной школьнице – только не к младшекласснице – и обнимет.
И только Тима представил, как ему придётся подойти к девчонке, прогуливающейся в одиночку или – что гораздо хуже, – в компании подруг или друзей, внезапно её обнять, отпустить и по-глупому, с покрасневшим от стыда лицом посмотреть в глаза, а потом убежать, глядя под ноги и слыша насмешки в спину, как тут же его ладони покрылись холодным потом.
– А если она будет вместе со своим парнем?
– Тогда… просто проходим мимо и подходим к той, кто идёт вообще без парней.
Тима немного расслабился. Нет, конечно, для него было бы гораздо лучше совсем отказаться от этой ерундовой затеи. Но «фортуна любит храбрых малых», а трусы потом живут в нищете и кусают локти от зависти к смельчакам.
Повернув голову, он заметил стоявшую в одну с ними линию мечтательно улыбающуюся женщину, которая – о чём ему, разумеется, было неведомо – вспоминала, как многими годами ранее в клубе её обнял незнакомый красивый юноша, впоследствии став её мужем.
– Не спи, балда! – сделал Саша замечание Тиме и ткнул локтем в бок. – Зелёный загорелся, погнали.
Тут же какой-то старик, проходя мимо и что-то бормоча под нос, грубо толкнул его плечом, словно подгоняя или таким образом выражая нелюбовь к велосипедистам. На что мальчишка только обиженно помотал головой.
Свои велобайки они вновь оседлали только после того, как перекатили через шоссе и мимо автобусной остановки – туда, где поток пешеходов сходил на нет. Сравняв их между собой по передним колёсам, подростки встали на изготовку.
– Почти три километра асфальтированной дороги, два из которых – по одной улице. И всего два поворота, – с улыбкой до ушей изрёк Саша. – Готов?
– В отличие от тебя, готов, – постарался Тима выдавить из себя боевой настрой, хотя неуверенность во взгляде выдавала его с потрохами.
– Победитель упивается позорными обнимашками проигравшего.
– Уже вижу, как ты плачешь от стыда.
Прыснув со смеху, Саша поставил правую ногу на педаль и обхватил резиновые грипсы. Друг последовал его примеру.
– На счёт три. Раз. Два… – Оба склонились над рулями, приготовившись без промедления сорваться с места. – Три!
Физически Саша был более развитым, тем более что с позапрошлого года посещал спортивные кружки (футбол и лёгкую атлетику) и даже два раза выступал на соревнованиях от своей школы, тогда как Тиме всё это было чуждо. Поэтому результат, конечно же, был ожидаемым: первый стартанул значительно резвее, и всего через несколько секунд соперников разделяло расстояние метров в десять. Даже несмотря на то, что они владели почти идентичными моделями «Стелсов» и начали гонку с одинаковой установленной скоростью.
Тима налегал на педали так, словно участвовал во Всероссийском чемпионате по велогонкам, за победу в котором лидер получал возможность до конца своих дней жить припеваючи, не нуждаясь ни в учёбе, ни в работе и быть окруженным вниманием самых красивых девушек со всего мира.
Прохладный ветер бил по кистям рук и лицу, разметал волосы и заставлял жмуриться. Правой ладонью подросток плавно переключил передачу сначала на восьмую, затем на десятую скорость, – и вот уже догонял друга, предвкушая, как промчится мимо, ловя затылком выражающий недоумение взгляд. Но не тут-то было: Саша, крутящий педали с такой лёгкостью, что наверняка уже не ощущал сопротивления, тоже переключил передачу, только на двенадцатую скорость, – и свёл на нет все усилия Тимы. Но тот и не думал сдаваться, ведь они преодолели лишь немногим меньше одной трети пути и до парка оставалось ещё почти два километра. Пара движений кистями рук, два чуть слышимых щелчка – и мальчишка наслаждался восемнадцатой передачей. Мышцы напряглись сильнее, давление на суставы возросло, и, хотя позже ноги будут гудеть от усталости, сейчас его волновало совершенно другое.
«Поднажми, поднажми же!» – мысленно подгонял он себя. И – о чудо! – ему удалось настигнуть друга. В считанные секунды их велосипеды поравнялись, а потом Тима пошёл на обгон, оставляя позади сначала заднее колесо Сашиного велосипеда, затем раму, переднее колесо, – и вот он получил то, что предвкушал: замешательство в провожающем взгляде и страх товарища перед проигрышем.
Немного забеспокоившись, но всё ещё уверенный в своей победе, Саша, перескочив пятнадцатую скорость, переключился на двадцать первую и, услышав скрежет, на миг испугался, что цепь слетит со звёздочек. Однако всё обошлось, и юный спортсмен закрутил педали с новой силой, сильнее склонившись над рулём. Увы, ликование Тимы продолжилось крайне недолго.
– Мог бы и фору мне дать! – прокричал Тима, запыхаясь.
– Не в этот раз! – через плечо крикнул в ответ Саша.
Вот они пронеслись мимо продуктового магазина с выкрашенными в светло-зелёный цвет стенами и работающего, как гласила вывеска, 24/7, а это значит, до высоких стальных ворот у них было в запасе полтора километра, треть из которых – прямая.
Резиновые покрышки шуршали по асфальту, деревья и окна зданий справа от них расплывались в периферийном зрении. Встречающиеся на пути люди отходили в сторону, отпрыгивали, а некоторые что-то кричали или ворчали.
Не снижая скорости, ребята промчались через два пешеходных перехода, на одном из них едва не сбив женщину с детской коляской, на другом – чуть не врезавшись в переднее крыло седана. Если бы водитель вовремя не затормозил, в самом лучшем случае им пришлось бы потом валяться на больничных койках с переломанными костями и, быть может, без нескольких зубов и разорванными губами, а велосипеды после такого – на свалку.
«Пятьсот метров по прямой – и придётся замедлить движение в любом случае. Нужно ещё разогнаться, пока есть время», – подумал Тима и при помощи шифтеров сместил цепь на самые крайние звёздочки. Коленные суставы тут же взвыли от боли; он стиснул зубы и продолжил крутить педали, оторвав пятую точку от седла. От прикладываемых усилий тело бросало из стороны в сторону, дыхание вырывалось со свистом, лёгкие разрывало, но результат стоил этих мучений, потому что Тима только теперь прочувствовал настоящую скорость – когда передним колесом велосипеда и своим телом разреза́л ветер словно желе – раскалённым лезвием канцелярского ножа, а мимо Саши пролетел, как птица – мимо несущегося неведома куда побитого кота.
Его не терпящий поражений друг на мгновение растерялся от такого развития событий. Как это: хилятик – и так резво вырвался вперёд? Он не мог позволить Тиме выиграть, поэтому так же задействовал максимальную передачу своего велобайка и чуть не сбил с ног студентку, вышедшую из книжного магазина и уставившуюся в дисплей смартфона, благо мальчишке вовремя удалось вывернуть руль влево.