– Здесь красиво – признался Пол, заметив на бледном лице девушки улыбку, они спустились по лестнице к длинной бетонной набережной, где было абсолютно безлюдно, только в густых зарослях дикого кустарника трещали сверчки, и шумела река, ударяясь о плиты бетона.

– Знаешь… – не смог договорить водитель, как вдруг Рут резко прервала его жестом руки, Пол удивился.

– Пожалуйста, не прерывай этот волшебный миг – попросила девушка, ее рыжие волосы вздымались на ветру, Пол молча согласился и уступил, Рут нежно обвила его руку своей.

***

– Осталось узнать, что ее связывало с Мартином? – закончил свои размышления Пирс, шериф не решился отвечать сразу, вместо этого он на пару минут углубился в документы, составленные Ллойдом.

Полицейских в кабинете было только двое, поэтому Колтман смело снял с лица очки, обнажив свой болезненный и уставший взгляд, и со всем вниманием посмотрел на белую маркерную доску, на поверхности которой висели фотографии всех служащих участка. Только изображения Алекса Ллойда и Хлои Гаррисон были перечеркнуты, чтобы это не значило, как бы не старался, но Пирс не смог обнаружить на этой доске себя.

– Можно сказать точно, что они не были в состоянии опьянения, – выдохнул с трудом Бенненгем, его шляпа и пистолет лежали на столе – проклятье, мы снова оказались в тупике. Машина была взята в аренду, и мы не знаем, куда и откуда ехали жертвы. Мы не знаем, что их связывало. Семья фермеров, что первая сообщила о преступлении, ничего рассказать не может тоже. Нам могло помочь восстановление картины преступления, но улики бессовестно подделаны кем-то из участка. Мэр уже требует внятной версии, но мы не можем сказать ничего. В какой момент положение стало таким отчаянным? – возмущался Андре, Колтман сидел на диване и бессмысленно просматривал фотографии с места преступления.

– Есть результаты по служебной проверке? – спросил вдруг Колтман, швырнув папку с фотографиями в сторону, где стоял сломанный от бесконечной работы принтер.

– Нет, но это точно не Ллойд и Гаррисон – ответил шериф, закурив сигарету, только Пирс знал, что противопожарная сигнализация в его кабинете была отключена.

– А что пишут в газетах? – поинтересовался помощник, Андре поморщился, выпуская из-под густых усов клубы дыма.

– Лучше и не читай: все как обычно. Все ужасно, мэр бездействует, полиция тоже ничего не знает, шериф сошел с ума и убийца дворецкий – рассмеялся на последнем слове Бенненгем, понимая, что доклад мэру – Джорджу Андерсену откладывать вечно невозможно.

– Понятно. А кого привезли с утра из гостиницы «Айлис» по просьбе Альберта Коэла? – вспомнил вдруг Пирс, почувствовав сердцем, что ухватился за верную ниточку.

– Ты про того дебошира без гражданства? – вспоминал Бенненгем, потушив окурок – Григорий Романов, безработный эмигрант, но лично по нему позвонил мэр, чтобы лишний раз не связываться с миграционной службой, он просил его отпустить, когда протрезвеет. Мы ведь должны быть добрее к иностранцам, да и своих забот хватает – рассказал безучастно шериф.

– Странно все это. С каких пор мэра Андерсена волнует участь эмигрантов, и что он вообще забыл в такой глуши? – мысленно размышлял Пирс.

– А возможно подержать его у нас еще какое-то время? Хочу его допросить – спросил Колтман – не думаю, что здесь все так просто – объяснился он.

– Просто так мэр бы не стал хлопотать за этого Романова. Может, какой-то влиятельный родственничек попросил это сделать. Конечно, он пока спит в камере, но возможно продержать его до двенадцати часов следующего дня, когда заступит новая смена – рассуждал Андре.

– Так мы сможем определить серьезность намерений Андерсена – добавил помощник, стремясь убедить Бенненгема.

– Пускай ты прав, не думаю, что эмигрант подумает обратиться в суд – согласился окружной шериф – А что дальше делать будем? – задал риторический вопрос Бенненгем, надев на голову шляпу.

– Осталось проверить «Чикаго», но это территория Харриса, поэтому не думаю, что мы получим что-то стоящее. И еще нужно в ближайшее время нагрянуть с проверкой к местному священнику – Генри Бейкеру, будет не лишним получить заключение баллистической экспертизы, даже, если улики не будут совпадать, картина хоть немного, но проясниться – предложил Пирс, Бенненгем посмотрел на доску.

– И продолжить внутреннее расследование. Кто-то должен оступиться, тогда мы узнаем правду – добавил Бенненгем, как вдруг зазвонил его смартфон, шериф незамедлительно взял трубку и долго о чем-то говорил.

– Пирс, в «Чикаго» труп. Пока не знаю, что конкретно там произошло. Отправляйся туда вместе с оперативниками. Постарайся узнать что-нибудь о погибшем по нашему делу – приказал полицейский, закончив разговор по телефону, Колтман молча вышел из помещения, прихватив с собой дробовик.

***

Тихое и уютное заведение, до ушей героя доносятся приглушенные обрывки чужих разговоров вместе со смехом, Рут удобно устроилась на мягком красном диване напротив. Они вдвоем предпочли место в углу, официант в форменном кителе принес гостям их заказ, над столом висел округлый светильник. Пол поблагодарил служащего и вместе со спутницей принялся за салат и пасту под соусом с трудновыговариваемым названием. Бутылку белого вина с парой стеклянных бокалов подали к столу чуть позже, с позволения Рут Пол наполнил и ее бокал.

– Не думала, что когда-нибудь окажусь здесь с кем-то из постояльцев – заметила Рут, прижав губы к нежной салфетке, чтобы убрать пятно, оставшееся от пасты, Пол улыбнулся и, протянув руку к стакану, сделал очередной глоток, на языке осталось легкое сладкое послевкусие.

– А я думал, что нас в таком виде сюда не пустят. По крайней мере, меня, но персонал оказался терпимым – добавил Пол, они улыбнулись, стены вокруг осыпались на золотые осколки, словно бьющиеся зеркала.

– А ты еще и за рулем – сказала девушка, стянув с плеч куртку собеседника.

– Рассчитывал, что машина мне больше не пригодится – сказал мужчина, почувствовав вдруг такой волшебный покой, который он не испытывал уже очень долгое время.

– Я живу довольно далеко – мило рассмеялась Рут.

– Пару лишних бокалов мне не помещает – уверял водитель.

– Мы это еще посмотрим – ответила спутница…

***

У главного входа уже стояла пара полицейских машин, что для «Чикаго» было случаем исключительным, Пирс бросил свой внедорожник на подъезде и поспешил скорее зайти внутрь.

– Все полицейские округа знали, что это заведение было одним из владений местного криминального авторитета Харриса. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы персонал счел нужным обратиться в полицию – размышлял помощник шерифа, он оказался внутри, кроме полицейских и бармена вместе с парой девушек-танцовщиц было пусто.

– Помощник окружного шерифа Пирс Колтман. По специальному поручению – объявил сходу герой, показывая всем удостоверение, он уже сильно утомился за день, безразличие все больше давало о себе знать.

– Кто-то мастерски устранил начальника бара Освальда Тира. Оружие оставили, но оно оказалось чистым. Тело лежит в гримерной – доложил оперативник, пожав руку Колтмана, второй полицейский опрашивал свидетелей, Пирс не стал тратить на это время и прошел дальше.

– Освальд жалкая шестерка Харриса, но не думаю, что кто-то решит пойти на него войной – размышлял помощник шерифа, проходя мимо барной стойки к служебной двери, он прихватил с собой бутылку коньяка.

Колтман осторожно вошел в коридор, все двери которого кроме одной были закрыты желтой лентой, на ковре посередине стояла желтая табличка с порядковым номером. Пирс осмотрительно наклонился к ней и, выпив немного коньяка, что оставил в горле кислящие послевкусие, заметил на поверхности ковра небольшую лужу крови вместе с осколками стекла. Она была сильно размазана и вытянута в сторону выхода, словно на нее кто-то наступил.

– Какой-то здоровяк. Официант. Случайная жертва – уверенно сказал полицейский, посмотрев на стену, где остались обширные кровяные потеки, точно сначала раненный поднялся с пола и предпринял попытку к бегству, но через метр облокотился на стену и, простояв в таком положении некоторое время, снова свалился на пол. Виски помощника шерифа потяжелели, и он надел очки, а полупустую бутылку спрятал в карман.

– Не думаю, что убийца уходил через этот коридор – заключил полицейский и направился к двери гримерной, надев на руки резиновые перчатки.

Внутри длинного помещения было светло, оперативник по имени Клаус Фостер старательно делал снимки на фотоаппарат, в центре возле кресла в луже крови лежало тело мужчины, лица его было невидно из-за шубы, и у Пирса не было никакого желания подробно рассматривать тело. Он оставил эту работу компетентным специалистам.

– Явно работа профессионала, из-за шубы звук выстрела был во много раз тише, и посетители бара могли его не услышать из-за музыки – поделился мнением оперативник, бросив из рук гаджет, тот повис на ремне. Пирс и Клаус работали за соседними столами, поэтому нужда в формальном приветствии отпала.

Колтман сделал несколько осторожных шагов навстречу и заметил на столе с косметикой табличку с номером восемь.

– Здесь лежало оружие, оно ожидаемо оказалось чистым – рассказал коллега, спокойно перешагнув через лужу крови.

– Как он мог спокойно войти сюда и не встретить сопротивления? – спросил сразу герой, склонившись над телом убитого, в руке зияла рана от ножевого ранения.

– Не знаю, может люди Харриса были слишком уверены в своей безопасности. Или у них по какой-то причине не было бойцов. Не знаю, во всяком случае, свидетели молчат, чтобы Харрис сам разобрался с таким дерзким убийцей. Мы нужны, чтобы просто тело забрать – добавил Фостер и оправил свои волосы, посмотрев в огромное зеркало.

– Может, эти два инцидента как-то связаны? Ведь Мартин работал здесь и не мог не знать о делах Харриса. Может, он даже был человеком Харриса и погиб по этой же причине, но кто мог объявить войну столь могущественному преступному сообществу, которое обслуживает интересы нефтяных корпораций в округе? – размышлял помощник шерифа, посмотрев на свое мутное отражение.

– Люди Генри Бейкера? – неуверенно произнес вслух Пирс, Клаус смутился, но не сказал ни слова.

– Он мог уйти через эту дверь – сказал вдруг напарник, указывая на запасной ход, что скрылся среди вешалок с нарядами разной степени откровенности.

Колтман поднялся на ноги и прошел по маршруту Пола Алена, прежде чем оказаться в темном переулке среди мусорных баков, помощник шерифа осмотрелся и изготовил мощное оружие, когда насторожился от хруста пластиковых пакетов.

– Проклятье – выругался Колтман и, включив фонарь, направил луч света в сторону источника шума, оказалось, что причиной волнения стала крыса, через секунду она убежала прочь.

Полицейский осторожно прошел через весь переулок и вскоре оказался на улице неподалеку от главного входа в «Чикаго», камер не было нигде, даже внутри бара, хотя это было ожидаемо. Колтман повесил дробовик на плечо и полный разочарования вернулся к машине, уже внутри он осушил до дна бутылку с коньяком.

***

– Я же обещал, что доедем в сохранности – заметил Пол, когда они со спутницей остановились напротив одноэтажного деревянного дома в пригороде, герой вышел из машины и подал руку Рут, чтобы она тоже покинула шевроле.

– Правда, в какой-то момент думала, что мы разобьемся – засмеялась девушка, когда они оказались у крыльца, где горела лампа, света в окнах остальных домов не было, отсюда все еще можно было разглядеть невероятное звездное небо, они оба вновь рассмеялись без причины, возможно, герои сильно охмелели.

– Оставишь меня здесь и поедешь в гостиницу? – с явной, но искренней насмешкой произнесла Рут, отпустив, наконец, руку водителя.

– Если доеду – смог выдать Пол, мысли в голове путались.

– Тебя же разыскивает полиция – добавила девушка.

– Мне сказали никуда не уходить – не стал говорить Пол Ален.

– Ради тебя я готов ослушаться приказа – ответил водитель.



Глава 4

– Сам разберешься или тебе помочь? – спросил у напарника Бенненгем, когда они вдвоем спустились по лестнице к большой двери под номером 11, за которой скрывалась комната для допросов, пару минут назад туда завели Григория Романова.

– Посмотришь за процессом из-за стекла, напишешь протокол. Создашь видимость официальности – рассмеялся Колтман, что решился на рискованную операцию по допросу таинственного эмигранта, шериф остался в темном помещении с огромным бронированным стеклом.

– Время три часа ночи, если он уже отрезвел, то наверняка не помнит обстоятельств собственного задержания – справедливо полагал герой, пройдя через вторую дверь и оказавшись в холодном маленьком помещении, где из мебели были только два стула и мощный стальной стол, он выглядел так, словно его еще недавно использовала инквизиция.

Пирс сразу же встретился взглядом с задержанным, что демонстративно вольготно устроился на стуле. Его волосы были чистыми, а внешний вид в целом выглядел аккуратным, уж точно аккуратнее, чем при их последней встрече в баре придорожной гостиницы «Айлис». Колтман молча прошел вдоль мутного стекла и устроился на стуле напротив Романова.

– Помощник окружного шерифа Пирс Колтман. Вы имеете право хранить – начал с формальной фразы Пирс, но был неожиданно перебит Романовым, хотя полицейский рассчитывал на полную или хотя бы частичную дезориентацию эмигранта.

– Я требую обратиться в консульство моей страны, – выговорил слова как заклинание он – я ведь имею на это право, согласно пятой поправке в конституцию – добавил с усмешкой Григорий, помощник шерифа тяжело вздохнул.

– Я бы размазал тебя по стенке – пронеслось в мыслях уставшего полицейского, он неспешно закурил сигарету, словно все это не происходило глубокой ночью.

– Занесите это в протокол! – прокричал Бенненгему Пирс, клубы дыма поднимались к плоской лампе на потолке и тянулись к вентиляционной решетке.

– Позвольте и мне одну – попросил задержанный эмигрант.

– С чего бы мне делить сигарету с человеком, расстрелявшим машину с двумя невинными людьми? Подождем ответ от консульства, если вам еще не аннулировали гражданство – соврал помощник шерифа, понимая, что идет на невероятный риск.

– Что вы несете? Какая машина? – задал встречный вопрос Григорий, улыбка на его лице сменилась на гримасу полную возмущения и недопонимания.

– Так напились накануне, что ничего не помните. Этот допрос проходит уже в третий раз, до этого вы были сговорчивее – снова соврал Пирс, сделав вид, что готов оставить Романова в одиночестве.

– Мои показания не имеют силы, ведь я был невменяемым – возразил с опаской задержанный, Пирс спокойно облокотился на стол, умышленно сократив расстояние до Романова на одну десятую метра.

– Откуда мне знать, что вы были в состоянии аффекта? Пусть с этим разбираются в суде, если вы так хорошо осведомлены, то наверняка на вас уже что-то есть – закончил Колтман и попытался уйти, но в последний момент был остановлен Романовым.

– Что я уже сказал? Я имею право ознакомиться со своими показаниями? Я подам на ваш офис в суд! – возмущался Григорий Романов, пока полицейский не одернул его руки от своей рубашки.

– Поговорим в суде, а пока мы отпустим вас: лично мэр города – Джордж Андерсон о вас так беспокоился. Наверное, ему будет, о чем с вами поговорить – сказал Колтман перед тем, как уйти из комнаты, больше похожей на чулан, шериф с неодобрительным видом дожидался его за стеной.

– Что это было? – спросил Андре, не отводя глаз от Романова через стекло, помощник шерифа прекрасно знал, что внутри ничего не слышно.

– Он связан с этим делом, как и Андерсон – сказал уверенно Пирс, уперев спину о холодный кафель наблюдательного помещения, протокольный лист, в котором было всего три строки разговора, был скомкан.

– Это цирк не имеет ничего общего с законами штата – протестовал Бенненгем, который не привык делать серьёзных отступлений от своих принципов, главным из которых оставалась законность.

– Он ничего не докажет, а у нас с вами есть основания полагать, что Романов и Андерсон имеют отношение к двойному убийству на трассе. А к этому делу у нас нет никаких серьезных улик или версий, все нити этой паутины расследования обрываются. Еще и внутренне расследование – объяснил устало Пирс, Бенненгем уселся на стуле, пока Романов просто ходил по комнате из стороны в сторону.

– Бред – произнес с трудом шериф – знаешь, может ты и прав, но будем думать. Отправляйся домой, вид у тебя неважный – заключил Бенненгем и вытащил телефон, чтобы позвонить дежурному.

Через четверть часа герой вышел из здания офиса и уселся в машину, парковка вокруг оказалась почти пуста, горели ярким светом окна пары небоскребов, Пирс уже не помнил, какие из рядов были фальшивыми. Помощник шерифа зажег еще один источник света – очередную сигарету, и внезапно заметил, что у него пропало всякое желание ехать домой, все во мгновенье стало таким бессмысленным и ненастоящим, как свет в небоскребах, включаемый строго по расписанию. Мысли в голове путались, но после этого Пирс осознал, что сейчас они пропали вовсе, словно он умер, остался навечно в своем гробу на парковке под фонарями. Тогда все преобразилось и стало понятным, простым, приобрело четкую форму.

– Оливия оказалась права, я так и остался в прошлом, часть меня все еще на той войне… – проговорил помощник шерифа.

***

Передовой отряд морской пехоты пробился через позиции иракской армии вдоль стратегически важного шоссе, целая колонна военной техники оказалась брошена отступившими в полнейшем хаосе войсками неприятеля, должно быть, что они зашли слишком далеко и перерезали линии снабжения.

– Сколько нам еще торчать в этой дыре? – спросил вдруг напарник Колтмана, имя которого он забыл, когда всем отделением они уселись у колес вражеского бронеавтомобиля.

– Пока не свергнем Хусейна, или не закончиться мой контракт – усмехнулся тучный сержант по имени Патрик, он был немногим старше девятнадцати, все рассмеялись и почти одновременно потянулись к единственной фляге со спиртом, смешанным с газировкой, смесь была отвратительной на вкус, но дарила какое-то ощущение уюта вдали от дома. Патрик не протестовал, ведь позади был тяжелый бой, где только благодаря чуду и поддержке с воздуха удалось обойтись без потерь. Эта стальная фляга переходила из рук в руки, и каждый делал только один глоток, ни у кого даже мысли не появилось выпить больше, ведь в такой обстановке обделить товарища есть настоящее преступление, даже если он нем никто и не узнает, фортуна отвернется от тебя. Пирс был четвертым в этой благородной поруке, его тяжеленный рюкзак вместе с автоматом сейчас лежал на раскаленном асфальте неподалеку: места в тени брошенного грузовика было совсем мало, поэтому в нарушении инструкции пришлось расстаться с некоторыми вещами. На языке Колтмана осталось неприятное ощущение легкого покалывания, автоматчик Нейтон словно прочитал мысли героя и протянул ему последнюю плитку шоколада, слов благодарности было не нужно: все и так все понимали.

– Лейтенант Бэримор сообщил, что мы сильно отдалились от основных сил коалиции, поэтому будем спокойно дожидаться их здесь. Противника в районе уже нет, наша авиация позаботиться о них, первая танковая будет через пять часов – рассказал устало сержант, его толстая каска лежала в руках, оголив забритую машинкой голову, от чего этот здоровый афроамериканец делался смешным.

– Нам еще за это дадут награду. Уверен! Я достоин медали за отвагу и не меньше! Я расстрелял два магазина в воздух, может поэтому, иракцы испугались и обратились в бегство! – рассмеялся Нейтон, смотря на второе отделение, которое под палящим солнцем помогало третьему завести их хамви с толкача, получалось слабо.

– Лично из рук Буша младшего на лужайке перед белым домом – добавил Пирс, все рассмеялись, давно они не могли так спокойно посидеть в тени и расслабиться.

Высокого над головами сослуживцев Колтмана пролетела пара истребителей, потом еще одна, их курс лежал на горящий Багдад. Колтман понимал, что благодаря лишь только безоговорочному превосходству в воздухе их взвод находиться в безопасности, враг рассеян и уже бежал с поля боя.

– Я за него голосовал – воскликнул притворно воодушевленно сержант, когда к нему сзади подошел стройный молодой лейтенант, солдаты предприняли попытку подняться, но были остановлены жестом офицера.

– Так. Отставить разговоры на острые политические темы, – начал Бэримор, заметив брошенные в сторону автоматы и рюкзаки – привести снаряжение в подобающий вид. И смените второе отделение – четко выговорил лейтенант перед тем, как отойти в сторону вместе с сержантом, Пирс вместе с остальными стал незамедлительно выполнять приказ, уже через секунду тяжелый рюкзак и автомат повисли на плечах.

– Раз! И два! Три! – кричали синхронно два десятка истекающих потом солдат, что тянули за собой заглохнувший в песке бронеавтомобиль третьего отделения, раз за разом машина содрогалась и тяжело гудела.

– Мы пришли вас сменить! – объявил торжественно Патрик, утомленные солдаты одобрительно улыбнулись – только второе отделение – добавил сержант, когда Пирс занял свое место у длинного каната, лейтенант не решился загонять другие машины в песок.

Всего через полчаса, что показались Пирсу бесконечными, хамви к огромной радости изнуренных солдат вырвался из лап пустыни и направился к шоссе, чтобы занять место на твердом асфальте среди колонн брошенных грузовиков. Колтман пал на колени, высоко в чистом небе снова показалась пара истребителей, стальные птицы блестели под лучами солнца и становились похожими на ангелов, им понадобилось всего минута, чтобы бесследно раствориться. Отделение в полном составе вернулось к прежнему месту дислокации, только тень от грузовика стала еще больше, герой лег на огромное колесо и постарался забыться.

– Черт. А это в наши планы не входило – изумился неожиданно автоматчик Нейтон, когда увидел на горизонте сплошную стену из песка, что надвигалась на них с запада, отдых пришлось отложить.

– Внимание всем, приготовиться к бою, воздушная разведка теперь невозможна, по данным штаба союзных сил в районе нет, помощи ждать неоткуда. Занять позиции в западном направлении, растянуться широким фронтом – сразу сказал сержант, вернувшись после совещания с Бэримор, чувство легкой победы и облегчения моментально исчезло.

Пирс занял позицию за остовом развороченного авиабомбой грузовика, его товарищ остался немного позади, укрывшись в большой воронке, и расположил пулемет на асфальте, воцарилось почти гробовая тишина, только слышались порывы ветра и треск приближающейся неумолимо песчаной бури. Колтман вновь надел на руки перчатки и опустил на лицо громоздкие очки, вдали виднелись лишь бесчисленные дюны и взорванные нефтяные вышки, от которых в небо поднимались черные столбы дыма.

– Взвод, слушай мою команду. Песчаная буря вызовет серьезные помехи в работе ваших раций, основной фронт стихии минует в течение десяти минут. Приготовиться вести переговоры без использования средств связи, без команды в бой не вступать, огонь не открывать. Конец связи – раздался голос офицера через динамик наушников, когда все вокруг резко затянуло мутной желтой пеленой песка, и видимость снизилась почти до нуля.

Колтман изготовил штурмовую винтовку и посмотрел в свой сектор наблюдения через грубое перекрестье прицела, песок неприятно засыпался между спиной и рюкзаком, просачивался в карманы, ботинки и сыпался на шею. Хамви заняли позиции в колонне между брошенными огромными грузовиками, неожиданно прямо перед героем пробежала фигура автоматчика Нейтона, который был призван из Бруклина, он направлялся к груде ящиков.

– Внимание… западное направление… приказываю… огонь… – сказал по рации Бэримор, тело Нейтона неожиданно свалилось на землю неподалеку от злосчастных ящиков, это было так нелепо, словно все происходящее было какой-то злой шуткой, почти комедией. Непроглядная стена из песка озарилась нескончаемым каскадом ярких вспышек, гул выстрелов дошел до позиций героя много позже, когда металл вокруг затрещал, точно бешенный. Мысли Колтмана в тот миг прервались, и все вдруг стало ясным и понятным, не требующим доказательств, его пальцы вдавили по пластине, автомат громко затрещал в его руках, с каждым выстрелом болезненно упираясь в плечо. Воздух содрогался от рева автоматных очередей с обеих сторон, Пирс отчетливо слышал только монотонный треск пулемета позади себя, вереница вспышек далеко впереди время от времени то ослабевала, то усиливалась снова. Колтман уже разменял второй магазин, хотя он не видел, куда он точно стрелял, как вдруг позади раздался оглушительный взрыв, один из хамви оказался полностью уничтожен метким выстрелом из гранатомета, рация молчала или вышла из строя.

Пирс не знал точно, сколько прошло времени с начала боя, очки на лице неприятно запотели, уже совсем вблизи разорвалось несколько пуль.

– Пулемет позади молчит – пронеслось в мыслях разгоряченного героя, почти сразу он развернулся и мгновенно прополз несколько метров, чтобы нырнуть в ворону, где лежал его товарищ, что сейчас истекал кровью, виднелись чуть дальше столбы огня и дыма, исходящие от уничтоженной военной техники.

– Говорит… капитан…лен…прекратите! – прозвучал незнакомый голос в наушниках, когда Пирс удостоверился в смерти пулеметчика и взял его оружие в свои руки, чтобы через секунду открыть беспорядочный ураганный огонь, развороченное тело Патрика лежало неподалеку вместе с его оружием.

Позиции противника вдруг содрогнулись от серии мощных взрывов, должно быть, что Бэримор запросил авиаудар, Пирс уже ни о чем не думал и только давил на гашетку. Неожиданно грузовик, находившийся правее, с грохотом перевернулся, и через образовавшийся проход в колонне вылезла бронемашина, пулемет на которой беспощадно поливал противника лавиной раскаленного свинца. Колтман обернулся к мертвецу и снял разорванного бронежилета очередной магазин, действия были отработаны почти до автоматизма. На расстоянии чуть более пятидесяти метров вновь прозвучали мощные взрывы, авиация била по противнику с невероятно точностью и методичность, сравнимой разве что с работой станка на заводе.

Пирс не успел понять, что произошло, он увидел только яркую вспышку вблизи себя, и затем провалился в небытие, герой решил, что умер, вокруг стало тихо, омут пустоты затягивала его в свои объятья…

***

Огонь пробежал по истлевшей сигарете и коснулся пальцев Пирса, вырвав его из пелены воспоминаний, тот сразу бросил окурок в окно, полицейский просидел так около минуты. Освежающие порывы ветра проникали в салон автомобиля через открытое окно, Колтман все еще ощущал на себе дыхание пустыни, словно он и сейчас, по прохождении восьми лет, оставался в том омуте из всепоглощающей пустоты.

– Дальше все как в тумане. Ирак, победа, возвращение домой, уже не помню, что там было дальше. Из всего отделения в живых остался только я один, хотя это несправедливо, но потом я стал замечать, как из воспоминаний стали выпадали часы, потом дни. Это было уже невозможно не замечать, но вскоре из памяти пропадали месяцы и долгие годы – сказал мысленно полицейский, его лицо с выражением безразличия покрылось неживым неоновым светом: впереди загорелся огромный рекламный щит.

– Кто такой Пол Ален? Если мы встречались тогда, то почему он не сказал об этом? – задавался вопросом Колтман, вытащив из кармана куртки пластины с препаратами, что заботливо выписали в частной клинике.

Вскоре машина сдвинулась с места и покинула парковку, замелькали в стекле внедорожника огромные окна домов, яркие вывески, и блестящие витрины магазинов, нигде не было людей, словно все вокруг было большой иллюзией в голове полицейского. Пирс остановил машину напротив придорожной гостиницы, где он последний раз видел свидетеля, красно-белого шевроле на парковке не было, но помощник шерифа все равно вышел наружу, на крыше второго этажа висела вывеска «Вайморские топи».

– Бенненгем, наверное, посчитает меня безумцем – решил Колтман, когда оказался в главном холле, где его встретила доброжелательного вида женщина немногим старше сорока.

– Помощник окружного шерифа Пирс Колтман, позвольте ознакомиться с журналом – сразу сказал полицейский, собеседница сразу передала в его руки документ, Пол Ален еще числился в гостинице.