Идея реванша прочно засела в головах высшего руководства японского флота сразу после Цусимы. Спешно устранялись боевые повреждения у тех, кто уцелел, разрабатывались планы, копились запасы. Сразу бросаться сломя голову на штурм Владивостока, где укрылся неожиданно опасный противник, не стали. Возможно, напрасно. Но тогда никто не верил, что русские смогут восстановить боеспособность после такой тяжелой битвы, да еще и в такие сроки.
Однако они всех удивили. Их наглая июньская выходка на западном побережье империи с порчей тоннелей и прочего железнодорожного имущества, завершившаяся вторжением крейсеров в пролив Цугару для обеспечения прорыва каравана своих судов со снабжением, стала дополнительным стимулом, но и заставила задуматься.
Совершенно немыслимым образом Рожественскому удалось согласовать действия отдельных отрядов, находившихся по обе стороны Японских островов. На элементарное везение это никак не было похоже. Судя по всему, использовались мощные станции беспроволочного телеграфа. Причем очень грамотно. Это подстегнуло к разработке мер противодействия и вообще ко всяческому совершенствованию этого нового, но весьма перспективного вида связи.
Столь искусный враг вызывал уважение. И именно поэтому его требовалось добить раньше, чем он оправится от полученных ран. Уже на следующий день после стрельбы в Цугару морской министр вице-адмирал Ямомото потребовал от начальника МГШ адмирала Ито в кратчайшие сроки разработать операцию по надежной блокаде Владивостока и прекращению всего судоходства противника в Японском море.
Но раньше, чем удалось закончить составление предварительного плана, русские разгромили Майдзуру и высадились на Цусиме. Еще даже не законченный «проект» пришлось в корне перекраивать, причем с большой оглядкой на требования армии, забиравшей все большую власть в Ставке императора.
Не имея явных успехов, моряки, тем не менее, не желали терять своего влияния. В ходе напряженной подковерной борьбы удалось частично восстановить утерянные политические позиции, но тут снова все испортили русские. После того как они «запечатали» пролив Симоносеки и разрушили порты в Осакском заливе, начальник Генерального морского штаба маршал флота виконт Ито и его заместитель контр-адмирал Идзюин едва не совершили сэппуку.
Только личный указ императора, потребовавшего именно от них исправить ситуацию в самое кратчайшее время, заставил отложить уход из жизни. Но что-либо изменить до подхода подкреплений оказалось невозможно, а голос флота ослаб как никогда. Настолько, что в дальнейшем, при планировании любых операций приходилось исходить, в первую очередь, из интересов Главного штаба и маршала Оямы.
Флот вынужденно перешел к обороне, отдав инициативу противнику. В этой ситуации морской министр адмирал Ямомото Гамбей, еще в должности секретаря морского министра в 1891 году добившийся отделения штаба флота от штаба армии, подал в отставку. Вместе с ним решил оставить свой пост и его заместитель контр-адмирал Сайто. Однако император отставки не принял, призвав к их мужеству, чтобы испить до дна чашу позора, который они обрушили, в первую очередь, на свою страну, и уже только потом лично на себя. Его воля была однозначна: до конца войны никаких отставок и добровольных уходов из жизни высшего командного состава без его личного разрешения.
Вынужденно подчиненное армии положение довольно долго не позволяло вернуться всерьез к вопросу реванша, поскольку присутствие всех боеспособных сил флота было необходимо в южных водах для обеспечения безопасности морских перевозок в Цусимском проливе и южнее его. А для реализации плана блокады Владивостока требовалось наоборот выдвинуться достаточно мощным соединением на север, как можно ближе к русским берегам. Причем залогом успеха являлось приобретение в северной части Японского моря на корейском берегу подходящего пункта базирования, который при помощи флота могла отбить, а потом и удерживать только армия.
Планы активной блокады главной русской базы продолжали разрабатывать, но уже по остаточному принципу. Основное внимание сосредоточили на обеспечении безопасности судоходства в южной части Цусимского пролива. Удалось наладить перевозки почти на тридцатипроцентном уровне от первоначальных поставок на материк. Даже провели большой конвой с самыми необходимыми грузами, что позволило, наконец, снизить нагрузку на боевое ядро и почти приступить к необходимому текущему ремонту основного уцелевшего состава флота.
Но последовавшее вскоре новое оглушительное морское поражение – разгром Сасебо – вообще ставило под вопрос продолжение любых морских операций не только во внутренней акватории Японского моря, но даже и в районе стратегически важного Цусимского пролива. Однако категорическое требование Главной квартиры сохранить контроль над перевозками из метрополии на материк однозначно решило этот спорный вопрос. Хотя от идеи блокады Владивостока пришлось отказаться, как тогда казалось, окончательно.
К этому времени сопровождение транспортов, блокада Цусимы, выражавшаяся в осторожном патрулировании и активном минировании прилегавших к Цусима-зунду вод, стали основными задачами. Несмотря на их успешное выполнение, русская эскадра после атаки Сасебо и короткой стоянки в Озаки все же смогла ускользнуть из Озаки во Владивосток.
После такого во флотских штабах всех уровней ожидали вообще всего, чего угодно, вплоть до полного прекращения отдельного финансирования, и без того ужатого в пользу армии до неприличных размеров. Но, судя по полученному вскоре из Токио приказу о приведении действующей эскадры в состояние повышенной боеготовности, на самом верху планировалось что-то более серьезное и на флот все еще надеялись.
По мере поступления необходимого снабжения в Мозампо, а также с приходом дополнительных плавмастерских приступили к восстановлению боеспособности действующей эскадры. Все современные крейсера уже довольно давно остро нуждались в переборке и регулировке главных механизмов и проведении минимально необходимого корпусного и прочего ремонта.
Постоянно обслуживаемые своими плавучими тылами миноносцы и истребители, несмотря на интенсивную службу, имели заметно меньше подобных проблем. Неизбежный износ машин этим, конечно, компенсировать было нельзя, но в остальном их удавалось все время содержать в технически исправном состоянии.
Едва в МГШ стало известно, что в ближайшее время планируется привлечение практически всего оставшегося у империи флота для обеспечения крупной десантной операции армии в Броутоновом заливе, появилась надежда наконец-то воспользоваться предстоящим выдвижением к русскому побережью для проведения давно желанной крупной набеговой операции. Интересы генералов и адмиралов теперь по многим вопросам абсолютно совпадали. При достаточном размахе это давало шанс с самого начала перехватить инициативу и действовать от нападения, вынуждая противника отбиваться.
Этот вопрос обсуждался на координационном совещании в ставке. В итоге при планировании операции прикрытия десанта в качестве превентивной меры прорабатывали и варианты одновременного набега на русское судоходство во всей северо-восточной части Японского моря, с атакой вражеских дозорных судов в заливах Петра Великого и Посьет. Предполагалось также максимальное использование диверсионного ресурса, тщательно культивируемого в последние месяцы. Мощная финансовая подпитка революционного движения давала желаемые результаты гораздо медленнее, чем ожидалось, но они все же были. В ходе второго рейда к Владивостоку действиями агентуры в полной мере удалось обеспечить ориентирование и пристрелку. А теперь уже можно было рассчитывать даже на вооруженные выступления, в том числе и в самой крепости.
Но при этом МГШ оказался скован в своих действиях категорическим приказом морского министра «в первую очередь обеспечить безопасность пароходов с грузами для армии». Кроме того, как в рамках своих планов, так и во исполнение запросов генералов было необходимо начать с захвата порта Гензан. Вдобавок только что произведенный в вице-адмиралы командующий действующим японским флотом Като также должен был ни в коем случае не допустить подвоза снабжения на осажденную Цусиму.
Хотя серьезного противодействия со стороны главных сил русского Тихоокеанского флота не ожидалось, эти жесточайшие ограничения с самого начала значительно уменьшали численность привлекаемых для набега сил и резко ограничивали всю операцию по времени. Но в любом случае главные силы Японского флота в ней участвовали.
Считалось, что появление у последней русской базы всех оставшихся в строю броненосных и бронепалубных крейсеров если не парализует активность немногочисленных боеспособных крупных современных кораблей противника, базирующихся на Владивосток, то, по крайней мере, значительно снизит их активность.
По заверениям разведки, часть кораблей линии Рожественского еще не успели полностью восстановить свою боеспособность и, как сообщали агенты, имели большие проблемы с артиллерией, особенно больших калибров. У русского морского ведомства просто не имелось запасных стволов, чтобы заменить изношенные на броненосцах. Это вынуждало снимать их с кораблей Черноморского флота и везти по железной дороге на Дальний Восток, что требовало немалого времени. Активные действия японских агентов по организации саботажа на Транссибирской магистрали создавали дополнительные трудности в этом. Помимо артиллерии на всех новых броненосцах с большим размахом велись другие работы по корпусам и механизмам, так что выйти в море они гарантированно не могли.
Это подтверждали и аналитические выкладки, основанные на имевшихся достоверных сведениях о сроках ремонта «России» и «Громобоя» после боя у Ульсана, и мнение английских советников. В последнее время в Главной квартире больше полагались на это, чем на данные агентуры, сильно скомпрометированной за месяцы, прошедшие после прорыва второй эскадры. Так или иначе, завершение ремонта тяжелых русских кораблей в ближайшее время считалось невозможным.
Точное место нахождения малых броненосцев, неоднократно перемещавшихся в пределах залива Петра Великого, установить не удалось. Один из них, сильнее всех пострадавший от огня фортов Сасебо, так и не попал в сухой док и теперь тихо ржавел у стенки завода. Судя по совершенно запущенному внешнему виду и полному отсутствию на его борту экипажа, вводить в строй его уже не планируют. Даже сняли все исправные пушки, чтобы восстановить остальные и вооружить транспорты. Башни разобрали, вынув оттуда все годное к использованию, а выбракованные стволы главного калибра так и оставили лежать без дела в сторонке.
Но где чинили два оставшихся и что конкретно с ними делали, так и осталось неизвестно. Скорее всего, после поверхностного ремонта при помощи плавмастерских они рассредоточены на артиллерийских позициях в Амурском и Уссурийском заливах. В любом случае, два этих недомерка не могли оказать серьезного влияния на результат набега, основными целями которого станут передовые дозоры и каботаж.
Однако вероятность рейдов на японские коммуникации русских крейсеров и легких сил все еще оставалась высокой. Достать их в базе возможности не было. Перехватить до сих пор не удавалось. Но теперь оставалось лишь дождаться их выхода из крепости, а потом успеть отрезать пути отхода. Именно они и должны были стать главной целью флота, ради которой разрешалось кратковременное пренебрежение интересами армии.
Уничтожение крейсеров позволяло добиться максимально быстрого обеспечения безопасности судоходства в южной и центральной частях Японского моря. При выполнении этой задачи признавалось допустимым и даже желательным ввязаться в бой с броненосцами, если те решатся выйти в море. Судя по тому, как упорно Рожественский избегал генерального сражения в течение последних месяцев, к жесткому размену он не готов. Тем более в таком неблагоприятном для него соотношении сил, а вот решиться на короткую вылазку при возникновении подходящей ситуации вполне может.
Исходя из всего этого, операция изначально планировалась как массированный, но стремительный набег, имеющий целью выманить противника из гаваней для навязывания боя с последующим быстрым отходом главных сил к исходным позициям, которыми на начальном этапе намечались Гензан и Порт Лазарева.
До начала десантной операции закончить планирование не успели, а с самого начала ее проведения появились дополнительные сложности, поскольку овладеть Гензаном так и не удалось. Затем очередной сюрприз преподнесли уже русские. Словно дождавшись японского десанта, они просто проигнорировали его и высадились сначала на Курилах, а потом даже и на Хоккайдо, практически блокировав пролив Цугару.
В свете быстро меняющейся ситуации изначальный план набеговой операции снова основательно переработали, назначив в качестве приоритетной цели силы противника на Хоккайдо. При этом пришлось смириться с тем, что если русские крейсера в море так и не выйдут, везде, кроме пролива Цугару, она будет иметь чисто демонстрационный характер, несмотря на численность и мощь используемых сил.
Окончательный вариант плана оказался готов только 19 сентября. В соответствии с ним начало общей атаки назначили на поздний вечер 20-го, рассчитывая на вспомогательных направлениях закончить к вечеру следующего дня. После чего отдельные отряды вспомогательных крейсеров должны будут действовать на отдаленных от русской базы коммуникациях еще в течение нескольких суток или даже недель уже самостоятельно. А северо-восточный отряд вообще уйдет в автономное плавание по Охотскому морю.
Полную свободу в выборе тактики и продолжительности атак предоставили также отдельным сводным силам, чьими целями назначались русские корабли в проливе Цугару и других пунктах на юге Хоккайдо. Там предстояло опробовать в деле еще и новый для японского флота вид оружия, вполне успешно примененный русскими на Черном море еще более четверти века назад.
Предпринятая одновременно с набегом массированная атака миноносцев, в том числе и новейших истребителей с выделенными им силами прикрытия, против отряда Небогатова, находящегося сейчас в Хакодате и Муроране, несмотря на кажущуюся скромность привлекаемых сил, должна была стать основной. В случае успеха она гарантированно выводила из игры русскую эскадру в проливе Цугару, считавшуюся единственной полностью боеспособной.
Ее костяком являлись два устаревших броненосца и не менее устаревший броненосный крейсер. Учитывая недостаточную защищенность с моря залива Хакодате и самого этого порта, так же как и Мурорана, особенно после подрыва русскими же батарей форта Цугару, и хорошую освоенность тех районов японским флотом, шансов отбиться у Небогатова оставалось мало.
Предполагалось, что уничтожение или вывод из строя всех крупных боевых кораблей противника в районе Хоккайдо позволит в дальнейшем более свободно действовать в северной части Японского моря небольшим автономным диверсионным отрядам, сформированным из вооруженных пароходов и миноносцев или истребителей. Их главной задачей станет полное прекращение вражеского судоходства в Японском и Охотском морях.
Развивая успех, атакуя важные пункты на русском материковом побережье и Сахалине, поднимаясь Татарским проливом к северу вплоть до пролива Невельского и входя в Охотское море через пролив Лаперуза, эти отряды должны будут разгромить все вражеское прибрежное судоходство и дозорные линии, мешающие промыслу у Сахалина, Камчатки и островов Курильской гряды. Действиями этих отрядов предполагалось также прекратить подвоз снабжения высаженным на Курилах и в северо-западной части Хоккайдо десантам, чем принудить их к капитуляции.
По самым последним данным разведки, в настоящий момент наиболее интенсивное движение наблюдалось в районе бухты Владимира и залива Ольги, где формировались караваны судов с грузами для войск на Хоккайдо, а также у восточного выхода из залива Петра Великого. Противник спешил закрепиться на захваченных территориях. Кроме того, отмечалась подозрительная активность в заливе Посьет, где, как стало известно совсем недавно, также грузились войска на пароходы. По этим пунктам, наряду с входом в пролив Цугару из Японского моря, портом Хакодате в нем самом и новым угольным портом Муроран, захваченными русскими, следовало ударить в первую очередь.
Для достижения максимального результата все намеченные первоочередные цели следовало атаковать одновременно. Считалось, что при этом будет получен гораздо больший моральный эффект, что позволит сразу сломить все попытки организованного сопротивления. Только после успеха первого ошеломляющего удара следовало приступать к более тщательному осмотру прибрежных вод и нападать на плохо защищенные стоянки на Сахалине и Курильских островах.
Пост Корсаков, имевший мощную береговую оборону, с самого начала планировалось лишь блокировать постановкой плотных минных заграждений со вспомогательных крейсеров северо-восточного диверсионного отряда одновременно с первыми атаками на других участках. Избавившиеся от большей части своих мин, вспомогательные крейсера далее предполагалось двинуть на восток к Камчатке для осмотра бухт и портов на ее побережье с целью обнаружения и уничтожения мест базирования дозорных судов пограничной стражи. Также они должны были минировать подходы к портам и перехватывать суда с военной контрабандой, идущие во Владивосток тем маршрутом.
От предполагавшегося на начальной стадии разработки усиления этого отряда вспомогательными крейсерами из состава сил обороны Тихого океана пришлось отказаться, так как они все оказались задействованы на защите коммуникаций. Но, несмотря на явную слабость северо-восточного отряда, отменять рейд в Охотское море не стали, поскольку считалось, что после атаки Хакодате и других стоянок отряда Небогатова и, как минимум, надежного блокирования основных сил эскадры Рожественского, сосредоточенных в районе Владивостока, русские уже не смогут оказать реального противодействия.
В этом случае с разорением не имеющих никакой береговой обороны прибрежных поселений и уничтожением десятка-полутора китобойных и зверобойных шхун, вооруженных старыми револьверными пушками, сможет справиться даже малочисленное соединение пароходов, имеющих пусть всего по два устаревших орудия, но гораздо более серьезного калибра и современные малокалиберные скорострелки. Ничего способного представлять опасность для них там появиться не должно.
В Главной квартире считали, что из-за отсутствия в тех малоосвоенных районах всех видов связи кроме посыльных судов своевременно узнать о предпринятом рейде русские не смогут. Это позволяло надеяться застать врасплох их активизировавшееся судоходство у Курил, Камчатки и Командор.
Сведения об этом, полученные от коммерческих агентов фирм «Мебер», «Боштерс и Кº» и многих других, также пострадавших и жаждущих поквитаться, имелись самые свежие и достоверные. Уничтожение либо захват русских судов в тех водах именно Японским императорским флотом вернет Японии ее монопольное право на добычу рыбы и всего остального к северу и востоку от Хоккайдо. Американские, канадские и английские зверопромышленники готовы были оказать всемерное содействие, рассчитывая на то, что их интересы также не будут обойдены вниманием при подведении итогов.
Кое-какие прибыли от этого можно было получить уже в ближайшее время. Хотя основной сезон, связанный с нерестом лососевых, уже закончился, в укромных бухтах и устьях рек Камчатского полуострова все еще скрывались многочисленные фактории японских рыбозаготовителей, только и ждущих удобного случая вывезти все добытое в метрополию. Кроме того, там хватало и других природных богатств. Это даст задыхающейся под бременем военных расходов империи хоть какую-то отдушину. К тому же установление контроля над Охотским морем будет хорошим подспорьем укреплению пошатнувшегося престижа страны на внешнеполитической арене.
Назначенный на 20 сентября срок начала операции оказался сорван из-за поступившего накануне доклада агентов о выходе на испытания после завершения ремонта броненосца «Орел». Теперь у Рожественского было два мощных современных броненосца, с чем приходилось считаться. Однако уже на следующий день пришло известие, что «Орел» снова небоеспособен из-за аварии холодильника. Для его ремонта готовят кессон.
Хотя в Главной квартире пришли к выводу, что в ближайшие дни он точно никак не сможет повлиять на исход уже спланированной вылазки, из-за все еще продолжавшихся бесконечных доработок и увязывания интересов сухопутного и флотского командования ее все время откладывали. Только к утру 22 сентября все согласования были закончены. В Токио, наконец, одобрили план, о чем тут же был извещен вице-адмирал Като, начавший действовать немедленно.
Уже с наступлением темноты 23 сентября миноносцы, истребители и вспомогательные крейсера приступили к его непосредственной реализации. К этому времени броненосные крейсера «Якумо», «Адзума» и «Токива», бронепалубный «Касаги», включенный в состав броненосного отряда в качестве разведчика, а также отряд контр-адмирала Уриу в составе «Цусимы», «Акаси», «Нанивы» и «Такачихо» покинули свою стоянку и шли полным ходом к острову Аскольд. Тихоходные «Нанива» с «Такачихо» вскоре повернули на юг-юго-восток, достигнув параллели Гензана и развернувшись к востоку, приступили к патрулированию на позиции в семидесяти милях северо-восточнее мыса Пещурова.
Их задачей было усиление имевшихся там дозоров и обеспечение их надежной радиосвязью с главными силами, действовать совместно с которыми они не могли. Зато, находясь там, довольно сильные, но не слишком быстроходные крейсера получали возможность самостоятельно атаковать караван русских транспортов, если те попытаются проскочить на Цусиму, воспользовавшись вполне вероятной стычкой русского и японского флотов. Одновременно с этой позиции они страховали оставшиеся с минимальным прикрытием пароходные стоянки от возможного нападения легких сил противника, в случае если им удастся разминуться с остальными японскими отрядами.
Для своевременного обнаружения попыток проникновения в Броутонов залив уже вскоре после полуночи 23-го к югу от устья реки Тюмень-Ула была развернута плотная дозорная линия из шхун и мобилизованных каботажников. Предполагалось, что по мере развития событий русские решатся на вылазку не ранее утра. При этом им потребуется почти весь день на переход, так что атаковать они смогут только перед закатом. Но к вечеру к плацдармам уже должны вернуться большие крейсера и основная часть используемых в атаке миноносцев, что обеспечит их полную безопасность.
Таким образом, для решительного боя в окрестностях залива Петра Великого, если таковой все же состоится, у Като имелся весь световой день 24 сентября. В случае если все будет развиваться по плану, этого вполне должно было хватить. В МГШ в Токио были уверены, что успеют перехватить и уничтожить русские крейсера, если те решатся выйти из залива для атаки японских истребителей. Столкнуться с чем-то более серьезным считалось маловероятным.
Но не исключались и чисто демонстрационные действия противника еще не до конца боеспособными тяжелыми кораблями. Поэтому в случае появления броненосцев предписывалось в обязательном порядке войти с ними в огневой контакт, с целью объективной оценки степени их опасности. И только исходя из его результатов либо принять бой при благоприятных условиях, либо быстро от них оторваться, пользуясь превосходством в скорости.
При этом в любом случае рекомендовалось обозначить направление движения главными силами в сторону пролива Цугару, что могло подвигнуть русских попытаться атаковать пароходные стоянки в заливе Хан-хынман и бухте Ивон-Пакчи. Созданная там мощная минная оборона, подкрепленная береговыми батареями и артиллерией кораблей отряда контр-адмирала Ямада, давала шанс без особого риска попробовать заманить на нее крупные корабли врага, а в случае подрывов добить их артиллерией и атаками миноносцев.
Имитация броска всеми силами к Цугару могла также вынудить засевшие там старые русские корабли к срочному отходу. Что, в свою очередь, открывало возможность отрядам миноносцев и истребителей, сосредоточенным у восточного и западного устьев пролива, перехватить их в море и атаковать, дождавшись ночи. В этом случае вероятность добиться решительного успеха была для них гораздо выше.
Таким образом, в окончательном варианте операции, по большому счету, все действия у залива Петра Великого являлись только имитацией массированного штурма Цугару, призванной выманить врага из его логова. Выглядела эта имитация вполне убедительно. Теоретически появление крупных сил флота у берегов северного Хоккайдо, сразу вслед за ночными минными атаками, должно было неминуемо завершить разгром окопавшейся там русской эскадры.
Но на самом деле использование тяжелых кораблей объединенного флота ни на коммуникациях восточнее залива Петра Великого, ни тем более против отряда контр-адмирала Небогатова планом операции вообще не предусматривалось. Они должны были всего лишь дать себя обнаружить с берега в районе заливов Стрелок и Америка, двигаясь на восток, после чего сразу возвращаться, скрытно пройдя мористее вне зоны видимости.
Оставшиеся два бронепалубника контр-адмирала Уриу вместе со вспомогательными крейсерами, следуя до ночи на восток и ведя активные переговоры по радио, имели задачу «создать впечатление продолжающегося движения к Цугару крупными силами». Но с наступлением темноты и они так же скрытно возвращались к стоянкам транспортов.
Столь сложное маневрирование позволяло обеспечить максимальную безопасность армейских плавучих тылов, одновременно провоцируя противника к вылазке в направлении Гензана. В ставке были уверены, что даже если русские, сумев скрытно миновать дозоры, доберутся до транспортов раньше, чем вернется флот, преодолеть с ходу оборонительные рубежи они никак не успеют, так что потери в транспортах если и будут, окажутся минимальными, а вот прорваться обратно им уже не дадут.
Получив, наконец, из столицы одобрение окончательного варианта разработанного штабом Като и МГШ плана, на действующей эскадре его еще раз внимательно изучили. Серьезные сомнения теперь вызывала уверенность в небоеспособности русских броненосцев. Даже располагая самыми последними сообщениями от владивостокской агентуры, в силу географии попадавшими к Като раньше, чем в МГШ, этот тезис уже не казался столь убедительным. За последние месяцы русские успели приучить японцев к самым невероятным неожиданностям, так что, готовя свой боевой приказ, вице-адмирал Като исходил из того, что его противниками могут стать именно броненосцы. Сейчас это было бы желательно как никогда. В надежде все же подловить их он распорядился не принимать перед боем полных запасов топлива, зато боезапас загрузить сверх нормы.
В сочетании с хорошим состоянием главных механизмов это давало лишние пол-узла скорости, позволяло быстрее догнать противника и навязать бой на большей дистанции, где русские бронебои теряют свою убойную силу, после чего, сбив скорость одному или нескольким кораблям и выбив пушки, догнать и добить их торпедами, по возможности максимально потрепав и остальных.
Таков был план. Однако действовать в соответствии с ним не получилось. Еще около полуночи при выдвижении на боевую позицию на флагманском «Якумо», приближавшемся к входу в залив Петра Великого, получили телеграмму от капитана первого ранга Фудзимото. В ней сообщалось о том, что большой вооруженный пароход, только что миновавший остров Аскольд, смог отбиться от преследовавших его истребителей и ушел предположительно на восток. В темноте его быстро потеряли, даже не разглядев толком.
Излагаемые далее в депеше подробности плановой атаки на дозорные суда и тральщики Като совершенно не заинтересовали. Зато за слова о большом пароходе он невольно зацепился. Хотя сейчас его и потеряли из вида, но еще оставался шанс с рассветом нагнать и утопить или захватить этот транспорт, который один стоил гораздо больше всей мелочевки, на которую могли рассчитывать миноносцы и вспомогательные крейсера, даже прочесав побережье до последней бухты. К тому же погоня за ним станет дополнительным стимулом для Рожественского принять бой. В любом случае, это совершенно не отменяло охоту на русские крейсера и миноносцы, если те рискнут посягнуть на пароходные стоянки.
В своих расчетах он исходил из того, что имеет дело с крупным быстроходным транспортом, имеющим ход в тринадцать, максимум пятнадцать узлов. Своими немногими оставшимися двадцатиузловыми пароходами-крейсерами русские очень дорожили и вряд ли отправили бы кого-нибудь из них в рискованный рейс совсем без эскорта.
Исходя из этого, он решил немедленно начать погоню всеми силами, рассчитывая, что успеет покончить с ним еще до полудня, после чего сразу вернется. С большим трудом преодолевая сильные помехи в работе радио, создаваемые, согласно плану, японскими же станциями беспроволочного телеграфа, удалось связаться с отрядами, действовавшими у залива Петра Великого, и передать им приказ об отмене прежней задачи и сосредоточении в районе к югу от мыса Поворотный.
Далее уже через них ретранслировали распоряжение для вспомогательных крейсеров «Кантомару» и «Тахочи-мару», атаковавших бухту Ольги, о срочном выдвижении на перехват большого транспорта, предположительно прорывающегося к проливу Цугару, но возможно, и идущего в пролив Лаперуза.
С другим отрядом, возглавляемым вспомогательным крейсером «Ниппон-мару», атаковавшим западное устье пролива Цугару, связаться так и не удалось, но это было уже совсем не критично. Задействовать его в начавшемся «загоне дичи» все равно не представлялось возможным.
К утру из собравшихся у Владивостока японских крейсеров, истребителей и вооруженных пароходов удалось сформировать достаточно широкую поисковую цепь, быстро продвигавшуюся на восток. Однако до полудня ускользнувшего русского обнаружить так и не удалось. Судя по всему, он предпочел укрыться на одной из стоянок, в большом количестве организованных русскими на побережье.
К этому времени японцы уже ушли на сто семьдесят миль к востоку от мыса Поворотный, и Като всерьез беспокоился за безопасность судов в Броутоновом заливе. Еще большую тревогу вызывало молчание патрульного вспомогательного крейсера «Агано-мару», оставленного у Владивостока в качестве дозора. В назначенное время на связь он не вышел, на вызовы не отвечал, хотя станция броненосца «Фусо», находившегося гораздо западнее, у Риена, подтвердила получение депеши, адресованной этому дозорному судну. Такие новости всколыхнули нехорошие предчувствия в душе японского адмирала.
Не считая возможным отрываться далее от побережья, Като развернул свой флот на обратный курс. Истребители были отправлены полным ходом прямо на стоянку пароходов в бухте Ивон-Пакчи. Туда же двинули и «Наниву», в то время как его напарник «Такачихо» должен был сместиться на северо-восток от своей теперешней позиции, навстречу флоту, чтобы попытаться перехватить русские корабли, возможно, отправившиеся к Цусиме из Владивостока.
Сам Като с остальными крейсерами двигался навстречу «Такачихо», забирая еще дальше к югу, чтобы гарантированно перехватить пароходы и их эскорт, в случае если те все же решились выйти в море. О том, что в русской базе стоят быстроходные пароходы, готовые к отправке и уже загруженные всем необходимым для Цусимы, японцам было известно, так что это представлялось вполне возможным.
Като на полном ходу продолжал движение курсом на мыс Пещурова, отправив бронепалубные крейсера еще южнее, чтобы наверняка прочесать весь район, до которого могли добраться транспорты. Одновременно крейсеру «Такачихо» было приказано спуститься к югу до 37-й параллели и уже оттуда вести поиск в восточном направлении.
Около одиннадцати часов вечера через «Яэяма» была получена телеграмма с броненосца «Фусо», сообщавшая, что с голубиной почтой получены сведения о планируемом, а учитывая задержку депеши, возможно, уже состоявшемся выходе из залива Посьет в сторону Гензана двух русских малых броненосцев под прикрытием трех истребителей. Судя по всему, они все же решились атаковать пароходные стоянки в Броутоновом заливе.
Но состав задействованных для этого сил наталкивал на мысль об отвлекающем маневре. Тревога в душе японского адмирала росла и крепла. Попытки отправить на их перехват «Нануву» с миноносцами не увенчались успехом. Крейсер на вызовы не отвечал. Повторно связаться с «Яэямой» либо с кем-то еще, чтобы ретранслировать сообщение, также не удалось.
С приближением с юга грозовых облаков радио скоро вообще перестало действовать. Связь с отрядами вне зоны видимости световых сигналов оказалась совершенно невозможной. Никакой информации более не поступало. Так продолжалось до двух часов ночи, когда приняли телеграмму с дозорного судна «Кариу-мару», обеспечивавшего дальнюю радиосвязь правого фланга первой северной линии цусимских блокадных дозоров, развернутых к востоку от острова Дажелет. В ней сообщалось, что около полуночи у островов Оки были замечены большие корабли, шедшие предположительно на юг. Это было более чем на двести миль юго-восточнее позиции японского флота в данный момент.
На немедленно отправленный запрос о количестве и типе обнаруженных кораблей и их точном курсе внятного ответа не получили, но существенным уточнением стало то, что с этих кораблей открыли огонь по показавшей себя ракетным сигналом шхуне. Эта дозорная цепь была сформирована совсем недавно из только что мобилизованных судов и укомплектована чем попало, так что казалось даже удивительным, что они хоть кого-то заметили ночью в довольно свежую погоду, да еще и смогли передать известие почти без задержек.
Несмотря на скудность имеющихся сведений и их сомнительную достоверность, Като немедленно развернулся на юг. Он нутром чувствовал, что это те самые транспорты, наверняка охраняемые всем боеспособным русским флотом, которые он искал уже второй день. Хитрый лис Рожественский снова пытался проскользнуть за спиной у японцев, но на этот раз у него ничего не вышло. Начатое еще погибшим во втором бою у Цусимы Номото тотальное усиление сил береговой обороны дало свои результаты. Русских удалось обнаружить достаточно далеко от японских берегов.
Хотя противник был сейчас гораздо ближе к Цусиме, чем главные силы японского флота, еще оставался хороший шанс перехватить конвой и, наконец, навязать бой Рожественскому. Теперь картинка складывалась полностью. Обнаруженный миноносцами большой пароход, вполне возможно, изначально был отвлекающим маневром. Жирной приманкой, на которую Като и должен был клюнуть, бросив стоянки в Броутоновом заливе.
А когда начались атаки и засветились главные силы действующей эскадры, пришла очередь второго, страховочного отвлекающего маневра уже с имитацией атаки этих самых пароходных стоянок второсортными кораблями. Тот факт, что для этого задействовали только наспех залатанные малые броненосцы с тремя истребителями, стал лишним тому доказательством. Все это вполне вписывалось в стиль всех последних действий русского флота.
Теперь Като был спокоен. Он разгадал комбинацию своего противника и был готов ответить. Распорядившись дать самый полный ход, на какой только были способны машины, вице-адмирал начал отдавать распоряжения. Отряду Уриу, оказавшемуся очень кстати южнее, и еще дальше выдвинутому к Цусиме «Такачихо» тоже приказали полным ходом двигаться к Окочи и вести разведку. Дозорные суда от северной оконечности Цусимы направлялись к островам Оки, навстречу русским кораблям, чтобы как можно быстрее определить их точное место. Из Мозампо и Фузана было приказано отправить туда же все, что может оказаться полезным.
Одновременно попытались установить связь с крепостью Бакан, чтобы развернуть все базировавшиеся в районе Симоносеки дозорные силы на север и предупредить береговые сигнальные посты о возможном появлении крупных сил противника у побережья. Однако это удалось далеко не сразу. Мешали сначала отголоски грозы, а потом суматошное телеграфирование наткнувшихся на русский конвой дозорных судов. О местонахождении каравана можно было теперь только догадываться, исходя из полученных в самой первой депеше его координат и хорошо известного общего направления движения.
Входивший в состав штаба адмирала Като капитан первого ранга Тонами, являвшийся одним из ведущих специалистов японского флота в области радио, взял управление связью на себя. Благодаря большой работе с флотскими и береговыми связистами, начатой им еще до назначения в штаб действующей эскадры и ухода к берегам Кореи, ему удалось установить взаимодействие с командованием укрепленного района Мозампо и управлением порта Бакан, где имелись самые сильные станции. Управлять переговорами самих дозорных судов с борта флагманского «Якумо» никакой возможности не было. Разобраться в мешанине обрывков их же депеш и многочисленных позывных, накладывавшихся одна на другую, не смог бы никто. Только через самые новые мощные береговые станции, перекрывавшие по силе все прочие сигналы, с большим трудом удалось навести порядок в эфире.
Лишь тогда долгожданные новости о противнике пошли систематизированным потоком. Правда, их правдоподобность все еще вызывала серьезные сомнения. Хотя в сведениях о точке нахождения конвоя, его курсе и скорости все депеши более-менее сходились, относительно численного состава были разногласия и явные небылицы. Мобилизованные рыбаки и торгаши насчитали в русской эскадре целых три одинаковых больших двухтрубных броненосца со всеми пушками в башнях, чего никак не могло быть.
Однако это не смутило японского адмирала. Вполне могло оказаться, что Рожественский взял с собой все, что могло выйти в море, невзирая на степень боеспособности, в чисто демонстрационных целях. Като был даже рад, что будет иметь дело со всеми оставшимися у противника современными большими артиллерийскими кораблями. Предоставлялась уникальная возможность выбить их всех одним ударом.
С рассветом справа по борту открылся корейский берег. Незадолго до полудня миновали бухту Унковского, продолжая нестись вперед и держась прямого курса на Цусиму в нескольких милях от побережья. Через сигнальные посты снова связались с Мозампо, выяснив, что русские еще с ночи спешно тралят прибрежный фарватер из Цусима-зунда к Окочи. Несмотря на гибель от подрывов на минах нескольких судов, им удалось форсировать мощные заграждения у входа в пролив между половинками Цусимы. Дальше мин уже было немного, так что путь для своих транспортов они почти очистили.
Тральные работы прикрывает крейсер «Олег», имеющий явно ограниченную боеспособность, так как, судя по дыму, идущему только из третьей трубы, он держит в действии лишь одну кочегарку. Тем не менее его артиллерия не позволила приблизиться к каравану дозорным вооруженным пароходам.
Но это было уже не важно. Като не собирался допускать соединения конвоя и тральной группы с ее прикрытием. Он гнал свои отряды на запредельной скорости на юг. Угля на большинстве его крейсеров хватало только на бой и возможное преследование разбитого противника до заката. Впрочем, большего и не требовалось.
Поскольку во время последней стоянки в Мозампо, еще готовясь к походу к корейским берегам, на всех трех броненосных крейсерах успели привести в порядок главные механизмы, а почти двое суток пребывания в море на больших ходах заметно опустошили их и без того не полностью засыпанные угольные ямы, главные силы японского флота в течение последних двенадцати часов уверенно держали ход 19–20 узлов. С такой скоростью ни один из них не ходил еще никогда с момента заводских сдаточных испытаний. Ход немного снизили, только нагнав к полудню бронепалубники Уриу, жестко страдавшие от встречной волны и потому не способные держать больше 17 узлов. К этому времени дальше к югу уже виднелся дым «Такачихо», а за ним в легкой белесой дымке едва угадывались контуры вершин самых высоких гор северной оконечности Цусимы.
Таким образом, к трем часам дня 25 сентября японский флот в полном составе оказался менее чем в двадцати милях к северу от скалистого островка-рифа Митсусима, самой северной точки Цусимских островов. К этому времени получили ретранслированную телеграмму с авизо «Яэяма» об атаке японских дозоров у порта Шестакова русскими миноносцами. При этом за горизонтом держались другие неопознанные корабли. После этой атаки радиотелеграфирование в Броутоновом заливе стало невозможным, так как не менее двух станций типа «Телефункен» забивали эфир длинной искрой, в то время как ближе к Владивостоку радио работало нормально. Связь опорного пункта у мыса Пещурова с дозорными судами у реки Тюмень-Ула оставалась устойчивой. Там противника до сих пор не наблюдали.
Учитывая, что главные силы русских достоверно обнаружены и находятся совсем близко прямо перед ним, за судьбу оставленных у корейских берегов транспортов с армейским имуществом Като особо не беспокоился. Стоянки кроме многочисленных миноносцев, катеров, нескольких вспомогательных крейсеров и канонерок с «Фусо» во главе защищали еще и мощные минные заграждения с береговыми батареями, так что всего двум малым броненосцам при трех истребителях эскорта с ходу их было ни за что не взять. Перехватить кого-то в море они тоже не смогут. А ближе к ночи русским уже придется уходить, чтобы не нарваться на торпеду из темноты.
Но постараться наказать наглецов, конечно, стоило. Истребители и «Нанива» получили приказ полным ходом идти к Кангшеню и перехватить русских при их возвращении в свою базу. Судя по расчету времени, дойти засветло даже до Посьета отвлекающая группа уже не успевала, даже если повернет домой прямо сейчас, так и не попытавшись добраться до пароходов у Порта Лазарева.
А главные силы продолжали нестись навстречу столь долгожданному решительному сражению. Скоро от дозорных судов ближних патрулей стало известно, что русские в плотном строю приближаются к Митсусиме с юго-востока. До появления их дымов на горизонте слева по носу японские отряды успели образцово выровнять свои кильватерные колонны, держа скорость в 16 узлов.
На всех кораблях заканчивались приготовления к бою. Снаряды подали к орудиям, а обслугу мелкой артиллерии отправили в кочегарки, чтобы помочь до предела измотанной машинной команде держать нужный ход. Броненосные крейсера с «Касаги», пристегнутым в хвосте их колонны, держались немного впереди отряда Уриу. Теперь схватка однозначно становилась неизбежной.
Като успел!!